Hex

Святая вода не поможет тебе теперь Послушай, я пришла сжечь твое королевство дотла И ни реки, ни озера не потушат пожар… Они могут властвовать надо мной Пока я не разрушу стены Пока не спасу твоё сердце И не заберу твою душу То, что было сделано Не может быть уничтожено В сердце зла В душе зла Семь грехов вокруг тебя Семь грехов в твоем доме Знаешь, я была мертва, когда проснулась этим утром Я умру прежде, чем кончится день Прежде, чем кончится день… Florence+The Machine «Seven devils» *** Семь грехов… Гермиона с трудом открыла глаза. Жгучая и невыносимая боль пронзила всё тело. Казалось, голова сейчас вот-вот разорвётся от потока каких-то странных обрывков. То и дело всплывали образы и странные фигуры. Воспоминания были настолько запутаны, и девушка была не в силах различить, что правда, а что ей только привиделось. В какой-то миг всё закончилось. Закончилось с приходом человека в тёмного цвета мантии. Он был достаточно высоким и, как поняла Гермиона, крепкого телосложения Едва он снял свою «защиту», как темноволосая сжалась в самом углу темницы. — Кассиопея… — совсем ещё молодой на вид парень опустился на колени, чтобы быть на одном уровне глаз с заложницей Малфой-мэнора. — Мне так жаль… — Вы… это вы тогда были в доме. Вы хотели убить меня и сейчас жаждете этого, да? Юноша усмехнулся. Нет, не такой он представлял себе их первую встречу. Точнее, уже вторую. — Я никогда не желал твоей смерти, Кассиопея. Никогда… Я сделаю всё, чтобы ты вновь вернулась и уже больше никогда не страдала, — ему было грустно видеть, как та, которую он любил, теперь боится его. Но разве не такова цена у опасных желаний? Светловолосый волшебник поднялся на ноги и, кинув ещё один беглый взгляд, ушёл. — Глупец! — с чувством произнесла девушка. Нет, ну какие же они все наивные. Как можно верить в то, что после столько бездарно потерянных лет она, Кассиопея Блэк, наследница чистокровного рода, сможет всё забыть и жить обычной жизнью? Как можно простить предательство и ложь? Возможно ли отпустить прошлое, когда оно то и дело норовит разрушить и без того не самое светлое будущее? Нет-нет-нет… она отомстит каждому из тех, кто замешан в этом чертовом заговоре, из-за которого со свету сжили почти всю её семью. «Я не дам изменникам и дальше жить спокойно…» — пообещала Гермиона самой себе. Каждый заплатит за то, что посмел предать членов благородной семьи Блэк. *** Том сидел в задумчивости. Он не знал, как реагировать на происходящее. С одной стороны мужчину радовал тот факт, что Гермиона жива. Но как такое возможно? Точнее, да, возможность такого и впрямь была, но… это вообще не подходит к категории «нормально». Впрочем, вся его жизнь была далека от обычного. Гермиона Кассиопея Блэк, его свободолюбивая слизеринка, первая среди старшекурсниц. Единственная слабость… Волшебник понимал, что это очень глупо, но всё же не мог не прийти к ней. В глухих подземельях Малфой-мэнора было темно. Применив подходящее заклинание, тёмный маг прошёл почти в самую глубь. Там, сжавшись в комочек, сидела девушка. Её тёмно-каштановые волосы были собраны в небрежный хвост. Едва заметив уже знакомую фигуру, волшебница вскочила со своего места. — Учтите, я о Гарри ничего не расскажу! — воскликнула кареглазая и отошла как можно дальше. Марволо недоверчиво посмотрел на неё. Эта девчонка вела себя так странно. Правда, ещё никогда ему не доводилось встречаться с таким на своём пути. Он не знал, могли ли её провалы в памяти быть последствием какого-нибудь древнего ритуала (или что там Блэки сделали?!). — Не бойся меня, Гермиона… — мужчина едва коснулся девушки, как она сразу же изменилась в лице. — Том… мой Том… ты пришёл за мной… — слизеринка уже не боялась Лорда. Теперь её взгляд был полон нежности. — О, мой прекрасный возлюбленный, как же долго я томилась в ожидании… — Что произошло, Кассиопея? Почему ты ушла тогда, почему вышла замуж за этого… Саламандера? Блэк подарила ему едва заметную улыбку. — Я всегда любила только тебя, Том, а Лоркан был для меня как брат. — Это не ответ! — Если бы у меня имелась возможность показать тебе всю правду… — девушка грустно усмехнулась, а потом и вовсе потеряла сознание. *** Очнулась Гермиона поздней ночью. Оглядевшись, девушка заметила чей-то силуэт в углу комнаты (она точно знала, кому та принадлежала лет пятьдесят назад). — Как твои дела, Драко? — обратилась волшебница к сыну Пожирателя. — Очень