Сны закольцованного мира

      Анри мельком взглянул на полотно. «Испытание третье — признай свои ошибки», — гласила запись, полученная в ходе решения головоломок с другими картинами. «Признать, значит», — он горестно рассмеялся, что определенно не осталось без внимания Дженезис. Мелкая, едва заметная дрожь, словно от прерванного движения. А затем девушка снова замерла на месте, демонстративно сверля взглядом случайную область на полотне.       — Что ты видишь на этой картине? — мягко уточнил Анри, продолжая следить за фениксом.       Изумруд замялась, словно не поняла сути вопроса.       — То же, что и ты, разве нет? Заброшенная башня, колючий кустарник… — она нахмурилась, а затем обернулась, указывая вдаль рукой. — Чего мы ждем? Ты же сам сказал, что это проход…       Анри молча подошел и вручил девушке записку, словно в ней были ответы на каждый из озвученных вопросов. Однако, Дженезис лишь удивленно изогнула бровь и снова переглянулась с волшебником. «Снова этот ее взгляд», — мысленно взвыл тот, понимая противную необходимость объяснений. Он вздохнул, собираясь с силами. Мысленно сверился с образом, который, возможно, придется косвенно согласовывать с собственным отражением. Если по ту сторону картины их ожидают именно «его» ошибки.       — Это место, оно — волшебник захлопнул книгу, — я видел его раньше…       Зеленые глаза резко округлились, девушка отскочила от картины, точно вся ее решительность отправиться в мир по ту сторону картины мигом улетучилась. Уголок рта волшебника вновь дрогнул. Феникс, точно почувствовав его немую усмешку, сразу же выпрямилась, однако отступив еще дальше.       — Снова проекция? — осторожно спросила она, повернувшись спиной к полотну. — Боишься, что посторонний увидит твое прошлое? — Анри передернуло от сказанного.       Телом он почувствовал острое лезвие уже знакомого бесцеремонного взгляда с легким, но столь заметным прищуром. Ее силы здесь не работают. Неужели это чистая привычка?       — Я пока еще не знаком со всеми вашими порядками, но думаю, каждый предпочел бы оставить подробности своей личной жизни при себе, — он елейно улыбнулся, отчего феникс смущенно фыркнула.       — Мне здесь подождать? — девушка кивнула в сторону библиотеки.       Анри задумчиво посмотрел вглубь полотна. Как бы неприятны ни были воспоминания того прошлого, возможно, ему удастся обойти самые значимые. Свет в окне башни подмигнул бледным всполохом.       — Нет, это тоже не выход, — волшебник рухнул в ближайшее кресло. Его губы точно что-то нашептывали, пока в голубых озерах снова мелькали темные всполохи. Изумруд прислонилась к стене, обхватив себя за плечи. «А кто бы хотел, в самом деле», — подумала она про себя. Но с другой стороны…       — Барьеры с подобного рода эффектом, — тихо выдавила девушка, — иногда мы встречали их возле брешей.       Анри поднял голову.       — Ясно, — хрипло произнес волшебник. Откашлявшись, он продолжил, сохраняя все тот же невозмутимый тон, — что ж, тогда ничего не поделаешь…       Он встал с кресла и подошел к девушке.       — Не против составить мне компанию? — спросил он игриво, сохраняя за собой манерную вежливость.       Изумруд недоверчиво обвела его взглядом, однако сделала шаг навстречу.       — Ты уверен? — с непривычной для себя мягкостью уточнила она, приблизившись еще немного.       Скрывать свое беспокойство Изумруд впервые сочла излишним. Феникс пристально смотрела на волшебника, ожидая ответа. Даже если потом придется отшучиваться о своем провале Новак, она предпочла бы остаться здесь и не вторгаться в чужой мир. Волшебник повернулся к картине, прикрывая глаза рукой, опять скрывая от нее часть своей реакции. Длинные тонкие пальцы коснулись висков и спустились вниз, остановившись у подбородка. Все лицо на мгновение обратилось каменной маской.       В голове у девушки проскользнул образ людей с улицы. Снова жалкое чувство зависти. Различие между ними нарастало, испепеляя повторяемую каждый день ложь. За улыбками тех людей она видела мягкий свет и легкость, теплый жар дома. Здесь же… Холод и мрак, нотки боли и волны сожаления. Может, поэтому таких, как они, так сильно тянет к работе охотников. Она поежилась, сильнее сжимая пальцы на предплечьях. Все это напоминало какой-то сломанный цикл самотерапии в попытке излечить раны прошлого. И меньше всего хотелось лезть в чей-то могильник, когда на своем кладбище полно тумана, разрываемого грозовыми каплями дождя, и пустых могил без табличек.       