***
Жаль здесь нет кондиционера. Плотный летний воздух, пропитанный запахом секса, усиливал и без того частое дыхание. Два разгоряченных потных тела извивались в безумном танце страсти: кожа скользила по коже, ладони сжимали мягкие ягодицы и груди, нежно выкручивая соски, шумные влажные шлепки безумно возбуждали, их могли заглушить лишь громкие стоны девушки. Сам он тоже едва сдерживался, ограничиваясь гортанными хрипами. Признаться, секс с ней хорош. Страсть вибрацией отдавалась по внутренностям, жар съедал изнутри. Секс довольно затратное, физически напряженное дело, но он того стоил. Оргазм, как ничто другое, дарил долгожданную разрядку. Мысли улетучивались, но не настолько, чтобы потерять контроль над ситуацией. Они сменили позу уже в третий раз и, наверное, это его последний заход на сегодня. После этого Какаши планировал как следует выспаться. Но сначала… Разлепив стройные ноги, сжавшие его корпус в горячие тиски, он остановился. Разочарованный выдох раздался под ним. Какаши откинул девушку на спину, поднял ножки над ее животом, перехватив их одной рукой, другой же обхватил ее талию и, не выходя из Корури, развернул ту лицом в подушки, а спиной к себе. Такой маневр еще больше приблизил их к пику наслаждения, член обогнул все стенки влагалища по-кругу, задев тем самым многие чувствительные места. Смазка стекала потоком, ускоряя и облегчая первобытные движения мужчины в женщине. Не ожидавшая такого изменения их положения девушка попыталась принять более удобную позу, поднимаясь на руки, но ее Господин надавил между лопатками и приподнял ягодицы, призывая опуститься на локти и колени, таким образом, получилось, что головная часть ее тела оказалась ниже, чем ножная. Оттопыренные ягодицы и широко расставленные ноги со стороны наверняка смотрелись очень пошло. Признаться честно, ей было неудобно, но такая поза, по-собачьи, нравилась многим мужчинам. Она давала им власть над женщиной, силу подавлять, подчинять своему темпу. Обычно мужчины кончали в ней гораздо быстрее. Толчки усилились, потеряли точность. Тонкие пальчики сжали со всей силы атласное покрывало. Резкие. Жесткие фрикции. Сбиваясь с ритма, они приносили лишь больше наслаждения. Еще немного, чуть-чуть — и самый сильный на сегодня оргазм будет достигнут. Раздался нежный полувсхлип-полустон девушки…***
Нет, этого точно не могло быть. Ками-сама… Она не верила своим глазам. Позади нее оказались сгруженные в кучу, смердящие, искореженные и неестественно выгнутые тела с пустыми глазницами, которые, казалось, наблюдают за ней. Так много трупов. За ее спиной на самом деле столько мертвецов? Молодые и старые. Мужчины, женщины и дети. Она их всех знала. Каждого в лицо. Одних не смогла спасти, другие умерли еще до ее помощи, а третьи простились с этим миром без ее присутствия, как Асума-сан, например. Влажные зеленые очи бегали между телами, но ни на ком долго не задерживались. Ее начало трясти. Рвотный позыв скручивал пищевод и глотку, но Сакура еще держалась. Пока… Нет… Рука зажала рот, впиваясь ногтями в нежную кожу лица, в попытке сдержать рыдания. Нет! Она не сразу заметила. Примерно около метра над землей плавно покачивались знакомые черные сандали. Черно-оранжевый рваный комбинезон. Весь в пыли и крови. Сакура не хотела поднимать взгляд выше, если она только увидит его, если только поверит в это… Наступит конец. Конец всему. Тем не менее, сквозь горькие слезы, застилающие глаза, она уже мутно различала его руки, одну плотно перемотанную бинтами, так как трансплантация клеток еще не закончилась, необходимо было поддерживать стерильность долгое время. Неясный тонкий писк вылетел из ее легких, а затем пространство вокруг разорвало от громкого душераздирающего воя. Она упала на колени. Мертв. Огромный острый сук дерева торчал из тела Наруто Узумаки, вспарывая ему грудную клетку так, что она видела ошметки легких, вылезающих через щель. Сук создавал опору, что-то вроде шеста, на котором висел труп.***
