***
Райнхардт вместе с Ангелой беседовали о чем-то на немецком в общем зале, попивая из чашек чай. Немец, как только увидел МакКри в дверях, рванул в его сторону с распростертыми объятьями. Джесси успел позабыть, насколько же этот рыцарь бывает громким, даже громче радостной Лены. А объятья, в которые его заключил немец, были крепкими настолько, что Маккри начал опасаться за целостность своих костей. — Хей, здоровяк, я тоже рад тебя видеть, но ты сейчас меня сломаешь, — прохрипел Джесси. Ему даже послышался хруст позвонков. Райнхарт утробно засмеялся, отпуская американца из своей хватки. — Здравствуй, Джесси, — Циглер поставила чашку с чаем на стол, поднялась с дивана и подошла к МакКри, мягко обняла его за плечи. — Здрасте, док. Ты ни капельки не изменилась, — Джесси старается быть аккуратным, легко обнимает женщину в ответ. Она действительно не изменилась. Кукольные черты лица остались такими же аккуратными и гладкими, шелковистые светлые волосы собраны в хвост на затылке. За шесть лет не появилось ни одной морщинки. Разве что глаза выдавали ее возраст. «Чудеса современной медицины» — излюбленная фраза Ангелы подходила как нельзя кстати. Они рассказывали друг другу о том, что случилось с ними после развала Овервотч. МакКри мало что мог рассказать, обмолвился лишь о захвате поезда, направляющийся в Хьюстон, да рассказал парочку интересных историй. Циглер долго пыталась выпытать у Джесси, что же случилось с его рукой. Он ловко уходил от темы, отшучиваясь, но все-таки согласился потом пройти полный осмотр. — Работа дилетанта. Достаточно устаревшая модель бионического протеза предплечья. Для более производительной и долгой работы его стоит проверить и устранить неполадки. Ещё надо проверить твой глаз, — стрелок слабо улыбнулся, но скользящий по нему взгляд Циглер ему не понравился. Как у всех врачей, он внимательный и цепкий, подмечающий мельчайшие детали. Заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. — Ну, знаешь, у меня не было особого выбора. Главное — он работает, — МакКри похлопал ладонью о хромированный бок протеза. Райнхарт рассказал о своих путешествиях вместе со своей крестницей, которая сейчас уехала к своему отцу, чтобы помочь ему с кое-каким делом. Поделился информацией о том, что совсем скоро, суток через двое, Торбьорн и Бриггита прибудут вместе с еще одним потенциальным агентом. Немец предположил, что это, скорее всего, кто-то из Ордена Броненосцев. — Этот хмурый старик сам сказал, что новоприбывший агент станет хорошим дополнением к нашей системе безопасности. Правда, мне не совсем нравится эта формулировка. Да и он предупредил, что это может нам не понравиться, — Райнхарт нахмурился, и только сейчас МакКри заметил, что мужчина постарел еще больше. Морщины стали еще глубже и четче, кожа лица стала более дряблой, уголки губ слегка опустились, придавая немцу вид усталого от жизни человека. — Звучит действительно странно, — подтвердила Циглер, — Но не думаю, что нам стоит опасаться чего-то из ряда вон выходящего.***
Лена рассказала о своей жизни после развала Овервотч на полпути в личные комнаты. Рассказала про свою девушку, которую оставила в Англии, о том, как пыталась предотвратить покушение на Текхартту Мондатту, но у нее это не вышло. Как она была взволнована после получения сообщения о созыве. Про парочку заданий, на которых побывала вместе с Уинстоном. МакКри о многом из этого знал, но решил промолчать, вслушиваясь в торопливую речь англичанки. — И все же я рада, что ты решил вернуться, — она смотрит на американца сквозь защитные линзы маски, ее тёплая улыбка заставляет улыбнуться в ответ. Она тоже почти не изменилась, все такой же неутомимый авантюрист, — Миру нужны герои, как никогда раньше. МакКри глушит неприятное ощущение недосказанности где-то на подступах к горлу. Он расстается с Леной близь жилых комнат агентов, ссылаясь на усталость после дороги. Она пожелала спокойного сна и как обычно исчезла в мгновения ока, оставляя полоску голубоватого света