Keiner von uns

05.03.15, Четверг

Четыре дня работы в клинике прошли относительно спокойно. Мне даже нравилось, хотя я по-прежнему считал, что о чём-то говорить можно будет только спустя недели две. Ещё лучше – месяц или даже два. Мне думалось, примерно столько времени нужно, чтобы нормально оценить обстановку и не расслабиться раньше времени. Чтобы не было такой хуйни, что ты решил, что "Ва-ау, всё заебись, в кои-то веки всё хорошо", а тебя выпирают на следующий день за какой-нибудь косяк. Мда. Эрнст и Рут были такими же аутистами, как Отто, в плане политических взглядов и прочего. Смешно от меня звучит, наверное, учитывая, что и я не лучше, но допустим. По крайней мере, эти двое были спокойнее. Я, честно, по первой поре, когда Отто только предложил эту хуйню с клиникой, волновался, что тут пиздец какой-то будет, но на деле обстановка была не такой уж и хуёвой. Конечно, неприязнь чуялась, в некоторых моментах было заметно даже откровенное презрение. Мне было нельзя трогать что-либо голыми руками, даже если речь шла о какой-нибудь ручке холодильника, например. Ещё мне запретили пользоваться посудой, которая была здесь. Я и не пытался, но как-то на днях Рут заподозрила, что я взял их кружку, и как она на меня уставилась – надо было видеть. Может, конечно, они оба были собственниками ебаными. Но мне казалось, причина всё же в другом. Не то чтобы они меня доебали этим. По большей части, всё было нормально, так что я просто забил хуй. А что не так. Надо мной не издевались, от меня не требовали всякой хуйни выше моих сил и возможностей, они не доёбывались из-за всего подряд и в целом не вели себя как мразоты ебаные. Чего можно было ожидать от людей вроде них, получивших какую-то власть над человеком, вроде меня. Хотя, по-моему, это было уже чем-то вроде обычной хуйни. Когда ты себе все мозги уже выебал, что "Во-от, раз они такие, а я такой, мне прохода не дадут, вообще пиздец, что тут будет, у-у, блять, вдохнуть одного с ними воздуха не дадут, у-у-у, угнетают, спасити". А они такие: "Ну, не трогай тут ничего голыми руками, и мы подружимся". Люди, как правило, проще и спокойнее, а ты параноидальный мудак, перечитавший хуйни в интернете. Пора уже уяснить. Вообще, не так уж и часто всплывали эти их замашки. Не то чтобы Отто круглыми сутками пиздел про возрождение белой Германии и Гитлера, но он как-то походил на нациста, что ли. Или так было только потому, что я хорошо его знал? Не суть. Про этих двоих, мне казалось, мало бы кто сказал, что они из этих рядов. Они реально были милыми, что ли. Особенно с клиентами, ага. Ладно, понятно, что такое поведение даже необходимо, в какой-то мере. Им нужен был хороший статус и хорошая репутация, тем более, что город был небольшой. "Чёрный пиар – тоже пиар" только в России и только с феминистками работает, а у них тут своя клиника, на что-то жить и что-то кушать надо. В общем-то, учитывая обаятельность Эрнста (тут объективно – чего ему было не занимать, это умения общаться с людьми и нравиться им), дела у них шли заебато. Даже при том, что сейчас они временно перешли на эконом-режим – сильно сократили штат сотрудников (до четырёх в счёт со мной, плюс внештатные уборщик и бухгалтер) и перестали работать круглосуточно – прибыль у них была всё равно охуенной. Бухгалтерша прям поражалась. Она была тут вчера, сказала, что реально в ахуе с них. Она вела ещё несколько клиник и уж не знаю, пиздела она или нет, но по её словам, положение там было совсем другим. По крайней мере, моя зарплата её сильно поразила. Она спросила, сколько я отдаю штрафов, и когда выяснилось, что нисколько, она так на меня посмотрела. Сказала, что мне повезло. И я такой просто: "Ну да, ну да". Ну, это всё так, мелочи сюжета. Про что я вообще начинал говорить.. Вообще, у меня было сравнение Эрнста и Рут с какими-нибудь персонажами