Так шла жизнь. Гумберт был вполне способен иметь сношения с Евой, но Лилит была той, о ком он мечтал. «Лолита». В.Набоков.
Они не вошли в квартиру, а ввалились. Жадными, хаотичными поцелуями они высасывали энергию друг из друга. Страсть и алчность, присущая их состоянию в данный момент, сшибала всё на своём пути. Покупки остались где-то у порога. Предвкушение и желание туманили разум. Даже Северус, привыкший держать всё под контролем, рядом с этим дьяволом терял последние остатки разума. Если бы он задумался над тем, что происходит, он бы испытал чувство брезгливости. Но нет. Он не думал, а оттого ощущение похоти и порока пробуждало в нем что-то животное. Северус и Гермиона были дикими, одержимыми, упивающимися своим единением людьми. — Телефон, — тяжело дыша, сказала Гермиона, тыча пальчиками в бессовестно орущий мобильный. Северус оторвался от ее шеи и прошептал ей в ухо, не переставая ласкать ее юное тело властными руками. — Хрен с ним. Потом перезвоню. — Нет, — Гермиона была упряма, — вдруг что-то срочное. Северус закатил глаза и, гневно выругавшись, взял трубку. — Люциус, — имя друга Северус почти прошипел, — если ты опять со своей охуенной историей, то я очень занят. Гермиона, пользуясь моментом, убежала в другую комнату. Порой Малфой был слишком навязчив. К сожалению, он был единственным другом Северуса, да к тому же очень обидчивым другом. Северус по-быстрому прошел пять стадий принятия неизбежного и просто слушал очередную жизненную коллизию друга. Он уже пять минут как скучал и просто мычал вместо вразумительного ответа. Пока в комнату не вошла Гермиона. Одетая в чёрное кружевное белье, она покрутилась перед Северусом, выпрашивая глазами одобрения. Северус ухмыльнулся и, желая разозлить девушку, покрутил кистью, мол «так себе». Радостное лицо Гермионы сменилось разочарованным, и девушка шустро скрылась из виду. Следующий комплект белья был кобальтовый, затем тёмно-алый, а после нефритовый. И на все эти выходы Северус ясно давал понять, что ему не нравится ничего. — Это неприемлемо, Люциус, — апатично пробубнил Снейп, — отвратительно… Гермиона появилась перед ним в его чёрном кашемировом пальто. Она смотрела на Северуса странным, манящим взглядом. Слегка улыбнувшись, она скинула с себя пальто, оставшись абсолютно обнаженной. — Прекрасно… — сглотнув, закончил Северус и бросил трубку. Гермиона подплыла к мужчине и, смотря прямо в глаза, принялась расстегивать пуговицы его белоснежной рубашки. В карих глазах девушки читалась нежность, которая могла накрыть весь мир. Северус наслаждался этой соблазнительной химией. Всякий раз смотря на ее пухлые, покусанные с детской непосредственностью губы, карие глаза, обрамленные пушистыми ресничками, нежную, бархатную кожу, Северус выполнял условия контракта, заключенного с внутренним демоном. Гермиона опьяняла, манила, магнитила. Раньше все было проще. Всё было легко и доступно. Пошел в бар — познакомился с девушкой, устроил ей фейерверк с павлиньими перьями — и удовлетворил свои низменные потребности. Гермиона же заставляла думать, чувствовать, ощущать. Не сказать, что Северус был доволен этим фактом или вообще сложившейся ситуацией. Он будто бы делал это не по своей воле. Болезнь. Гермиона была болезнью, не занесенной в медицинский справочник. Личная патологическая зависимость Снейпа. — Гермиона, — тихо сказал Северус, — я хочу, чтобы ты знала, — Гермиона вопросительно посмотрела ему в глаза, — здесь, — он указал пальцем на свою голову, — ты одна. Северус прикоснулся губами, трепетно, бережно к ее губам, прислушиваясь к своим ощущениям. Хотелось не спешить, а смаковать. Губы перешли к щекам, затем закрытые глаза, брови, лоб. Полной грудью он вдохнул запах ее волос. Гермиона пахла уютом, магией. Руки крепко оплели ее тонкий стан. Сердце Северуса было ненадежным, истеричным органом. Вот и сейчас оно, словно заика, пропустило пару ударов. — Она не человек, — думал Северус, — нимфетка, нимфетка… Подхватив Гермиону, Северус с жадностью впился в ее губы. Чувство собственности, предвкушение удовольствия затопили его сердце и разум. Гермиона издала приглушенный стон ему в губы. «Сейчас, сейчас, сейчас!» — истерично орал разум Северуса. Его руки беспорядочно блуждали по ее спине, даря безграничное удовольствие своему обладателю, натыкаясь на торчащие позвонки, затем опускались на ягодицы, сминая их так же жадно. Внутренний голос робко просил остановиться, для того чтобы насладиться. Проигнорировать клокочущее звериное желание и получить удовольствие от созерцания тела юной девушки. Но зависимость была неумолима. Гермиона робко провела маленькой ладонью по груди Северуса, очертив пару кругов, рука опустилась к его