за собой. Но МакКри не идет в личные комнаты. Он раскуривает сигару, осматривается. Бежевые стены, которые снизу покрылись дорожной пылью, становясь грязно-серыми, обрамлённые оранжевыми полосами, синие флаги с символикой Овервотч, слегка поблекшие и растрепанные на концах от превратностей погоды, как и его красное пончо. Наследие когда-то крупной международной организации, ставшее никому ненужным. Если бы не усилия Уинстона, то, наверное, эта база была бы в еще более худшем состоянии. Разграбленной и брошенной, как многие другие, раскиданные по всему миру. И лишь синее небо и лазурное море неизменчиво. После городского шума или молчания пустынных дорог, шум прибоя и крики чаек кажутся чем-то инородным, но умиротворяющим. Внезапное, но долгожданное спокойствие. Докурив, Джесси затаптывает окурок, делая мысленную пометку так не делать здесь и обзавестись пепельницей, и уходит. Занимает комнату, которая больше всего нравится, по возможности приводит ее в порядок. Радуется, что все комнаты имеют однотипную планировку практически на любой базе (хотя на Гибралтаре некоторые помещения не имеют окон, так как находятся в глубине скалы) и искать нужное не занимает много времени. Измотанный поездкой и впечатлениями организм вырубается быстро. Маккри снится иссушенная земля, далекие извилистые хребты гор. На рыжем небе ни облачка. И лишь багровое солнце, сюрреалистично огромное, наводит ужас. Ничего живого вокруг, ни единого звука. Статичная картинка, угрожающе неизменная. Стрелок открывает глаза уже утром, но на задворках сознания красный диск отпечатывается клеймом и напоминанием. Утро явно не принесло ему чувства бодрости.***
Двое суток жизнь на Наблюдательном Пункте шла своим чередом. Спокойно и гладко. Все что-то делали, восстанавливали и перебирали. На складе Джесси вместе с постельным бельем нашел пару футболок и спортивных штанов с символикой организации в вакуумных упаковках своего размера, что позволяло хоть как-то разнообразить гардероб. Лена и Уинстон занимались закупкой продовольствия и обновлением некоторого оборудования, на что хватало скромных сбережений. На попечение Циглер был отдан медблок, при инвентаризации которого она отдельным списком запросила все необходимое для работы. Уинстон, внимательно прочитав список, смог лишь вздохнуть и пообещать достать все нужное позже. Медик также настояла на прохождении всеми медосмотра. Американец состроил кислую мину и промямлил: «Позже». Он знал, что подобное мероприятие сопровождается бесконечными расспросами, исследованиями и нравоучительными речами о вреде курения и алкоголя. Впрочем, в свое время веские доводы Ангелы все равно не возымели на молодого МакКри никакого влияния, хотя, безусловно, Джесси любил и уважал доктора Циглер. Но сейчас он был еще не готов к повторениям подобных разговоров. Общими для всех агентов, находящихся на базе, стало время приёма пищи. Совместные обеды и ужины (МакКри просыпал завтраки — сказывался скачок с одного континента на другой) придавали ощущение комфорта и уюта, давно позабытые в постоянных переездах и бегах. Это можно было сравнить разве что со спокойствием родного дома, где тебе ничего не угрожает, но с непривычки мозг всё равно подгоняет есть быстрее и быть предельно внимательным. Но, как и предполагал Райнхардт, Линдхольмы прибыли через двое суток. В тот злополучный день, войдя в столовую, МакКри увидел лишь Бриггиту, которая понуро сидела за столом и пила уже остывший кофе. Она сильно изменилась с того момента, когда он видел фотографии с ней в последний раз. Ее миловидное личико с россыпью веснушек сильно контрастировало с вполне натренированным телом, хотя в своей мешковатой одежде она выглядела как подросток. — Доброе утро, — поприветствовал ее стрелок, направляясь к холодильнику, чтобы найти что-то для своего позднего завтрака. Девушка грустно улыбается и приветствует его в ответ. Джесси это не нравилось, — А где все? — В лаборатории Уинстона. С новым агентом, — Линдхольм делает большой