Вы ждете милосердия? Стыда? А вы со мною были милосердны? Убить мои надежды постыдились? Я обездолена немилосердно, На жизнь постыдную обречена. И свирепеет скорбь моя в стыде. Уильям Шекспир. Ричард III.
— Мудила злоебучий! — разорялась Лаванда, швыряя учебник химии на стол. Гермиона, одетая по-домашнему уютно в серые спортивные штаны и растянутую футболку с надписью «Star Wars», читала «Над пропастью во ржи», накручивая на карандаш выбившийся из пучка локон. Ей не нравилось поведение Лаванды. Хотелось вскочить с места, заткнуть рот тупой блондинке и выкинуть ее из окна общежития. Но Гермиона старалась сохранять спокойствие, не обращая внимания на недовольство, смешанное с оскорблением. — Это я, блядь, тупая! — она сняла с себя блузку и, скомкав ее, небрежно закинула в шкаф. Гермиона не выдержала. — Слушай, Лав, — она оторвала взгляд от книги и посмотрела на девушку из-под бровей, — он прав. Не в том, что ты тупая, — быстро исправилась она, — а в том, что ты не стараешься. Лаванда посмотрела на подругу округлившимися глазами. Возмущенно пыхтя, она открывала рот, таращась, словно рыба, выброшенная на сушу. — Может, мне нужно с ним переспать, чтобы получить хорошую оценку? — успокоившись, сказала Лаванда и усмехнулась, — раздвинуть ноги, отсосать. Гермиона вздрогнула. — Глупости какие-то, — Гермиона ласково улыбнулась, — профессор не похож на учителя, способным на такое. Лаванда посмотрела на Гермиону, не скрывая презрения. — Да? — светлая бровь Браун поползла вверх, — тогда почему ты так хорошо учишься? — На что ты намекаешь? — твёрдо спросила Гермиона, стараясь внешне сохранять спокойствие. Лаванда захохотала и упала на свою кровать. — Слушай, Грейнджер, а какой он в постели? — Браун внимательно следила за мимикой Гермионы. — Нежный? Страстный? Или ни рыба ни мясо? — Что ты мелешь? Совсем ебнулась?! — Гермиона соскочила с места и бросилась к Лаванде. — А что такое? — Браун улыбалась во все зубы, — я всё видела. Как он ласково обнимал тебя, — Лаванда обняла себя, — как шептал тебе что-то на ушко, а ты улыбалась, — на лице Гермионы ходили желваки, а ладонь превращалась в кулак, меж тем Лаванда продолжала издевательским тоном, — как признавался в любви, как тёрся своим х… Договорить Гермиона не дала. Она схватила белокурые волосы Лаванды и что есть сил потянула ее, поваливая на пол. — Сука! — закричала Гермиона, усаживаясь сверху, хаотично хлопая визжащую Лаванду по лицу. Завязалась драка. Девушки, таская друг друга за волосы, визжали, не стесняясь били друг друга руками, матерясь при этом. Гермиона схватила учебник, лежащий на столе, и с размаху ударила Лаванду по лицу. На всю комнату раздался хруст. Нос Браун неестественно сместился, а алая кровь брызнула на кровать Гермионы и струйкой потекла по полненькому голому тельцу Лаванды. — Ты мне нос сломала, пизда! — Лаванда ошарашенно вылупила голубые глаза и принялась панически зажимать нос ладошками, пытаясь остановить кровь. На вой Лаванды сбежался весь этаж. Стоя у входа, они во все глаза смотрели на Гермиону, пока Браун, измазанная в крови, орала. — Шалава! Подстилка ебучая! — Лаванда почти визжала. Крики остановила Макгонагалл. Она холодно посмотрела на Гермиону и, сказав, что разочарована, отправила Лаванду в больничное крыло. Гермиона так и стояла, скованная страхом, панически осознавая, что она натворила. Единственной здравой мыслью было рассказать обо всем Северусу.***
Северус был дома. Попивая кофе, он думал о том, что сегодня наконец-то побудет со своей маленькой Гермионой. Мэри вчера была у него и предупредила, что завтра ее не будет. Как великодушно. Он соскучился. Действительно соскучился. Хотелось обнять свою эпитафию, поцеловать, дышать ей. Его сознание соскользнуло в дыру фантазий, сладостно, мучительно подкидывая образы. Порой в этих фантазиях проскальзывали какие-то абсолютно абсурдные для Северуса мечты. Дом, дети, Гермиона готовит завтрак, и Северус счастлив. Снейп старался отгонять от себя страшные образы, сосредоточиваясь на том безумии, что они вытворяют за закрытой дверью его серой комнаты. Он срывает с нее одежду, видит ее раскрепощенную под собой, желая замотать ее громкий рот изолентой. Из сладостной неги его вырвала отворившаяся дверь. Он выбежал в прихожую и увидел Гермиону: растрепанную, зарёванную, с разбитой губой. Она стояла и тряслась, сгорбившись, закусывала нижнюю губу, а слезы катились из теплых глаз по лицу. Северус подлетел к ней и, схватив за плечи, согнулся, смотря в ее глаза, стал спрашивать о том, что случилось. — Они знают, Северус, — задыхаясь, шептала