Carte Blanche 2: Reload

Когда кажется, что прошла уже вечность, но прошёл только сентябрь... Впереди мерным шагом подступающие холода, напряжение обстановки и тотальное непонимание, как, а главное — за что такая атака по юношеским нервам. Не коснулся этот ураган только одной особы, которая задорно себе топает по коридору, сопровождая походку от бедра сияющей улыбкой новому дню. Светлые волосы на этот раз лежат на плечах кудрями, лёгкое платье гармонично дополняет короткая кожанка, и всю эту картину на этот раз подчёркивают не излюбленные шпильки, а белоснежные кеды, несущие Килиан ровно до заветной двери. В которую, кстати, и стучать не приходится. Макс словно чувствует её присутствие, и оказывается на пороге сразу, стоит ей подойти ближе, чем на два шага. — Привет. — Привет, — испуганно, и даже немного настороженно на неё смотрит, затем — по сторонам. — Идём на пары? — девушка его вид списывает на раннее утро и, возможно, недосып. А ещё торопит, дважды на часы поглядывая. — Зайти не хочешь? — Макс вдруг неожиданно двери ещё шире открывает, приглашая ту внутрь. Первый раз, кстати. Она не отвечает, не мотает головой. Никаких опознавательных знаков. Просто морщит немного носик и непонимающе смотрит, а ноги уже делают шаги через порог. — Не ожидала... — как и он, кажется. Но брюнет решает не ходить вокруг да около, а сразу выливает на девушку всё, что хотел сказать уже несколько дней. — Наше общение и совместные появления наверняка уже породили в группе слухи, что мы вместе, — не предлагает присесть, не предлагает чаю. Потому что озадачить её с порога куда больше в его стиле. — Но самое главное, что о нас думаешь ты, — последнее время отношения его особо не заботили, но ему не по наслышке известно, к чему могут привести своего рода чувства, поэтому и решает расставить все точки над и. — У меня далеко не самое светлое прошлое, и вообще жизнь похожа на фильм ужасов, поэтому, если я приплету в неё тебя, я буду чувствовать... Договорить не суждено, а ведь так хорошо начинал... Но закончила за него она, на последнем слове делая к нему уверенный шаг и наконец целуя. Кажется, она хотела этого с самой первой встречи, когда ещё имени не знала. И это не какой-то там показушный поцелуй, устроенный на публику недавним временем в лесу. Нет. Он настоящий, искренний. А ещё глубокий и влажный. Такой, что пробирает на озноб и заставляет желать продолжения. И тяга Макса к продолжению своей речи вкупе с выставленными руками и слабым сопротивлением ещё сильнее её разогревают, заставляя впиться пальчиками в его шею, чтобы ближе притянуть. А ещё, чтобы не оставить шанса на отступление. Позволяет она разомкнуть поцелуй лишь тогда, когда своим напором оставляет Макса между собой и стенкой. Картина чудная, потому что ростом она вышла не особо. Ещё и без шпилек, как назло, поэтому приходится стоять на цыпочках. Но огонь в глазах говорит о том, как на это всё плевать. И как её намерения не имеют ничего схожего с простым влечением, за которым стоит безразличие. — Мне наплевать, что там у тебя и как в прошлом было, — не выпускает из ладоней, потому что по её мнению этот способ контакта более действенный, — я тоже не святая, в моей жизни было много дерьма, — ни на секунду глаз с него не спускает, смотрит, не моргая, — но я умею отличать золото от дерьма, с опытом пришёл дар видеть людей насквозь. Он ничего не отвечает. Возможно, потому что слов пока не нашёл. А возможно, потому что они тут не нужны. Килиан отчего-то сейчас не напоминает ветреную особу, которую ему довелось видеть при первой встрече. Не создаёт впечатление той стервозной личности, которая попросту хочет насолить бывшему, маяча у того перед глазами с новым бойфрендом, да ещё и по совместительству с его соседом по комнате. И хоть на данном этапе она практически ничего для него не значит, он чувствует за собой что-то сродни вины, вспоминая одну из ночей. Вернее, ту самую, когда он в этой самой комнате кувыркался с любовью своей прошлой жизни. А после... после эту самую жизнь и оставил там, где ей самое