Долгий и тяжелый рабочий день подходил к концу. Это было заметно не только по тому, как летний зной сменился легким ночным ветерком, но и по монотонному звону медного колокола. Жители деревни наконец-то могли расслабиться и заняться своими личными делами. Некоторые из них, сломя голову, неслись в квартал развлечений и вечной молодости, мечтая воплотить свои фантазии в реальность. Другие, в основном пары и семейные группы, неспешно направлялись в сторону зеленого парка. Третьи спешили поскорее попасть домой.
Само селение имело необычное радиально-кольцевое строение, в центре которого находился не дом главы, как принято, а круглая площадь, вымощенная ромбовидными плитками темно-терракотового цвета. В ее середине расположился большой фонтан, скорее всего сделанный из гранита, который ранее добывали в недрах у ближайшей деревни Кагуро, но ку*, пока ту не стерла с лица земли Третья мировая война. Площадь красиво освещалась бумажными фонариками, подвешенными на специальных проводках. Создавалось впечатление, что это стая порхающих светлячков.
Как бы окольцовывая главную площадь, шел ряд небольших одноэтажных построек, по большей части закусочных и сувенирных лавок, правда также встречались обычные лавки с одеждой, и, кажется, была даже одна оружейная, но в ней полки с холодным оружием заполнились тяпками, граблями и лопатами. Эта деревня давно ни с кем не воевала. Между зданиями проходили узенькие землистые дороги, по краям которых расположился ряд низких фонариков высотой около двух сяку*. Эти пути распространялись, словно радиусы от площади во все стороны света. Всего существовало двенадцать дорог.
Те, которые шли на восток, вели к сектору сельскохозяйственных угодий, составляющих около сорока процентов от деревни. Больше половины этих угодий — фруктовые сады и заливные рисовые поля, затем идут меньшие по площади пшеничные, ячменные и кукурузные пашни. И совсем немного участков для выращивания чая, табака и сахарной свёклы. Здесь с раннего утра и до захода солнца трудились мужчины и женщины деревни. Последних преобладало. Большинство мужчин занимались торговлей: работали в тех самых лавках или уходили в другие поселения продавать шерсть, хлопок, табак. Часть же становилась разнорабочими. Люди из знатных родов, правда таких очень мало, занимали должности в администрации, несколько человек работало в полиции и в больнице. Были и те, кто имел доход с красного квартала.
Три западные дороги являлись наиболее протоптанными, каждая из них вела в определенный сектор, где стояли жилые двухэтажные домики. По большей части каменные, но встречались и деревянные, все как один имеющие три больших и два маленьких окна с выкрашенными в приятный зеленоватый оттенок рамами. Отличались они состоянием кровли и размерами прилежащих к ним земель. Возле одних был разбит небольшой домашний огород, у других стояли загоны для домашнего скота или находились дополнительные постройки. На первый взгляд можно сказать, что явного социального неравенства эта деревня не имела: не было огромных особняков зажиточных чиновников, разве что дома главы и его помощников выделялись на общем фоне. Нищих, скитающихся по деревне от дома к дому, прося милостыню, как и сирот, также не было.
Однако настораживало, что многие здания подлежали сносу, у дальних домиков практически все участки пустовали, даже выглядели заброшенными.
Одна южная дорога приводила в тот самый квартал красных фонарей, вторая к парку с озером, третья же вела к общественным баням.
В дом главы и к администрации соответственно вели две северные дороги, единственные из всех вымощенные плиткой. Третья из них вела одновременно и к зданию полиции, и к небольшой одноэтажной больнице.
Их команде разрешили посетить несколько мест на выбор, в тайне надеясь, что они решат отправиться в красный квартал, отдохнуть. Но выбор пал на администрацию — красивое каменное здание с колоннами и высокими окнами, где выяснилось, что там давно забросили вести отчеты по экономическому состоянию деревни, уровню качества жизни населения, выплатам зарплат и многому другому. Еще более шокирующим стало известие о том, что нет записей о преступлениях, совершенных за последние пять лет, о миграции населения. Перепись вообще проходила в последний раз двенадцать лет назад.