Что бы за образ ни пытался примерять Анри, это целиком и полностью его дело.       — Нет, — с непонятной веселостью в голосе протянул волшебник, — но идти туда одному мне хочется еще меньше…       Девушка рядом нервно хмыкнула. Она неловко приблизилась к мужчине, все еще сохраняя приличную дистанцию, но достаточно близкую, чтобы Анри мог коснуться ее плеча.       — Ты сама-то готова? — спросил он полушепотом.       Девушка вскинула ладонь, убирая его руку, но не выпуская, словно задумавшись о чем-то. «Какие же у нее холодные пальцы», — с какой-то печалью подумал про себя волшебник, чувствуя легкое жжение, скользящее по коже.       — Держись рядом и старайся не смотреть по сторонам, ладно? — теперь уже серьезным и строгим голосом произнес он, перед тем как они осторожно перешагнули через рамку полотна.       Мир позади схлопнулся, оставив их наедине с тревожным пейзажем заброшенного сада.       Изумруд завороженно вскинула голову. Высокие стены из серого мрамора, окутанные пушистым покрывалом шипов, растущих из разбитого основания прилегающих клумб. На высохших лозах проглядывали маленькие бусинки почек и черенки давно увядших бутонов. Если это место существовало в действительности, как же красиво здесь должно было быть во времена цветения. Может быть даже наравне с оранжереей Сонмры. Девушка склонилась над одичавшей растительностью. Та, как и подобает порядочным порождением флоры, оставалась неподвижной, и лишь слабый ветерок, гуляющий в лабиринте, играл с бледно-бурой листвой.       — Это шиповник? — спросила девушка, сцепив руки за спиной, дабы ненароком не коснуться темных стеблей, усыпанных рядами тонких прямых колючек разной длины.       Был бы тут Николас, он наверняка рассказал бы что-нибудь интересное. Но познаний Изумруд в ботанике хватало ровно на то, чтобы неуверенно посчитать количество листочков. Менее трех — культурная роза, более — дикая.       — Rosa acicularis — отстранено бросил Сонберг, вновь обратив внимание на специфическое движение воздуха.       — Я не сильна в староцентрийском.       — Иглистая роза, — он махнул куда-то в сторону, — лучше отвлекись на минуту и посмотри сюда.       Тонкий сгусток молочно-белых облачных нитей медленно тянулся в сторону одного из нескольких коридоров. Он напоминал тот поток воздуха из леса, но был слабее и куда меньше заметен на фоне светлого мрамора. Изумруд вновь стало досадно, что она не может даже почувствовать суть источника этой занятной магии. Впрочем, стоило волноваться не только об этом. Как верно заметил ее спутник, не всякий был бы готов делиться своими личными переживаниями с другими. Однако, значило ли это, что барьер предусматривал разделение восприятия объекта разными людьми? Уточнять у Анри не хотелось.       — Анри?       — Да?       Девушка сглотнула.       — Помнишь, я говорила о свойствах некоторых барьеров у бреши?       — Боишься потеряться? — насмешливым тоном протянул мужчина, делая шаг к выходу.       Будь обстоятельства другими, феникс бы вспыхнула от возмущения. Но сейчас при всем ее нежелании, стоило давиться собственным гневом. Хотя дернувшийся глаз и стиснутые зубы выдавали ее мимолетную неприязнь.       — Нет…       — Не злись, я понял, о чем ты, — Изумруд не видела его лица, но была готова поклясться, что на нем снова растянулась самодовольная улыбочка, — для нас с тобой отображение мира может отличаться. Жаль, что веревки у нас больше нет.       — Можно делать перекличку каждые пять-десять минут. Мы так ходили в группе.       — И что, действительно помогало? А если звук здесь также искажается? — не без скепсиса прокомментировал волшебник идею феникса.       — Ну… это лучше, чем ничего, верно? — пожала плечами девушка, двигаясь следом.       Анри замолчал ненадолго, склонив голову.       — У меня есть другое предложение. Оно хоть и не менее бесполезное, но… — остановившись на месте, волшебник обернулся и с какой-то долей сомнения во взгляде посмотрел на феникса.       — И?       — Попробуем совместить тактильный контакт и речь — Анри протянул девушке ладонь, — да, знаю, звучит так себе, но подделать такой способ коммуникации будет сложнее.       