какого-нибудь дохуя юмористического и местами даже смешного сериала. Которые, вроде, и нацисты, но это показано относительно безобидно и, может, даже смешно, если у сценаристов в голове не заедает нигде. Ну или я просто уже головой тоже поехал с горя и.. Ненависти к себе? Не ебу. Я не хотел думать над всей этой хуетой. Легче же забить на всё, жить, как амёба, делать, что говорят, и не ебаться ни о чём? Мне вот казалось, что да. Говоря о них, как о персонажах. Эрнст был ебланом. Жутчайшим. Я почему и думал про сериал и персонажей, потому что мне казалось, что такие просто не могут существовать. Это был просто мрак какой-то. Для начала, он очень быстро ходил, даже в помещении. Я уже ориентировался чисто на его тени на полу, чтобы не налетать на него из-за углов. Ещё он вечно странно усмехался и постоянно всё, сука, трогал. Беспрерывно. Он лапал стены, он лапал столы, он лапал, блять, себя. За волосы, шею, подбородок. Рут говорила, что раньше он ещё как-то на автомате залезал себе рукой под рубашку и мацал себя за живот. И хуй бы с ним, если бы он это делал, когда сидит в ординаторской и бумажки заполняет. Но нет, он при клиентах этим занимался. Ему рассказывают, что не так с животным, а он пузо своё чешет. Ну ёб твою, блять, мать, хер Граф, постеснялись бы хоть немного. Рут с другими врачами и ассистентами совместными усилиями отучили его от этого, ну потому что реально же пиздец. Я вообще ни разу не видел, чтобы его руки ничего не делали. Просто лежали в карманах, например, или на столе хотя бы. Он либо что-то писал\ел, либо что-то трогал. Это какая-то болезнь, наверное? Да он ёбнутый. Тупо ещё было то, что доставалось и людям. Работникам клиники точно, даже Шарлотте, а про себя и говорить не буду. Я не то чтобы был против, но ввиду последних событий я считал это издевательством и таким тонким подьёбом. Типа, "Чё, пидр, да? Нравится, когда тебя мужики трогают? Вот так?". Ладно, звучит, как что-то плохое. Максимум, что было, это когда он меня за талию приобнял, и то быстро переместил руку на спину. Обычно он трогал всех за плечи или, повторяемся, за спину. Меня в том числе. При условии, что Рут вообще не любила, когда я стоял слишком близко к ней, это выглядело особенно странно. Хотя Эрнст, мне казалось, в целом был спокойнее, чем она, так что, может, это и не подозрительно. Но бесило всё равно. Но людям он каким-то образом нравился (ну да, хули ему им не нравиться, они-то с ним не работают). Он же вёл практически все приёмы. И я даже пару раз слышал, как посетители клиники, ожидая своей очереди, сплетничали в коридоре о том, какой тут классный врач, у-у. Во-от.. А Рут была чисто хирургиней. Ну и вела дела клиники. Найм сотрудников, поставки, всякая такая поебота была на ней. На суровой грозной бабе. Реально, она была устрашающей. Думаю, они бы с моей матерью были бы заебатыми подружками. Сошлись бы на почве ненависти к миру и всему живому. Жили бы они в России, в старости бы сидели на лавочке у подъезда и хуесосили прохожих. Сидя даже не у своего дома, просто чтобы похуесосить хоть кого-нибудь. Ради процесса. Это же весело – людей хуесосить. А, ещё им лекарства поставлял какой-то палестинец, и это было очень всратой хуйнёй. Исхак – собственно, товарищ – прекрасно понимал, что ему нехило попадёт, если какие-нибудь органы разузнают, чем он промышляет, но типа. Ему было похуй. "Хуже, чем у меня на родине явно уже не будет". Он так не говорил, ладно, это уже я. Прастити. Эрнст и Рут тоже понимали, что так делать нельзя, но никого это не останавливало. Эрнст вообще говорил, что так даже лучше. По крайней мере, у Исхака всегда всё было в наличии, что было очень удобно. Вам не надо ждать по несколько месяцев, пока что-то появится в наличии у "нормальных" поставщиков – Исхак привезёт уже завтра. Заебись же? Заебись. Мы все в больнице, как-никак, а