С таким отсутствием контроля со стороны властей в деревню, почти наверняка, лились потоки беглых преступников и нукенинов, укрывающихся от преследования. Они либо тихо пережидали, либо безнаказанно совершали убийства, насильственные действия и грабеж, а затем спокойно уходили.
А что полиция?
Полуразвалившееся здание из красного кирпича и с шаткой деревянной дверью не внушало доверия. Решетки на окнах, казалось, уже сгнили и вот-вот отвалятся. Сотрудников насчитывалось от силы человек десять, трое из которых были немощными седыми стариками, большую часть времени проводившими за игрой в маджонг. Остальные семь, разного возраста и пола, хаотично и бессмысленно коротали рабочее время: кто попивал кофе в уголке, а то и рисовую водку, кто развлекал себя, кидая мячик об стенку, а кто флиртовал в заброшенных кабинетах.
Не хватало здесь Ямато или Морино Ибики. Ох, не хватало. Они бы здесь быстро порядок навели.
Потребовав поднять их архив, Хатаке ожидал отказа, так как осознавал, что лез в дела деревни, которая еще не дала согласие на подчинение ему. Или не собиралась давать. Однако все оказалось куда проще. Никто и не сопротивлялся. Они словно насмехались: «Мол, смотрите, все равно ничего интересного не найдете, а нас никто не накажет за безделье».
И вот, вместо нескольких стеллажей с документами и вещественными доказательствами, делегации Конохи предоставили небольшую картонную коробку с двумя стопками дел и одной неизвестной природы субстанцией в полиэтиленовом пакете. Угадать, каким числом они все датированы было еще проще. Двенадцать лет назад. Шокированные и взбешенные такой безответственностью шиноби потребовали немедленную аудиенцию с главой. Однако получили лишь экскурсию по залам полиции, обнаружив вдобавок ко всему отсутствие графиков тренировок, дежурств, да даже уборки. Последней каплей для их чаши терпения стало обнаружение сломанных замков на камерах временного задержания и предварительного следствия. Первой же оказались небольшие ограждения по периметру и отсутствие организованной охраны, не считая парочки громил, ходящих хвостами вслед за главой да за советниками.
Первой мыслью после такого знакомства с организацией деревни стала следующая: глава просто глуп. Или ведом. Он не интересуется делами и проблемами деревни. Не способный управлять внутренними процессами, он к тому же не видит внешней опасности: каждый день растет возможность набегов на их изобильные поля. Ворота открыты всем и вся.
Жители незащищены, нет никаких социальных гарантий, в деревне просто творится бедлам.
Казалось, щенок просто упивается властью, но не там, где надо. Он командует в спальне своими любовницами, которые сменяют друг друга в его покоях одна за другой. Повезло, что Какаши удалось втихаря побеседовать с прислугой в доме главы и с одним мужчиной, так удачно вышедшем из лавки, когда Какаши остался без сопровождения. Выводы были неутешительны. Жаль, что тогда Сакура шла впереди под надзором и не смогла помочь ему разобраться в состоянии здоровья этого человека. Как-никак в Конохе она лучший специалист по ядам, даже создала парочку своих.
Определенно, жители, хоть и не все, но находились под каким-то веществом: не исчезающая с лица улыбка, бодрый голос, слега дерганный взгляд, периодически возникающая сардоническая усмешка и заторможенная речь. Все это ярко бросалось в глаза.
В деревне есть очень серьезные проблемы.
И это не сопляк-глава. Нет. Здесь замешана более хитрая личность, находящаяся в тени. И она что-то в этой деревне или прячет, или продает, а, возможно, использует ее граждан для более запретных целей.
Требуется срочное, а главное — тайное расследование.
Сегодня, когда договор подписан, Какаши мог с полноправной жестокостью начать разбираться здесь. После тщательнейшего расследования, разумеется.
Однако, стоит признать, что план постройки селения все-таки удобен. Нашим разведчикам будет легко следить за перемещающимися, словно муравьи, жителями, а также за главой и советниками с любой точки деревни.