Какаши быстро зажал девчонке рот в самый яркий пик, когда вспышка наслаждения накрыла их, словно цунами. Голос у нее действительно был прекрасный, слаще любого ранее услышанного им, но она слишком громко кричала, для него непривычно как-то было. Его больше привлекали тихие стоны. Наверное, Корури привыкла, что мужчину необходимо убеждать в удаче его действий громкими вскриками. А Какаши и так прекрасно ощущал ее интенсивный оргазм: по хаотичным сотрясениям ее тела, по быстро сокращающимся стенкам матки, по пульсирующему узелку, расположенному над ее липкими складками. Излившись в презерватив, он с хрипом вышел из нее, тут же снял резинку и развалился на смятых простынях. Девушка расположилась рядом с ним, горящими глазами она осматривала его тело, останавливаясь на многочисленных шрамах, но придвинуться или дотронуться не решилась. Тем лучше. — Господин, можно вопрос? — с осторожностью произнесла она. — Ммм, — Какаши приподнял левое веко, — какой? Глаза уже слипались, и организм готов был отойти ко сну. Нужно дать понять девчонке, что ей пора. Но язык не поворачивался. В темноте ее волосы приобретали холодный оттенок, приближенный к нежно-розовому цвету, и взгляд такой незащищенный, что ли? К тому же она так безоговорочно отдавалась ему, что с его стороны просто выгнать ее будет ужасным поступком, не достойным мужчины. Можно немного поговорить. С него не убудет. — Вы урод? — сообразив, что она сказала, девушка аж подорвалась, резко сев. Она принялась тут же исправляться: — Ох, прошу прощения, мой Господин, просто… просто, Вы не сняли маску и не позволили это сделать мне, или, быть может, Вы просто не любите поцелуи? — Все в порядке. Как сказать. Я не считаю поцелуи обязательным атрибутом секса, появляется ощущение, словно кто-то заходит на мою территорию, которую я не желаю показывать. Урод ли я? Сам не могу оценить, слишком заносчиво это будет, ты не согласна? А маска… можно сказать, она мой талисман. Такой ответ тебя удовлетворит? — произнес мужчина и перевел тему: — И голос у тебя действительно отличный, я им вдоволь насладился. Она вспыхнула, но при этом расслабилась. — Благодарю Вас. Чудная. Что-то в ней было такое, что заставляло его испытывать к ней смешанные чувства. Уже не похоть и не жалость. Еще не интерес. — Какая твоя история? — неожиданно даже для себя спросил мужчина. Она не сразу, но ответила, слегка призадумавшись. — Ничего особенного, Господин. Я попала сюда за долги отца. Он не игрок и не пьяница, совсем неплохой человек. Просто феодал, на земле которого трудилась наша семья, разорился и съехал. Бросил нас. Чиновники погнали всех в дальнюю заброшенную деревню, прикрываясь каким-то новым законом, там мы вынуждены были выживать. Уйти не могли, денег не хватало для переезда, мать была на сносях, а два младших брата заболели. Вот мы с отцом и работали в поте лица. Мне тогда лет шестнадцать было. Он занял крупную сумму денег у одного торговца для закупки зерна, пообещав, что к следующей осени после продажи урожая все отдаст. К сожалению, на нас напали мародеры, и к назначенному сроку нам нечего было отдавать. Сами еле как прожили, впроголодь. Сестра умерла, для малышки такие лишения были чересчур, — она замолчала, смахнув слезу, — затем разъяренный торговец потребовал отдать меня ему, а он, так и быть, еще и приплатит сверху за мое хорошее личико