«Как счастливы те, жизнь которых проходит без страха, без ужасов, для которых сон является благословением ночи и не доставляет ничего, кроме сладких сновидений. Как странно, что именно то, к чему я относился враждебно и на что привык смотреть как на идолопоклонство, в дни одиночества и тревоги является моей единственной опорой и утешением». — Д. Харкер
Начало конца… Гермиона устало откинулась в кресло, стоявшее прямо рядом с креслом Малфоя. Юноша оторвался от книги и внимательно посмотрел на девушку. — Абраксас, рада тебя видеть! — Гермиона лучезарно улыбнулась ему. — А ты не видел Лукрецию? — она огляделась по сторонам, но в гостиной почти никого не было. — Кажется, она была в библиотеке, а может, я обознался, — пожал плечами Малфой. — Трудно перепутать мою сестру с кем бы то ни было. — Не буду спорить, — легко согласился с ней наследник платинового семейства. — Кстати, почему ты не ходила на ужин? — Ну, — хитро прищурилась слизеринка, намереваясь если и не соврать, то не договорить всё до конца точно, — думаю, это не самая интересная тема для разговора. Лучше расскажи мне, о чём ты читаешь? Интересно? Вместо ответа блондин протянул ей книжку в зелёном переплете и с нарисованным по центру котелком золотистого цвета. — Зигмунт Бадж, «Книга зелий». И с каких пор ты записался в зельевары, мой милый друг? — удивилась его выбору Блэк, обратно отдавая ему находку для любителей «пошалить». — Ну, наверное, с тех пор как поступил в Хогвартс, — решил отшутиться юноша, не сводя с шатенки изучающего взгляда. — Что? — смутилась девушка, заправив выбившийся локон за ухо. — Что-то не так? — никак не могла понять причину столь странного поведения Малфоя. — Гермиона, Абраксас, — в гостиную плавной походкой вошла высокая худощавая девушка. Поправив свои длинные рыжие волосы, она подошла к тому месту, где расположились слизеринцы. — О чём это вы двое говорите? — скорее констатировала, нежели спрашивала. — Да так, ни о чём и в то же время обо всем, — с долей иронии сказала Блэк. — Ты не видела мою сестру? — Нет, — ответила Эмили Пруэтт, пожав плечами. — Кстати, а вы слышали, что эти гриффиндорцы решили устроить на Рождество? — без доли презрения, скорее, с интересом поинтересовалась у друзей Пруэтт. — Объединение факультетов, — устало оповестил всех Малфой. — Вроде как небольшой вечеринки для старших курсов. — Зачем? — удивилась шатенка. Эта затея ей совсем не нравилась. Ладно слизеринцы, они как-то хотели вместе отпраздновать Самайн, правда, директор не разрешил по причине того, что в Хогвартсе была череда нападений, жертвой которых стала Миртл Уоррен с Когтеврана. Но зачем это гриффиндорцам, «отважным и храбрым львам»? — Возможно, всё дело в их храбрости, граничащей с глупостью. — О, Мелисса, ты всё-таки почтила нас своим присутствием, — решила в ответ пошутить Пруэтт, когда к ним подошла другая слизеринка — маленькая ростом брюнетка с голубыми глазами. — Конечно, разве я могла оставить своих подруг без присмотра. Кстати, Абраксас, — обратилась она к Малфою, — наш староста просил передать, что ему нужна твоя помощь. Малфой, в одно мгновение изменившийся в лице, молниеносно покинул гостиную, даже не спросив, куда именно ему нужно идти. Как будто он прекрасно знал, что так будет. — И почему почти все так боятся нашего старосту? Гермиона и раньше замечала, что Том Риддл действует на всех как-то устрашающе. Его весьма привлекательная внешность не могла скрыть дьявольского огонька в глазах. Конечно, мало кто согласился бы с её мнением: учителям он нравился за хорошую успеваемость и активность, а добрая половина девушек готова была сторожить его у дверей кабинета. И всё только для того, чтобы он на них обратил внимание. Гермиона этой позиции не разделяла. Конечно, глупо было