Девушка медленно кивнула. Было как-то странно вновь брать волшебника за руку, но предложенное решение звучало весьма разумно. Хоть и вызывало непонятное покалывание в груди.       — Только сразу скажу, я не лучший собеседник, — серьезно выдала она, крепко вцепившись в длинные пальцы.       — Не скромничай, твоя речь, по крайней мере, звучит внятно, — ехидно добавил Анри, потянув ее за собой, — есть предпочтения по теме разговора?       Феникс задумчиво склонила голову, негромко шаркая по скользкому мрамору. Зеленые глаза блеснули едким серебром, снова впившись в фигуру впереди.       — Магия, — тихо произнесла Изумруд, отчего воздух в горле застыл вязким комом, а сердце мелко запульсировало, падая куда-то вниз.       Брови волшебника удивленно изогнулись.       — Ты точно мракоборец? — спросил он, слегка замедлив шаг.       Расстояние между стенами постепенно уменьшалось, заполняясь ветвистыми кустами. Шорох сухой листвы разливался безмятежными волнами. Из-под приподнятых обломков разбитых каменных глыб злобно поблескивали притаившиеся тонкие лозы с острыми шипами. «Молчание порой красноречивей слов?», — Анри глухо прокашлялся, разминая связки.       — Ладно, не осуждаю, — волшебник повернулся боком, стараясь пройти мимо особо плотного скопления колючек, — осторожней, — убедившись, что девушка не задела шипы, он продолжил, — с чего бы только начать? Что ты умеешь?       — Несколько слов стихии и простейшие контурные заклинания, — торопливо пролепетала феникс, приободрившись от неожиданно спокойной реакции со стороны Сонберга.       — Дай-ка угадаю, понимания самой магии у тебя ноль? — с глубочайшей досадой выдал Анри.       Слова стихии изучали почти в конце, как некое дополнение к основным дисциплинам. Безусловно удобные из-за малых затрат энергии, они требовали навыка произношения, родства к стихии, чего маги достигали в течении длительного обучения. А их исполнение всегда сопровождалось большим риском отражения на самого мага ввиду отсутствия стандартных процедур сотворения «чуда». Но зато при должной концентрации слова стихии обеспечивали самое быстрое воплощение магии. Никто бы не стал базировать свой магический навык на них, так как даже типовые заклинания предоставляли куда больше свободы действий.       Девушка обмолвилась, что она не человек. Вполне ожидаемо, что слова стихии могли даться ей легче. Но какое же упущение… Он слышал, что агентство не занимается дополнительным обучением нанятого персонала. Только необходимая база. А впрочем, чего он еще ожидал?       — Я понимаю магию, — тихо пробурчала девушка.       — На уровне зверя, как некую форму инстинкта, но не на уровне человека, — сказанным Анри вновь задел Изумруд за живое.       — Мне говорили, что этого достаточно для выполнения большей части миссий, — смущенно кивнув, выдала феникс, подтверждая его догадки.       — Ясно, — волшебник грузно стал собирать в голове хоть какой-нибудь план из останков воспоминаний о магической теории.       — Все очень плохо? — еще более тихо прощебетала девушка рядом.       Анри бросил быстрый взгляд в ее сторону и заговорил ободряющим тоном.       — Могло быть и хуже… К тому же, может, будет лучше, если я отвлекусь от посторонних мыслей? — сверкнув ухмылкой, Анри понял, что на мгновение чуть не вышел из образа. — Так во-о-от… Пока я буду рассказывать, не стесняйся задавать вопросы, хорошо?       — Спасибо еще раз.       Волшебник посмотрел вперед. Лабиринт все никак не желал заканчиваться, а проход все более и более начинал походить на туннель из извилистых терний. Это несколько настораживало.       — Что есть магия? — громко и с чувством начал свою лекцию волшебник.       — Ну… Мы вкладываем энергию и творим заклинания? — Изумруд почувствовала себя полным профаном, но ответа лучше в ее голове не нашлось.       — Не совсем верно, но идею ты ухватила, — Анри натянул рукав на свободную ладонь, дабы не уколоться во время расчистки пути от выступающих веток, — это процесс. Можно даже сказать процедура. У нее есть свои стадии и стороны, заключающие некоторое соглашение. Как контракт. Начало — ты выставляешь требования, середина — согласие или нет, затем уплата цены и конец — реализация.       — Как в принципе равноценного обмена?       — Он — часть этой системы, так что да. Сначала маг должен научиться использовать собственное тело как источник силы. Как бы странно это ни прозвучало, но чтобы творить магию, тебе в первую очередь нужно научиться соглашаться с самим собой. И постоянно развиваться.       «Это многое объясняет», — с иронией подумала про себя феникс.       — Собственно, поэтому в школах магии первым делом изучают метаморфию, исцеление и так далее. Когда этот этап пройден, маг должен, но, впрочем, не обязан, научиться понимать живое вокруг, начиная с других магов. Это уже установка сторонней связи. Тут и начинается реальное волшебство. Контроль над органикой, чтение энергии — занятные искусства, но и на них не следует останавливаться. Наша главная точка назначения — мертвая материя и ее безмолвная энергия. Понять и установить контакт, замечу — стабильный контакт, не всякому магу удается и за всю жизнь.       — А как обходят это условие Повелители Стихий?       Анри нарочно отвлекся, отчего несколько колючек незамедлительно впились в ладонь.       — Тц, — волшебник остановился, — у вас работают Повелители? Боги, так выходит, это правда… Если коротко, они его не обходят. В некотором смысле. Просто цена для них другая. И условия выдвигаются не ими, а самой стихией. Но это уже, если верить легендам, а в реальности, чисто мое предположение, никто наверняка не знает. Но раз уж ты спросила, можно остановиться как раз на теме ограничений.       — Ты в порядке? — забеспокоившись уточнила девушка, заметив красные капли, стекающие по ладони волшебника.       — Ничего страшного, просто царапина.       Девушка, похоже, не слышала его. Она быстро подтянула его руку к себе и аккуратными щипками убрала все колючки, а затем с силой надавила на каждую рану.       — Меня так учили, — торопливо добавила она, будто оправдываясь за свои действия.       — Неплохо, однако я не думаю, что любые повреждения здесь реальны, — резко отстранившись, он настороженно посмотрел вперед, — давай двигаться дальше.       Туннель становился все меньше. Теперь передвигаться приходилось чуть ли не ползком, но, по крайней мере, было достаточно светло, чтобы видеть путь впереди. Самоотверженно Анри пробивал путь через скопления шипов. Иногда приходилось делать перерывы, чтобы перевести дух. Изумруд в такие моменты снова спрашивала его о каких-то совсем мелких вещах, вроде магических катализаторов, истории изучения элементов. Она, по-видимому, была до сих пор взволнована его мелкой травмой, постоянно норовя взять на себя расчистку дороги. На что получала вполне справедливое замечание о невозможности поменяться местами в силу малого пространства. Меж тем, Анри начал понемногу раздражаться. Вряд ли поток воздуха мог привести их к тупику, но в чем смысл заставлять магов так долго ползти через гряду? Может, у него и был подобный момент в прошлом, но мужчина был абсолютно уверен, что столь длительным он не был.       — Так значит, заклинания по сути своей это настройка наших магических контуров? — послышался голос девушки сбоку.       — Так и есть, — устало прокряхтел маг, смахивая капли пота, — это упрощенный язык, команды, которые мы отдаем через свое тело.       Команды и постоянное истощение. Постоянная проверка границ дозволенного. Хождение у края мира восприятия. Так ли далеки были волшебники от существ, против которых теперь сражались? С точки зрения Анри методы и тех и других были отражением друг друга. И нельзя было не признать, что пока что сторона Света обладала куда более изящным набором. Анри поймал себя на мысли, что нужно расспросить девушку о том, что она знает касательно мракоборческих организаций. И особенно об Ордене…       Он отвлекся… И не заметил тонких сколов, испещряющих плиту. Внезапно под ногами раздался неприятный треск. Прежде чем волшебник успел что-либо сделать, его тело внезапно утратило опору. Холодные пальцы царапнули по коже, не в силах удержать его. Осталась только расколотая плита с размазанными алыми дорожками.       — Анри! — свесившись вниз, крикнула девушка.       Тишина. «Что только что произошло?», — феникс уставилась на ладонь, измазанную в крови. В голове вспыхнуло пламя. Анри боялся чего-то в этом мире. Края, дрогнув, стали стягиваться, стирая следы с расколотых плит. «Нельзя оставлять его одного», — приноровившись, она быстро прыгнула следом в неизвестность. Наверно, это уже можно было сделать отдельным девизом охотников… Всполохами мир постепенно погрузился во бездонную глушь.