глоток и кривит полные губы из-за крепости напитка. Явно переборщила с количеством растворимого кофе, — Он не всем понравился. — Ох, кого же вы привезли, что он кому-то не нравится? Преступник какой-то? — говорит МакКри из-за дверцы холодильника. Он хочет развеять атмосферу, образовавшуюся здесь, вывести разговор на бессмысленный трёп. Джесси берет с верхней полки масло. Перемещается за стойку, включает чайник. — Меня приняли, хотя за мою голову сулят солидный куш. Не думаю, что твой ворчливый отец приведёт кого-то опасного. — Бастион. — Кого? — МакКри моментально поворачивается к девушке, так и застыв с банкой растворимого кофе в руке. Он быстро перебирает клички известных ему преступников, но не может вспомнить ничего похожего. Ну не может быть, что этот агент… — Боевая машина E-54 «Бастион», — поясняет Бриггита со вздохом. И стрелок понимает, почему «новый» агент мог кому-то не понравиться. Если кого-то спросить о Восстании машин, то первыми на ум придут именно Бастионы. Они погубили многих, стали воплощением боевой мощи и безжалостности. Он помнит их еще с восстания на Кингс Роу. Вороха других операций. Рассказов Габриэля, Аны и Джека. Рассказов Райнхардта. Ох. — Как старик? — Джесси вновь разворачивается к стойке, желая сделать себе такой же крепкий кофе, какой себе сделала Бриггита. Засовывает хлеб в тостер. Ставит перед собой чашку, насыпает туда несколько ложек кофе и надеется на то, что к середине дня у него не появится головная боль. — Честно, я не знаю, как это можно правильно охарактеризовать. Скорее всего, как тихая ярость, — Девушка делает еще один глоток, — Они с отцом, наверное, до сих пор спорят. Но я могу заверить, что он для нас не опасен! — Я уверен, что вы бы не привели кого-то опасного на базу, — МакКри садится с чашкой и парочкой тостов и маслёнкой напротив Линдхольм, рукой показывая, что она тоже может позавтракать ими. Она в свою очередь достает из кармана рабочего комбинезона КПК. Водит пальцем по экрану, явно что-то выискивает, а после поворачивает экраном в сторону стрелка. Мелкие трещины и сколы обшивки, слезшая краска, куски водорослей и морские гады, застрявшие в сколах и прилипшие к корпусу, листья и мелкие ветки в металлических суставах. Маленькая пестрая птичка на плече омника. Цветок в руке боевой машины. Выглядит нереально, как старые лозунги о мире и прекращении войн. Американец рассматривает еще несколько изображений, явно сделанные намного позже первой фотографии, показывающие разницу до и после восстановительных работ. Он листает дальше, но видит только фотографии котов. — Большая часть его боевых модулей вышла из строя, — говорит механик, забирая один тост с тарелки и намазывая на него масло. — Первое включение произошло спустя десять лет после битвы у Айхенвальда. Видимо эта пташка его и разбудила. Мы провели полную проверку его системы и выявили множество сбоев и ошибок, так же повреждения некоторых деталей, — она откусила кусок хрустящего хлеба, запивая его кофе, — Трудно поверить, но он прошел по дну Балтийского моря и попал к нам в Швецию. Навел паники среди населения, на него открыли охоту. Папа его спас. — МакКри смотрит на то, с какой быстротой Бриггита уплетает приготовленный им нехитрый завтрак и встаёт сделать ещё парочку тостов. — Действительно, трудно поверить. Человек спасает Бастиона. Даже звучит до ужаса неправдоподобно и глупо. Услышь подобное где-нибудь ещё — ни за что не поверил бы. — Без своих боевых алгоритмов он просто омник. Он интересуется природой. Пытается с нами общаться, хотя тут возникли некоторые проблемы в виде несовершенности его речевого аппарата, — Бриггита явно приободрилась, гнетущая атмосфера, что висела до этого момента в воздухе, начала отступать. Джесси был этому рад. — Вы его перепрограммировали? — спрашивает американец. — Не совсем. Убрали все ненужное, оставили нужное. Он может переключать режимы боя, производить саморемонт. Да и он, как мы поняли, был не против подобных действий с нашей