отрицать, что темноволосый высокий юноша с огромной харизмой не был ей симпатичен, но вот только она, Блэк, не была так уверена в его человечности, в которую верили все преподаватели. Возможно, кроме профессора Дамблдора: девушка не раз становилась невольной свидетельницей того, что они не особо так и любили друг друга. — Боятся? О чём ты? — удивилась Пруэтт. — Мне кажется, что его наоборот все любят и уважают. — Даже ты? — задала Мелисса весьма каверзный и двусмысленный вопрос. — Признаюсь честно, раньше меня этот вопрос не волновал. Да и не задумывалась я даже об этом, словно всю жизнь одного только Гидеона ждала. — Ууу… ну тут всё понятно! — изрекла Аббот. — А ты, Гермиона, тебе кто-нибудь нравится? Только без шуток в стиле «я нравлюсь сама себе по утрам», ладно? — Вот ты ответила сама на свой вопрос, — решила поддержать подругу Пруэтт, откинув назад копну рыжих волос. — И вообще, вряд ли Гермионе кто-то нравится кроме… — Пруэтт и Аббот тихо хихикнули под строгим взглядом Блэк. Гостиная опустела быстро: почти все слизеринцы любили проводить своё свободное время в спальнях, не считая, конечно, сборов или праздников, по случаю которых зачастую устраивали весьма неплохие вечеринки. Хотя, последние на змеином факультете не приветствовались, опять же, воспитание чистокровных волшебников сильно отличалось от обычного. Например, строгое следование расписанию. Именно поэтому редко когда слизеринца можно было поймать разгуливающего ночью по коридорам, ибо они считали это бесполезным занятием, впрочем, многое другое тоже. — Кроме кого, интересно? — Ты только не обижайся, ладно? — Гермиона пожала плечами, мол, ещё надо подумать. — Просто все знают, что ты и Малфой… — осеклась Эмили, словно подбирая слова. — Я и Малфой что? Договаривай! — Ты нравишься ему, а он, должно быть, нравится тебе, — закончила, наконец, Аббот. — И с чего такие выводы? — удивилась Блэк. Конечно, они с Абраксасом были довольно близки, но она никогда не видела в нём никого, кроме хорошего друга. — Ах, ладно, брось. Не самое важное. Если ты так не считаешь, то просто забудь, как будто мы тебе ничего не говорили. — Хорошо. И нет, вы не правы, Абраксас любит, но не меня, а другую. Эмили и Мелисса переглянулись. — Да, он говорил, что есть девушка, к которой он испытывает сильные чувства. Если бы это была я, он бы мне признался. Но мы всего лишь друзья детства и всё! — Ну хорошо, — Пруэтт потянулась: было видно, что ей уже хочется спать, — я пошла, завтра нам рано вставать. Идём? Вслед за ней поднялась и Мелисса, одна только Гермиона неподвижно смотрела на огонь в камине. — Вы идите, я скоро приду. Подруги кивнули, направляясь в сторону спален девочек. А Гермиона осталась смотреть на завораживающую картину: огонь словно пожирал всё вокруг себя, забирая последнюю надежду на спасение. Её, Гермиону Блэк, словно тоже пожирал огонь изнутри. Тёплые улыбки, блеск в глазах, милые слова… Она устала… она так сильно устала, что, кажется, уже никогда не сумеет стать прежней беззаботной девочкой, какой была раньше. — Мамочка, почему ты оставила меня? Лукреция… Гермиона… Орион… Три чада Арктуруса Блэка ||| и его жены Мелании Макмиллан. Рожденная в 1908 году она прожила не больше 25 лет, подарив этому миру двух чистокровных волшебниц и одного единственного мальчика. Гермиона плохо помнила маму, все воспоминания о ней со временем блекли. Но безграничная любовь отца заставляла девушку верить в то, что Мелания была самим ангелом во плоти. На самом деле, раньше слизеринка думала, что её мама стала звездой и теперь она смотрит на своих близких прямо с неба. И каждый раз, глядя на ночные светила, маленькая мисс Блэк молила Мерлина о возможности хоть когда-нибудь встретиться с ней.***
