Ich steig Dir nach

Слэш
NC-17
Завершён
70
автор
Размер:
66 страниц, 12 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
70 Нравится 59 Отзывы 17 В сборник Скачать

Глава 2

Настройки текста
      Родители приехали рано утром. Заспанные, мы с сестрой вышли их встречать. — Финес, дорогой, как я рада твоему успеху! — Мама с порога кинулась обнимать меня. — Мы гордимся тобой, сынок, — папа присоединился к ней, и теперь я оказался зажат между ними, точно сардина в банке. — Спасибо, — просипел сдавленный я.       И понеслось. Кажется, нас поздравил весь Денвилль, даже ленивый. Наставления, пожелания удачи, сборы, переживания… Репетиции допоздна, подбор песен, жаркие споры… Я был измотан и хотел только покоя. Даже не обращал внимания на сны. А тот парень делался каким-то грустным. Ну и пусть. Мне-то какое дело до него? Тогда я не сопоставил сны с произошедшим позже событием.       Все началось в день перед отлетом в Англию. Утром, как обычно, позавтракав, мы с ребятами собрались в гараже для генеральной репетиции. Все было отработано до мельчайших деталей. И пусть выступаем в Мертоне, а не в Мэдисон-сквер-гарден, например, но все должно быть идеально. Я не нервничал, на душе было спокойно, словно никуда не летим и ничего не должно произойти. — Финес, как насчёт последнего текста? — Изабелла, откровенно строя глазки, чуть ли не вплотную, подошла ко мне. — Мы так и не придумали музыку, ты забыла? — не поддаваясь на провокацию, ответил я. — Оставим этот стих до лучших времен. На концерте играем только отработанные песни. — Мне казалось, что ты писал от сердца, и стало быть мелодия должна идти оттуда же… — девушка продолжила натиск. — Кажется, Финн ясно сказал, не в этот раз, — одернул ее Ван Стомм. Я выдохнул. Задира в курсе всей этой «девичьей любви» и она его не вдохновляет, как и меня. Иззи зло зыркнула на Бьюфорда и с оскорбленным видом отошла от меня. — Друзья мои, — Балджит решил разрядить обстановку, — предлагаю отметить наш успех баночкой содовой! Мы согласились. Хотя было рано праздновать. — За нашу группу! — произнес я тост и мы чокнулись жестяными баночками.       Еще немного поболтавшись в гараже, решили разойтись. Каждому из нас нужно было собраться с мыслями и закончить сборы. Инструменты были уже в пути в Мертон, мы репетировали на, запасных, поэтому остались только вещи и кое-какие мелочи. Я бережно убрал старую, но такую родную гитару, в чехол, и вспомнил, как отец подарил мне ее на день рождения, как сыграл на ней первые в жизни аккорды… Поддавшись ностальгии, я полез на чердак с двумя целями: убрать инструмент и найти свой первый блокнот со стихами. Захотелось перечитать их. Кто знает, может найду в них что-нибудь стоящее. — Апчхи! — под крышей было довольно пыльно. — Будь здоров, Финес, — сказал я сам себе, и нащупал на стене выключатель. Загорелась не слишком яркая лампочка, но ее света было достаточно, чтобы разглядеть пространство. Я поставил гитару и принялся за поиски блокнота.       Так странно… Всю жизнь человека можно уместить в нескольких коробках! С каждой вещью связаны особые воспоминания, и ты бережёшь их, пусть даже вот эта футболка в бежево-оранжевую полоску, например, мне уже мала. Носил ее ребёнком, тогда мы с друзьями проводили лето за изобретениями, старались сделать каждый день особенным и незабываемым. А, вот, кстати, и рентгеновские очки. Я улыбнулся: лет прошло немного, но Финес Флинн очень изменился за это время. Не только внешне, но и внутренне. Стараюсь, по крайней мере.       Первый «сборник» стихов отыскался в коробке с детскими книгами. Я снова улыбнулся от воспоминаний. Хотел было уйти, но мой взгляд зацепился за незнакомый корешок. Потянув за него, понял, что это альбом с фотографиями. Странно, никогда раньше не видел его. Во мне проснулось то самое детское любопытство, которое, как мне казалось, растерялось с годами.       По спине потек холодный пот. Пальцы судорожно перебирали страницы с вклеенными старыми фото. Отказывался верить тому, что видел воочию. Сердце бешено заколотилось в груди от волнения, ноги стали ватными.       На фото мой отчим держал на руках маленького мальчика, который счастливо улыбался. Озорные голубые глазки, пухлые щеки, и волосы цвета первой весенней травы. Я узнал его по снам. Дрожащими пальцами вынул одну фотокарточку. «Фербу три года», значилось на обороте.       