место. В прошлом. Под сердцем, в памяти — не важно. Важно только то, что сейчас стоит продолжать жить по-новому и вспомнить, зачем он здесь. А Килиан... Килиан просто неожиданное и приятное дополнение, которое вроде и отталкивать от себя не хочется, и одновременно хочется унести от всего своего жизненного дерьма куда подальше. Хочется выставить её за дверь и закрыться на тысячу замков, прокричав, чтобы она бежала от него подальше, но девчонка снова не даёт право даже на одно слово, целуя повторно и, непонятно каким образом, заставляя вдруг его поддаться её напору. Её жест находит отклик, Макс впивается в её талию и занимает теперь лидерство, меняя их местами и прижимая к стене. Целует так, что со стороны показаться может, что именно он инициатор этой любовной сцены. И отрываться не охото, но он должен... должен предупредить, сказать, потому что иначе не сможет. — Но если... — она не слушает, но он заставит, — если когда-то... — у него получится, он верит, — что-нибудь случится... — она слушает вполуха, уже прогресс, — оставляю за собой полное право на фразу "Я же говорил"... — сквозь поцелуй Килиан улыбается, потому что для неё это означает лишь одно. Спустя почти месяц эта неприступная скала в виде высокого брюнета наконец сдалась, позволяя затащить себя в сети. И это, чёрт возьми, не может не капнуть в копилочку женского обаяния. Особенно тогда, когда среди всех сверстников выбираешь того, с кем тебе светит меньше всего шансов. *** Этот очередной день в универе напоминает предыдущий. Всё та же суета, те же лица, тот же долбящий по ушам звонок и занудные лекции, от которых хочется спать. Даже если ты сидишь на паре с энергетиком, а до этого спал часов так двадцать. К слову, пятница за окном способствует тому, что сегодня людей в университете поменьше. Многие, видимо, отмечают этот день недели не как все нормальные люди, после дел, а с самого утра. Пожалуй, именно этим можно объяснить заполненные наполовину коридоры и салютующего бутылкой пива студента, который уселся прямо перед входом на бордюре. В семье не без дурака... — Ну а сейчас-то ты тут что забыла? — она снова рассматривает зачем-то расписание, когда Вишну подходит сзади. А ещё тянет улыбку, понимая, что парень узнал её даже со спины. Не спутал, дьяволёнок... — За тобой тайно наблюдаю, — плюётся ничего не значащей фразой, ибо знает, что Гоша значения этому не предаст. — А всё же? — держит расстояние вытянутой руки, смотрит в затылок. — Боже... — закатывает глазки театрально, разворачивается, смотрит ровно на него и сгибает в локте руку, делая наманикюренными пальчиками незамысловатый жест, — ну вот хоть немно-о-о-о-жко можно поверить в то, что я скучала? — невинно хлопает глазками, в которых пляшут самые настоящие демоны, так и призывающие не верить ни единому слову своей хозяйки, — ну вот прям чуть-чуть? — а у Вишну ничего не колыхнётся, взгляд по сию минуту каменный, или даже, скорее, безразличный. Он только вздыхает, уже даже не поражаясь этой театральности. — И чего я время теряю... — ухмыляется и прочь уходит. Но неспешно. Наоборот, шагом таким медленным, чтобы Окс могла рядом плыть. Что она, кстати, и делает. — Ты теряешь время только тогда, когда пытаешься показать, что тебе плевать на меня, — отстаёт на пару шагов, но не спешит догнать. Потому что он каждое её слово отчётливо слышит, и ей достаточно. — Если это поднимет твою самооценку, то думай так, — голос ровный, взгляд отрешённый, а эмоции подавлены. Только так, по его мнению, можно научиться контролю. Держать себя в руках и не поддаваться на провокации. — Ладно мне, но самому то себе зачем врать... — и этой провокацией она сейчас занимается в открытую, слегка ускоряясь и перекрывая ему дорогу. Снова друг напротив друга. — Ты мешаешь, — упорно на неё не смотрит, только сквозь. Но девчонка словно издевается, подходя ближе. Ухмылочка её только и говорит о том, что это всё для неё лишь игра. А игры она любит, и он как никто другой об этом знает. — Ну так отодвинь... — облизывает губки, а сама упорно нарывается на