Навечно твой...

      Настроение было ни к чёрту. Мы сидели в самом дальнем углу одного из залов ночного клуба и выпивали. Мы — это я, Родд, Джэк, Хосе, Зак и ещё несколько человек из банды. Мужики праздновали удачное завершение агрессивных переговоров, больше напоминавших обмен угрозами, а я пытался напиться исключительно за компанию — мне эти переговоры были до одного места. Плюс того, что я состою в мафии, — мне без вопросов наливают в барах, где о группировке Росса наслышаны. Минус же — приходится терять время на всякую ерунду, типа совместных пьянок. Особенно в свете моей проблемы — я не пьянел никогда, сколько бы ни выпил. Многие бы душу продали за такую суперспособность, мне же от этого было совсем хреново.       О, как я хотел иметь возможность забыться… Не думать постоянно о том, что сделал… Сначала я думал, что поступаю правильно, первую неделю, наверное. Потом же не было ни дня, чтобы я не пожалел о своём побеге. Но не в моих правилах было отступать, давать задний ход и тому подобное. Нет. Даже если я оказывался не прав, даже если я признавал это, я не пытался ничего изменить и исправить. Глупо? Может быть. Но я всегда считал, что человек должен уметь отвечать за свои слова и поступки. И раз я сделал выбор, то я должен был нести за него ответственность по максимуму, не пытаясь сгладить острые углы попытками исправить ошибки.       Но кто бы знал, как мне было сложно… Как хотелось всё бросить и вернуться к нему… Каждую полосатую кофту в толпе я ошибочно принимал за него, мне постоянно мерещился его голос… Но всегда оказывалось, что я обознался. Да и с чего бы вдруг я встретил его просто так на улице? Он-то из приюта не сбегал.       Это было невыносимо. Мне казалось, что я схожу с ума. Только когда я попал в банду к Россу, мне удалось немного отвлечься, да и то ненадолго. Вскоре все мои глюки вернулись с новой силой, и избавиться от тоски по прошлому не удавалось ничем. А потом к этой тоске стал примешиваться страх. Отвратительное ощущение — когда ты вроде бы безумно хочешь снова увидеть человека, но при этом панически этого боишься. Боишься увидеть в его глазах разочарование. А он точно будет разочарован тем, во что я превратил свою жизнь… И теперь, когда я видел на улицах Лос-Анжелеса кого-нибудь, похожего на него, я молился, чтобы это оказался не он. Или даже если он, то чтобы он меня не узнал и прошёл бы мимо. И хотя разумом я понимал, что в Америке ему делать нечего, всё равно боялся однажды его встретить. Боялся, но хотел. Хотел, но боялся.       Приступы тоски случались всё чаще и длились всё дольше. Вот и сейчас, пока Родд со своими людьми отдыхал, я кусал губы до крови и налегал на выпивку, надеясь, что всё-таки смогу найти ту дозу спиртного, от которой наступит столь желанное состояние. Но сколько бы я ни пил, ничего не менялось. Я уже даже подумывал о том, чтобы свалить домой, как вдруг мне на колени приземлился небольшой картонный прямоугольник. Машинально схватив его, я стал озираться в поисках того, кто мог кинуть мне его, но увы — вокруг было достаточно много народу, чтобы сходу вычислить нужного человека. Хмыкнув, я опустил взгляд на картонку и что-то у меня внутри ёкнуло. Всего одно слово, написанное смутно знакомым почерком. «Попался». Что за ерунда? — Эм… Народ! Никто случайно не видел, кто мне тут записку подкинул?       Но, естественно, никто ничего не видел. Я снова начал смотреть по сторонам, предполагая, что таинственный отправитель записки захочет убедиться, что я её получил и прочитал, и будет смотреть в мою сторону, на мою реакцию. Но все занимались своими делами и не обращали никакого внимания на очередную пьяную компанию, в которой я имел несчастье находиться. А потом певичку, надрывающуюся на сцене, заткнули, чтобы дать возможность ещё кому-то опозориться по пьяни, — по крайней мере я так подумал, пока не услышал нового исполнителя. С первых же звуков гитары у меня скрутило внутренности от непонятного волнения, а уж когда я