ремню. — Маленькая женщина, — с придыханием почти простонал Северус, — моя женщина… Крепко схватив ее за талию, он одной рукой притянул ее к себе, пока подушечки пальцев другой руки добрались до влажного горячего входа, легко надавливая и погружаясь в горячую плоть. Гермиона сладко ахнула, откидываясь назад, предоставляя ему грудь с набухшими, розовыми соскам. Северус прошелся губами по ее шее, ключице, ямочке и, спустившись чуть ниже, захватил губами сосок. Втягивая, облизывая его, он выбивал из Гермионы стоны, заставляя ее сильнее насаживаться на его пальцы. Взяв Гермиону за руку, Северус повел ее к небольшому белому дивану. Гермиона, решив проявить инициативу, толкнула Северуса, заставив его сесть. Без малейшей робости, она села ему на колени и, обвивая ногами, прижалась к нему. Северус провел рукой по ее груди, заставляя извиваться, запустил руку в ее каштановые волосы и, притянув к себе, прошептал ей на ухо: — Ты маленький дьявол, Грейнджер… Не сдерживаясь, он одним движением вошел в нее и, прижавшись к ее груди головой, начал медленно двигаться. Постепенно наращивая темп, Северус тяжело дышал, сосредотачиваясь на криках Гермионы. Девушка не то стонала, не то кричала, умоляя его не останавливаться. Этим она распаляла его еще больше, и вот Северус уже врывался в нее, давая ей удовольствие, смешанное с болью. Сейчас ему было проще всё уничтожить, чем отказаться от нее. Они впитывали частицы друг друга бесстыдно, мучительно, стремясь к взаимному обладанию. Гермиона финишировала первой и, обессиленно упав на мужчину, она почувствовала, как он, сжав тонкие пальцы на ее талии, наверняка оставляя отметины, излился в нее, уткнувшись носом в ее шею.***
Обнаженная Гермиона сидела на диване и сосредоточенно рисовала карандашом на бумаге. Северус, будучи одетым, наслаждался зрелищем, иногда переключая своё внимание на кофе. На фоне ненавязчиво играла «Siempre Me Quedará», принося успокоение. — Может, тебе стоит одеться? — слегка улыбаясь, спросил Северус. — Зачем? — вопросом на вопрос ответила Гермиона, — всё равно скоро спать, — она лукаво улыбнулась, — или не спать… Северус смотрел на нее и понимал, что на такой, как Грейнджер, он готов жениться. Люциус часто говорил Северусу, ставя свои отношения с Нарциссой в пример, мол, найди себе женщину и воспитай ее сам. Северус всегда думал, что Малфой имел в виду найти себе гибкую, покорную женщину. Сейчас он смотрел на слова друга с другого ракурса. — Что ты рисуешь? — он подошел к ней и, сев рядом, взглянул на рисунок. — Тебя, — она, не глядя на Северуса, сделала пару штрихов. На бумаге действительно был Северус. Его поза была расслабленной, рубашка распахнутой, а черные волосы частично закрывали лицо. Он перевернул страницу. Следующим было изображение их второй совместной ночи. Голая Гермиона, с чувственно приоткрытым ротиком, а позади нее был он, целующий ее ключицу, пока его рука бесстыдно ублажала ее естество. — Северус, ты сказал, что в твоей голове я одна, — нервничая, она закусила нижнюю губу, — а здесь? — Гермиона указала пальцем в область сердца. Северус заключил ее руку в свою и, поцеловав тыльную сторону ладони, прошептал: — Там другой нет… Гермиона сдержанно улыбнулась, понимая, что, возможно, там нет и ее. Но внутри девушка твёрдо решила, что когда-нибудь завоюет место в его пока еще пластиковом сердце. — Я оставлю их у тебя, — она отложила альбом, — это будет примечательно. Северус вопросительно посмотрел на Гермиону. — Я их заберу только, — продолжила она, — если уйду от тебя. Если всё закончится. — От тебя тяжело избавиться, — он прижал ее сильнее к себе и заботливо поцеловал в висок, — навязчивая дьяволица. Северус сохранял лицо, стараясь не показывать, что эти слова задели его. «Она не узнает об этом, — успокаивал он себя мысленно, — никогда».***
Они без происшествий добрались до Хогвартса. Попрощавшись, Гермиона отправилась в общежитие, оставив Северуса с легким чувством тревоги в ожидании неизбежного. Северус сидел и читал, когда в дверь требовательно постучали. Он знал, кто стоит за порогом. Мэри всегда была нетерпеливой, требовательной, с напором, который зачастую переходил в наглость. Открывать не хотелось. Он на минуту замер, закрыл глаза, вслушиваясь в легкую джазовую мелодию, игравшую на фоне, стараясь подготовиться, предугадать. Мэри увидела перед собой крайне неприветливое лицо. Но женщине, в общем-то, было всё равно. Она вошла в дом, скидывая с себя коричневое пальто. Сняв с себя раздражающие Северуса красные туфли, она нарочито бодрым голосом спросила: — Ты не рад меня видеть? — ухмылка всё-таки коснулась ее губ. — Нет, — спокойным голосом прямолинейно заявил Северус. Мэри, наклонив голову, широко