Carte Blanche 2: Reload

Признаться, довольно непривычно перенести встречу с тем, кого считала мёртвым, затем облопошить родных тебе людей, после пережить всю тяжесть собственной глупости за стеной их вполне объяснимой злобы, и потом, как ни в чём не бывало, собрать свою сумку и двинуть на пары, будто так и нужно было. Это что-то вроде: я шла за молоком с хлопьями, по дороге попала в перестрелку и на моих глазах застрелили троих, затем за мной гнались, и вот я прибежала домой и принялась делать молоко с хлопьями. Ну не пропадать же даром добру. Ещё я постаралась не забыть прихватить с собой форму, ибо физическую культуру в этом учебном заведении ещё никто не отменял. Да и полезно мне было бы пробежать стометровку, поскольку с бегом я почему-то умудряюсь выпускать из себя негативную энергию. Помогает странным образом. Что касается первых пар — Сименс на них не явился. Притащил свой зад только на последнюю, и то с опозданием. А затем демонстративно прошёл мимо нашей парты и уселся где-то в гуще аудитории, практически за последний стол. Кажется, с тем самым ботаником, который однажды в припадке бежал из-за парты Килиан. Девчонка сидела всё с тем же Вишну, делая вид, что слушает лектора. Но облачающий себя кусок наушника, виднеющийся на шее, говорил, что слушает она далеко не лектора. Депо пялился куда-то в окно, Наташа в мою сторону даже не смотрела, и на какое-то мгновение мне вдруг показалось, что в этой компашке я теперь враг номер один. Но что верно, то верно, и Наташу можно понять. Сколько бы я её вчера не искала, дабы поговорить — всё бестолку. Артём твердил, что не знает, а я и понятия не имела, куда она могла уйти. Да и сегодня она общительностью не блистала, кинула мне только сухое "Привет" перед парами, и на этом наше общение закончилось. Ума пока не приложу, как её вывести на разговор и как объяснить то, что вчерашнюю выходку я доверила Лере, а не ей. — И уже в тысяча восемьсот пятидесятом году... — казалось, лектор сам вот-вот уснёт от своего тембра, но он вдруг резко подскакивает и снова роняет с переносицы свои очки, когда дверь в аудиторию открывается. — Извините... — после этого "извините" шестеро из присутствующих точно напрягаются. Я в том числе, — я новенький, аудиторию искал. Лектор услужливо указывает рукой на свободные места и предлагает присесть, а Макс лишь молча всех оглядывает, и я Богом клянусь, что эти скошенные губы сейчас говорят о том, что наши глаза его веселят. Мне удаётся видеть только выражения лиц Наташи и Артёма, которые синхронно напрягаются и даже выходят из расслабленной позы, выползая из-под парты. Эмоции на лице Морта я и представить не могу, Леры и подавно, а вот Сименс, готова поклясться, глазами его пожирает, когда тот метит на свободное место рядом со мной, ибо Глеб тактично отказался его занимать. До моей парты три шага. Два. Один... Я даже слышу скрежет стула, с которого Миронов наверняка жаждет соскочить, но Макс проходит мимо и уходит в конец аудитории, быстро подсаживаясь к какой-то девчонке и более не привлекая к своей персоне внимания. — Продолжим... — снова излюбленный жест указательного пальца и поправленные на переносице очки. Лектор утыкается в свою книжку и продолжает монотонно бубнить. А я сижу, как будто меня заговорили. Словно оловянный солдатик, у которого голова не поворачивается. Страшно потому что. Хватило мне вчерашнего озверевшего взгляда, и я просто спиной чую, что Глеб далеко не влюблёнными глазами на Макса смотрит. Как и кое-кто с задних парт. Это я про Михайлова... И я сглатываю и молю Бога, чтобы хотя бы мой брат сохранял адекватность и держал этих буйных на привязи. Со звонком я, кстати, первая срываюсь с места и несусь к выходу. Словно это мой одиннадцатый класс, а я — тот самый пожиратель пицц, который мчит на всех парах в столовую. Интересно, где он сейчас... Путь мой лежит не в столовую, нет. Я первая захожу в женскую раздевалку и натягиваю спортивные вещи. Белую майку с рукавами три четверти, красные спортивные штаны с белыми полосками и белые кеды. И как самый честный и спортивный студент за оставшееся до начала физкультуры время решаю