***
С момента прихода Цербера в жизнь всех обитателей замка, демоны держали ухо востро, они не доверяли, побаивались и старались держаться обособленно, а еще постоянно пытались оградить девчонку от него, чтобы с ней ничего не случилось. Бэкхён вообще скоро рычать начнет на Чонина, только потому что тот не соблюдает дистанцию, но тем не менее, все постепенно становилось спокойнее и безмятежнее, все возвращалось в свое русло. Демоны потихоньку стали привыкать к постоянному присутствию Цербера, они работали и возвращались домой в обычном режиме, только теперь они старались делать вид, что не замечают Чонина. Мину, как и всех окружающих поражала готовность Чонина защитить ее в любую минуту. Цербер всюду таскал ее с собой. Его прямыми обязанностями являлись границы, вернее их охрана. Он не должен был допустить, чтобы кто-то из живых проник в Ад, или, чтобы кто-то из мертвых вышел за его границы. Когда наступал час патруля, Чонин смело хватал девчонку и тащил за собой. Он откликался на любой шорох, задвигая ее себе за спину, чтобы ей ничего не угрожало, эта его привычка проявлялась даже дома, когда кто-то подходил к девушке, Чонин смело вставал подле нее, чтобы в случае чего, оказать защиту или помощь. Но так происходило не со всеми… Мина заметила одно отличие в действиях Цербера, он закрывал ее только от тех, кому она сама не доверяла. Например, от Тэхена и Тао, от Чонгука, Мина их боялась, а Чонин все чувствовал, поэтому смело закрывал ее от посторонних глаз. Единственное, что она до сих пор не поняла — это их вражду с Крисом. Мина доверяла Ифаню даже больше, чем всем остальным, но Чонин угрожающе порыкивал, когда демон подходил к ней, только потом устало выдыхал и выходил, если его просили. В этот раз Крис вызвал их к себе в кабинет вместе. Никто и предположить не мог, в чем провинился на этот раз. Ифань в последнее время стал угрюмым и уставшим, Мина приходила к нему в кабинет каждый вечер, она не жаловалась и не говорила с ним о всяких пустяках, потому что он был слишком занят, девушка просто приносила чай и сидела рядом с ним. Ее так поразило откровение Ифаня тогда на кухне, что она твердо решила сделать все, что от нее зависит, чтобы он почувствовал себя человеком, поэтому теперь каждый вечер она приносит им по чашке чая, они зажигают камин, если находятся в комнате Криса, и просто пьют чай, лениво переговариваясь. В такие минуты ей кажется, что складка между его бровями разглаживается, взгляд меняется на теплый, уголки губ приподнимаются в совсем легкой улыбке. Но днем Ифань снова меняется, взгляд тяжелеет, вид становится усталым, поэтому с каждым днем Мина все больше ждет вечера, когда сможет прийти к нему и немного поговорить. — У меня к тебе вопрос, — стальной голос Ифаня заставил ее вынырнуть из раздумий и обратить на него все свое внимание, только вот обращался он не к ней, а к сидящему рядом Чонину. — Ну, так спрашивай. — До того, как Мина попала к тебе, до того, как ты смог проявлять себя в виде своей проекции, в самом далеком поселении грешников произошло массовое убийство. Это сделал ты? Ты так хотел обратить ее внимание на себя, что стал убивать? Нам передали твое послание, единственный старик, который остался жив, набросился на нее, чуть не убил. Он тогда сказал, что убийца не остановится, пока не получит свое. Тогда это был ты? — в глазах плескалось серебро, оно так холодило кожу, что девушка невольно начинала ежиться. Но она вспомнила ту историю, вспомнила, что ее тогда чуть не убили, и вспомнила все слова старика. — Я знаю о том убийстве, слишком много жертв в тот раз было. Я чувствовал тогда, что ей было больно, я наблюдал в тот день за вами, но подойти не мог, потому что ты был рядом. Ты же в любом случае защитил бы ее, мне не о чем было переживать. Но это был не я, — Чонин ехидно ухмылялся, откровенно намекая на что-то. — Я знаю о чем ты думаешь, Крис, и тебе очень не хочется об этом думать. Ад тех людей восстановить не смог, значит их убил либо я, либо кто-то из демонов, но, если это не я, тогда кто бы это мог быть? — На что ты намекаешь? — Я не намекаю, я прямым текстом говорю, что это был демон. Ваша сплоченная семья дала червоточину, — сложив руки на груди, парень начал испепелять взглядом стоящего напротив демона. — Крис, если это не Чонин, то кто? Кто хочет, чтобы на него обратили внимание? И почему в этом снова замешана я? — черная полоса в жизни Мины все не прекращалась, ей так дико надоело проводить все эти расследования и бегать по Аду, как угорелой. Она просто-напросто устала бороться, она не была сильной с самого начала, так почему сейчас должна становиться такой? — Если это демон, у нас очень большие проблемы. Они пока не стали поднимать панику, все единогласно решили, что попробуют разобраться сами. На удивление, даже Чонин решил помочь, он объяснял это тем, что это несет угрозу Мине, значит это опасно и для него, поэтому стоит с этим разобраться поскорее.***
