***
Поднимаясь по многочисленным ступеням лестниц замка, девушка и юноша не разговаривали. Нервирующую тишину первым прервал Орион. — Гермиона, если он посмеет сделать что-то плохое тебе, то я… — Он не посмеет мне ничего сделать, Орион. А ты даже мысли не допускай ссориться с кем бы то ни было. Помни, ты не просто ученик слизерина, ты выходец из рода Блэк, — многозначительно посмотрела на брата Гермиона. — И только попробуй предпринимать что-либо за моей спиной, из-за чего, Мерлин упаси, тебя могут наказать. Ты понял меня? — Да, сестра. Я никогда не ослушаюсь тебя, ты ведь знаешь. Блэк мягко улыбнулась ему. Братик всегда радовал её. С ним она чувствовала себя легко и просто. Со старшей сестрой так не получалось. Лукреция всегда вела себя отчуждённо, а после того, как уехала в Хогвартс, так и вовсе стала чёрствой. Именно поэтому маленькая Гермиона боялась и одновременно жаждала наконец получить заветное приглашение от директора. На самом деле, слизерин не превращал людей в высокомерных наглецов, тут уж всё напрямую зависело от воспитания, положения в обществе и, главное, самого человека. Блэк не считала себя слишком заносчивой. Высокомерной, быть может, даже временами и надменной. Но иначе было нельзя. Громкая фамилия обязывала быть той, что будет управлять, а не подчиняться. — Ну ладно, пойдём! — Гермиона похлопала брата по плечу, словно подталкивая его вперёд. — Всё будет хорошо, Орион, не бойся. Юноша еле заметно кивнул.***
В гостиной слизерина, как и всегда, было очень темно, и лишь свет факелов освещал факультетскую гостиную. — Вы опять опоздали, — голос старшей Блэк разнёсся по гостиной. — Пора уже становиться пунктуальными. — Лукреция, мы были в библиотеке, а потом зашли к профессору Слизнорту. — И что же сказал наш декан, позвольте узнать? — Он… очень впечатлён знаниями Ориона. Его тяга к учёбе приводит профессора в восторг, и он пригласил его в клуб слизней. Лукреция скептически оглядела младших Блэков и, словно что-то про себя отметив, встала с кресла и направилась в сторону спален. — Если я узнаю, что вы делаете что-то, что может навлечь беду на наши головы, то вас ждёт самое ужасное из наказаний. Гермиона спокойно выдохнула, когда сестра покинула гостиную. К счастью, кроме них больше никого не было. После смерти матери Лукрецию воспитывала в самых строгих «блэковских традициях» сестра отца — Ликориса Блэк. Будучи чуть младше Арктуруса, она переняла всю жестокость и хитрость рода. Возможно, не будь она зациклена на «славе рода», как, впрочем, большинство ныне живущих чистокровных волшебников, то отношения в семье были бы намного теплее. Сама Гермиона не размышляла над тем, было бы лучше, реши тётя остаться в Британии. Быть может, переезд в Испанию, где жили родственники её первого мужа и младший брат — Регулус, создал для неё хоть какую-то атмосферу любви и добра. Так или иначе, исправить уже ничего было нельзя. Лукреция, выросшая на общепринятых принципах, была классическим представителем чистокровной волшебницы. Сама же Гермиона весьма сильно отличалась от канона. Симпатичная внешность, но не слишком-то и аристократичная, хорошие знания, применять которые для истребления «нечистых» ей вовсе не хотелось. Конечно, она не сильно симпатизировала маглорожденным, но с другой стороны, они просто могли не контактировать друг с другом больше положенного, что всем облегчало жизнь.***
— Что случилось? — Пруэтт обеспокоенно посмотрела на подругу. Ей как-то очень мало верилось в её «всё прекрасно». — Или ты из-за Малфоя расстроилась? — Ну так ведь Гермиона сама раньше согласилась идти вместе с Забини. Дело ясное, что Абраксасу ничего больше не остаётся, как пойти на вечеринку вместе с этой пустышкой с пятого курса. Она же его уже года три охраняет, проходу просто не даёт. — Стоп! Что? — словно очнувшись ото сна, спросила Блэк. Мелисса победно улыбнулась. Кажется, она сумела-таки произвести нужное воздействие. — Ну да, Малфой пригласил Гретту Уайт. А я говорила, что не нужно отвергать Абраксаса. Ты ему нравишься, и, судя по реакции на Виктора сегодня, то… — А что сегодня было? — Блэк, ты что, издеваешься? — но в ответ была лишь масса непонимания. — В общем, во время обеда, тебя как раз не было, Виктор пришёл с опозданием и весьма довольный. Слово за слово, и он объявил, что пригласил тебя на вечеринку, и ты сразу согласилась. — И вы в это поверили? Я и Забини. Это же как… — Живая Миртл Уоррен, — предложила Аббот. — Слишком жуткий пример, — вмешалась Пруэтт. — Скорее, как Малфой и Уайт. Просто кошмар какой-то. — Так, хватит! Виктор уже все границы переходит, — возмутилась Блэк. Конечно, она прекрасно знала, что нравится ему. Но только вот, во-первых, она не могла сказать того же по отношению к нему, а во-вторых, говорить такое всем даже не осведомив её. Абраксас тоже хорош. Теперь понятно, почему он после занятий не разговаривал с ней. И Гретту ещё пригласил, хотя обычно они ходили на все праздники вдвоём. Так было заведено. Ах, да ну и пусть идёт. Словно ей есть дело до его любовных приключений. Они ведь просто друзья. Нужно просто объяснить ему всё. Гермиона была уверена, что юноша обязательно поймёт её. — Эй, а пойдёмте на ужин? Эмили недоверчиво покосилась на темноволосую. Частая смена настроения подруги пугала её. Конечно, это могло быть связано с Лукрецией. Она прекрасно знала, что старшая Блэк хочет сделать из младшей самую настоящую копию себя. И если с внешностью уже это бы у неё вряд ли вышло, то вот характер вполне удачно мог служить её целям.***