Гермиона, — что теперь будет?! Гермиона кинулась в объятия своего мужчины и заревела в голос. — Всё будет хорошо, — он гладил ее по спине успокаивающе, прижимая к себе крепче, — мы всё решим, малышка, все решим, — говорил Северус, чувствуя, как растерянность сковывает внутренние органы, обвивает их металлическим канатом, накаляется и сдавливает, — придумаем что-нибудь. Тебе нужно успокоиться, — он отстранил ее от себя и посмотрел в медово-карие глаза, — чаю, да? — Гермиона невинным взглядом посмотрела на своего мужчину и кивнула. Он заключил ее лицо в ладони и прикоснулся сухими губами к ее мокрым щекам, легкими поцелуями покрыл лоб и глаза. — Не целуй меня в глаза, Северус, — она провела маленькими ладошками по его крепким рукам. — Я не верю в приметы.***
Гермиона немного успокоилась. Дрожащими руками она держала чашку чая, пахнущего чем-то приятным. Гермиона втягивала носом аромат, пытаясь разобрать запах. — Мята, зверобой, женьшень и валериана, — Северус улыбался так, что сердце Гермионы затрепетало. — Замёрзла? — заботливо спросил Снейп, на что Гермиона поежилась и кивнула, — я принесу тебе свитер, — он посмотрел в окно, за которым гулял ветер и, ругая себя за оплошность, отправился наверх. Гермиона сидела будто в прострации. Ей хотелось заплакать, но сил уже не было. Она действительно немного успокоилась. Гермиона верила своему мужчине. Он сказал, что все решит. Трель телефона резанула по ушам. Сообщения приходили одно за другим. Гермиона взяла в руки телефон, разблокировала экран, желая поставить его на беззвучный режим, но сообщение на главном экране выбило ее из колеи. Гермионе словно дали под дых тяжелой рукой с железным кастетом. «Развлекаешься со своей маленькой шлюшкой?» — эти буквы заставляли Гермиону не то задыхаться, не то выть. Трясущимися руками она открыла переписку. «Он спал с ней! Он обманул меня!» — Гермиона, — Северус стоял на пороге, держа в руках черный свитер. На его лице читался неподдельный страх, а обсидиановые глаза судорожно бегали. — Малышка… — он стал подходить ближе. — Не приближайся ко мне! — закричала Гермиона и побежала наверх. Северус подобрал телефон и, запустив пятерню себе в волосы, прочитал сообщения. Выругавшись, он побежал следом. Гермиона рылась в тумбочке, перебирала бумаги на столе. — Гермиона, подожди, позволь я объясню, — он схватил ее за руку. — Отъебись от меня! — она выдернула руку из его хватки, продолжая что-то искать. Глаза застилали слезы, — Ты врал мне! Ты сказал, что тут я одна! — она показала пальцем на сердце, — и тут тоже! — тонкие пальчики коснулись головы Северуса, — а на самом деле врал! — Гермиона кричала. — Зачем? Зачем ты так говорил?! Я не тянула тебя за язык! Я ждала, когда ты действительно полюбишь меня! Ты смеялся надо мной, да? «Трахнул малолетку», «маленькая шлюха», — она повторяла за Мэри, каждое слово которой втыкало острый нож прямо в сердце Северуса, — «Нищая подстилка!» — Заткнись! — он ударил кулаком по шкафу, — Гермиона, — он старался успокоиться, — мне нет оправдания. Но я говорил правду. Грейнджер не хотела слушать. Она все так же бегала по комнате в поисках только ей известно чего. Северуса злило это метание. — Трус! — ее слова окатили его кипятком воспоминаний, — и лжец! «Лили». — Грейнджер! — он схватил Гермиону, больно сжимая ее плечи, — я тебе, блядь, хоть что-нибудь обещал? — он шипел ей прямо в лицо. — Это ты пришла ко мне. Ты запрыгнула ко мне в кровать. Ты на что рассчитывала? — слова Северуса были правдивы, и это еще больше ранило Гермиону. Неожиданно девушка замерла и стеклянным взглядом уставилась в искаженное злобой лицо. — Ничего, — губ коснулась улыбка, — профессор, отпустите, мне больно. Северус отпустил ее и, заглаживая свою вину, провел ладонями в сдавленном месте. Гермиону передернуло. — Малышка, я говорил тебе правду. У меня не было выбора. Я хотел сделать как лучше… Она открыла последний ящик стола и достала свои рисунки. Собрав их в охапку, она поспешила на выход. — Куда ты их уносишь? — сказал ей в спину Северус. Девушка даже не обернулась. — Гермиона! Она ушла, а Северус так и остался на месте с абсолютно мертвым выражением лица. Он пытался осознать, что натворил. Он ведь просто предал ее. Разбил маленькое горячее сердечко, подставил ее, обманул. Северус понимал, что просто уничтожил ее жизнь. Растоптал такими же грязными ботинками, в которых она пришла к нему когда-то. Убил… И воскресить невозможно. «Не заслужил. Не заслужил… Никто из нас не заслужил, — крутилась мысль е его голове, — Я не заслужил прекрасную ее, а она не заслужила ужасного меня».