Шестнадцатилетний Том Риддл в свои юные годы знал и понимал уже достаточно многое в этом мире, начиная от простых заклинаний и заканчивая умением управлять человеческими эмоциями. Именно последнее качество не раз спасало ему не только положение в обществе, но и жизнь. Именно поэтому Том добивался того, чего хотел. Любимец учителей, уважение сокурсников, место старосты, страх маглов перед ним. Его либо уважали, либо боялись, либо ненавидели. Но последних было слишком мало для противостояния, и они просто спокойно отмалчивались. Никто не любил Риддла, но ему этого и не было нужно. С детства познавший коварство и подлость этого мира, сейчас он был способен играть по его правилам, чтобы однажды установить свои порядки. Юноша оглядел дневник в тёмной обложке с его инициалами. Купленный год с лишним назад в магловском писчебумажном магазине на Воксхолл-Роуд в Лондоне, он не представлял из себя предмет восторга или особого изучения. Обычный дневник для обычных записей. 15 августа 1943 «Дневник…» 5 сентября 1943 «Меня зовут Том Марволо Риддл. Сегодняшний день я считаю очень удачным. Меня назначили старостой факультета. Ещё один шаг к цели…» 15 октября 1943 «…Дамблдор всё ещё мне не доверяет. Кажется, он что-то подозревает…» Том перелистывал страницы слишком быстро, так что уцепиться за что-то одно не являлось его целью. Свежие записи он не делал уже месяца два, и было ли тут дело в почти полном отсутствии свободного времени или в том, что в этом году слизеринец решил продумывать все свои действия до самых мелочей (хотя он и раньше это делал)? Он бы и сам не ответил честно даже самому себе. Риддл с силой захлопнул тетрадь. Ему просто не хотелось больше вспоминать. Старые летние записи были наполнены той атмосферой, в которую затягивал его детдом. Жизнь с маглами казалась ему невыносимой и отвратительной. Но не мог же он убить их всех (хотя, эта мысль временами посещала его). Пока Том не мог позволить себе так открыто рисковать. Придёт час, и вот тогда все эти мерзкие людишки заплатят ему за всё то зло, что они причинили. Возможно, прояви к нему в детстве хоть кто-то капельку любви и ласки (настоящей, а не лживой, от которой всё внутри скручивает), может тогда бы он вырос более милосердным. Тогда бы у маглов был шанс спастись. Они считают его бесчувственным, а что есть у них самих кроме страха и желания спасти свою шкуру? Маглы готовы перегрызть друг другу глотки, разрушая вместе с собой и всё хорошее вокруг. — Том, — прерывает поток мыслей подошедший Абраксас. — Здравствуй, Абраксас, — в голосе Риддла слышатся нотки стали. — Ты опоздал. Но, думаю, тогда ты принёс мне хорошие новости, не так ли? Староста выжидающе смотрит на блондина, тот взгляда не отводит, хотя ему и не по себе. Но он ведь Малфой и… друг Тома. Как глупо (у Реддла априори нет друзей, он просто не умеет дружить). — Да, были кое-какие дела, — коротко отвечает Абраксас. — Всё сделано. Гриффиндорцы уже предложили провести вечеринку вместе. Том улыбнулся только одними губами. Его лицо, словно каждая чёрточка на нём была вылеплена руками мастера, не выражало абсолютно ничего. Это и пугало, и завораживало одновременно. — Думаю, я в тебе не ошибся, Абраксас. Именно такой как ты должен быть рядом со мной. Малфой, будучи весьма избалованным молодым юношей, с детства познал цену громкому имени и умению подавать себя. Том Риддл, будучи весьма хитрым юным волшебником, понимал большую значимость авторитета в обществе. В ход шло всё: от красивой внешности до умения выражать своё «я», умело скрывая недостатки. — Тогда, может, пойдём? — неуверенно предложил Малфой. — Пойдём. — Но, — остановился Абраксас, — зачем нам это нужно? То есть, гриффиндорцы и… — Всему своё время, мой друг, — загадочно изрёк Том Риддл, следуя по направлению подземелий слизерина.