стороны. — Интересно, — бубнит МакКри, почёсывая подбородок. Как позже выяснилось, Уинстон провел дополнительные проверки систем боевого омника, ради всеобщего спокойствия, по результатам которых Бастион уже к вечеру следующего дня был занесён в базу данных Афины. На удивление некоторых скептически настроенных агентов, омник отнёсся к этому спокойно, лишь издал ряд непонятных механических звуков. Благодаря слаженным действиям Линдхольмов, но все же в большей степени благодаря Бриггите, Райнхардт сменил гнев на милость и согласился пересмотреть свои принципы и пойти на контакт. Джесси же думает о том, что раз восстановление Овервотч начинается с происшествий из ряда вон выходящих, то дальше будет только хуже.***
Через несколько дней после прибытия Линдхольмов, было назначено первое собрание. Оно проводилось в конференц-зале, под пусковой площадкой, за круглым столом, как в каком-нибудь старом фильме про спасение мира или фильме-катастрофе. Раньше Джесси не особо любил официальные собрания. Не то что бы его часто куда-то приглашали, этим всем занимался Рейес от лица Блеквотч, но на некоторых ему всё же удалось побывать. В основном надо было просто сидеть и слушать несколько часов кого-то там и максимум, что тебе дозволено — попить воды. Ни выйти покурить, ни устроиться удобнее на жестком кресле, ни уснуть. Сейчас же собрание напоминало больше душевную беседу с друзьями в каком-нибудь кафе, чем серьезное мероприятие, которое определит вектор их дальнейших действий и будущее организации в целом. Но, если честно, это МакКри нравилось. — Итак, пожалуй, начнем, — горилла перебирает бумаги в своих лапах, стараясь упорядочить их. Он явно волнуется, — Начнём с самого главного. Для начала нам придется найти новое место для размещения нашей базы. Нападение на Гибралтар показало, что находиться здесь для нас не безопасно. Конечно, можно укрепить базу и наладить систему безопасности, но мы так же не должны забывать о том, что власти не потерпят нашей деятельности. — Уинстон, постой… Разве мы не собираемся восстанавливать Овервотч? — спросила Трейсер. — Согласно Акту Петраса, любая наша деятельность в лице агентов Овервотч считается преступной и наказуемой, — сказала Ангела. — Атака Когтя на базу была совершена ради получения информации о местонахождении оставшихся бывших агентов, — учёный быстро начал вводить что-то через сенсорную клавиатуру и на прозрачном экране посередине стола начало воспроизводится видео, — Я постарался восстановить данные с камер. Экран вспыхнул, оповещая о начале трансляции видео. Лаборатория была разгромлена из-за яростной схватки, вокруг царил мрак с небольшими подсвеченными областями. Тёмный мужской силуэт, рассыпающийся чёрным дымом и вновь возвращающий свою форму. Тяжёлые дробовики в каждой руке. Маска-череп из белой кости, напоминающий череп хищной птицы. Слишком символично. МакКри смотрит внимательно, и с каждой секундой в груди нарастает комок волнения и ужаса. Появляется желание выйти на улицу, закурить или выпить, чтобы переварить полученную информацию. Он видит знакомые движения, идентичное поведение на поле боя. Была бы возможность услышать голос, и он бы понял все сразу. Это не может быть он. Джесси хотел бы верить, что это действительно еще один эксперимент Мойры, но понимает, что это глупо, что таких совпадений не бывает. И даже если это совпадение, то у них возникает еще больше проблем. Просто он хочет доделать свою работу до конца. Остальные смотрят так же внимательно и молчат. — Коготь ведёт на нас охоту, — начинает МакКри, вертя в руках свою зажигалку, стараясь себя занять хоть чем-то и не думать о давних временах, — Многие из Блеквотча работают на них. И я больше, чем уверен, что кто-то из их верхушки сидит в том же ООН, и что нам ни хрена не светит. — Но тогда… Что нам делать? — Лена смотрит куда-то вперед с непониманием вперемешку с испугом, а после обводит взглядом всех вокруг, — Что нам делать с теми, кого мы любим? — Согласен с Леной, — говорит Рейнхардт, смотря