сбегать в курилку, дабы нервишки подлечить. Стадион у нас большой, что радует. Погода располагает для занятий на улице, поэтому разбредаются все, кто куда пожелает. Кто-то за мяч хватается, кто-то за турники. Девчонки разбирают обручи да скакалки, ну а большинство решают найти себя в неспешном беге. Ровно как я. Как, кстати, и Макс, рядом с которым на линии старта устраивается наша новенькая, разминая плечи. — Взглядом меня не съешь... — Макс сверлит глазами дистанцию, а сам, видимо, чувствует на себя оценивающий взгляд. — А нечего источать секс, от которого глаза слепит, — Килиан в своих высказываниях пряма и проста, её не затрудняет говорить то, что приходит в голову. — Спорим, я тебя уделаю? — девчонка усмехается и разминает ноги, не давая брюнету уединиться с самим собой. — Не терпится проиграть? — его улыбка порождает в её глазах небывалый азарт. Она с кошачьей грацией делает последние движения разминки, сгибая напоследок шею и эстетично виляя пятой точкой, чью форму подчёркивают облегающие чёрные легинсы. Ей стоит только подмигнуть, и двое срываются с линии, первые несколько секунд держась друг с другом на равных. А вскоре Килиан, словно молния, обгоняет длинноногого, уверенно и быстро приближаясь к цели так, будто за ней стая волков гонится. И Макс не поспевает, отставая буквально на считанные шаги, когда они приближаются к финишу. Победа явно за ней. — Ну давай... — она произносит запыхавшись, грудная клетка ходит ходуном, отсвечиваются на солнце капельки пота, — скажи, что ты поддавался, — перекрывает ему пути отступления, а сама глазами стреляет, словно жаждет, пока он майку свою с себя стянет. Но он краешком этой самой майки лишь пот со лба стирает, стараясь скрыть улыбку. — Я просто привык гнаться, а не убегать, — его глаза явно сосредоточены на каком-то дереве, в тот момент как девушка извивается практически, разминая то шею, то потягиваясь смачно. — Как надумаешь догнать — сообщи, — снова приторно-стервозный тон, Килиан открыто подмигивает и устремляется обратно в заведение. В раздевалку, видимо. А я всё так и зависаю на турниках, делая вид, что жутко занята. Да, занята. Подглядыванием за чужими действиями и мечтами всё же пробежать стометровку, о которой мои ноги сейчас почему-то слышать не хотят. В другой раз, наверное. Плетусь, правда не в раздевалку, а к себе. А чего мне... я и вспотеть то толком не успела, да и прошвырнуться в спортивках и кедах куда приятнее, нежели в надоевших босоножках на платформе, будь она неладна. Дохожу неспешно, отчего-то забывая о такой элементарщине, как собраться в холле со своими. Где они — понятия не имею. Я и на стадионе то не всех видела. Экран телефона пустует, ни входящих, ни смс. Пустует и наша комната. Сименс чёрт пойми где, а я места себе не нахожу. Зато находит гордость, покуда позвонить ему не решаюсь. Моей смелости хватает только на то, чтобы под нос себе фыркнуть и послать к чёрту здравое желание отвлечь себя каким-нибудь фильмом. Лучше свежий воздух. Да, намного лучше... В мои сборы входит только расчёсывание волос и надетые наручные часы, поскольку из спортивного одеяния я ещё не вылезала. И не собираюсь, просто поспешно влезаю в кеды и собираюсь было выйти, но открывая дверь натыкаюсь на Депо, лицо которого не отражает ничего другого, как непосредственность, строгость и загадочность в одном флаконе. — Ты куда? — он ни туда, ни обратно, просто стоит на пороге как истукан, не давая пройти. — Прогуляться хочу, — тут уже я включаю всю свою непосредственность и торопящим взглядом всячески намекнуть стараюсь, что он мешает. Но нет. Нет и ещё раз нет. Не действует. — Разве Миронов не предупреждал вчера насчёт этого? — Насчёт чего? — усмехаюсь так наигранно, на груди руки скрещивая и слегка даже щурясь. — Что я, как дитё малое, должна всегда и везде ходить с ним за ручку? — да-да, я верю в правоту своих слов, ибо неужто мне и в туалет с его позволения ходить? Но борзость моя вдруг на нет сходит, я делаю шаг назад, когда Депо переступает через порог комнаты. А затем оглядывается, останавливая взгляд на стоящей возле двери тумбочке. Точнее, на ключах, лежащих на