если что-то срочное? Нужны препараты, а их нет? М? Что делать? Исхак поможет. Ну, он реально был норм парнем. Я ему тоже понравился. В частности, потому, что смог сразу и нормально выговорить его имя и потому что я полурусский. Когда он узнал об этом, у него сразу так пригорело. На ломаном русском (что вообще это было) сказал, что Россия мощь, Путин молодец, и вообще все русские заебись, и даже братом меня назвал. И по плечу похлопал. Мне кажется, у товарищей с Востока (ну или Юга – смотря, где мы изначально находимся) очень странные понятия о личном пространстве и границах дозволенного среди мужчин. Но кто мы такие, чтобы их осуждать. Надо говорить "Другая культура" и пожимать плечами. Да, немецкая полиция, когда вас просят сделать что-нибудь с изнасилованиями женщин? Ладно, простите. Меня уже просто с любого тычка триггерить начинает. Не от жизни весёлой. Просто это всё было не круто в том плане, что немцы же на весь мир славятся своей порядочностью и педантичностью. А тут такое важное дело, как закупки лекарственных препаратов, проворачивают окольными путями. И эти же люди потом скулят мне про несоблюдение техники безопасности, ути-пути. Им типа реально похуй, какое наказание им за это может прилететь? Ёбнутые, вот реально. Были бы мы в России, я бы пожал плечами, потому что похуй. Кого там вообще может ебать, где и что ты достаёшь. Хотя я не знаю, как на территории РФ с законами на этот счёт, но мы же отталкиваемся от мысли, что в России всё через жопу. И даже если больница берёт препараты хер знает где, ничего страшного не случится, потому что всем похуй, это же Россия. Но мы были в Германии. Я был наслышан про страх немцев перед различными проверками, и тот же страх из-за несоблюдения техники безопасности я сперва понял прекрасно. За это полагались штрафы, и типа кому оно нахуй нужно. И тут. "Ну, да, мы покупаем почти все препараты хуй знает у кого. Что-то не так?". Ужас, блять. Обоих ведь посадят нахер, если узнают? И чем они думают? Хотя я не знал, кто по бумажкам был главнее. Не могут же два человека являться.. Директорами? Или как это называется, я не особо разбирался в этих штуках. Директора, гендиректора, соучредители, блять.. Но спросите меня про классы в каком-нибудь Аионе, я вам всё раскидаю по понятиям. Коротко о том, как я приспособлен к жизни. Но суть в чём. Если при какой-нибудь абстрактной проверке узнают, где они берут все лекарства, кто будет отвечать за это всё? И кого посадят? Никогда не узнаем. Возможно. В общем. Если не обращать внимание на всю ту хуйню, что происходила дома (в частности, когда там был Отто – с Марцией мы как-то получше ладили), в целом, мне даже начинало нравиться всё происходящее. Работать было не ебаться весело, хотя и утомительно иногда, Кристина была рядом, Отто, ну.. Больше был минусом, чем плюсом, но было и с ним весело. Иногда. Если пиздец абстрагироваться и забить хуй на его приколы, жить с ним было вполне возможно. Ну, я почти справился. Я же тот ещё любитель хуи забивать. Всю жизнь навык качал. Когда в лабораторию зашла Шарлотта, я уставился на неё, молча спрашивая, что ей надо. – Ты не выгуливал Майло? У неё был заёб на выгул собак. Она постоянно рвалась это сделать, и я искренне не понимал, зачем. Это даже в её обязанности не входило и вряд ли ей доплачивали. Может, ей просто нравилось это дело, но я не понимал, в чём смысл. На данный момент у нас на стационаре была всего одна собака, и гулять с ней было не круто однозначно. – Утром. Эрнст сказал не трогать его часто. Это на случай, если она хотела вывести его, чтобы он просто побегал. Сказали выводить утром и вечером, чтобы он справил нужду, всё, никаких лишних нагрузок. Просто Майло ампутировали лапу не так давно. Во-первых, он ещё не привык к такой жизни и ему было трудно передвигаться. Во-вторых, он был крупным