на Линдхольмов. Его голос изменился, он более глубок и размерен, а немецкий акцент более выражен. Как будто ругает провинившихся детей, — У некоторых из нас есть семьи. Торбьорн на подобный выпад со стороны немца лишь хмыкнул. — О моей семье не переживай. Во-первых, они могли давно меня найти, ведь я особо не прятался. Во-вторых, у меня есть люди, у которых я могу спрятать свою семью и ни одна ищейка к ним не посмеет сунуть носа. — Тогда я могу спрятать Эмили здесь! — Трейсер вновь оживилась, явно обрадованная тем, что сможет быть постоянно со своей любимой. Она рассчитывала на положительный ответ и явно не могла усидеть на месте, — Ну… То есть там, где будет наша новая база. Кстати, где она будет? Уинстон вновь начал что-то печатать на сенсорной клавиатуре. Зацикленно воспроизводившееся видео сменилось картой мира, где была отмечена россыпь баз Овервотч и мигало несколько точек. Вокруг, по неизменной орбите, пролетал значок спутника. — Так как местоположение старых баз Овервотч известны всем, то их, конечно же, мы более рассматривать не можем. Секретные базы Блеквотча мы так же не можем рассматривать в виду озвученных обстоятельств. Я нашёл несколько незапущенных в эксплуатацию баз в нейтральных водах. Их построили еще до Омнического кризиса, так что об их целостности и функционирования оборудования ничего точно сказать не могу. Важно то, что это самые оптимальные для нас варианты. Когтю потребуется время, чтобы их найти, а из-за того, что они в нейтральных водах, нам и не смогут предъявить какие-либо обвинения соседние страны. — Подожди, ты предлагаешь за короткий срок переоборудовать старое здание, которое еще не известно, сохранилось ли, в новую базу? — спросила Ангела. — Я это только предлагаю. В скором времени я пошлю разведывательных дронов. После этого мы уже сможем точно сказать — подходит ли нам это место или нет, — Уинстон поправил вновь сползшие очки. — Здоровяк прав, — вновь заговорил МакКри. Ему хочется закурить прямо здесь и сейчас, но терпит. — Если мы останемся здесь, то неизвестно, кто быстрее до нас доберется: Коготь или пресса. А они явно доберутся. Учитывая то, что работать мы будем нелегально, то это действительно единственный выход. Уинстон смотрит на него с благодарностью. Он явно не привык быть главным, слишком нервный для роли командира, поэтому хоть какая-то поддержка ему необходима. — Итак, — вновь начал Уинстон, поправляя съезжающие очки, — Следующий вопрос на рассмотрение — бюджет. Для функционирования базы и закупки нового оборудования потребуются деньги. Так как мы более не имеем тех, кто бы нас спонсировал, то нам придется… самим их зарабатывать, как бы странно это ни звучало. — Ты предлагаешь нам стать наёмниками? — спрашивает Циглер. — Если вкратце, то да. Мелкие задания для небольших групп. Но уверяю вас, мы не будем браться за все подряд. Будем избирать только те, которые не подорвут к нам отношения со стороны общественности. — Так, хорошо, с этим мы еще разберёмся по мере поступления предложений, — говорит МакКри, — Но мне кажется, что нас маловато для каких-либо крупных операций. Как мы будем противостоять такой силе, как Коготь, если нас не больше десяти человек? — Джесси осматривается, смотрит на омников, которые ничего не говорят и добавляет, — Десяти агентов. Горилла начинает судорожно перебирать листы, но ничего в них не находит и откладывает их в сторону. Тяжело выдохнув и поправив очки, он вновь начинает говорить: — Ты прав, для каких-либо глобальных операций нас слишком мало. Но сначала нам стоит всё же обратить повышенное внимание прошлым пунктам нашего собрания. Я думал позже рассмотреть вопрос вербовки новых агентов. Есть несколько кандидатов, но мы не можем связаться с ними прямо сейчас. Прошлое организации нас просто так не отпустит, а учитывая то, что мы хотим выступать под её именем, нам нужно вернуть репутацию миротворческой организации. — Парадокс, — бурчит Торбьорн, почёсывая бороду, — Мы не должны показываться общественности