Не смогу описать чувства, захлестнувшие меня с головой. Сжал фотографию и понёсся вниз, забыв об осторожности. — Эй, мелкий, ты в порядке? — Кендэс окликнула меня, но я не ответил.       Отец был в гостиной. — Сынок, что случилось? — обеспокоенно воскликнул он. — Кто это? — свистящим от гнева шепотом, произнёс я, кидая ему фото. Лоренс подхватил кусочек картона. Его лицо побледнело, словно он увидел призрака из прошлого. В глазах читался страх, пальцы пробила крупная дрожь. — Где ты это взял? — с трудом сохраняя остатки спокойствия, произнёс Флетчер-старший. — Где взял, там уже нет! Кто он? Отвечай! Отчим молчал, не решаясь раскрыть мне правду. — Финес… — наконец выдавил из себя слова. — Он твой брат… Я перестал дышать. Перед глазами поплыли мутные круги. — Почему ты скрывал?! — Мы развелись с матерью Ферба на тот момент, когда встретил Линду… — И что дальше?! — я был на грани. Меня захлестнула смесь обиды и предательства: как он мог бросить сына?! Почему никогда не упоминал о нем?! В то время, как я мечтал о брате, когда он снился мне ночами, я как дурак думал, что схожу с ума, а оказывается что парень реальнее некуда!! — Она сказала, что не хочет знать меня, и чтобы я даже близко не приближался к Фербу! — Это не оправдание! Ты должен был попытаться! — Я ничего не мог сделать! — Лжёшь! Ты негодяй и предатель, Лоренс Флетчер! — Финес, сынок, послушай… — Не смей меня так называть! Негодяй!!! — орал я, потеряв все самообладание. — Но пожалуйста…       Я его уже не слышал. Выбежал из дома, хлопнув дверью так, что она едва не слетела с петель.       Не знаю, сколько времени блуждал по городу. Гнев, ярость, обида — двигали мной, словно пешкой, в своей нечистой игре. Полностью опустошённый, дошёл до трактира. Слышал о нем от дружков Бьюфорда. На душе было настолько гадко, будто у меня внутри кричала поломанная кукла. Отступать было некуда и я, толкнув хлипкую дверь, вошёл внутрь. Тусклый свет едва освещал помещение, выхватывая старую поцарапанную барную стойку и оставляя на стенах нелепые тени. Омерзительный запах пойла и дешевых сигарет ударил в нос не хуже кулака. Глаза понемногу привыкли к полутьме и я смог разглядеть грязный пол, покорёженные табуреты с драными сидениями и несколько пьянчужек, прятавших свою никчемную жизнь в тонувших во мраке углах. Обстановка полностью соответствовала моему настроению.        За стойкой появился мужик, похожий до боли на тролля или горгулью. — Тебе чего, пацан? — грубый голос обратился ко мне. — Плесни мне чего по-крепче, — мрачно отозвался я, садясь на табурет. — А ты не слишком мал? — Мал, да удал. — огрызнулся я. — Плесни, деньги есть, — выложив купюры, потребовал я. Бармен косо посмотрел на меня, однако жадно сгрёб деньги и налил мне что-то в не слишком чистый стакан. — Оставь бутылку, — я добавил ещё денег. Ему было абсолютно все равно. На меня, тех алкашей, на весь мир. Как и мне.       В тот вечер я впервые в жизни напился до чертиков. Видимо, у меня сильный организм, раз не оказался в реанимации. Впрочем, «чертики» у всех разные. Меня унесло от бутылки дешевого портвейна. Но легче не стало. Совершенно не помню, как добрался до дома и оказался в своей кровати, как и то, сколько я выпил на самом деле.       На утро все болело, даже думать было страшной пыткой. Тем более было противно вспоминать прошлый день. Я повёл себя как последний кретин. Дверь со скрипом приоткрылась и в комнату вошла мама. Молча присела на кровать. В ее глазах стояли слезы, помимо беспокойства. Я не мог смотреть на неё, так стыдно мне ещё никогда не было. — Мам, прости меня… — с большим трудом просипел я. Она обняла меня и заплакала так горько, что у меня защемило сердце. Да что же я за урод, что посмел причинить боль родной матери! — Мам, не плачь, пожалуйста! Прости меня! — теперь уже рыдали вдвоём. — Финес, сынок, я беспокоилась за тебя! — Мамочка… Мне очень стыдно…       Это было утро примирения и раскаяния. Я помирился с отцом, твёрдо пообещав самому себе, что подобное поведение больше не повторится. Друзья, при виде меня, ничего не сказали. Я ещё раз обнял родных в аэропорту перед отлетом. С тяжёлым сердцем и противным осадком, оглядывал отдаляющийся от меня Денвилль из иллюминатора самолета. Скажи мне, Ферб, где тебя найти?
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.