животным и таскать такой вес на трёх лапах было не весело. Эрнст так говорил, по крайней мере. В общем, Майло крайне неохотно выходил на улицу. Его приходилось туда буквально волочить, а снаружи он сам тащил тебя обратно в клинику, только закончив со своими делами. Идеальная собака для домоседа, просто пиздец. На днях тут была ещё одна трёхлапая псинка. Такая же высокая, но поменьше в общем плане, ещё и худоватая. "Упитанность ниже среднего, но состояние не опасное". Эрнст тут на кой-то хуй занялся моим образованием, так что я теперь тоже мог умные выражения вбрасывать. "Если он наберёт вес, ему будет уже тяжело передвигаться, поэтому не стоит его перекармливать". Думаю, с Майло это тоже работало. Что он был огромный, как сука, упитанный и вообще пиздец, а тут ему лапу отхуярили. Ну конечно, он ходить не сможет. И нечего его дёргать в лишний раз. Ему самому весело, как будто. – Ну ладно. Поправив шарф, Шарлотта направилась к чёрному выходу. Пошмалить, да. – Альбрехт, – вскоре послышался голос Рут из ординаторской. – Принеси провод для инфузомата в терапию. Вот так и живём. Ну, это хоть не трупы в мешках таскать. Уже что-то. Как в понедельник было. С утра тут лежала какая-то собака, которую весь день периодически продирало на какие-то лютые судороги. В деле было написано, что, возможно, она отравилась какой-то поеботой, ну, я не особо интересовался. Свои дела были. А потом приходит ехидный Эрнст, даёт шприц с какой-то поеботой и говорит: "Поставь вон той собаке". Я думал, это или наркоз, или какое-то противосудорожное средство. Ну поставил. Потом чёт хожу, смотрю, а собака уже откинулась. Потом оказалось, что Эрнст пиздел с её хозяевами и они согласились на усыпление. И я напрямую принял участие в её смерти. И просто: "М-м-м, класс". Можно было и сказать..? Ладно, опять у меня режим шмоньки включился. Но типа это реально дичь какая-то была. Мне, может, моральные принципы не позволяют животных убивать, даже если это из соображений гуманности делается. Это как в армии. Если ты пацифист, то идёшь в медработники, или куда там. По крайней мере, писали, что это может как-то так работать. Ну и что. Короче, мда. Арсений пару месяцев назад: "У-у-у, убивать собак, отравить их всех, собаки монстры". Арсений сейчас: "Я убил собаку((". Ну да, пиздеть – не мешки ворочить. Все мы циники мамкины и аморалы, а когда доходит до самого дела, то сразу "Е-е-е-е(". Ну вот оно. Ладно, не так уж я и расстроился, на самом деле. Просто охуел слегка, да и.. Не суть важно. В терапии сейчас сидела всего одна женщина со своей собакой, к которой и был подключен разряжающийся инфузомат. И пищащий. Вообще, эти инфузоматы постоянно пищали. Когда шприц заканчивался, когда шприц закончился, когда батарея разряжалась. Постоянно. Первые два дня уже к полудню можно было вешаться. В клинике же и помимо этого был ещё шум. Постоянно что-то гудело, жужжало.. Я даже не знал, что именно издавало все эти звуки, но как будто это важно. Обычно я сидел в стационаре-лаборатории, а там н и к о г д а не было тихо. Ни секунды. После работы я выходил на улицу и тупо охуевал с тишины вокруг. Реально странно. Вот и схожу с ума уже, наверное. Слишком большая нагрузка на мозг. Он не выдерживает и плавится. Всё. Разгадали тайну. – Он пищит, – заметив меня, сообщила мне женщина, но я не стал ничего говорить. Я вижу, что он пищит, и даже слышу, вы не поверите мне, наверное. Пиздец, все такие умные, деваться уже некуда. Подключив мерзкую машину к сети, я пошёл обратно к себе. В свой угол, у. Днём в клинике обычно было немного людей, самый пиздец всегда приходился на вечера, так что пока можно было сидеть у себя и почти не вылезать оттуда. Хотя вчера, например, тупо весь день все были на ногах. Пиздец, конечно, откуда только столько людей берётся. Паркинсон (всё-таки Эрнст назвал её именно