Навечно твой...

      Десять лет… Страшная цифра! Особенно, когда речь идёт о смерти. Мелло сейчас было бы уже тридцать, Мэтту примерно столько же. Но их нет. И никогда уже не будет. Нормальный человек сейчас должен был грустить, возможно даже плакать. Но Нэйт не мог. И он понимал, что ему должно было быть за это стыдно, но... Но не было. А жаль. Или нет. Это всё просто слова, правильные и уместные, но пустые, потому что за ними нет эмоций. Слишком высокая цена за интеллект — невозможность чувствовать. Наверное, ему было бы проще жить, если бы он был не таким одарённым, но умел бы испытывать эмоции. По книгам можно научиться адекватно реагировать на слова и поступки других людей, но нельзя научиться чувствовать…       Ривер помнил всё. Человек, испытывающий чувства, наверняка постарался бы забыть, но Нэйт не забывал. Он до сих пор помнил время, когда они были друзьями — все трое. Им было хорошо вместе. Наверное. Во всяком случае, ему всегда казалось, что и Мелло, и Мэтту нравилось проводить с ним время. Они играли, читали, что-то придумывали вместе. А потом всё закончилось, когда двое лучших воспитанников приюта сошли с дистанции. Один покончил с собой, другой сбежал, и тогда их троица автоматически подхватила эстафету лидерства. Их мнения никто не спрашивал, просто поставили перед фактом — теперь вы лучшие и должны соответствовать.       И они соответствовали, правда, каждый по-своему. Нэйт просто принял своё новое положение и продолжил учиться, как учился раньше. Для него лично ничего не поменялось. Надо — значит, надо. Никаких эмоций он не испытывал по этому поводу, и это, наверное, был единственный момент в его жизни, когда его нарушения психики были к лучшему. Для Мелло же это был самый настоящий вызов. Ему будто шлея под хвост попала, насколько он активно вступил в борьбу за звание лучшего. Казалось, что он готов идти по головам, лишь бы потешить своё самолюбие. Нэйт и не ожидал, что друг окажется настолько закомплексованным и неуверенным в себе, что ему будет так необходимо всеобщее подтверждение и признание его способностей. И, понятное дело, в таких условиях ни о какой дружбе речь уже не шла. Нэйт из друга превратился для Мелло в конкурента. И никто не мог ничего с этим сделать.       Наверное, самым умным их них троих оказался в итоге Мэтт. Он был единственным, кто не хотел участвовать в соревновании за звание лучшего, не хотел быть потенциальной заменой Эла. Правда, это его не спасло. Он был слишком сильно привязан к Мелло, чтобы не оказаться впутанным в эту историю. И именно за Мэтта Нэйт переживал бы больше всего, если бы умел. Из них троих только Дживас боролся за их дружбу до последнего, ведь Мелло для себя всё решил, а Нэйту было всё равно. Но все попытки примирить друзей разбивались вдребезги о глухую стену сопротивления Мелло. Чаще всего это заканчивалось руганью, криками на весь этаж, мордобоем… А потом Мэтт шёл извиняться перед Мелло, хотя ни в чём виноват не был.       Но долго это продолжаться не могло. Однажды Нэйт обнаружил Мэтта в туалете с разбитым до крови носом, с расплывшимся под глазом синяком и рыдающего. Кажется, это был первый раз в жизни, когда Ривер видел друга в слезах. Другому человеку, наверное, было бы точно так же больно и обидно, как Дживасу, что Мелло настолько категоричен, но Нэйта это не задевадо, хоть и должно было. И только поэтому он смог в тот день утешить Мэтта и убедить, что его отношение к Мелло важнее и дороже, чем дружба, которую уже не вернуть. Нэйт понимал — из-за него Мэтт всё равно не будет так переживать, как из-за Мелло. И тогда он решил, что готов остаться один, чтобы не заставлять друга делать тяжелый выбор самому. Отдалился сам, чтобы Мэтту было легче пережить потерю одного из друзей. Выбор гораздо легче сделать, когда эмоции не мешают…       Воспоминания, которые должны приносить боль, не окрашены ничем. Наверное, это к лучшему, иначе сейчас Ривер бы