грубость. Потому что только с её помощью с этой девицей можно совладать. — Или духу не хватит? — ещё один шаг, и блондинка укладывает свои пальчики на его подбородок, всё же заставляя посмотреть ей в глаза. Хитрые, пылающие огоньком глаза, в которых он когда-то видел целый космос. Который его и поглотил. А после — пережевал и выплюнул, как бы грубо это не звучало. И Бог свидетель, Вишну не собирался на те же грабли снова. — Ну же... признайся, — её пухлые губы всё ближе, а его положение сравнимо со статуей. Не шевелится, — тебе ведь далеко на меня не наплевать... Она смягчает взгляд, но лишь на мгновение. Потому что в следующую секунду примыкает своими губами к его, нежно соприкасаясь и даже не требуя продолжения. Просто близость, просто ощущение, просто невесомый поцелуй посреди университетского коридора, про который оба, кажется, забыли. И ему хочется разомкнуть, оттолкнуть, да всё, что угодно, лишь бы опять не угодить в её дьявольские когти, но он и опомниться не успевает, как руки подлетевшего к нему отталкивают, заставляя отлететь и удариться об стену. — Ах ты уёбок! — Сименс разъярённо рычит и сжимает пальцы в кулаки, хрустит костяшками. Хватает Богданова за шкирку и уже хочет встряхнуть, ударить, но в силе Гоша не уступает, поэтому вовремя даёт отпор и отходит от того на безопасное расстояние, потому что драки не хочет. Ибо бессмысленно. Но в то же время понятно, отчего у блондина реакция такая. — Постой... — выставляет примирительно руки, делает назад ещё шаг, пока Окс с открытым ртом за всей этой картиной наблюдает. — Всё не так, как ты подумал... — Не так? — поджимает челюсть, скалится притворно, пребывая в полной готовности напасть. — Да я тебя блять на британский флаг разорву!!! — рычит, кидается, пока Окс только и успевает, что пискнуть, не рискуя вмешиваться в начавшийся бой. Сименс и Вишну сцепляются намертво, только вот один пытается удары нанести, а другой этой бессмысленной драки избежать, поэтому только и делает, что уворачивается, перехватывает и старается держать его руки. Но Миронова не остановить... Он наседает до тех пор, пока из мессива эмоций не выводит голос растолкавшей толпу зевак особы, что зовёт громко, отчаянно, даже с каким-то надрывом. — Глеб!!! — он даже останавливается на секунду, потому как подняв голову видит перед собой её... но она на замке держит рот и даже ладонями его закрывает. А ещё он поклясться готов, что звук исходил с другой стороны. — Хватит! — и только, когда оборачивается, видит... Нину? Мотает головой туда-сюда, пытаясь понять. Одна стоит, не шелохнувшись. А та, что в толпу ворвалась, пылает эмоциями и, кажется, трясётся немного, учащённо моргая. По грудной клетке видно, что часто и тяжело дышит. Но вскоре перестаёт это делать, когда взгляд переводит с Сименса на ту, из-за которой это, кажется, началось. — Что тут происходит... — севшим голосом Нина вопрошает, пока парни поднимаются с пола, по которому катались недавно в припадке злобы. — Эм... — Вишну чешет репу и не знает, на ком всё-таки остановить взгляд. Ибо обстановка между четверыми такая, что никакая толпа зевак сейчас не интересует. Все присутствующие, кажется, на драку сбежались, а в итоге... — Теперь понятно... — молчать больше Оксана не намерена, прошла минута молчания. Она смотрит теперь далеко не на парней, а на ту, что стоит практически напротив и неизменно пялится точно также, только глазами более ошарашенными. — Вот почему белобрысый засосал меня тогда перед общагой... — несмотря на всю нелепость ситуации, она не теряет лица. Поджимает губки, старается держать прямой спину и всё ещё ровно дышит, не выдавая волнения. А лицо Нины, тем временем, вытягивается ещё больше, и та уже переводит взгляд на Сименса, который, в свою очередь, глаза недовольно прикрывает и прячет лицо за ладонями, чертыхаясь. — Что...? — она смотрит на обоих поочерёдно, пытаясь что-то в голове выстроить. И выстраивает, вспоминая, как Глеб недавно явился не в себе практически, рассказывая, как видел её близнеца. Только вот он детальку маленькую