так) сидела на столе возле компьютера. Я вытаскивал её из клетки и садил где-нибудь рядом типа чтобы она ходила, но её, кажется, саму это не прикалывало, поэтому она садилась где-нибудь и сидела. Ну, я её понимал. Если бы я не мог нормально передвигаться, я бы тоже сидел на месте и не ходил бы никуда, даже если бы это было нужно мне самому. Нахуй надо, в конце концов? Вот и Паркинсон. Надо было заставлять её ходить как бы в виде игры, но мне было лень или не по времени, поэтому я только иногда этим занимался. Да и всем было похуй на неё, так что по большей части я только гладил её и всё. Нахуй мучить животное? Ну вот я тоже так думал. Надо будет – её хозяева этим займутся. Всё. Кристина появилась слишком внезапно, но я даже порадовался. – Пиздец, пока найдёшь тут тебя, повесишься, – спускаясь по ступенькам, недовольно проговорила она. – Кто планировал это здание вообще? Я только пожал плечами. У меня тоже была пара вопросов к этому гению, но. Увы. – До сих пор плохо тут ориентируюсь. С одной стороны, пошёл только четвёртый день, как я тут, но с другой, не пора ли уже привыкнуть? Вроде, никогда проблем с ориентацией в новых местах не было, а тут чёт прям пиздец какой-то. Вчера пошёл домой, повернул не туда, потом стою, смотрю на стену и искренне недоумеваю, что не так. Чувствую, когда-нибудь я тут заблужусь и меня не найдут. Никогда.. – Это как в играх, – Кристина шмыгнула носом, выдвигая ногой стул из под стола. – Клиника – как одна очень плохая локация. В самой её глубине сидишь ты. И надо пройти сквозь всё. Через Шарлотту. Попытаться не наткнуться на жуткого Эрнста.. – Эрнста Жуткого. Ну, типа. Антураж. – Ну да. На Эрнста Жуткого и его жену Рут Кровожадную. Потом надо преодолеть лабиринт. И наконец, вот он ты. – Забери меня отсюда, храбрый рыцарь. – А во сколько ты заканчиваешь? – проверяя время на своих часах, спросила Кристина. – В пять. – Всего? Ты не.. Работаешь в ночные смены? – Нет. Они сказали, в этом нет нужды. – Странно. Раньше они круглосуточно работали. – Сказали, что со следующего месяца вернутся к этому. Просто если ей вдруг интересно, ага. Делюсь ценной информацией. Все принцессы в подземельях выдают рыцарям какую-либо инфу, разве нет? – Да? Классно. А то они единственные такие были. А сейчас даже обратиться не к кому, если что-то случилось. – Ночью? – фыркнул я. – Что случается ночью. – У моих знакомых собака съела несколько таблеток. Привозили тогда сюда на промывание желудка и капельницу какую-то. Вот не понимаю я этой хуйни. Как собака может съесть несколько таблеток. Они лежат на столе? Без стандарта? Или они были в плохо закрытой банке, она упала и собака такая: "Ну, я ем всё, что падает со стола. Ам.". Как это происходит? Где эти люди, я доебаться до них хочу. – Многие выгуливают собак уже ближе к вечеру. В десять, например. Собаки режутся иногда. – Всё равно звучит не очень. Чё, сразу надо к ветеринару бежать? Залить хлориком и подождёт до утра. – Ну а если роды тяжело идут? – Кристине, видимо, было важно доказать, что в городе должна быть хотя бы одна круглосуточная ветклиника. – Ты сам не можешь ничего сделать, а обратиться некуда. – Вот это уже хорошо звучит. Хотя почему нельзя стерилизовать животное. Эта тема у Эрнста любимая. Он вообще ёбнутый какой-то. Любит всех стерилить и усыплять. Постоянно всем это советует. Не очень, но это лучше, я думаю, чем давать надежду, если случай совсем плохой. Рут говорила, у них тут была одна такая женщина. Собаку опарыши уже почти съели, а она такая "Нет, я не могу отдать это животное на усыпление, я буду бороться за жизнь". Алло, блять, оно уже почти сдохло, за что вы бороться собрались? Вообще, это прям какой-то парадокс. Вроде, Эрнст и Рут сами те ещё любители денег с людей посдирать, но вот такие случаи они пресекают. Хотя казалось бы. Взяли бы ту женщину в долю. А