Hex

Первые опасения Страх — это лишь плод твоего воображения… Гермиона садится в кресло, вжимаясь в его мягкую обивку. На самом деле здесь, в Хогвартсе, не так уж и много осталось вот именно такой мебели — старой и уютной. Точнее, здесь, в подземельях Слизерина. — Гермиона, — впервые за долгое время сестра взглянула на неё с теплом и нежностью во взгляде. — Поверь, наша мама не сделала ничего плохого, за что мы могли бы стыдиться. Кроме одного… она предала свой род и семью. — Ч-что? О чём ты? — Гермиона не понимала, что происходит и почему задала этот вопрос. — Блэки и Макмилланы, как ты знаешь, не самые добрые друзья. Их нейтралитет друг к другу заканчивается там, где один переходит дорогу другому. Наша мать должна была выйти замуж за своего кузена из Франции — Грегора, но, встретив отца, решила остаться в Англии. Вскоре об их тайной любви узнали, и обе семьи приняли это в штыки. Правда, наши родители всё равно поженились. Брак в магическом мире — это нечто святое, никто больше не решался препятствовать им. Говорят, наша прабабка прокляла мать, и именно поэтому она умерла, подарив Ориону жизнь. Лукреция глубоко вдохнула и выдохнула. Было видно, что эта история оставила глубокий след в её душе. — Я этого не знала. — Но теперь знаешь. Думаю, впредь ты будешь более сдержанна в своих словах и помыслах. — Буду, сестра, теперь уж точно буду. *** День близился к концу. Гермиона решила не ходить на ужин. Ей было не очень хорошо, и поэтому она хотела пораньше лечь спать. Правда, пришедшие в приподнятом настроении подруги были явно не настроены на сон. — Эх, Миона, всё-таки зря ты сегодня не пошла на ужин. В Большом зале такое было… — Пруэтт многозначительно улыбнулась. Гермиона приподнялась на локтях в кровати. — В общем, Малфой сегодня весь день игнорировал Уайт. — И? — Что «и»? — удивилась Абботт. — Он в конце концов сказал ей, что она глупая, если считает, что он пойдёт с ней на вечеринку. Подруги хитро улыбнулись. Вот именно сейчас их «коварный план» должен был дать свои плоды. — Если вы считаете, что я не знаю о ваших проделках за моей спиной, то вы очень сильно ошибаетесь, — она тихо рассмеялась в лицо Мелиссы. Та скрестила руки на груди, обиженно надув губы. — А теперь, пожалуйста, дайте мне выспаться. Кстати говоря, завтра у нас трансфигурация. Гермиона взбивает подушку и, словно наконец найдя удобную позу для сна, ложится. Сегодня она снова будет спать спокойно… Сегодня ночью ничто не помешает… Все сны и кошмары уйдут, покинув её… хотя бы на какое-то время. *** Гермиона вновь просыпается в приподнятом настроении. Ещё два дня до сдачи эссе, сегодня вторник и ещё целых шесть дней до следующего урока прорицания. Девушка быстро заканчивает с водными процедурами и, разбудив подруг, направляется в Большой зал. Благо ещё довольно рано, и поэтому на завтрак пришло мало людей. — Сестра, доброе утро! — младший Блэк сел рядом с Гермионой. Та приветливо улыбнулась ему. — Орион, как хорошо, что ты уже пришёл. Хотя, ты же с утра любишь спать, разве не так? — Да, в детстве я вставал самым последним. Гермиона, а ты… ты помнишь маму? — голос у юноши дрожал. — Немного. У неё были длинные волосы, она расчёсывала их деревянным гребнем, а потом заплетала в косы. Папа обожал запах её волос, роза и вербена. Немного резкий на первый раз, но зато такой родной и любимый. — А у меня есть только *колдография. Знаешь, ты на неё очень похожа. Такая же красивая и умная. Отец рассказывал, что мама была одной из лучших учениц в Хогвартсе. — Охотно в это верю! Но думаю, Лукреция на неё всё-таки больше похожа. Недаром она первая красавица Слизерина. — Но наша старшая сестра, к сожалению, слишком холодная и закрытая. А в тебе скрыта сама жизнь. Ты излучаешь свет, который так мне нужен, я не представляю своего существования без тебя. — Орион, ты что, заболел? — Блэк пыталась перевести всё в шутку, но серьезный тон брата на самом деле пугал её. — Послушай, Орион, мы — семья. Мы всегда будем близки, понимаешь? — Но я боюсь, Гермиона, я очень боюсь потерять кого-то из вас. Боюсь, что ты уйдешь, как мама когда-то ушла. На этом тема и была закрыта. Конечно, девушка боялась. Потом на завтрак подтянулись и другие ученики, а Блэк вовсе не хотелось, чтобы об этом разговоре кому-то стало известно. Но всем, казалось, было не до этого. Один только Дамблдор как-то странно взглянул на девушку, отчего та явно смутилась. Этот человек был слишком проницательным. *** Время близилось к полудню, а в зимнем саду всё ещё было прохладно. Высокий мужчина с серыми глазами и тёмными волосами прогуливался под руку с **женщиной, черты которой были схожи с её спутником. — Ну и как ты отдохнула, сестра? Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо? — Конечно, солнечная Испания пошла мне на пользу. Что скрывать, семья моего первого мужа очень добра, да и Регулус всегда был весьма послушным мальчиком. Но я очень сильно соскучилась по здешним местам, по тебе и детям. Кстати, как они? — О, хорошо, безусловно. Им всем очень нравится в Хогвартсе, особенно Гермионе. — Да, она всегда была похожа на Меланию. — Особенно внешне, даже сейчас. А Лукреция похожа на тебя, такая же… эм… сильная и независимая, любит командовать. — Это качество ещё пригодится ей, Арктурус. А Орион как? — Великолепно. Он делает неплохие успехи в учёбе, а ещё обладает прекрасными внешними данными. — Этим он в тебя пошёл. Но «неплохие» успехи в учёбе меня расстраивают. Всё-таки он Блэк и должен был лучшим среди всех, особенно в магии. Так они дошли до одной из комнат, дверь в которую была открыта. — Ты же всегда закрывал эту комнату, что же случилось? — удивилась младшая Блэк. — Я всё чаще хочу смотреть на неё, сестра, черты её лица стали уже слишком размытыми. Так они оказались в том самом месте, что было скрыто от чужих глаз. Мужчина прошёл чуть вперёд. На дальней из стен висел портрет молодой девушки. У неё были каштановые волосы, собранные в пучок, тёмно-карие глаза, светлая кожа и почти детская улыбка. — Здесь ей всего двадцать, она так прекрасна, — мужчина не смог сдержать слёз. Слишком уж он любил её, слишком уж она запала ему в сердце. Больше никто… Больше никто и никогда… — Я понимаю твою боль, брат. Я ведь так любила Маркуса, думала, что проживу с ним жизнь, что наши дети будут играть во дворе нашего дома. Однако Мерлин решил, что мы не подходим друг другу. Маркус умер, а вместе с ним и я, так мне тогда казалось. — Но за что она? Мелания была моим ангелом, путеводной звездой в этом мире, она была матерью моих детей. — Брат, а ведь наша мать говорила, что за всякое счастье рано или поздно необходимо платить. Вот и за нашу радость пришла расплата. А теперь пойдём, друг мой, у нас осталось ещё одно дело. Пришло время всё ему рассказать. Если этого ещё никто не сделал, то она, Ликориса, должна теперь принять на себя удар судьбы. И пусть Арктурус будет на неё в обиде, правду изменить нельзя. Пришло время понять и принять горькую реальность той жизни, которую они сами и выбрали.