Осколки моей души

Ну, и дальше-то что? —пронеслось в голове мужчины, скептически оглядывающего территорию источника. Мальчишка уже приступил к развлечениям и прервется, видимо, не скоро. А если он вырубится после столь энергозатратных игр при таком-то высоком уровне алкоголя в крови? Тогда все полетит к чертям собачьим, но еще хуже будет, если окажется, что пацан все-таки ничего не знает. Все явно складывалось не в пользу Какаши. Он мог получить сведения по-тихому, не выплясывая под дудку Джуничи, мог использовать техники разведки, которые ему как-то показывала Куренай. Эти уроки оказались весьма полезны, особенно теперь, когда в его левом глазу больше не горел алый шаринган. Но вдруг на мальчишке стоит маячок чакры? Маловероятно, конечно, но возможно. Пусть его деревня не имеет большого количества носителей чакры, однако тот, кто дергает за ниточки, вполне знаком с уловками мира шиноби, и если этот инкогнито продумал вариант, где Какаши прощупает пацана с помощью своих сил, то вся его игра аля «мы дурачки и ничего не заметили» полетит в адовы угодья Изанами и он вслед за ними. Ками, его словно прокляли высшие силы. Вязким, гнилым таким проклятием, чтобы подавить еще в зародыше его правление. У него столько дел, требующих немедленного рассмотрения: в Конохе необходимо продолжить восстановление и начать вводить реформы, а для этого необходим постоянный контакт с Даймё и другими верхними чинами. Альянс, созданный на время войны, необходимо было сохранить, а это значило появление в деревне шиноби по обмену и частые политические встречи. Еще Райкаге с киллером Би день и ночь требуют прибытия к себе Наруто «для повышения административных навыков» последнего. Как же, ждите, Наруто во всю упирается. Планы у него, видите ли, серьезные. Эти гениальные замыслы он строил вот уже месяцев пять, но медлил с их исполнением. Вся деревня в курсе желания парня сделать наследнице клана Хьюго предложение руки и сердца, да сама девчонка уже знает, с каждой их встречей то бледнеет, то краснеет, ожидая момента Х. И блеск надежды в ее лавандовых глазах все тускнеет. Даже жаль девчонку. Еще одной проблемой стали ядовито-зеленые очи. Его новое персональное наваждение. Раньше он читал ее мысли по взгляду, по цвету радужки глаз, блестящих, как драгоценные камни на солнце, в счастливые часы, грязно-мутнеющих в тяжелые дни, стремительно темнеющих, как штормовое море, во время спора… Ему казалось, что он изучил все нотки и оттенки, что могут излучать эти кошачьи глаза за восемь лет знакомства. Товарищества? Дружбы? Какаши сам не знал, как описать их отношения. Учитель и ученица. Капитан и подчиненный. И вот теперь — мужчина и женщина… А ведь он только сейчас понял, что не знаком с этой новой носительницей Бьякуго. Уже не та маленькая щуплая девочка, цепляющаяся за его рукав в минуты опасности, возмущенно бьющая Наруто за очередной некорректный комментарий в сторону Саске, плачущая по поводу и без в первое время. Уже не та, что светилась изнутри теплым огоньком не меньше, чем сам Узумаки Наруто. Она изменилась, стала спокойнее, рассудительнее, мрачнее. Не просто выросла, а по-настоящему превратилась в другого человека. Иногда ему казалось, что они похожи. Словно у обоих в опустошенной груди больше не было места для света. Для тепла. Но если с таким собой он смирился, то Сакуру тяжело было видеть в подобном ключе. Ей больше идет нежная улыбка, чем хилая усмешка. Все чаще Какаши стал замечать, что внимание Сакуры приковано к нему. Она старается продумать ход его мыслей наперед и угадать, что Какаши собирается сделать или что ему может понадобиться в следующую минуту. Удивительно, ведь угадывала же. Как воспринимать подобное поведение с учетом ее изменившейся натуры? Это можно было бы списать на природную доброту Сакуры, на ее исполнительность или обостренную преданность Конохе. И ему, как к будущему Шестому Хокаге… Но, Ками-сама, он улавливал посылы только-только расцветающей женщины: нежный вибрирующий голос, плавные движения, необъяснимые, но такие волнующие взоры влажных изумрудные глаз из-под пушистых ресниц… Каждое столкновение с ними вызывает зуд желания, которое требует, просто кричит ему узнать, что же