и красивое пение. Конечно, родители были против, но я понимала, что если сейчас не пойду добровольно, таким образом хоть как-то освободив родителей от одного голодного рта, то потом умрем мы все. И я, втайне от них, договорилась с торговцем, он дал мне достаточно денег, которых должно было хватить родителям для переезда и новой жизни. Продал он меня в богатый дом увеселений. Три года я была ученицей ойран*, училась всем необходимым искусствам, навыкам, а в двадцать продала свою мидзуагэ*. Мне везло на добрых мужчин. Я надеялась заработать большие деньги, став ойран. А потом, разделив их пополам, на одну часть открыла бы свой театр или ресторан, а другую отправила бы родителям. Но не все мечты сбываются. Я, однажды слегка подвыпившая, сильно надерзила одному очень важному клиенту и теперь вот оказалась здесь, простой юдзе, простой проституткой. Во время ее рассказа он поменял позу, усевшись на подушки, и прикрылся простыней. Тяжелая судьба у нее. Но она не сломила ее дух. Это чувствовалось. — Ты поступила благородно, пожертвовав собой ради семьи, — он внимательно смотрел на нее, — благодарю тебя за то, что поделилась. Корури, ты знаешь, где находится Коноха? Она сама не понимала, зачем вылила на него всю свою историю, но этот мужчина располагал к себе больше, чем ему самому хотелось бы. — Деревня, скрытая в Листве? — Он кивнул. — Я никогда там не была, но слышала от других, что там очень сильные шиноби, а также оттуда родом основные герои Четвертой мировой войны… А-а для чего Вам эта информация? Сейчас Коноха отстраивается заново, она сильно пострадала. Он ухмыльнулся. Не зря он не надел свой хитай-ате. — Любишь ты поболтать. Достаточно. Мне завтра выдвигаться рано утром. Спокойной ночи. Она потерянно начала искать свою одежду. — Да, Господин. Я пойду. Приятных Вам снов, — голос ее хоть и был вежлив, но обида сквозила в нем. Девушка, быстро накинув юкату, выскользнула из комнаты. Все-таки обидел. Какаши поморщился от неприятного чувства и, повернувшись набок, постарался погрузиться в сон.***
— А-а-а! — Сакура, черт! Да очнись же ты! — Наруто уже потерял счет времени и своим попыткам разбудить ее. Сакура не просыпалась, пульс у нее зашкаливал, глазные яблоки под веками быстро-быстро вращались. Проступившие вены на висках подозрительно напоминали активированный Бьякуган. Она металась в спальном мешке, зарывалась пальцами в землю. То задыхалась, то успокаивалась, но лишь для того, чтобы с новыми силами начать кричать. Легкие шлепки по щекам не помогали, взывания к ней, тормошение истощенного тела — ничего не возвращало ее в сознание. — Ксо-о-о! Даттебайё! Что делать-то? Сакура! Сакура! Наруто резко отскочил, так как Сай неожиданно вылил на нее ведро ледяной озерной воды. — Ты сдурел?! Мало того, что она в отключке, давай пусть у нее еще воспаление легких разовьется! — яростно прокричал Наруто. — Так быстро это заболевание не возникает, а вода всегда помогает при истериках. Смотри, — спокойно ответил Сай. Наруто оставалось только удивляться, откуда его малоэмоциональный товарищ так много знал об истериках. Сакура действительно очнулась. Ошалелый взгляд с узкими зрачками блуждал по ним. Сакура с ужасом уставилась на него, а потом вдруг зарыдала, Наруто бросился к ней, сжав в кольце своих рук. Раз. Это был приступ. Два. Наруто и Сай живы. Три. Сейчас утро. Четыре. Саске не убийца. Пять. Они вчера приготовили рыбу и спокойно посидели. Шесть. Она сама вызвалась дежурить последней. — Тише, тише, все уже хорошо. Я рядом. Она обвила его, тесно прижавшись к теплому телу, содрогаясь уже больше от холода. — Что за хрень с тобой творится, Сакура? — Не сейчас, Сай, ты видишь, ее трясет? — рявкнул Наруто. Он еще никогда не видел девушку в таком состоянии. «Не молчи, ответь им, Сакура. Мы в жопе.» Сакура-ни? «Аа, потом поговорим, мне нужно прийти в себя, как и тебе» — Я-я расскажу, только дайте отойти чуть-чуть… — тяжело проскрипела куноичи, все еще ощущая тяжесть тела отца на себе. Отец вернул ей надежду. Подарил второй шанс. Пусть это и было игрой ее подсознания. Пусть так.***