Всё как на ладони.
Необходимо поскорее отправить сюда один постоянный отряд, чтобы пустить пыль в глаза, и один отряд АНБУ, но сначала нужно вернуться для церемонии инаугурации.
Вот ведь еще одни проблемы на мою голову. Почему нельзя просто спрятаться где-нибудь на краю света, не слышать и не видеть никого?
Тогда как я смогу посмотреть в глаза Рин и Обито, когда мы встретитмся по ту сторону? В глаза отца?
В опустошенной груди екнуло. Непривычно.
Зачерствел он все-таки.
Какаши не хотел бы их разочаровывать, но ему тяжело нести эту ношу, особенно когда все нутро просто кричало «Сдайся и отдохни! Наплевать на всех».
Он пережил слишком многих из тех, кто мог принести этому миру пользы гораздо больше него. В конечном счете он потерял свою цель жизни так давно, что уже и не помнит в чем она заключалась. Была ли вообще?
Победа и восстановление мира — это, конечно, хорошо, но что-то в мужчине перемкнуло, окончательно изменяя подход к жизни.
Непременно, разум его был чист, и он как никогда понимал, что сможет дать многое своей деревне, будучи Хокаге. Только вот самой деревне оно нужно?
Какаши обладает многими плюсами: неэмоциональный, спокойный, рациональный и имеет аналитический склад ума.
Но разве это все качества необходимые для данной должности?
В нем нет твердости Первого, или живости Цунаде, или целеустремленности и амбиций Наруто — он всю жизнь просто тихо плывет по течению, беспрекословно выполняя приказы… А вот теперь будет отдавать их сам.
Конечно, не все бытие Какаши окрашено в черный цвет. Его сухая и пресная жизнь внезапно все-таки разбавилась яркими красками. Тихим угрюмо-синим, слепящим желто-оранжевым и успокаивающим нежно-персиковым. Команда номер семь. Первая и последняя команда Копирующего ниндзя.
Его впечатление о них сначала оставляло желать лучшего, в то время еще будучи молодым джонином, выправленным службой в АНБУ, Какаши не ожидал, что получит генинов с таким перевернутым отношением к миру и такими запутанными взаимоотношениями друг к другу. Два отщепенца социума, не по своей воле ими ставшие, и плаксивая девчонка из слабого клана. Мда. Такой состав обречен на провал изначально. Настолько не подходящих товарищей по команде просто нельзя было подобрать.
Как же я ошибался тогда.
Взбалмошные и разобщенные, они, тем не менее, проникли в его сердце. Оживили его душу и доказали, что ценней друг друга у них никого нет. Обошлось не без препятствий, конечно, но они «вырвали» свое мирное небо над головой. Эти ребята единственные, кто справился с колокольчиками. Они неустанно боролись с потерями, общественным порицанием и превратностями судьбы. Именно потому, что детство у них было несладкое и короткое, Какаши должен сделать все возможное, чтобы сейчас они были счастливы. Он сделает для этого все.
Это и будет его новый «путь ниндзя».
Хатаке стоял на балконе дома главы, облокотившись о перила согнутыми руками, размышляя и анализируя. Иногда он отвлекался, наслаждаясь действительно захватывающим видом. Во дворе раскинулся большой душистый сад, который переливался яркими красками в предзакатных лучах. Пейзаж его составляли низкорослые деревья, кустарники различных форм, красиво цветущие травянистые растения, бамбук, а кое-где и мох. Аккуратно выложенные плавные дорожки из крупных булыжников создавали витиеватый узор на земле, который как раз можно было заметить только с высоты, что и позволял сделать балкон. Каменные фонарики с круглой, как у гриба, шапочкой располагались у скамеек и вдоль дорожек. Уже зажженные. Вдалеке виднелся скрытый в вереске небольшой чайный домик, окруженный вьющимся растением с большими нежно сиреневыми цветами. Если слегка повернуть голову влево, то нельзя не заметить кристально-прозрачный пруд с плавающими в нем ярко-красными карпами. В обед, когда солнце в зените, блики от воды слепили глаза, раздражая и так утомленные сенсорные рецепторы ниндзя. Над прудиком был перекинут высокий мост из темного дерева с причудливыми по форме перилами.