нет. Ещё и уволили её. У, блять. По словам Рут, она в принципе была какой-то ёбнутой и через какое-то время её вообще стало невозможно терпеть. И вот, что случилось. Всё плохо. – А если оно, ну. Породистое и щенки важны? – Ну не знаю. – Нет, в любом случае, можно же, чтобы хотя бы один врач здесь был и вёл приём. Который может оказать хотя бы первую помощь, чтобы животное протянуло до утра, а там уже его обследовали, кто должен. – Ладно-ладно. А ты не знаешь, что у них случилось? Почему они всех разогнали? – Вроде как, все в отпусках. Типа, – Кристина недовольно закатила глаза. – Врачи в отпусках, а всех ассистентов уволили. Это по-свински, я считаю. Я не стал ничего говорить. Просто меня немного интересовала эта ситуация, но спрашивать Эрнста или Рут я стремался, а больше доебаться было не до кого. Шарлотту я боялся, а так Кристина может что-то знать. Так я понял, многие ветврачи со всего города как-то общались между собой, и Кристина вполне могла узнавать какие-то сплетни от той своей подруги. Мало ли. – А что, они уволили всех, не предупредив? – Нет, предупредив. Но ассистенты почему потеряли работу? – Не похуй ли? Придут сюда ещё раз потом. В чём проблема вообще. Потеряли и потеряли. Не умерли же. Другую работу найдут. Потом сюда вернутся. Хотя было бы круто, если бы их никто не брал, потому что все бы знали, что через месяц-другой они съебутся нахер обратно, и зачем тогда на них время тратить. Но хуй знает, как бы. Я бы не парился. Я их даже не знаю. Пошли все нахуй. – Похуй, – повторила за мной Кристина, начиная крутиться на стуле и осматриваться. – Ну да. А ты тут типа один сидишь? И так целыми днями? – Ну почти. Утром сижу тут, днём и вечером начинают люди приходить, так что приходится бегать в терапию и обратно. – Ты можешь украсть что-нибудь. Так вот, зачем ей это нужно было.. Но я только вскинул бровь в недоумении. Что я могу тут украсть, она думает? Какие-то лекарственные препараты? Ага, кетамин, блять. Сопру пачку целую, Эрнста потом посадят нахуй (ну или Рут, похуй). Хотя я не уверен, что по обороту кетамина в Германии и насколько тщательно это всё контролируется, но допустим. Вообще, если они препараты закупают хуй знает где и как-то умудряются отмазываться, то если у них что-то пропадёт, то всё так же будет нормально? Нет, я не буду ничего воровать, но вот насколько я знаю, в России с кетамином очень тяжело. И на десятку можно отъехать, чуть что. А в Германии чё как с этим? Ох, сложно-сложно. – Тут камеры повсюду. – Да? Действующие? – Да. В ординаторской экран с трансляцией. Можно следить за всем, что происходит в клинике. Не знаю, конечно, ведётся ли запись, но уж наверное? Так что лучше поеботой тут не заниматься. – Классно. У тебя там кошка сидит, что ли? Я обернулся к Паркинсон, которая как сидела на своём месте, так и сидела. Идеальное животное. Посадил – сидит. И похуй ей, что происходит. – Да. – Она трясётся? – Ага. В Германии есть.. Такие типа фигурки-собачки? Которые в машины ставят и когда машина едет, у неё голова трясётся? Надеюсь, я не выглядел, как аутист, когда пытался описать это? А то мало ли. Вдруг это только в России распространено. И типа Кристина сейчас достанет телефон и позвонит в психушку. И меня увезут. И всё. Там мы и закончим. – Чего. Я не знаю. – А в России есть. Она бы идеально подошла. Только она живая. Прокашлявшись, я продолжил. – Эрнст назвал её Паркинсон. А вчера привезли котёнка, которого.. Ну, девочка сунула его в стиральную машинку и включила. – Зачем? – нахмурившись, спросила Кристина. – Она решила, что у него блохи и что стирка поможет. Кристина закрыла лицо рукой. У меня вчера примерно та же реакция была. Вот у меня в детстве были, конечно, приколы. Типа посадить кота в машинку и закрыть там. Но не оставить его там сидеть на полдня и не включить машинку, пока животное там. А