услышал голос… Он звучал немного непривычно, более хрипло, чем я помнил, но тем не менее это был его голос. И песня эта была всегда его любимой…       Чтобы убедиться в своих подозрениях, я взглянул в сторону сцены. Перед микрофоном на табурете сидел парнишка — худой, но широкоплечий, явно не очень высокий. Растянутая полосатая кофта, отросшая чёлка закрывает лицо. Конечно, была вероятность того, что я опять принимаю желаемое за действительное, но сейчас я отчего-то был абсолютно уверен — это он. Я вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Кто же знал ещё каких-то пять лет назад, что однажды эта песня будет настолько в тему… «Если бы я мог, я бы последовал за тобой, куда бы ты ни отправился…» Да, я ни секунды не сомневаюсь, Мэтт, если бы я только дал тебе такую возможность, ты пошёл бы со мной. Но я наоборот попытался сделать всё, чтобы ты не смог меня ни догнать, ни найти. И всё же, тебя это не остановило…       Песня закончилась так же неожиданно, как и началась, а Мэтт (ну или чертовски похожий на него парень) исчез в неизвестном направлении. Со вздохом я ещё раз посмотрел на записку и обнаружил, что на обороте была ещё одна надпись: «Ты знаешь, где меня найти». Тоже мне, шпионские игры… Откуда, интересно, я могу это знать… А потом до меня дошло — наверняка он тут бывает, может быть даже довольно часто. Вздохнув, я поднялся. — Ладно, мужики, я пойду, пожалуй. Кое-какие ещё дела нарисовались…       Бандиты понимающе переглянулись и стали наперебой желать мне хорошего вечера — видимо, решили, что записку мне подкинула какая-нибудь дамочка, с которой я теперь собрался уединиться. Не став их разубеждать, я попрощался и направился к барной стойке, чтобы узнать про Мэтта, пока не передумал от страха. К счастью, когда я подошёл, бармен был ничем не занят, иначе я бы просто сбежал. — Привет… А скажите… — я говорил медленно и нерешительно, но бармен меня не торопил. — Скажите, сейчас тут парень один играл… Невысокий, в полосатой кофте… Мэтт… Он часто у вас тут бывает? — Да, регулярно, — кивнул бармен. — А зачем он тебе? — По личному делу, — обтекаемо ответил я, и бармен засмеялся. — Ха-ха! И ты туда же. Расслабься, чувак, тебе с ним ничего не светит. Я точно не знаю, но у него вроде бы кто-то есть. Во всяком случае он всех отшивает.       Кто-то есть. Ну конечно. Кто бы сомневался. Но всё равно было больно. В основном, конечно, от того, что я сам был виноват в этом. На что я надеялся? Попытавшись скрыть своё состояние, я возразил бармену. — Нет, я… Я по другому поводу. Как я могу найти его? — А, ну если по другому… — бармен, кажется, мне поверил. — Но если что, я тебя предупредил. Вообще, сегодня его не должно было быть, он по другим дням играет. Он вроде встретиться с кем-то хотел, но ушёл уже. А так он здесь вторник, четверг и субботу. К восьми вечера подходи, он уже точно будет. — Ясно… Спасибо, — задумчиво поблагодарил я бармена и машинально дал ему сотню — привычка, выработавшаяся за время работы на Росса. Обычное дело — если человек сразу выдаёт нужную информацию, надо поощрить его, чтобы можно было и дальше с ним сотрудничать, если же сопротивляется, тогда припугнуть пушкой. Я уже собирался уйти, как вдруг мне в голову пришла шальная мысль. — Последний вопрос, — бармен выжидательно приподнял одну бровь, и я продолжил. — А эту песню он часто исполняет?       Бармен задумался, почесал нос, покосился на сцену, будто это могло помочь ему вспомнить, и наконец ответил. — Мы с ним не всегда в одну смену работаем, так что не знаю. Но при мне сегодня вроде первый раз играл.       Ещё раз поблагодарив бармена, я отправился домой. Меня не оставляло ощущение нереальности происходящего. По идее, Мэтт должен был быть обижен на меня. Я бы на его месте не захотел бы даже видеть человека, который меня предал. Но тем не менее складывалось ощущение, что он искал меня. Искал — и нашёл. Может быть, я просто выдаю желаемое за действительное?       