Несмотря на все напряженные думы, Какаши блаженно закрыл глаза, наслаждаясь успокаивающими звуками: нежным пением птиц, легким танцем листьев и тихим, почти затухающим стрекотанием цикад. Блаженство быстро прошло, как только чуткий слух шиноби уловил приближение. То была группа людей, одетых в длинные, скрывающие их тела одежды. Новоприбывшие прогуливались по саду и громко восхищались его красотой.
Какаши вздохнул.
— Слишком шумно, — прошептал он.
Судя по журчащему говору, да и внешне можно было заключить, что гости являются иностранцами, скорее всего они из страны Металла.
И как в такой одежде они выдерживают жаркое лето страны Огня? Все равно, что в саван обернулись.
Кто они? С какой целью прибыли? Очередная делегация с таможенным предложением для главы? Ну да, в их стране тяжело с аграрным делом, большинство земель бесплодны. Странно, они вроде бы раньше закупались у страны Земли. Что же произошло, раз они такой большой группой прибыли именно в это селение, находящееся в другой стране, да еще и за три ри* пути? Где-то на задворках сознания мелькали воспоминания о просмотренных отчетах, полученных от шиноби, выполняющих миссию в стране этих гостей.
Нужно будет поднять старые записи.
Никто еще не в курсе, что теперь все предложения необходимо согласовывать с Конохой, ведь дела по управлению этим селением у него в руках.
Правильно ли я поступил, отправив ребят вперед и не обговорив с ними то, что обнаружил? Узумаки точно не ушел бы, а с ним остались и Сакура с Саем. Но это вызвало бы лишнее подозрение, необходимо усыпить бдительность, создать иллюзию, что герои войны верят в сказки этих глупцов и заглотили наживку. Чья бы она ни была. В открытую этот инкогнито явно не собирался нападать, да и нож в спину не спешил вогнать, значит ему нужно что-то иное. Что же это? Что?
Голова уже неимоверно болела, не спасал ни нежный ветерок, ни блаженные звуки природы. Если бы их не начали водить за нос с самого начала, то он уже давно был бы дома. А точнее в теплых женских объятьях, или же в приятном алкогольном опьянении. Да, сакэ лучше всего помогло бы уснуть сейчас.
И когда это началось? Когда для того, чтобы уснуть, ему стали необходимы сеансы алкоголя или секса? Хотелось бы верить, что это своеобразная, а главное временная терапия. Не хватало окончательно опуститься в тридцать-то лет и стать пьяницей. Главное, что пока никто не в курсе его слабости.
Лучше уж сделать упор на секс, но это так обременительно. При свободных отношениях или периодических перепихах, будем называть все своими именами, женщина рано или поздно все равно начинает считать, что завязывается нечто большее. Она требует внимания, хочет гулять вместе и получать все вытекающие из серьезных отношений составляющие. К тому же всегда есть риск получить нежданного наследника. Не стоит оно того — от любви больше потеряешь, чем получишь. А от секса лишь обоюдное удовольствие.
Сейчас не время для самокопания, это его последний день бессонницы. Осталось немного.
Все-таки не зря Хатаке решил отложить инаугурацию, интуиция в который раз его не подвела.
Какаши вновь углубился в воспоминания.
***
Первые дни здесь показали, что легкого подписания договора они не дождутся. Прием им устроили, конечно, достойный самого Дайме, что странно, так как они были яро против потери автономии. Однако аудиенции коноховцы так и не получили. То глава еще спит, то ест, то уехал на поля и так много раз. Три дня они просто находились с четырьмя сопровождающими, по одному на каждого из делегации и теряли время, как ему тогда показалось. Но все было не зря, сами того не понимая они раскрыли все карты. Вечерами глава освобождался от дел, но подписывать ничего не спешил, прикрываясь пословицей «Если проблему можно решить, то не стоит о ней беспокоиться. Если ее решить нельзя, то беспокоиться о ней бесполезно»*, приглашал всех отужинать на энгаву, дабы насладиться ночной прохладой, вкусным сакэ и танцами гейш в саду.