сейчас это уже второй случай, когда я слышу про постиранных котов. Наверное, их в разы больше. Хм. И всегда это дело рук детей. Какая тут мораль? Надо воспитывать пиздюков. Или не заводить их, если у самого ещё мозги не появились. – И вообще-то его звали Мими. Но Эрнст подписал его клетку как Бош. Кристина цокнула языком, отворачиваясь. – Он ёбнутый? А мне понравилось.. Не, ну грубо, конечно. И я всё время боюсь, что какой-нибудь хозяин придёт посмотреть на своё животное в стационаре. И увидит, как мы его назвали. Вот, допустим, хозяйка этого котёнка. Она и так в панике была, бедная. И вот она придёт. Увидит клетку, подписанную Бош. А там её котёнок. И всё, у неё шок, триггер, она в панике, кричит, ей плохо, её дочь в ахуе, мама, успокойся.. Пиздец, Арсений, уймись, а. – Я недавно пришёл, а он тут стоит. Там, – я указал в сторону угла-стационара, – кошка-сфинкс есть, и он с ней разговаривал. Типа, "Что, Сэмми, какие беды у тебя в жизни? Выглядишь, честно говоря, не очень. Ранние морщины есть". – Какого хуя? Она так реагирует, мне даже стыдно становится с того, что я так же это не воспринимаю. Или мне даже смешно. Я моральный урод.. – Ну да, Эрнст может стебаться над женщинами из-за ранних морщин. Мда, похоже, Кристине он серьёзно не нравится. А почему? Хочешь поговорить об этом? Я с удовольствием послушаю, да-да. Ну пидр он тот ещё, да. Что как человек, что на внешность. Но что теперь, так вот ворчать на него. – А Рут же только хирургиня? Она больше ничем не занимается? – Если Эрнст занят, а клиентов слишком много она может провести приём, или там. Сделать что-нибудь мелкое. Когти подстричь, катетер поставить, так далее. Но вообще да, обычно она только режет. – А ты и на операции ходишь? – Хожу, но. Снова закашлявшись, я прикрыл рот рукой и отвернулся. Задремавшая Паркинсон уставилась на меня испуганными глазами, и я аж расстроился. Напугал кисёнка.. Как только посмел. – Хуйня одна происходит. – В смысле? – Меня кроет там, пиздец какой-то. Ещё ни разу нормально не перенёс. Хотя их штук пять уже было. Блядство какое-то. Каждый раз хуёво, как в первый, ну, плюс-минус какие-то симптомы. Где-то уши не закладывает, где-то жар более сильный. Пиздец просто. Стою там, как долбоёб. Всем нормально, один я умираю. Бред какой-то. – В смысле кроет? – заметно напрягшись, спросила Кристина. Мне тут же стало стыдно. Гружу человека своей хуйнёй, ною, жалуюсь. Ей вот прям своих проблем мало, да, ещё про мои выслушивать надо. А вот если она сейчас начнёт волноваться? Очень сильно волноваться. И что это будет? Но если сейчас сказать "Забей", станет ещё хуёвее. Ладно, раз уж начали. – Ну. Голова кружится. Зрение пропадает, уши закладывает. Иногда жар начинается. Дыхание сбивается. Так вот когда вслух это проговариваешь, это такой хуйнёй кажется. Типа ну и чё, блять, хули ноешь сидишь, иди работай. – Это типа, – Кристина аж подалась вперёд. – Панические атаки? – Что. Я знал, что это, но у меня было стойкое убеждение, что это заболевание, распространённое только среди тринадцатилетних девочек. Ну ладно, да, тут не до шуток, это всё серьёзно. Но пишут об этом обычно именно они, и типа? Мне восемнадцать, я парень. Какие панические атаки у меня могут быть, алло. С другой стороны, я никогда этим не интересовался. Может, стоит почитать. Вдруг и правда. И чё мне тогда, к психологу надо будет ходить? У-у-у, блять. – Не знаю. Эрнст говорит, надо просто привыкнуть. Что у многих такая хуета есть поначалу, но потом-то всё нормально. Вот и у меня так будет. Надо только почаще присутствовать на операциях, а не сидеть и ныть, какой ты бедный, и будет заебись. – А ты не можешь отказаться? – Могу. Но надо же привыкать. – Может, не надо? – Может, надо? Кристина помотала головой, но в конце концов только отвернулась. – Твоё дело, конечно, но это явно добром не закончится.