ней. — Я ведь тоже предупреждал, — на оспаривание его слов времени мне не даётся, покуда только я рот собираюсь раскрыть, как Депо плавно так хватает эти самые ключи и закрывает дверь прямо перед моим носом. Для полноты картины: закрывает он дверь с той стороны, поскольку задвижками долбанная дверь не блещет, и чтобы открыть её со своей стороны, ключ мне нужен не меньше. Стою в ступоре и с открытым ртом секунд пять, пока до меня не доходит положение вещей. А после начинаю в эту дверь тарабанить, понимая, что только что произошло. — Открой сейчас же! — меня не заботит, слышит меня только он, или ещё пара-тройка людей, проходящих мимо. — Артём! — вот и рву глотку, тарабаня всё сильнее. — Ты слышишь меня!? — и не только он... — Открой дверь!!! Но мои попытки, как и истошный голос, на него не действуют. Я просто остаюсь в чёртовой комнате одна, запертая собственным братом. Уму, блять, непостижимо! Мне даже время требуется, чтобы осмыслить происходящее. А ещё мне требуется вспомнить, что мой чёртов характер готов переть против всего и вся, если нарушают мою свободу. Возможно, прогулка не была мне жизненно необходима, но как только в поле моего зрения попадает окно, то я моментально вспоминаю, что по счастливой случайности живу на первом этаже. Чем я, собственно говоря, и пользуюсь, отворяя его нараспашку и выползая за пределы, стараясь мягко приземлиться. К слову, выходит. Чуть отряхиваюсь, нервно переставляю ноги и вспоминаю про себя уйму ругательств, ибо эго не успокаивается, а я всё ещё не могу свыкнуться с тем, что на мою волю теперь посягнул и тот, кто обычно давал какое-никакое, но право выбора. Я ведь просто, чёрт возьми, захотела пройтись, какого чёрта раздувать из этого целый спектакль и сажать меня на цепь!? Пиво... Мне определённо нужно пиво. В стекле. Холодное до ужаса. И какой-нибудь пустой двор, где я смогу спустить пар и немного успокоиться, наслаждаясь закатом. Что я, собственно, и делаю. За пламенем мыслей не совсем помню, в какой свернула двор. Помню только, что зашла за магазинчик, в котором и купила спасительный напиток. Он был выпит буквально за полчаса, только мне потребовалось чуть больше, прежде чем оторвать себя от уютной лавочки и от той тишины, которая меня окружала. Ни души... Наручные часы показывали примерно десять вечера. Набрав в грудь побольше воздуха и спокойно выдохнув, я всё же преодолела жуткую напавшую лень и поднялась на ноги, которые повели к дому. К общежитию, если быть точнее. Пара проулков, один угасший фонарь на весь район, я на мгновение даже подумала, что с пути сбилась, поскольку организм мой имеет свойство терять над собой контроль после маленькой бутылки не такого уж и крепкого алкоголя. Сворачиваю наконец в арку и топаю неспешно в сторону дороги, но слабо уловимый шелест позади меня заставляет обернуться. И делаю я это медленно, на миг даже чуть пугаясь, быстро окидывая взглядом оставшееся позади пространство и бегло ища хоть какое-то движение. Пустота. Разворачиваюсь снова и намереваюсь прибавить темп, но внезапный толчок заставляет отрезветь в момент, когда я отлетаю к стене и чувствую кого-то позади. И этот кто-то сгребает в охапку, прижимает, когда я изо всех сил стараюсь трепыхаться. Стою спиной к нему, но пытаюсь достать руками хоть до чего-нибудь. Он в маске... в чёртовой бандитской маске и перчатках, борется не на равных и скручивает буквально одной рукой, свободной ладонью зажимая рот. Не получается издать и писка, и он молчит... Я слышу только его дыхание и усмешку, а после оказываюсь вынуждена шагать в такт ему, когда он отводит за этот чёртов тёмный переулок и прижимает сильнее, сдавливая руки и хватаясь пальцами за резинку моих спортивок. Стараюсь изо всех сил сопротивляться, чувствуя на уже оголённой заднице прикосновения противной ткани перчаток и прохладного ветра. Лучше бы я проиграла в схватке с собственной короной на голове. Лучше бы я осталась в той чёртовой комнате запертой. Лучше бы я переступила через себя и признала бы правоту того, кого хочу видеть здесь и сейчас больше всего на свете. Я не хочу это снова пережить. Пожалуйста, только не это...