Да ему кусок в горло не лез!
Но кто его спрашивал, да и уважение проявить необходимо было. Вырядили их в праздничные кимоно, выдали веера и посадили за стол. Все-таки глава хоть и был наглым мальчишкой, но имя-то говорящее, Джуничи*, всего лишь марионетка своих скользких советников. Нет, Какаши уважал старость, но также он считал, что старости должна сопутствовать мудрость, а если ее нет, то человек глуп и подвержен своим греховным потребностям.
Как же долго Какаши дожидался, когда эти мерзавцы прекратят свои игры в «моя твоя не понимать» и, наконец, позволят сосунку подписать этот чертов договор. Коноха- не злое чудовище, намеревающееся отобрать все их блага, а он — будущий Шестой Хокаге, не узурпатор, желающий подчинить себе всё и вся. Но разве объяснишь это мальчишке, только только сбрившему первую растительность на лице , и его кукловодам? Так он думал тогда, справедливо считая, что эта их глупая и устаревшая традиция — передавать власть по наследству, виновата в таком упадке. Пусть для обычного жителя не сильно заметному, но для опытного руководителя, просчитывающего все на три шага вперед, он был очевиден.
А оказалось на деле куда сложнее…
Все были на нервах. Однако, нужно отдать ребятам должное, они и правда выросли. Наруто усиленно старался держать себя в руках и склонял этого несмышленыша, заигравшегося в большого босса, начать серьезные переговоры, а не наслаждаться танцами гейш, попивая которую пиалу сакэ. Сай молчал и лишь иногда вставлял комментарии. Сакура вообще вела себя необычайно тихо, склонялась в глубоком поклоне, внимательно следила за всеми, заполняла при необходимости паузы в разговоре и неустанно следовала за Какаши, выказывая ему уважение и показывая, что готова выполнить любой его приказ. Она уже относилась к нему как к Хокаге, что повышало престиж перед главой и советниками.
Умный ход.
Но помимо гордости за учеников, он замечал еще кое-что. Например, что Сакуре традиционное кимоно очень шло, словно она была рождена для жизни во дворце Даймё. Чувствовал внезапную взбудораженность от её покорности, робкого взгляда больших влажных глаз. Странно, раньше он не замечал за собой такого.
Сакура-ученица вызывала в нем гордость и уважение, но, видимо, он не был готов к тому, что существует и Сакура-девушка, вызывающая порочные и ненужные никому импульсы в его теле и мыслях. Да еще какие! Руки потряхивало, а кончики пальцев покалывало от желания вырвать блестящие канзаши из её волос, чтобы увидеть, как в испуге приоткроется ее пухлый рот, выдавая удивленное «О!». Возбуждение было почти болезненным. Все легко объяснялось длительным воздержанием и отсутствием сна. Так он думал по началу. В тот момент пришлось усиленно представить что-нибудь нелицеприятное, что-то вроде голого Гая.
Не дай Ками кто-нибудь узнает об этом!
Добившись подписи лишь на пятый день, Какаши немедленно приказал отряду выступать обратно в Коноху, но главный советник бесцеремонно перебил его и заявил, что без прощального ужина с будущим Хокаге не обойтись. Иначе будет нанесено оскорбление роду Ёсиоми. Правда, разрешено было присутствовать только Хатаке. Так что команда отправилась вперед без него. Настроение быстро стало падать с уровня «жить можно», до «разок чидори — и проблемы нет».
И вот сейчас Какаши ждет, когда принц-«большая задница» изволит вылезти из постели и отправиться на горячие источники, где и был запланирован праздник.
Так почему же они все-таки согласились на договор?