разрыдался, прямо как Мэтт тогда, много лет назад… Но глаза даже не увлажнились. Эх, парни, парни… Какими же счастливыми они были, несмотря на то, что жизнь их была полна страданий и лишений. Они могли чувствовать. Невольно Нэйт вспомнил свою последнюю встречу с Мэттом. Каким образом парень нашёл его тогда, так и осталось загадкой, Дживас свои секреты унёс с собой в могилу. Но он тогда явился прямо в штаб СПК с раненым Мелло на руках. У блондина было обожжено пол-лица, плечо, частично сгорели волосы, было несколько ран, полученных каким-то другим образом… В общем, как он выжил, было непонятно. Именно от Мэтта он тогда узнал о том, что случилось, правда, не сразу. Дживас долгое время был не в состоянии вообще нормально общаться, рыдал, задыхался и ползал перед Ривером на коленях, умоляя помочь. Было так странно наблюдать за этим, при том, что Нэйт и сам охотно помог бы, благо возможность такая была. Мелло откачали и довольно быстро поставили на ноги благодаря усилиям лучших врачей. Но Нэйт навсегда запомнил, в каком состоянии был Мэтт в тот день, когда чуть не потерял друга. И, наверное, он чувствовал бы радость от того, что Мэтт обратился за помощью именно к нему, а не к кому-то другому, чувствовал бы облегчение от того, что Мелло удалось спасти. Но в душе было пусто. И это было… Наверное, это было плохо.       Нэйт хотел уметь испытывать эмоции. Он видел, как это ярко, красиво, сколько в этом жизни, и понимал — он тоже хотел бы так жить. Разумом понимал. Но его желание было серым, потому что обычно желания всегда эмоциональны, а он… Он знал, что должен этого хотеть. Как прекрасно было лицо Мелло, перекошенное от ярости! Как восхитителен был Мэтт в своей бесконечной любви и преданности другу! И Нэйт почти чувствовал зависть по отношению к ним. Почти. Казалось, ещё немного — и плотину прорвёт, чувства хлынут, и он станет нормальным. Но ничего не менялось. — Лиднер, расскажи, как люди плачут.       Что эта сорокалетняя женщина делает рядом с ним? Что она чувствует? Зачем не ушла, как все остальные? Ей жаль его? Или за её пустыми, потерявшими блеск глазами скрывается что-то большее? — Люди плачут, когда им плохо. Когда болит тело или душа. Я не могу объяснить, как это происходит. Это надо чувствовать. — Жаль. Я бы хотел научиться плакать. Сейчас не помешало бы. — Никак не могу свыкнуться с мыслью, что ты не можешь испытывать эмоции. Ты слишком хорошо умеешь правильно реагировать на происходящее. Но по книжкам нельзя научиться чувствовать, если в тебе этого нет, — Лиднер вздохнула и опустила глаза. — Если хочешь, можешь меня ударить. Вдруг это поможет? Мне будет больно. — Не настолько. Прости. Я не могу тебе помочь. — Десять лет… Лиднер, ты понимаешь, что это значит? — женщина покачала головой, и Нэйт продолжил. — Это значит, что скоро они будут мертвы дольше, чем я был с ними знаком. И это страшно. Наверное. Они были слишком яркими и живыми для этого мира. Я бы хотел их оплакать, они этого заслуживают. А по факту их даже не похоронили толком. Огонь — это не то, что они должны были получить в конце.       Лиднер вздохнула и крепко сжала в ладони висящее на шее оплавленное распятие. Всё, что осталось от Мелло. От Мэтта не осталось и этого — самого парня кремировали, его вещи уничтожили. Даже изуродованную пулями машину утилизировали. У Нэйта осталась только его память. И ни одной эмоции. Как научиться чувствовать, когда твоя психика такой способностью не обладает? — Они сделали это для тебя. Чтобы ты смог довести до конца то, что началось много лет назад. Ты так и не понял? Как бы они себя ни вели, ты всё равно был их другом. До последнего.       Плотина. Не было никакой плотины никогда. Просто перед ним был океан, в который он никогда не заходил. Но иногда в океане бывают землетрясения, и тогда берег накрывает цунами. И горе тому, кто будет в этот момент на берегу. Нэйту следовало вовремя уйти, а теперь он захлебнётся и утонет.