на глаза, но при этом должны наработать репутацию миротворческой организации. — Мы не должны попадаться на глаза прессе, а не людям, — поправляет его Трейсер. — Вы уже навели шороху, когда противостояли агентам Когтя в музее, — замечает механик, — Многие захотят задать нам вопросы, и они знают наше местоположение. — Но иначе не имеет смысла вообще объявлять созыв! — подпрыгнув на стуле от переизбытка эмоций, отвечает Лена. Линдхольм хмурится пуще прежнего, вновь почёсывает бороду, но он явно согласен с Окстон. Она, в свою очередь, обводит всех присутствующих взглядом и, прикрыв глаза и выдохнув, начинает говорить: — Мы уже рискуем, собираясь здесь. Мы оставили свои семьи и дело, чтобы сейчас сидеть в этом зале и пытаться сделать хоть что-то во благо мира. И вся наша дальнейшая деятельность будет связана с рисками. Но разве до этого мы жили без него? Все молчали. Эта была хоть и сумбурная, но здравая мысль, с которой многие готовы были согласиться. МакКри же думает о том, что он почти ничего не теряет. Он смотрит на омников, которые за все время разговора не сказали ни слова, на Бриггиту, которая тоже молчала, на всех остальных, и ему почему-то становится неудобно. Думает о том, что над фениксом, который только восстал из пепла, уже кружат коршуны. — Ладно, — прерывает затянувшееся молчание Торбьорн, — Я могу усовершенствовать систему безопасности наблюдательного пункта. Хоть от разведывательных дронов сможем избавляться. Ну и у нас в конце концов есть Бастион. Омник оживился. Он издал протяжный и звонкий набор звуков, на что швед буркнул: «Да, я про тебя». Райнхардт явно был недоволен, уставившись хмурым взглядом на Линдхольма, но все же промолчал. — Я думаю стоит закончить наше собрание, — говорит Уинстон, собирая свои листы. Трейсер в мгновение ока подскакивает к нему, явно желая довести дело до конца и добиться того, чтобы перевести свою девушку на базу. Учёный устало отпирается, просит её найти для неё другое безопасное место, но готов рассмотреть этот вопрос позже. — В таком случае, хочу попросить всех прибыть на обследование в медблок. Мне нужно обновить медицинские протоколы и создать новые для тех, кто только присоединился к нам! — Циглер встала со своего места и собиралась уже пойти к выходу, но перехватила внимательный взгляд стрелка, — Надеюсь, тебе не нужно отдельное приглашение, Джесси? — Что вы, док, я приду, — отвечает МакКри, улыбаясь. Ангела хмыкает, зная, что, скорее всего за ковбоем придется кого-то послать. Позже Джесси поднимается на крышу коммуникационных башен и долго курит, смотря на лазурную гладь. Лёгкий ветер треплет края пончо, ласкает холодом ладонь. Птицы громко вопят, но это не нарушает идеалистической картины, скорее, даже дополняет ее. Он курил и прогонял по кругу мысли в своей голове. Думал о том, что прошлое его настигло в самый неподходящий момент, являя собой тот иррациональный страх перед неизвестностью, как шесть лет назад. О том, что его подозрения сможет подтвердить лишь Гендзи, когда вернется на базу. О том, что долго бегать от Циглер он не сможет. «Мне нужна полная картина происшествия» — звучит в задворках сознания голос швейцарки. Перед глазами возникает образ девушки в бело-синей форме и с милым беретом на голове. Крылья за спиной, столь хрупкие на вид, делают ее похожей на ангела, — «Это важные данные для полной диагностики и правильного постановления диагноза». Он обещает себе, что все же зайдёт к ней, но ничего не расскажет. — Хей, Джесси! — звонкий голос Окстон вырывает его из расплывчатых воспоминаний. Она стоит сбоку от него и улыбается, — Поможешь мне на кухне? Сегодня моя очередь готовить. — Конечно, — Маккри встает с контейнера, отряхивается и уходит вместе с британкой. Идя в сторону столовой, Джесси думает о том, что его уже ничего не сможет удивить. Все, что могло случиться — уже случилось. Но через несколько недель возвращается Гендзи со своим братом и МакКри окончательно убеждается в том, что судьба с ним не согласна.