Папа, я нашел "маму"!

У каждого человека есть право на ошибку. Жизни не бывает без проблем, так устроен мир... ЭТО ЖИЗНЬ! Глупость нам дана от рождения, мудрости мы набираемся самостоятельно. Но если бы поступок или два могли открыть истину, никто и никогда не совершал бы ошибок. Но человеческая жизнь куда сложнее. И ответ ты должен обрести сам. А путь этот – путь ошибок и испытаний. То, что дается нам без боя, не ценится. Благодаря этим ошибкам мы учимся! Да, некоторые, может, и создают себе сами проблемы, но ведь когда-то приходит пора их осознать, вот и плачут потом. Есть люди, которые просто не ценят того, что имеют, и, опять-таки, потом жалеют об этом и плачут... Т. Рузвельт говорил: "Не ошибается тот, кто ничего не делает". Почти сразу же после той ночи мой отец вручил мне ключи и, отводя глаза, посоветовал в ближайшее время оттянуться по полной. Папа, давясь смешком, прикрывал рот ладонью. Но, заметив мое растерянное и мрачное выражение лица, посерьезнел. - В новую жизнь, - улыбнулся. - Да, - ну не могу я ничего ответить на его улыбку. Эрик опустил глазки и даже покраснел. Вел он себя безупречно за то время, пока жил со мной и моими родителями. Даже не выходил никуда из дома, возился с папой на кухне, а с отцом разговаривал о политике, даже про клуб их рассказал. Они были от парня в восторге. Вот только Дани и Сосиска наотрез отказывались с ним общаться, Дани сразу же начинал реветь, как только видел его, а Сосиска просто убегал. Дом Эрику не понравился. Слишком маленький, слишком простой, слишком не такой, как ему хотелось. Мне он напоминал мой собственный, только размером побольше. Пять комнат, четыре наверху, одна – гостевая – внизу, гостиная, огромная кухня, веранда, еще и небольшой, но очень красивый сад – прежние хозяева постарались. Там было много цветов и фруктовых деревьев, и даже маленький искусственный водоемчик. Уютный дом для семейной пары… Впрочем, долго Эрик не горевал, он нанял бригаду, которая под его руководством мигом переделала самую большую комнату на первом этаже. Теперь он там зависал со своими приятелями и вообще отказывался даже просто подниматься на второй этаж. Я же облюбовал себе кабинет: мог часами сидеть среди пыльных книжных полок, читая или работая. Да, на работу я тоже устроился, вернее, она у меня всегда была, ведь помощь в фирме отца – моя обязанность. Но мне нравилось там. В общем-то, те три месяца, которые мы провели под одной крышей, не были похожи на семейную жизнь, скорее на сожительство. Как сосед он был идеален. Близости у нас тоже больше не было. Но зато мы разговаривали. За завтраком и ужином, иногда вечером. Меня это устраивало. Я мог спокойно учиться, похождений за Эриком больше не было замечено. В итоге - взаимовыгодное сожительство. Умение жить вдвоем испокон веков считалось трудным. И это понятно. Ведь начинают жить вместе два человека-противоположности, две сформировавшиеся личности, два разных мира, две судьбы. Вот только было одно но, как же без этого. - Сегодня ходил в больницу, - как бы между прочим бросил Эрик, устраиваясь за круглым обеденным столом. Он готовил - хоть какое-то проявление его омежьей натуры по отношению к семье. - Что сказали? – заинтересованно посмотрел я на него. - Анализы в норме, и подтвердили то, что я в положении, - махнул он рукой. - Как? – я замер. - Но ты, ты ведь ничего до этого не говорил! - Ну, я это понял еще, когда все случилось, - пожал плечами Эрик. - На противозачаточные у меня аллергия, поэтому этого не могло не случиться, после того, что было-то, - он заулыбался. - Ребенка мы оставим! – поспешил я, вспоминая слухи о его абортах. - Я не настолько глуп, - хмыкнул Эрик, - не собирался я от него избавляться. Все равно рано или поздно пришлось бы… Так пусть сейчас. Просто это трудно… Я вспомнил, как радовался папа, как он похорошел, когда узнал о том, что у него будет Дани. У них с отцом тогда вообще второй медовый месяц начался. Почему Эрик говорит, что это трудно? Разве я ему не помогу? Или он сомневается в моем желании иметь детей? - В тебе-то я как раз и не сомневаюсь, - вздохнул Эрик. - Ты мысли читаешь, что ли? – опешил я. - Да у тебя все они на лице написаны! Я не сомневаюсь, что ты вытерпишь все мои капризы, потому что это ТВОЙ ребенок! Ты обязан, но я опасаюсь не этого… - он замолчал и отвернулся, - ладно, ешь уже давай! И не вздумай при мне развивать мысли типа «о Боже, мы скоро станем родителями!» - он скорчил постную мину. Наверное, я неправильный альфа, раз хочу ребенка больше, чем омега…