Если только они не настолько самоуверенны, что смеют считать, будто бы подкупят наших шиноби или… Или же, что смогут подчинить своей воле, как и жителей? На Хокаге и его приближенных они, видимо, не смеют пасть раскрывать. Ох, проще сражаться на войне, чем решать тайные заговоры. Но дело не терпит. Коноха в трех днях пути, ребята выступили два часа назад, если все пройдет быстро, то я нагоню их уже на завтрашнее утро.
***
Пять часов спустя.
Чертов мальчишка!
Привел меня сюда якобы для прощального ужина, а оказалось для оргии. Ему, видите ли, надоели девушки его деревни, решил распробовать новые экземпляры. Красного квартала ему мало! А я ему наживка что ли?
— Что Вы себе позволяете? По Вашему мнению, у меня дел других нет, кроме того как с вами девок, как товар какой-то, выбирать? Коноха все еще не оправилась от войны, как и ее жители. Они, в отличие от вашей деревни, сражались и многих потеряли. Мне необходимо срочно выдвигаться домой, — прорычал Какаши, не в силах совладать с собой. Сказывались дни бессонницы и головной боли.
Нужно было-таки обратиться к Сакуре.
Интересно только, по какому вопросу: воздержания или головной боли?
— Какаши-сама, да будет Вам. Напряженная работа не скрасит Вам ночь, не согреет, не приласкает. Наша деревня мирная, мы не участвуем в войнах, как Вы знаете. К тому же девушки любят рассказы о бравых сражениях, а как только услышат, что Вы тот самый Копирующий ниндзя Конохи, они бесплатно штабелями лягут у Ваших ног. И выполнят все, что пожелаете. Такая власть опьяняет не хуже алкоголя, верно? — вымолвил Джуничи, периодически прижимаясь губами к стройной шее и лаская оголенную грудь загорелой красотки, сидевшей у него на коленях. Ее сосок призывно торчал, поблескивая от слюны мужчины, а сама она имитировала, будто бы едва сдерживает стоны, как ей и было приказано Оба-сан.
Ее мутный взгляд прожигал высокого и поджарого мужчину, воинственно стоящего напротив. Лучше бы это его руки забирались к ней под юкату. Такой нахмуренный. Она была уверена, что он настолько же страстный, насколько и грозный. Только маска мешала, придавая ему вид умалишенного. Кто ходит на горячие источники в маске?
Видимо ,сакэ уже достаточно развязало язык этому ничтожеству. Без своих помощников, останавливающих его болтливый рот, он может проговориться. Серьезно проболтаться.
Ксо! Этим стоит воспользоваться. Но как же ребята?
— Где властвует неразумие, там разум прячется. Я бы хотел подышать свежим воздухом, а после мы продолжим наш разговор, — тихо изрек Какаши, поворачивая в сторону лестницы.
Нужно хорошенько обдумать план дальнейших действий.
— Как скажете. И, Какаши? Девушки все равно придут, хотите вы того или нет, а если уйдете, то никто, слышите, никто не будет следовать договору, — ухмыльнулся мальчишка, при нем просовывая руки между ног девушки.
— Вот чего стоит Ваше слово, Джуничи-сама?
Он собирается перед ним ее трахать?!
— Нет, конечно же, нет. Просто Вы хоть и будущий Хокаге, но не из знатной семьи и не осведомлены, что оскорбление, нанесенное деловому партнеру, подобно смерти. И позволяет обиженному не выполнять условия сделки, — он резко насадил девушку на свой напряженный член, развернув ее так, что она оказалась лицом к Какаши с широко расставленными длинными ногами. — Мне скучно с этими стариками в моей деревне, прошу Вас развлечься со мной, — уже хрипло протянул Джуничи.
Ками-сама… Он ожидает, что и я в этой комнате буду забавляться?
Лицо Какаши передернулось.
А он все-таки не совсем глупец, манипулятор из него хороший.
Какаши, ничего не ответив, ушел. Уже на балконе он отправил письмо своей команде с ястребом и, обдумав все хорошенько, решил, что убьет этим делом двух зайцев: выведает все, что сможет, у пьяного сосунка и, наконец, сможет уснуть.
Надеюсь, среди девушек имеются зеленоглазые.
Как же он ненавидел себя за это.