Корури обычно спала до двенадцати дня, затем помогала убираться, вела уроки молодых юдзё, репетировала свои номера, больше для себя, чем для посетителей, — здесь было мало ценителей искусства. Затем с семи вечера и до пяти утра исполняла свои прямые обязанности. Этот необычный клиент поколебал ее уверенность в том, что всем мужчинам наплевать на мысли женщин, что им нужно только их тело. Она почти смирилась со своей ролью в этой жизни, а теперь вот в голову лезли такие ненужные ей мечты. Но ведь если человек не мечтает, то он не живет. Мама часто ей это повторяла в детстве. Это утро определенно отличалось от остальных, хотя бы потому, что началось оно не с привычной щекотки солнечного луча по лицу, а с громкого крика и какой-то материи, брошенной в ее ничего не понимающее лицо. Тачиканэ-сама стояла разъяренной фурией в ее комнате: лицо раскраснелось, ноздри трепетали от шумного дыхания, глаза были навыкате. Ками, что еще она могла натворить? Ответ на её риторический вопрос не заставил себя ждать. — Неблагодарная девчонка! Я тебя от смерти в канаве спасла, а ты мне вот так отплатила? Нажаловалась этому шиноби? Дрянь! — визгливо проорала хозяйка. — Отродье, да ты должна до конца дней своих на меня работать и благодарить, что я тебя к себе взяла! Уже забыла, как от тебя все шарахались, отказывались принимать на службу? Мерзавка! — Т-тачиканэ-сама, я не понимаю, я ничего не говорила ему… Шиноби? — А ты, дура слепая, не сообразила кто он? Не ври мне! Облить бы тебя кислотой, да… — гаденькая ухмылка расползлась по ее лицу. — Во имя Ками-сама, сжальтесь, прошу Вас, умоляю, — девушка упала в ноги хозяйки, сотрясаясь в тихих слезах. Довольная незначительной, но все-таки местью, она схватила Корури за волосы, поднимая лицо той к себе. — Тебе бы стоило молиться на меня, такая я великодушная, что позволяю уйти тебе с целым лицом. Собирай свои пожитки! Не трожь украшения и красивые кимоно, покинешь это место в своем старом сером тряпье. У тебя двадцать минут, или мои мальчики помогут тебе. А ты знаешь, они особой лаской не отличаются… Женщина резко дернула юдзё за волосы и отпустила, быстро покидая обитель девушки. Что же теперь будет со мной?***
Спустя десять минут.
Корури потерянно вышла за ворота источников, абсолютно не представляя, куда ей идти. Домой нельзя — лишний рот семья не осилит. Просто продавать своё тело на улице за копейки? Она не выдержит такого унижения. Пойду просто прямо… — Тц, разве можно заставлять человека так долго ждать себя, — раздалось откуда-то сверху. — Что? Кто здесь? — испуганно спросила девушка. Раздался шелест листьев и прямо перед ней оказался её ночной гость в полной боевой экипировке. — Г-господин, зачем Вы здесь? — Как зачем? Показываю тебе дорогу до Конохи. — Меня выгнали, потому что я Вам… нажаловалась, но я же ничего не говорила, я вообще ничего не понимаю, — голос ее всё время дрожал. — Я знаю. Думаю, Конохе стоит дать шанс познать истинное искусство. Она просто онемела. А что сказать? Он ее спаситель. Человек, подаривший второй шанс. Может быть, и не за просто спасибо, за услуги. Но дарить ему своё тело самое малое, чем она может отплатить ему, и самое большее, чем она пока располагает. — Идем. — Да, — прозвучало тихо в ответ.