улыбнулась. — Фу, как грубо! — она махнула копной смоляных волос и прошла в центр комнаты. — Ты не говорила, что я теперь обязан лицемерить тебе, — с этими словами Северус закрыл дверь на ключ и принялся снимать с себя рубашку, желая закончить этот фарс побыстрее. — Не так быстро, — сказала Мэри, вальяжно расположившись на диване, — присядь. «Да, блядь!» — мысленно завопил Северус и, не сопротивляясь своей участи, сел в кресло. — Сегодня Сириус опять мне изменил, — сказала Мэри так, будто для нее это было привычно, — трахнул эту тварь прямо на нашем кухонном столе, представляешь? Северус усмехнулся, думая при этом, насколько же ему поебать на эти охуительные истории. Но он не мог не отметить слабые проблески того, что, возможно, Мэри использует его в качестве психотерапевта, и ему не придется чувствовать себя блядью с Лютного. — Я хочу так же, — закончила Мэри, душа его надежды, словно стриптизёрша ляжками. — Мэри, — Северус старался сохранять спокойствие, но жилки, играющие на его лице, говорили об обратном, — давай закончим побыстрее. Чего ты хочешь? — У тебя никогда не было быстро, Сев, — кокетливо заметила Мэри. «Только с тобой», — мысленно прокомментировал Северус. Он думал о своём, пока Мэри раздевалась. Думал о Невилле, который недавно разбил реактивы, придумывая ему наказание. Думал о Браун, которая сказала, что химический элемент «Торий» — это сын Тора, а «Неон» — это фильм. Северус не обратил внимание, когда Мэри взяла его за руку и отвела к кухонному столу. Он думал о том, как завтра будет смотреть в глаза своей нимфетке, если вообще сможет в них посмотреть. В этой комнате их было трое: Северус, Мэри и Гермиона. Последняя была в его мыслях. Кто из них был монстр? Может, Северус, который стоял со спущенными штанами и безэмоциональным лицом, прислушиваясь к прекрасной музыке «Screamin' Jay Hawkins». Поступая омерзительно, предавая себя и того, кому ничего не обещал, но отчего-то этот факт ничего не скрашивал, а только парализующим страхом сковывал органы. А, может, Мэри, которая сейчас сидела перед ним на коленях, предпринимая попытки возбудить своего бывшего любовника? Наплевав на то, что чувствуют другие, заботясь только о себе и наслаждаясь собой, эта женщина мстила всем: мужу, Северусу, себе. Облажавшись с выбором, она обвиняла окружающих, но не себя. И по счетам заставляла платить их. А, может, монстром была Гермиона, которая сама того не подозревая, требовала, чтобы он, в своей душе, воскресил всех женщин, которых в жизни любил, дабы растоптать их и отречься от них, отступнически и до конца, тем самым уничтожая своё прошлое? Маленький демон Шредингера, который здесь как бы и присутствует, и отсутствует. Крепко засев в мыслях, незримо, параноидально, она была среди них. Нельзя обвинять героин в том, что он тебя губит, но признаться себе в этом прозаичном факте до одури сложно. Северус понимал, что чем быстрее они начнут, тем быстрее закончат. Он дотянулся до сигарет и, зажав одну маленькую убийцу между зубов, подкурил, закрыл глаза и представил. Представил Гермиону с раскрасневшимся личиком и горящими медово-карими глазами. Представлял, как ее нежные маленькие руки с тонкими пальчиками ласкают его плоть. Представлял, как ее красные губы стремятся доставить ему удовольствие. С прискорбием понимая, что он готов, Северус, не церемонясь, поднял Мэри за руку и положил ее грудью на стол. Вытащив сигарету изо рта, он смочил пальцы слюной и проверил, готово ли ее лоно. Мэри была мокрой. Северус на секунду задался вопросом. Как, видя то, что ему всё равно на то, что происходит, она умудрилась так увлажниться. Вот уж воистину эгоистичная блядь. Северус вошел в нее резко, вызвав похотливые стоны, он задвигался в одном ритме: механически, безразлично, молясь только о том, чтобы не пропала эрекция. Северус решил поступить так, как поступают заебанные супружеским долгом жены, а именно — представить на месте партнера другого человека. Сетуя на то, что Мэри стонет слишком громко и сбивает с мысли, Северус уставился вперед, в одну точку, и стал врываться в тело женщины остервенело. Он усмехнулся, подумав о том, что происходящее похоже на бесцельную мастурбацию. Мэри вскрикнула и вцепилась наманикюренными ноготками в деревянную столешницу. Вытащив, Северус довел себя рукой, изливаясь Мэри на спину. Надев брюки, он подошел к кофеварке и нажал на кнопку. Мэри говорила что-то, но Северус не слушал. Она положила руку ему на плечо, отчего Северуса передернуло. — Я приду еще, — ласково сказала Мэри, заправляя майку в брюки. Северус молча кивнул, с нетерпением ожидая, когда дверь захлопнется. — Надо будет сжечь столешницу, — сказал он в пустоту, добавляя в кофе коньяк.