Весь понедельник и почти весь вторник меня колотило от волнения. Несколько раз я хотел плюнуть на всё и больше никогда не появляться в том клубе. Я не знал, чего я хочу. От мысли, что я больше никогда не увижу Мэтта, меня начинало ломать, как наркомана без дозы. Но когда я представлял себе возможные варианты того, как пройдёт наша встреча, у меня внутри все холодело и замирало от ужаса. Я боялся увидеть, что без меня ему лучше, что он нашёл себе кого-то, с кем он счастлив. И никогда ещё я так сильно не хотел, чтобы мы снова были вместе…       Я не утерпел и явился в клуб на полчаса раньше того времени, которое мне назвал бармен. Пристроившись в самом дальнем от сцены углу, я невольно сжался, чтобы казаться незаметнее. Мне было страшно, но я хотел хотя бы ещё раз посмотреть на Мэтта. Ох, лучше бы со мной что-нибудь случилось… Что-нибудь такое, чтобы я ослеп и можно было бы больше не переживать. Что я увижу в глазах Мэтта? Разочарование? Неприязнь? Равнодушие? Будет ли он хоть немного рад меня видеть или сразу пошлёт к чёрту? Боже, кто-нибудь, вырвите мне глаза!       Предаваясь мрачным мыслям, я пропустил момент, когда на сцене началось какое-то движение. Подняв голову, я увидел нескольких парней разного возраста, расставлявших инструменты. Среди них туда-сюда бегал Мэтт, помогая то одному, то другому, то исчезая где-то за сценой, то снова появляясь. На какую-то долю секунды он отвлёкся от своих дел, посмотрел в зал, и мы с ним пересеклись взглядами. Наверное, это было самое долгое мгновение в моей жизни. Он внимательно смотрел прямо на меня, потом улыбнулся и отвернулся к другим музыкантам. Какое-то время парни ещё возились с подготовкой, а когда они начали играть, ко мне подошла какая-то девица и протянула свёрнутую в несколько раз бумажку. — Привет. Попросили тебе передать.       Я растерянно кивнул, взял записку и развернул её. «Сейчас подойду к тебе» — всё тот же почерк. Теперь я уже не сомневался, что это его, — накануне я нашёл среди вещей свою старую черновую тетрадку, в которой мы с Мэттом переписывались на уроках. Вздохнув, я снова проглядел записку. Сейчас подойдёт… Интересно, сейчас — это когда именно? Как в глаза ему смотреть после того, что я сделал? Почему он вообще искал меня? А похоже, что он всё-таки искал, а не случайно увидел меня тогда, в воскресенье.       Песня кончилась, и я снова посмотрел на сцену. Мэтт, слегка нахмурившись, передал гитару одному из парней, что-то сказал ему, кивнув головой в сторону зала, а потом спрыгнул со сцены и направился прямиком ко мне. У меня тут же перехватило дыхание и даже немного потемнело в глазах. Господи, зачем я пришёл? Что мне делать? Как себя вести? Через зал шла какая-то компания, и я потерял Мэтта из виду. Он словно сквозь землю провалился. А затем я почувствовал, как мне на плечи опустились чьи-то руки, и мягкий, чуть хрипловатый голос произнёс у самого уха: — Попался…       Горячее дыхание обожгло мне шею, я вскочил, чуть не уронив стул, и резко обернулся, по старой, казалось бы, давно забытой привычке обхватывая руками за талию стоящего за спиной парня. — Мэтт… — Привет, — его губы чуть дёрнулись в намёке на улыбку. — Я рад, что ты пришёл.       Вывернувшись из моих объятий, он уселся за столик напротив меня и подпёр ладонью щёку. Я тоже сел и, кусая нижнюю губу, уставился на него. — Надо же, какой ты стал… — задумчиво протянул Мэтт и снова попытался улыбнуться. — Какой? — вопрос вырвался у меня раньше, чем я осознанно принял решение задать его. — Опасный. Красивый, но опасный. И грустный.       