странно, что слежку за мной доверили именно тебе. Видимо, без крайних мер тут не обошлось? Губы блондина изогнулись в хитрой ухмылке. Он поднялся со своего места и, подойдя к кровати «заложницы», протянул ей волшебную палочку. — Merci, — протянула Кассиопея и наконец встала. Нет, теперь юноша был уверен, что перед ним его дальняя родственница, а не спятившая Грейнджер. Украшение из граната висело на шее Блэк, его-то она и сжала в пальцах. — Дело осталось за малым. И помни, Драко, это всё для вашего же блага. Я никогда не забываю тех, кто когда-то помог мне. Твой дедушка гордился бы тобой. *** В доме Уизли было не очень спокойно. Молли не находила себе места из-за того, что от Рона не было вестей уже несколько месяцев. Правда, Джинни иногда всё же связывалась с Гарри, и тот говорил, что с ними всё в порядке. Артур ещё не успел прийти с работы, его задержали, а близнецы опять продумывали какой-то план. Младшая Уизли сидела подле матери и читала магловский роман, когда в дом кто-то постучал. Так тихо и очень странно. Это точно не мог быть отец семейства. Или… Урождённая Пруэтт вскочила со своего места и буквально подлетела к входной двери. Увиденное на пороге изумило её. — Мерлин милостивый! — воскликнула женщина, и лишь подбежавшая дочь уберегла её от падения. — Г-гермиона? — не меньше матери удивилась и рыжеволосая Джинни. Она так сильно плакала, узнав, что боевая подруга Рона погибла от рук Лестрейндж. Близнецы тогда едва смогли удержать её от опрометчивых шагов. Вскоре все трое вошли в гостиную. Темноволосую била мелкая дрожь, она обнимала себя руками. Молли принесла девушке горячий мятный чай и тёплый плед. Вид у последней был не слишком хорошим. — Что произошло? — спросила наконец рыжеволосая. По щекам Гермионы потекли слёзы. Сильная и волевая, сейчас девушка выглядела изнеможённой и слишком уж слабой, однако Джинни прекрасно понимала её состояние. Наверное, это было сравнимо с помешательством на дневнике молодого тёмного мага. Девчушка будто и не жила вовсе, а наблюдала за происходящим со стороны. Собравшись с силами, шатенка всё-таки начала свой долгий и полный невероятного рассказ. Мать семейства с беспокойством смотрела на Грейнджер. Услышанное ужасало женщину. — Теперь во мне словно две разные личности живут. Я всё помню, другое время… время юности Тёмного Лорда. Иногда во сне мне даже… миссис Уизли, как звали вашу маму? — Эмили Пруэтт, — ответила волшебница, однако до сих пор не понимала, к чему бы всё это могло привести. — Её убили, так ведь? Убил один из Пожирателей? — Нет! С чего бы? — Моя бабушка жива, — поспешила объяснить Джинни. — Миона, думаю, тебе стоит отдохнуть. Давай отведу тебя в комнату? — девушка согласно кивнула и проследовала за подругой. Её раздирали противоречивые чувства. Гермионе казалось, что всё вокруг — обман, сон, концовка которого может оказаться слишком жестокой. Однако рыжеволосая поспешила успокоить девушку, мол, просто так много ужасного вдруг навалилось. Поблагодарив гриффиндорку, Грейнджер (или всё же Блэк, девушка и сама не могла сказать точно, кто она!) переоделась в лиловую пижаму и легла спать. Правда, спокойно уснуть ей никак не удавалось. Голова снова начала сильно болеть. Девушке было жаль будить уже давно заснувшую подругу и миссис Уизли, поэтому она сама спустилась на первый этаж. В кухонном шкафчике справа были собраны зелья первой необходимости. Гермиона была более чем уверена, что в арсенале рыжеволосого семейства имелось и то, что было нужно ей. Однако из подходящего шатенка нашла только успокоительное. Пахло оно немного резко, да и на вкус было не из приятных, но подействовало довольно быстро. Едва гриффиндорка оказалась в кровати, как её потянуло в сон. А сон, сказать по правде, был странным. Она словно оказалась в старом поместье Блэков (девушка была уверена, что это именно оно!), правда, что-то будто резко поменялось. Девушка помнила комнату, в которой она проснулась несколько дней назад. Над столиком висело зеркало в резной оправе. Темноволосая подошла к нему ближе и увидела своё отражение. Её это, говоря по чести, напугало. Взгляд Гермионы словно стал более суровым и жёстким, и девушка никак не могла понять что именно повлияло на это. Пусть даже все произошедшее за последний год и было достаточно анормальным. — Эй, Лукреция, так ведь нельзя! — звонкий девичий голос раздался на этаже. Грейнджер, будучи от природы