***

Скажу вам сразу: ожидание ребенка - это мужское дело. Не улыбайтесь! Это вполне серьезно! Только настоящий мужчина способен выдержать все эти токсикозы, перепады настроения, странные вкусовые пристрастия своего избранника. А в моем случае это особенно сложно. Нет, я, конечно, чисто в теории слышал про всякие изменения в поведении у омег, но беременность «изо дня в день» оказалась серьезной проверкой моей находчивости и терпения. Каждое утро Эрику было плохо, причем не всегда физически, иногда он даже сам не мог объяснить. Ну да это еще ничего, ведь потом стало меняться полностью его поведение. Абсолютно все, что он видел или слышал где-то, применялось у нас – кто-то сказал, что беременные обязательно должны хотеть есть соленое? Пожалуйста. Эрик с удовольствием лопал соленую рыбу и огурцы. Вечером показывали по телевизору щенков, говоря о том, что деткам нужен дом – тут же начинал всхлипывать и причитать о том, что мы обязательно должны завести дома собачку, а еще через некоторое время с брезгливым выражением лица муж несся в туалет, потому что терпеть не мог собак. Папа лишь посмеивался, наблюдая за моими метаниями. Он иногда навещал нас вместе с Дани. А сколько специализированной литературы перелопатил, чтобы понять, что действительно хорошо для беременного омеги. Просто некоторые его запросы откровенно меня удивляли. Но врач, как ни странно, оказался на стороне Эрика, посоветовав мне делать все, что тот попросит, но в разумных рамках, конечно. И я старался. Когда животик стал заметен, дело приняло совсем другой оборот: у него началась запоздалая депрессия по поводу напрочь уничтоженной фигуры. Он все повторял, что никогда не сможет похудеть, так и останется колобкообразным существом на тонких ножках и ничего ему в этой жизни больше не поможет. Сначала я пытался просто успокоить его, приговаривая всякую чепуху про прекрасные круглые вещи, которые нас окружают, но похоже лишь разозлил парня, особенно фразой: «Не плачь, маленький, ты похож на арбуз вовсе не потому, что зеленый…» Поэтому, в конце концов, просто пообещал в случае чего оплатить пластическую операцию. Эрик неожиданно стал очень обидчивым и ранимым, но я списал это все на гормональную перестройку. А сколько мы нервов потратили, посещая разные клиники и докторов. Эрику не нравилось ни в одной. То доктор плохо пахнет, то шумно, то «наверняка тут даже мебели удобной нет». Пристроили мы его в очень хорошей больнице, к моему знакомому. В общем, беременность мы «перетерпели». Роды я помню плохо. Странная бледность Эрика, непонятные переговоры врачей, когда они увозили его… Потом несколько часов ожидания. Я мерил шагами кабинет одного из врачей, в котором нам разрешили остаться. Мои родители были тут же. Дани остался впервые дома один, с няней. Джефферсоны приехать не смогли, они были за границей. Отец переговаривался с папой, а я все больше нервничал. Какое же облегчение меня затопило, когда нам разрешили пройти в палату. Эрик возлежал на подушках, вид у него был уставший. Слева от него стояла женщина, пухлая и розовощекая. Она же и протянула мне небольшой кулек, свернутый, как мне сначала показалось, из голубой простыни. - Поздравляем, у вас альфа! – объявила она. Эмоции сменяли друг друга: тревога, безумная радость, когда все закончилось благополучно, волнение, когда впервые увидел своего ребенка… а уж когда мне его дали, я с удивлением на вытянутых руках держал его и вопросительно смотрел на папу, не понимая, что с ним делать. Я же его раздавлю, если прижму к себе. Он такой крохотный. Папа заулыбался и помог мне взять малыша правильно, показал, как нужно держать головку, чтобы она не запрокидывалась, ведь новорожденные еще не умеют ее держать. Ребенок тем временем распахнул черные, без единого пятнышка глазки и уставился на меня. - Ну, и как вы его назовете? – поинтересовался отец. Я оглянулся на Эрика. Тот равнодушно пожал плечами, вид у него был изможденный и довольно болезненный. Значит, я могу сам его назвать. - Ричард, - объявил я. - Отличное имя для альфы, - одобрил папа. - Маленький Ричи… Добро пожаловать в семью, - с нежностью добавил он. Ричи внимательно осмотрел нас, а потом открыл рот и… заплакал. Акушерка поспешила забрать ребенка, я растерянно опустил руки, а папа расхохотался, утешая, объясняя, что это нормальная реакция для новорожденного. А потом нас выгнали из палаты, так как Эрику требовался отдых.