Да… Что называется, не в бровь, а в глаз. Опасный и грустный. — А ты куришь слишком много… — зачем-то сказал я. В своей правоте я был уверен, с тех пор, как мы последний раз виделись, его голос стал слишком хриплым, чтобы сомневаться в этом. Мэтт на это не ответил, только кивнул и полез в карман джинсов — за сигаретами. Я внимательно смотрел, как он щёлкает зажигалкой, затягивается, выдыхает сигаретный дым тонкой струйкой — как будто демонстративно. — Как ты? — после непродолжительного молчания решился спросить я. — Отвратительно, — Мэтт широко улыбнулся, но улыбка эта была какая-то слишком вымученная и кривая. И почти сразу пропала. — Прямо даже так? — да, я сегодня явно не в себе, вместо того, чтобы извиниться или хотя бы помолчать, несу всякую хрень. — А ты как думал? — губы Мэтта дрогнули, и он опустил взгляд на свои руки. — Меня бросил парень, ушёл от меня, ничего не сказав и не объяснив. Исчез на несколько лет в неизвестном направлении. Еле нашёл. Не знаю, правда, зачем. Может, ты знаешь? — Понятия не имею, — я пожал плечами. — Я вообще удивлён, что мы сейчас сидим тут вместе и общаемся. Я был уверен, что ты меня видеть не захочешь никогда, не то, что искать. — Я тоже так думал. Пару дней, наверное. А потом решил, что обманывать себя — не конструктивно. Пришлось повозиться, конечно. Но когда знаешь, на что обращать внимание, искать проще. — А что, хахаль твой не против того, что ты ищешь своего бывшего? Или у тебя сейчас дама сердца? — да уж, правду говорят, язык мой — враг мой. Какое я вообще имею право интересоваться личной жизнью Мэтта после того, как бросил его?       На лице Мэтта сначала отразилось недоумение, быстро, впрочем, сменившееся пониманием. — Какой ещё хахаль? А-а-а! Понял! Ты про меня у Дэйва спрашивал! Это я попросил его всем говорить, что я занят, а то слишком много желающих было меня затащить в постель. А мне, знаешь ли, как-то не охота постоянно отбиваться то от шлюх, вешающихся мне на шею, то от потных жирных мужиков, желающих засадить мне по самое не балуй. — То есть… Ты сейчас… — я не осмелился закончить фразу, испугавшись, что всё-таки что-то недопонял и ошибся. — Свободен? — договорил за меня Мэтт и почему-то уставился на мои руки. — Я не знаю, честно… А ты сам что думаешь?       Признаться, я не очень понял, что имел в виду Мэтт, поэтому просто решил честно сказать ему, чего я опасался. — Я ничего не думаю… Я был уверен, что ты уже давно забыл меня и нашёл себе кого-нибудь, с кем тебе хорошо… — Какой же ты всё-таки дурак… — Мэтт вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Я осторожно вытащил у него зажатую в пальцах сигарету и отложил на пепельницу, а потом не удержался и погладил его ладонь. Если до этого у меня возникали мысли, что Мэтт был счастлив, то теперь стало ясно, что это не так. — Ты прав… Я идиот… Думал, что так будет лучше для всех… Хотел, чтобы у тебя была возможность прожить нормальную жизнь… — Думал он… А меня спросить ты не подумал? Может быть, я не хотел нормальную жизнь. Ты не имел права решать за меня. — Не имел… — я вздохнул. Слова Мэтта били прямо в сердце. И я даже думать не хотел, каково ему было, когда я ушёл. — Я… Я не знаю, как теперь быть, Мэтт. Я сделал самую большую глупость в своей жизни. И я не знаю, как теперь всё исправить…       Мэтт отнял руки от лица и посмотрел на меня. Что-то такое было в его взгляде, что мне захотелось умереть на месте от стыда. — Просто скажи, что тебе жаль. Жаль, что так получилось. — Я… Да… Я… Мне… Мне так жаль, Мэтт… Правда… — горло сдавило, и я укусил себя изнутри за щёку, чтобы позорно не расплакаться. — Мне ужасно жаль… Прости… Прости меня…       И всё-таки предательская слеза потекла по щеке, и я поспешил спрятать лицо, положив голову на руки. И в то же мгновение почувствовал, как пальцы Мэтта ерошат мне волосы. — Эй, Меллс… — М? — отозвался я, не поднимая головы. — Знаешь, что? — Что? — Попался, — Мэтт оставил мои волосы в покое, вместо этого обнял меня и прижался щекой к макушке. — Ты ведь дождёшься меня? А потом поедем, куда скажешь. Хочешь, к тебе, хочешь, ко мне… Ты же не против?       Я наконец поднял голову и посмотрел на Мэтта. Он улыбался так ласково и тепло, что мне стало совсем тошно, — ну вот как я мог бросить такого чудесного, солнечного человека?! Но чтобы не расстраивать его лишний раз, я тоже постарался улыбнуться и мягко и почти невесомо коснулся его губ своими. — Конечно, не против.