они таят. Какое обещание горит в них. И раз за разом он повторял себе: «Какаши, не такая она девушка. Если тебе хочется расслабиться, то пойди к Кикуне или Акари, но не смей трогать эту девочку. Ты попробуешь раз, заглушишь огонь похоти и оставишь ее, а Сакура такого не заслужила. Особенно если о вас узнают. Она не переживет порицание людей, ради которых разрывала противников на войне в клочья и тратила последние капли чакры, доводя себя до истощения, чтобы больше бойцов вернуть в строй. Ты не посмеешь ее на такое обречь. Именно она для тебя запрет. Табу». Сам себе напридумал какие-то тайные значения ее о чем-то сигнализирующих быстрых взглядов. И с этим дерьмом пора завязывать. Больше никаких совместных с Сакурой миссий, никаких встреч по воскресеньям и никаких пикников в лесу с ее безумно невкусным бенто. Больше всего он терпеть не мог кубики тушеных сельдерея и баклажана, которыми была заполнена половина коробочки. Но она так светилась от осознания своего участия в его жизни, он словно возвращался в прошлое, когда проходили их первые миссии командой номер семь. И поэтому Какаши давился бенто, заглушая рвотные позывы, непременно делая вид мужчины, довольного сытным обедом. Сакура никогда не угадывала его предпочтения в еде, он был еще тем привередой. Тц, хватит. Но червоточина расплывчатых догадок засела в его мозгу и росла каждый день словно опухоль. И вот появился враг, сокрытый в тени. Отличное начало работы в новой должности. Хотя подождите-ка, он еще даже не был назначен на пост! Слишком много проблем со всех сторон навалилось, слишком мало времени от окончания войны прошло. Этот мир вообще когда-нибудь успокоится и будет нормальным? Тяжелый выдох нарушил интимную атмосферу ночи. Чересчур часто он стал вздыхать. Видимо, балкон отличное место для тягостных мыслей, судя по тому, что Какаши уже второй раз за день использует его именно для этих целей. Нужно и себе такой успеть сделать в новом доме, который уже через месяц станет официальным жильем Шестого Хокаге. Его до сих пор передергивает от всех этих графиков и чертежей, которые приходилось изменять чуть ли не каждую неделю. — Какаши-сама, сколько Вы хотите окон в доме? — Девять: по одному в кухне, ванной и в гостевой спальне, по два в гостиной и остальных спальнях. — Какаши-сама, Вас устроит три жилые комнаты или четыре? — Три пойдет. — Какаши-сама, Вашу спальню красить в цвет морской волны или морского дна? — Чего? А есть разница? — Какаши-сама, Вы решили, какую хотите лестницу: угловую, прямую или винтовую? — Главное, чтобы была из дерева. — Какаши-сама… — Какаши-сама, Вы уверены в дугообразных проемах, может быть лучше классику? — Да. — Что «да»? — Классику. — Какаши-сама… Какаши-сама… Выбор камня для фасада, напольного покрытия для коридора, кафеля для ванны и многое другое. Все то, что нельзя было решить без его участия и чем он никогда не интересовался в своей жизни. А все Цунаде, будь она неладна. Так самоуверенно говорила: «Какаши, ты столько сделал для родной деревни, что негоже тебе жить в общежитии для АНБУ, как раньше. Ты лицо Конохи. Эм, да, глаза Конохи. Некоторые политические гости захотят погостить в хорошем доме, а не в гостинице, так что не упрямься, я уже внесла в список новых зданий твое имение. А, и указала, что домик должен быть как минимум двухэтажный. Пора восстанавливать клан Хатаке. Можешь не благодарить, на здоровье.» У него глаз на такое заявление задергался. Жители, однако, не знали как реагировать, обычно Хокаге жил, как и другие, в небольших домиках, ну или в клановом поместье, доставшимся ему по наследству. А здесь, последний представитель своего рода почти вторую резиденцию себе воздвигнуть хочет. Пустили шепотки, что налоги, наверняка, взлетят, или цены. Кто-то вообще связывал все не с политикой, а «особыми отношениями» Какаши и Дайме. Его подозревали в гомосексуальности или в каких-то извращенных наклонностях. Языками чесали все, кому не лень. Да что за народ? Судя по всему, прошло достаточно времени, чтобы мальчишка остыл. Можно возвращаться. Какаши оттолкнулся от перил и уверенно повернулся к выходу с балкона, но замер на полпути. На роль предполагаемого врага можно выдвинуть несколько