очень любопытной, решила всё же идти до конца. Выйдя из комнаты, девушка оказалась в коридоре, что располагался на втором этаже. — Надо подождать Ориона. — Он ещё маленький для таких игр, вдруг упадёт, — Блэк была непреклонна. — И вообще, скажи спасибо, что я согласилась на это. Если об этом узнает тётя, то нам точно хорошо не будет! Образ утончённой Ликорисы Блэк слишком живо всплыл в голове Грейнджер, что она, сама того не желая, схватилась за голову. На какое-то короткое мгновение ей показалось, что кто-то с силой тряхнул её. Конечно, в последнее время девушка всё чаще ловила себя на том, что всё происходящее — лишь плод её воображения. Может быть, она сильно ударилась, ну или кто-то просто сглазил её. Или кому-то стало скучно и над ней решили подшутить. Ну правда, Лестрейндж пустила в неё аваду, которая не только не убила Гермиону, но ещё и ко всему «разбудила воспоминания из прошлой жизни». Звучит более чем бредово. Слишком бредово. Однако это реальность, которую никто не в силах изменить. — Но ты ведь ничего не расскажешь ей, так? — взмолилась маленькая Кассиопея. И Лукреция, в глубине души очень любившая сестру, только кивнула в знак согласия. — Спасибо! Теперь бежим вниз! Весёлые игры детей Мелании ещё даже не успели подойти к концу, как в гостиной раздался голос домоправительницы: — Дети, пора обедать! И все трое побежали в столовую, где уже все было готово. Грейнджер села на самом краю, откуда спокойно могла наблюдать за отпрысками Блэков. Но тут же она обратила свое внимание на женщину. Та ей кого-то отдалённо напоминала. Это была женщина средних лет, всё ещё довольно стройная. У неё были длинные тёмного цвета волосы, собранные в традиционную английскую шишку. Не может быть… Фишер? Элис Фишер?! Только намного моложе. На шее старой знакомой красовался медальон в виде сердца. И тут у Грейнджер точно не осталось никаких сомнений. С этим украшением добродушная немка никогда не расставалась. Не может быть! Едва дети принялись за еду, как Фишер скрылась за поворотом. Гермиона последовала за ней, зная наверняка, что сон этот приснился ей вовсе не случайно. Элис оглянулась и, войдя в комнату, закрылась на ключ. Женщина достала из винтажного шкафа небольшую шкатулку. На самом её дне лежало зеркало, расчёска, какая-то книжка и пустой флакон. Элис взяла в руки палочку и специальную ёмкость. Волшебница начала как бы «вытягивать» из височной зоны нить серебристого цвета. И когда она полностью повисла на боевой подруге любого мага, то чародейка поместила её в склянку. Женщина резко повернулась и посмотрела прямо на Грейнджер: — Боже, прости мне мои грехи! И не дай совершить их тем, кто дорог сердцу моему. *** Гермиона проснулась вся в поту. Этот сон был не просто ужасным, он словно преследовал её. Девушка считала миссис Фишер едва ли не самым близким человеком. Оказалось, и она была замешана во всей этой истории с Кассиопеей Блэк. Правда, выяснилось и другое: в родовом поместье вышеупомянутой особы было то, что волшебница просто обязана отыскать. Возможно, так она сможет найти ответы на интересующие вопросы. Едва ночь сменилась утром, как девушка спустилась вниз. На кухне уже вовсю хлопотала мать семейства, напевая какую-то весёлую мелодию. Правда, выражение её лица говорила скорее о том, что так женщина пытается успокоиться. Рыжеволосая делала все на автомате, привлекая к работе и волшебную утварь. — Миссис Уизли, вам помочь? — чародейка испуганно посмотрела на девушку, словно увидев призрак. Впрочем, в какой-то степени так и было. — Гермиона, скоро уже будут готовы блинчики и каша. Ты же любишь клубничный джем, да? Что я спрашиваю, его все любят! — экс-гриффиндорка вела себя преувеличенно просто и расслабленно. Возможно, как подумалось Грейнджер, это была её своеобразная защитная реакция. Не каждый день с того света возвращается близкая подруга детей. — Нет! Нет! Нет! Я так больше не могу. У меня просто нет сил это терпеть! — урождённая Пруэтт тряхнула копной рыжих волос и, кинув деревянную ложку в мойку, села в цветное (как и большинство вещей в доме!) кресло. Гермиона, взяв со стола стакан с водой, поднесла рыжеволосой. Та жадными глотками выпила и отложила предмет быта в сторону. Девушка не торопилась ничего спрашивать, однако сама урождённая Пруэтт, казалось, просто задыхается от того, что никак не может ни с кем поделиться какой-то тайной. — Мне было не больше