— Устал сегодня? — комната была наполнена теплым свечением, которое медленно скользило по рукам и ногам, оно задевало что-то внутри, наполняя теплом давно холодные внутренности. — Да, слишком много проблем, — Ифань до боли в сердце любил сидеть вот так, когда рядом была спокойная девчушка, которая грела его лучше любого камина. Она была по-своему красива, эта красота больше внутренняя, она неощутима для незнающих, она скрытна, но она есть. Для него до сих пор загадка, как она попала в Ад, почему она попала в Ад, а самое главное — зачем она убила себя. Мина слабо улыбалась, поглядывая на огонь в камине, дрова трещали легко, даже мелодично, этот звук успокаивал. Она не знала, почему ходит к нему, не знала, как объяснить это Чонину, который ревниво смотрит каждый раз, каждый вечер, но Чонин ведь не ее парень, не ее муж, они просто связаны какой-то чертовой связью, которая слишком много значит для Цербера. Мина ведь не глупая совсем, она давным-давно все поняла. Ад сделал нереальный подарок Церберу, наградив его людскими чувствами и потребностями, ведь Чонин никогда и не был человеком, но это не значит, что он не достоин чувствовать. Чонин был сотворен в Аду, поэтому он никогда не уходил дальше арки, он никогда не был на земле, но Чонин с самого своего создания знал одну простую истину. Он любил ее, он любит ее, он будет любить ее. Ему просто предоставили возможность чувствовать, просто разрешили ощущать мир вокруг по-особенному, никто не предполагал, что монстр сможет полюбить. А Чонин любил, любил так сильно и так всепоглощающе, что любой человек мог позавидовать этой любви. Он любил ее еще до их встречи, он знал ее еще до их встречи и сейчас он знает ее лучше всех. И любит больше всех… Только есть как всегда одно большое «но»… Мина знает, что Чонин любит, но не представляет, как сильно. Она все списывает на дружбу, на привязанность и на глупую связь. Даже его невидимую заботу она принимает как должное, потому что им так положено, потому что из-за связи они должны заботиться друг о друге. Только вот она не знает, что у Чонина грань между связью и любовью давным-давно стерта, парень не понимает порой, что он делает из-за любви, а что из-за связи.***
Любовь оказалась штукой приятной, щекочущей внутренности каким-то странным пером. Чонину нравилось ее любить, но ему совсем не нравилось, что она не обращает на него того внимания, которое он так хотел. Обидно, что он ждал ее столько столетий, что он любил ее заранее, ни за что, а она… Говорят, что волки любят один раз и на всю жизнь, говорят, что собаки самые преданные в мире, Чонин не знает, что из этого правда, он никогда не видел ни волков, ни собак, а еще Чонин не знает, к кому себя отнести, он ни волк и ни собака, но Чонин знает, что их создавали по его подобию, а это значит, что он точно обречен…***
Она проснулась, потому что почувствовала что-то странное. Оно было темным и гадким, таким противно-липким, что хотелось побыстрее это смыть с себя. Она давненько не чувствовала такого. К ней сейчас точно был прикован чей-то взгляд, и она бы приняла это за разыгравшееся воображение или выходку Бэка, если бы Бэкхён был сейчас в этой комнате, ведь ушел он еще вчера вечером на землю. Ком в горле появился моментально, она на него не смотрела, вела себя так, будто проснулась случайно, а тайный гость и уходить не собирался, он преспокойненько сидел в самом темном углу, не сводя прожигающего взгляда с нее. Первая мысль — ее некому спасти. Бэкхён далеко, Чонин в очередном патруле, а она… Она одна. Есть еще Ифань, но до него предстоит добраться, будь Чонин рядом, он уже был бы здесь, а Крис не чувствует ее страх, Крис вообще ничего не чувствует… Она поднялась легко, даже спокойно, но поняла она, что точно не одна в комнате, когда услышала досадливый вздох за своей спиной уже у самой двери, кто-то явно не хотел за ней бегать по всему особняку, но, видимо, ему придется это сделать. Дверь захлопнулась слишком громко, оставляя его одного в темной комнате. Мина бежала быстро, собирая по пути все косяки и ступеньки, но бежала, потому что отчетливо слышала тихие шаги позади. Он не хотел ее догонять, он уже догнал, а сейчас просто играл, создавая иллюзию погони. Поворот, второй, третий… Дышать уже тяжело, воздух врезается в нее и давит со всей силы на легкие, но осталось не так далеко, она найдет Ифаня. Бежать больно, ноги слабые. Ей страшно. Да, ей, наверное, по-настоящему