кандидатур. Лучшим интриганом был, конечно, змеиный саннин, но Орочимару под арестом в далекой лаборатории, скрытой печатями. Ее охраняют двадцать четыре часа в сутки. Да и сам змей уже спокойно шел на сотрудничество, желал работать с лабораториями больниц Конохи и Суны. Но кто знает, какие его преданные эксперименты еще бродят по нашей земле? До сих пор не все его разработки были полностью распознаны, а некоторые документы вообще не найдены. Возможно ли, что творение Орочимару решило воплотить несбывшиеся планы своего создателя в реальность? Тогда мишенью вновь становится Коноха или же Саске? Или дело в свитках Кагуи? Тогда в чем цель захвата этого поселения? И ведь старый змей, как назло, сейчас вошел в свой профессиональный транс, ему необходимо завершить одну работу, и пока она не будет выполнена, он будет нем, как рыба. С другой стороны, под личиной инкогнито может быть кто угодно, например, наследники Кагуи, тот же Кабуто. Но доказательств причастности Орочимару у Какаши нет, как и информации о скрывшемся два года назад Кабуто. Но он точно не поддерживал связь с учителем, значит ли, что это подобие рептилии не участвует в заговоре? А есть ли вообще заговор? Чутье подсказывало, что непременно есть. Свежий ночной воздух хорошо отрезвлял, но головная боль все не проходила, но и не мешала шестеренкам крутиться в голове Какаши. Слишком мало данных, чтобы составить цельную картинку, или он слишком устал. Нужно загрузить Шикамару, этот сонный гений Конохи вроде как ему в советники собирается податься, вот пусть и разомнет мозги. Помоги, Ками-сама. Какаши в последний раз вздохнул полной грудью и открыл седзи, ведущие с балкона в просторное фойе, полностью обитое деревянными панелями и освещенное теплым светом свечей. Уличная прохлада сменилась тяжелым шлейфом ароматических масел, алкоголя и мыльных трав, шум ветра и шелест листьев — гулом множества голосов, исходящих от толпы немолодых мужчин и нескольких девушек в цветастых кимоно, по-видимому, направляющихся вместе в общую купальню. Хозяйка этого курорта-притона уже немолодая, но тщательно ухоженная и наряженная в красивое кимоно женщина, заметив, что мужчина, вышедший с балкона, один, и его тяжелый взгляд провожал уходящих девушек, поняла по-своему его недовольство и постаралась немедленно исправить ситуацию. — Господин, да на Вас лица нет, неужели какая-то из этих девушек не смогла подарить Вам наслаждение или посмела Вас оскорбить? — прошелестела хозяйка. Через мгновение она побледнела, осмотрев мужчину. Это не простой мужик из деревни. В открытой купальной юкате были видны его руки, обтянутые твердыми мышцами, его взгляд словно острая катана полоснул по ней, да и маска на источниках странное дело, значит, он не хочет, чтобы его запомнили. Нукенины ,конечно, к ним забредали, но их всегда обслуживали по высшему разряду, не дай Ками, им не сносить головы тогда. Какая из девчонок посмела преступить законы? Дрянь поплатится. Какаши поморщился. Первое впечатление весьма обманчиво, хоть эта женщина и была внешне еще довольно привлекательна, но внутри она вся прогнила. Этот заискивающий тон и бегающий взгляд говорят сами за себя. Интересно, что она сделает, если он подтвердит ее опасения? Попросит указать, какая из девушек посмела такое сделать, и пообещает наказать ее? Отдаст девчонку ему на растерзание? Снизит ей ранг? Судя по всему, она не побрезгует даже применить древнее наказание для дзёро — обольет бедняжку кислотой и отправит на все четыре стороны. Мерзко. Проституция была официально разрешена, юдзе платили налоги, однако были все равно, что рабынями, птицами в далеко не золотой клетке. Девушкам было разрешено выходить отсюда только в трех случаях — для посещения врача, по вызову в суд и при смерти родственника. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский. Ходить девушки имели право только босиком. Да, он не отрицал, что пользовался их услугами когда-то в молодости, но сейчас у него любовницы только из гражданских. Проститутки делились на шлюх дзёро, девушек юдзё и шоуги. Верхнюю ступеньку иерархии занимали придворные дамы таю. Но, разумеется, здесь таю не было. Большая часть обитательниц кварталов ещё в детстве продавалась туда собственными семьями. Работорговля в стране Огня была запрещена, поэтому с девушками заключались формальные контракты сроком на несколько, обычно пять, лет. Родившиеся в квартале дети так же оставались в нем учиться и работать. Мало кто добровольно становился проституткой. Чтобы уйти, надо было выкупить себя, заплатив сумму за пять лет без вычета налога. Но большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика. Да и потом, куда им идти и чем заниматься? У них даже полноценного образования нет. Девушек учили петь, танцевать, краситься, вести чайную церемонию и ублажать клиентов. Здесь за деньги можно было получить все удовольствия сразу — красивую женщину, экзотический секс, пышное застолье, но не все клиенты простые мужчины, нуждающиеся в теплоте женского тела, есть другие — садисты, наслаждающиеся их мучениями, болью, слезами. Встречаются извращенцы с особыми наклонностями, заставляющие девушек терпеть, пока те плюют на них, связывают и вырезают знаки на теле, возбуждаясь от вида крови, или того хуже, испражняются на них. Все ужасы этого ремесла Какаши узнал от одной своей любовницы, бывшей когда-то дзеро. Ей повезло, она смогла сбежать с одним из клиентов, который страстно желал ее и выкупил из дома увеселений, но в речном порту он подхватил какую-то заразу и скончался буквально за несколько дней, помощь не успела подоспеть. И тогда Рёко, так ее звали кажется, забрав деньги мужчины, переехала в страну Огня подальше от бывшего места жительства. Она умела хорошо шить еще с детства и устроилась швеёй в одно ателье близ Конохи, где ее встретил Какаши, заходивший отдать на подшивку рюкзак, который Узумаки умудрился порвать на их четвертой миссии в том далеком прошлом. Эти отношения были удобными, но продлились недолго. Она была понимающей и теплой, любила поболтать ни о чем, подолгу валялась в постели утром и непременно требовала от него снять маску, чтобы получить хотя бы один поцелуй. Смешная. Всего полгода, но этого было вполне достаточно для рассказа нескольких тяжелых историй из жизни. Сомневаюсь, что сейчас многое изменилось в их профессии. — Не стоит беспокоиться, девушки здесь ни при чем. Мой друг ждет меня наверху, прошу прощения, — через силу процедил шиноби. Нужно скорее убираться отсюда, иначе он задохнется от приторного запаха духов этой женщины, и направился было к лестнице, как его одёрнули. — Тот, что заказал семерых девушек? Молодой полный юноша с темными волосами и мутным взглядом? — Судя по описанию, да. — Он и еще три девушки, которых он выбрал, отправились на источник. Молодой господин попросил передать Вам, что ждет Вас там же с выбранными Вами спутницами, — приторно улыбнулась хозяйка. — Благодарю, — сухо ответил Какаши, занося ногу над первой ступенью. — Подождите, господин, Вы даже не знаете номер источника… — Так какой? — что она тянет кота за... — Номер шесть, там самый шикарный вид, большие… —  не успела она договорить, как он скрылся из виду. — А? Что за грубиян, так не терпится к девчонке прижаться, что и дослушивать не стал! — не понятно кому жаловалась хозяйка дома терпимости.

***

Только подходя к номеру, он понял, что план и вправду летит к чертям. Мальчишка сменил дислокацию и ждет, что Какаши присоединится к его оргиям. В купальне будет тяжело выудить из него информацию, к тому же там еще и посторонние уши будут. Шестая купальня, да? Техника призыва... — Какаши, кто в такое время вызывает, что случилось? — вяло спросил Паккун. — Купальня номер шесть, мальчишку зовут Джуничи. Посмотри, в каком он состоянии и быстро возвращайся, — скомандовал Какаши. — Угу. Не прошло и минуты как объявился Паккун и сказал: «Вырубился он, сейчас работники его в номер принесут». — Тебя никто не видел? — Нет, это все? — Пока да, можешь идти, но в обед ты мне понадобишься. — Хорошо, веселись, — сказал пес и исчез в серой дымке. Ксо! Хватит с меня на сегодня! Какаши рывком открыл седзи, что заставило дернуться в испуге девушек, находящихся в номере. Красивых юдзё, надо сказать. Они аккуратно расположились на полу кругом и тихо переговаривались между собой до его прихода, а увидев гостя, девушки быстро склонились в глубоком поклоне, грациозно взмахнув