десяти. Моих мать, отца и брата убили, но меня… спасла тётя и приняла в свою семью. С тех пор прошло очень много времени, однако только недавно я вновь начала вспоминать отрывки, словно моё прошлое кто-то стёр. Кажется, раньше мне давали настойку. Запах был очень приятный и я, вдыхая тонкий аромат, наслаждалась каждым мгновением, когда бы кровавые лица родных не представали передо мной. Ты понимаешь меня? — спросила она у Гермионы. Та, не зная, что ответить, просто кивнула. На самом деле ей были понятны чувства Молли, ведь та, другая часть Грейнджер, знала многое о потере близких людей. Вся семья Блэк умерла, люди, которых она знала, уже давно были погребены под слоем земли и забвения. Забвение… вот оно! Настойка с приятным вкусом, а вдруг это то, что заставило Уизли забыть обо всём и её, Кассиопею, позабыть о прошлой жизни. «Хогвартс! Кабинет директора!» — подумала девушка, не сильно надеясь на успех своего плана. Впрочем, шатенка попала именно туда, куда и хотела (и пусть это её насторожило, выбора как такового не имелось!). Сразу внимание девушки привлекло странное свечение с самой дальней части. Она знала наверняка, что там и находится нужная вещь (уже прежде, едва умерев, гриффиндорка попала в обитель всех глав школы!). Свет становился все ярче, и с каждым шагом девушка чувствовала на душе какое-то беспокойство. Ей казалось, что всё, что она делает — приближает её к чудовищной истине. И это не могло не расстраивать. Когда волшебница почти дошла, дверцы шкафчика открылись, представляя взору каменную чашу с вырезанными на ней рунами (большую часть из них чародейка изучила на дополнительных занятиях), наполненную какой-то непонятной жидкостью. Лишь спустя несколько секунд темноволосая вспомнила, что у неё нет ничего такого, что бы она могла использовать. Правда, именно в этот момент рука как бы сама потянулась в карман пижамы. Там же был найден флакон (тот самый, что привиделся ей во сне!). — Неужели это чей-то хитрый план? — спросила у самой себя девушка, не решаясь верить в такие «чудные» совпадения. — Но если это так, разве мне остаётся что-то, кроме попытки узнать всё до конца? Медленно открыв склянку и направив её к самому омуту памяти, волшебница сделала задуманное. Погрузиться в старые воспоминания оказалось довольно странным делом, ведь теперь это было само желание Гермионы, а не необходимость как в случае с Блэк. Впрочем, больше всего в данный момент гриффиндорку интересовало, что именно приготовила для неё миссис Фишер. Она-то и встретилась Грейнджер едва ли не сразу же, как только та оказалась в старой комнате Кассиопеи. Девочка мирно спала на кровати, а темноволосая женщина сидела в кресле на противоположной стороне. Подле неё стоял мужчина невысокого роста, который, между тем, не был лишён привлекательности. Единственное, что удивило девушку, это его глаза. Глаза эти словно принадлежали тому самому доктору, который опоил её странной микстурой. Точно, доктор Уильямс! — Ты должна сделать это! Это твоё предназначение! — сказал лже-Уильямс, и ехидная улыбка расплылась на его лице. Фишер же напротив как-то печально посмотрела на Блэк и, встав со своего места, подошла к кровати. — Я не смогу. Она ведь ещё совсем малышка, Гидеон, не к чему убивать её. Да и что эта бедняжка может сделать? — в голосе Элис была мольба. — Я буду бдительно следить за ними. — Нельзя! Если когда-нибудь девчонка узнает правду о смерти своей матери, то она всех нас погубит. Подумай, Элис, разве жизнь чужого ребенка тебе дороже своей? Подумай хорошенько, дорогуша. Не избавишься от неё ты, это сделаю я. Ты знаешь, мои методы довольно жестокие. Не посмотрю, что девчонка ещё маленькая. Понимаешь меня? — женщина кивнула, и Лестрейндж (а это был именно он), довольный собой, покинул комнату. Несколько минут Фишер подождала, и как только мужские шаги стихли, она как можно быстрее вытащила из кармашка платья какую-то цепочку с подвеской. Она чем-то отдалённо напоминала украшение самой чародейки. Надев его на спящую Блэк, женщина спокойно выдохнула. — Меланию я спасти не сумела, но тебя, Кассиопея, я никому не отдам. Однажды тебе предстоит узнать правду, и тогда ты сможешь отомстить. Но для задуманного тебе необходимо научиться многому, дорогая, — сказав это, волшебница как можно нежнее коснулась волос своей подопечной. — Обещаю, моя милая племянница, имя твоё не будет забыто! Племянница? Возможно ли такое?