страшно сейчас. Страшно умереть во второй раз в собственном доме, когда никто даже крика ее не услышит. Бежит, бежит, бежит. Старается ускориться, но все почему-то против нее, в боку нещадно колет, хочется остановиться и закашлять, надсадно и хрипло, чтобы выбить весь застоявшийся холодный воздух из легких. Спасительная дверь в комнату Криса открывается мгновенно и также быстро закрывается назад, девчушка устало сползает вниз, убирая прилипшие волосы с лица. Ифань лежал на кровати, почти сонный, но еще не уснувший, его выражение лица снова приобрело обеспокоенный вид. Она его видела уже таким. — Там… В моей комнате кто-то есть, — запыхавшаяся и усталая, она даже пары слов связать не смогла, но Ифаня посетила догадка сразу же. Демон воспользовался ситуацией, Бэкхёна рядом нет, Чонина тоже, чем не ночь для нападения. Настоящий враг всегда был где-то рядом. Они несколько месяцев гонялись за Чонином, который пугал всех до чертиков, который казался самым опасным существом из всех, который сегодня завтракал на кухне вместе с ними. Они слишком поздно поняли, что настоящая опасность всегда была рядом, если этому демону что-то нужно, он не успокоится пока не получит свое. — Прости, я сглупил. Это я виноват, я не должен был оставлять тебя одну, — в голосе — горечь и вина. Она только качает головой выражая свое несогласие. — Что он тебе сделал, м? — Ничего, он просто смотрел. Я не совсем уверена, но мне кажется, что он проверял. — Что проверял? — К кому я пойду. Он проверял к кому я пойду, если рядом не будет Чонина. — Ему нужна не только ты, ему нужен и я.***
Никаких следов в комнате они не нашли, конечно. Этот демон не так глуп, он знает, как заметать следы. Теперь под подозрение попали почти все, кроме Бэкхёна, который был в эту ночь на земле. Криса бесило абсолютно все: они снова в гребаной заднице, снова она подвергается опасности, в их доме живет Цербер, а на него точит зуб кто-то из демонов. Не жизнь, а сказка. Он был зол, она выучила его скупое проявление чувств, но оно было, конечно, было очень сложно угадать сначала, но теперь она разбиралась почти в каждой проявленной эмоции на его лице. Сейчас он был зол, не на нее, нет. Он был зол на демона, на себя, на Ад, но не на нее, иначе он прогнал бы. Брови сведены вместе, дыхание тяжелое, волосы растрепаны, в глазах — недобрый огонек. Он определенно зол. Когда они вернулись в его комнату, потому что Крис благоразумно предложил ночевать именно в его комнате, он тяжело опустился на стул, прокручивая что-то в голове. — Эй, ты боишься? — в голосе неподдельный испуг. Если боится Крис, значит ей тем более стоит. — Боюсь, но не за себя. Если мы не дадим ему то, что он хочет, он будет начинать убивать. Проблема в том, что мы не знаем, чего он хочет. — Ифань… — его глаза расширились в удивлении, а с лица исчез даже намек на задумчивость, в которую он был погружен до этого. Только после этого она поняла, что натворила. Она назвала его по имени. Назвала его так, как его все называли давным-давно. Она звала его так только в своих мыслях, даже не мечтая о том, что он когда-нибудь позволит ей назвать себя так. Но это имя сейчас слетело с губ и звучало отголоском в памяти, оно так ему подходило, но все же это имя было чем-то интимным, личным и скрытым. — Я… я не хотела, оно само как-то полу…чилось… — Откуда ты знаешь мое имя? — Я была как-то в твоем кабинете и прочитала на одной из книг «Дневник Ву Ифаня», я сразу поняла, что это ты. Почему никто тебя не называет так? — Потому что тот человек давно мертв, Ад дал мне новое имя и новое сознание, мне не стоит вспоминать о Ифане, но это имя… Я уже забыл, как оно звучит. — Оно тебе подходит, мелодично. Можно… Хотя бы иногда называть тебя так? Я даже не знаю, зачем прошу это сейчас, просто мне всегда хотелось. Крис, это слишком холодно для тебя. Я несу всякую чушь, прости. Она мгновенно отвернулась от него, укладываясь на кровати поудобнее. Глаза отчего-то начали слезиться. Ифань странный, он не такой, как все остальные. ифань смотрит на нее с какой-то особенной заботой и грустью, с каким-то сожалением, которое может понять только он один. Она боится его, боится, но идет следом, если он позовет. Почему-то она уверена, что сделает все, если он попросит. Глаза стали медленно закрываться и перед сном она думала о том, что его подушка очень вкусно пахнет, потому что пахнет им. Тихое «можно» растворилось в ночной тиши и складках одеяла, оно шелестело в комнате продолжительное время, оно не хотело уходить на улицу через открытый настежь балкон, оно хотело остаться навсегда в этой комнате, но ветер быстро подхватил оставшиеся его отголоски и унес за собой.