Гермиона вяло ковыряла в тарелке. Кушать ей совсем не хотелось. Она в очередной раз окинула беглым взглядом стол своего факультета. Малфоя нигде не было. Кажется, он решил не ужинать. Зато был Виктор, и от его наглого взгляда девушка не знала куда себя деть. — Так что на счёт предстоящей вечеринки, вы уже выбрали костюмы? — поинтересовалась Аббот. — И, кстати, Эмили, ты ведь с Гидеоном пойдёшь? — Ну да, наверное, если он решится пригласить меня, — чуть тише добавила Пруэтт. Аббот нахмурилась, глядя в растерянное лицо рыжеволосой. — Ну, просто он очень стеснителен. Вот прямо как наш староста. — Ты это о чём? — Он ведь тоже за всё время никого никуда ни разу не пригласил. Это странно, не находишь? — Мелисса пожала плечами, мол, её это мало интересует. Вот Гарри Паркинсон, вот это да. Он красив, умён и с ним намного проще. Всё-таки Риддл слишком уж бесчувственный какой-то, и глаза у него настоящие сапфиры. Глубокие и большие, но холодные. Словно ты смотришь в две льдинки, не знающие ни сострадания, ни пощады. Только вот Аббот не догадывалась, почему именно взгляд Тома так сильно пугал её. Возможно, всё дело было в том, что… Звук открывающихся дверей Большого зала прервал поток её размышлений. Вскоре к столу присоединились и другие слизеринцы, большинство из них были друзьями Риддла, а значит и Малфоя. Только вот их самих не было. Выпив стакан тыквенного сока, девушка невольно умудрилась остановить слишком долгий взгляд на Паркинсоне. Тот улыбнулся ей своей фирменной улыбкой, что не утаилось от внимательной (иногда уж слишком) Пруэтт. — Так значит, с нами рядом сидит будущая Мелисса Паркинсон? — Что? — не сразу поняла Аббот. Действительность дошла до неё чуть позже, но отвечать на это что-либо она не нашла разумным. Кинув злой взгляд в сторону Эмили, она продолжила свою трапезу. Всё-таки хоть какая-то польза от их пребывания здесь должна была быть. Когда же подруги покинули Большой зал, то по пути в подземелья встретили Тома и Абраксаса. Гермиона хотела было окликнуть Малфоя, но его холодный и отчужденный взгляд заставил девушку поёжиться. Том же даже не взглянул на неё. Юноши преодолевали расстояние слишком быстро. И что-то подсказывало Блэк, что они направляются вовсе не на ужин. И череда происходящих событий может привести к непоправимым последствиям.***
«Удивительное чувство — страх. Он способен поглотить человека всего, целиком и полностью. И Гермиона боится. Боится потеряться в собственных грёзах. Там, откуда нет ни спасения, ни шанса на надежду. — Глупая, глупая, глупая, — шепчет до боли знакомый голос. — Тебе не выбраться отсюда. Тебе не сбежать от меня. Девушка чувствует себя куклой, марионеткой в руках могущественного кукловода. — Ты так жалок, Лорд. Но всему приходит конец. И твой ждёт тебя. Не знаю, доживу ли я до этого момента, но твоя тирания рано или поздно исчезнет. Она смотрит прямо в глаза своего врага, всё больше находя в его лице знакомые черты. Тёмные короткие волосы всё больше делают его похожим на безжалостного злодея, нежели человека, у которого должно биться сердце. Но разве сердце всегда подразумевает наличие совести? — Тьма заберёт тебя и уничтожит. — Тьма и есть мой дом, любимая. — Не называй меня так, Волдеморт. — Скоро ты всё вспомнишь, милая, скоро всё будет хорошо, — казалось, будто мужчина просто не способен всерьёз воспринимать слова Гермионы. Он как будто действительно верил в то, что говорил. — Никогда. Никогда. Никогда, — словно в бреду повторяла шатенка, подперев худые ноги к себе и обхватив себя руками. — Никогда — это слишком опасное слово. И иногда оно способно сломать жизнь. Например, кому-то из близких тебе людей. Думаю, хватит с твоего друга пару круцио. Конечно, если ты желаешь… Девушка замотала головой. Длинные спутанные волосы в беспорядке распределились по плечам. Осознание приближающейся опасности пугало девушку. Подвергать друзей пыткам ей не хотелось. Она сама виновата в том, что оказалась в собственной ловушке. Ей же за это и расплачиваться». Девушка вздрогнула. Сон пришёл к ней слишком поздно, прежде чем она смогла бы всё хорошо обдумать. Возможно, именно поэтому она промучилась всю ночь, и ей приснился этот кошмар. Блэк коснулась собственного лица, ощущая подушечками пальцев дорожки слёз. — Гермиона, — окликнули её с соседней кровати. В полутьме она сумела разглядеть силуэт Эмили. — Что-то случилось? — Нет, нет, всё хорошо, — соврала Блэк, радуясь тому, что в темноте Пруэтт не сможет хорошо её разглядеть. Значит, просто нужно умолчать о произошедшем. В конце концов, кошмар остаётся кошмаром и никогда не станет реальным. Монстр из сна останется там, где ему и место. Чудовище в облике мужчины никогда не найдёт её в настоящем. Никогда. Никогда. Никогда.