длинными рукавами кимоно, словно крыльями птицы. — Господин, рады приветствовать Вас, сегодня мы полностью в Вашем услужении, — мелодичным голосом произнесла черноволосая девушка, слегка подняв на него серые льдинки, — если Вы не против, то Томоко-сан могла бы сыграть на сямисэне, а Корури-чан спела бы Вам о чем угодно. Ее голос лучше любого соловья. Красное кимоно выгодно подчеркивало черты лица и оттенок кожи девушки. Но глаза, глаза не те. — Нет. Все посмотрите на меня, — тихо, но твердо приказал Какаши, медленно заскользив взглядом слева направо от одного лица к другому. Нашел. Вот они. Вторая справа. В синем кимоно с пионами. Пшеничные волосы девушки в свете свечей отдавали золотисто-оранжевым цветом, почти закат. Хотя он предпочел бы цвет рассвета, но достаточно и светло-зеленых глаз на миловидном лице с пухлыми губками. — Ты. Вставай и за мной, остальные свободны, — командным тоном произнес мужчина. Девушки в ужасе подскочили. Выбранная им девушка побледнела. — Нет, Господин, просим Вас, умоляем, Тачиканэ-сама не простит нас за безделье, она накажет нас. — Я сказал, что вы свободны, но это не значит, что вы не можете посидеть здесь и отдохнуть оплаченное время. А она пойдет со мной в мой номер, понятно? Вам же выгоднее будет сохранить все в секрете. — Д-да, Господин. Благодарим Вас. Девушка, которую он выбрал, засеменила следом за ним, ее ощутимо потряхивало. Неужели он так их напугал, или она боится, что наедине он сотворит с ней нечто ужасное? В своей комнате он успокоился и решил, наконец, расслабиться. — Подойди, успокойся, я не собираюсь извращаться над тобой. Я хочу отдохнуть и получить удовольствие, — более мягко проговорил Какаши. Его взгляд обещал обоюдное наслаждение. Она подошла к нему на расстояние вытянутой руки и смело посмотрела в глаза: «Как Вас зовут?» — Это не важно. Меня вполне устраивает «Господин». Сколько тебе лет? — Двадцать три года, Господин. Меня зовут Корури. Девчонка хоть и была красива, но очевидно не понимала, что он хотел оставаться незнакомцами. — А-а-а, та самая Корури, у которой голос слаще соловья? — спросил он, невесомо поглаживая ее шею костяшками пальцев. — Д-да, — нежно произнесла она. — Надеюсь, я услышу его во всей красе. Ты же будешь послушной девочкой? — Конечно, Господин. Я выполню любое Ваше желание, — юдзё видимо пришла в себя и уже томным голосом ласкала слух мужчины. — Тогда повернись, — резко произнес мужчина, но это только раззадорило её. Она послушно исполнила приказ, возбуждение уже растекалось по венам, терпкий аромат мужчины дразнил ее обоняние. Какаши быстро развязал ее оби, не желая растягивать прелюдию. По девчонке было видно, что она готова. Тонкая ткань юкаты с шелестом скатилась по мягким белым плечам, упав комком складок у стройных ног. Под ней, как он и ожидал, ничего не было. Обнаженное тело с гладкой нежной кожей. Он тесно прижался к ее ягодицам. Широкие горячие ладони мужчины заскользили по талии, прошлись по животу ласковыми касаниями, постепенно поднимаясь выше, и накрыли упругие большие груди с чувствительными горошинками. Он слегка потеребил соски, надавливая и покручивая их, потерся носом о ее шею. И вот, тихие стоны раздались в комнате. Руки вновь пришли в движение, одна пошла к лицу, просовывая указательный палец девчонке в рот, юдзё активно стала его посасывать, обхватив его руку ладошками. Другая, слегка задев ее уже влажные складки, нырнула в самое нутро. На что девушка резко дернулась всем телом вперед, протяжно выстанывая от напряженного узла, уже пульсирующего внизу живота. Слюни наполняли ее рот, обильно смазывая палец Какаши, язык неустанно ласкал его. — Ками, если ты такое своим языком с пальцем вытворяешь, то не представляю, чего ждать от твоего минета, — тяжело проговорил мужчина, его возбужденный член уже утыкался в бедро девушки. Отклонившись от его руки, она прошептала: «Позвольте я Вам это покажу». Соблазнительница плавно улизнула из его объятий, поворачиваясь к нему лицом. Корури нежно надавила на плечи мужчины, заставив того сесть, а сама опустилась на колени меж его сильных мускулистых ног, откидывая полы его юкаты. — Стой. Смотри на меня. Хочу видеть твои глаза. — Да, мой Господин.