упустил. Крохотную совсем. И не желая тут больше находиться, Кескевич мотает головой и старается как можно быстрее покинуть это место, разворачиваясь и как молния скрываясь в толпе. Шаги быстрые, как удары сердца. Она слышит, как её нагоняют, а ещё слышит, как зовут по имени, стараясь окликнуть, остановить. Но бестолку. Девчонка прёт, как баран, пока рука Сименса не пытается её затормозить. Но руку она резко выдёргивает, а его инстинктивно от себя отталкивает, встречаясь с виноватыми глазами. — Не трогай меня! — старается как можно настойчивей, но ком уже подпирает горло, а на глаза слёзы просятся. — Нина... — Ты меня обманул! — потому что фраза "Просто не договорил" тут не канает. — Ты целовался с этой шлюхой, просто потому что перепутал!?!? — и почему только сейчас он увидел между ними разницу. — Послушай... — Я не хочу тебя слушать! — его попытка подойти заканчивается тем, что Нина отлетает от него на несколько шагов. Голос больше не держится, она мотает головой и одним только взглядом просит его не приближаться. — Не сейчас, — шаги назад, она постепенно отдаляется, вынуждая его стоять на месте, — не сейчас... Разворачивается, быстрым шагом покидая стены универа. И также быстро добирается до общежития, хлопая всеми возможными дверями, что на пути попадаются. И только перед собственной дверью замирает, не решаясь даже взяться за ручку. Потому что меньше всего сейчас хочется туда, где даже запах будет напоминать о нём. Наташа, как человек с недавних пор правильный, сейчас на лекциях. И только наплевавшая на учёбу Лера прохлаждается в своей комнате, пока Морт меняет знания на тренажёры. — Можно к тебе? — вопрос неуместен, потому что Кескевич не стучит, не стоит у порога, а просто по-хозяйски заваливается в комнату, чуть даже пугая брюнетку своим настроем. — Что случилось? — Лера встаёт из-за стола, отставляя чашку с чаем. — Миронов случился, — потому что Миронов. — Без пива не расскажу. Будешь? — без спроса заглядывает в холодильник и протягивает бутылку Лере. Та же, в свою очередь, мотает головой и с укоризной смотрит. А во взгляде читается что-то вроде "Серьёзно?". — Ну как хочешь... — усаживается рядом и смотрит на стеклянную бутыль, разрываясь между желанием напиться и желанием не делать этого в одно лицо. — Может, покурить выйдем? Теперь Ясенская откровенно усмехается, вопрошая то, что было во взгляде. — Ты серьёзно? — даже с обидой какой-то, потому что после того самого сделанного теста все только и пытаются, что к попойкам привлечь. Но Нина... какого чёрта за собственными любовными поворотами она забыла, что алкоголь и курево сейчас — не лучшие для неё вещи? — Просто покурить предложила, ты чего? — даже бутылку на стол отставляет, невинно глядя на подругу искренним недоумевающим взглядом. — Нет-нет, ничего, — разводит руками и даже слегка психует, нервно отпивая чай из кружки, — предложить напиться именно беременной — самая лучшая идея, — если бы Нина пиво пила в этот момент, то непременно бы подавилась. А так она только глаза выпучивает пуще обычно, забывая на время, как вдыхать и выдыхать. — Чего...? — сосредоточенный взгляд и наполовину отвисшая челюсть. Кескевич понять не может, какого хрена за эти долбанные полчаса второй удар по голове. — Блять... — а брюнетка психует, закатывая глаза и проводя рукой по всей длине волос, будто это успокаивает. — Позавчерашняя ночь, туалет, тест... Ты что, забыла? — спокойствие, да и только. Потому что к провалам в памяти она привыкла, ибо живёт с Мортом. — Какой туалет? Какой тест? — Нина даже со стула поднимается, наблюдая, как меняется выражение лица собеседницы. И сейчас там целая палитра непонятных ей эмоций. — Я две ночи подряд была с Глебом, мы рассвет даже на улице встречали... — говорит тихо, как будто происходящее — тайна, а в комнате есть ещё кто-то, кроме их двоих. — С тобой всё в порядке? — но этот вопрос, по всей видимости, ответа не требует. Проходит ровно четверть минуты, как выражения лиц обеих друг друга отзеркаливают. В комнате повисает тишина. И, кажется, обе понимают, в чём дело.