***

      Как долго могло продолжаться падение? Не то чтобы хотелось вернуться назад в тесный туннель из шиповника, но с гравитацией все же мир ощущался чуточку нормальней. Волшебник снова посмотрел наверх. Если, конечно, пространство над его головой таковым являлось. Вокруг была только непроглядная тьма. Ни единой детали, за которую мог бы зацепиться взгляд. Если не считать изредка срывающихся с ладоней мельчайших частиц крови. По его собственным наблюдениям он падал вниз… куда-то уже где-то полчаса, если не больше. Кто бы ни строил этот барьер, допущений при его проектировании было сделано чересчур много, на скромный взгляд волшебника. «Дойти бы уже до главной части» — удрученно выдал мужчина, зевая от скуки.       — Надеюсь, она не прыгнула следом, — произнес в никуда волшебник, стараясь развлечь себя хотя бы глупой иронией происходящего.       Может, это такой странный вид терапии? Он где-то слышал о пытках путем отключения сенсорики. Пока что все было не настолько плохо, он мог по крайней мере ощущать самого себя в пространстве, даже двигаться. Раздражало еще неизменное состояние пустого мира вокруг. Даже само падение. Он мог назвать его таковым лишь благодаря относительному движению красного цвета перед глазами. Токи ветра прекратились, как только он оказался «здесь».       — Дженезис! — крикнул он уже который раз в неясное «вверх».       Вряд ли девушка слышала его, хотя, возможно, присутствовало какое-нибудь звуковое искажение. Он коснулся кровоточащих царапин на ладони. Кто бы мог подумать, насколько живым можно чувствовать себя даже от столь незначительной боли. Занятно, что порой такая мелочь отрезвляла его разум получше любого внутреннего голоса. Дикое и древнее чувство, если подумать. Внушающее трепет и страх, но весьма необходимое, особенно в подобной ситуации. Неудивительно, что вампиры так восхищаются этим цветом. Алое, живое железо, сопряженное с самой жизнью. Он глубоко вздохнул. Покрутил браслет на кисти, словно это хоть как-нибудь могло бы помочь освободиться. Да, барьер определенно был не самым устойчивым, но без своей магии Анри мог только безучастно следовать по его течению. Он начал вновь замечать за собой дрему. Леденцы в кармане тоже должны были скоро подойти к концу. Хорошо, что хоть шуршать фантиками он мог столько, сколько ему заблагорассудится. И постоянно развлекать себя очередной порцией размышлений.       Анри снова попробовал ощупать пустоту вокруг. Тьма немного подёрнулась маленькими искорками. Воодушевленный полученным эффектом, мужчина начал пытаться поймать воздух руками. И в какой-то момент пальцы коснулись чего-то более плотного. Сжав невидимый объект, он почувствовал возврат тяжести и тут же посмотрел на порезы. Кровь капала вниз. Анри поднял голову, пытаясь разглядеть нечто, удерживающее его на месте. Послышался треск. Как от рвущейся на части ткани. Сквозь пустоту хлынул яркий свет.       Надо ли говорить, насколько болезнен даже слабый луч, если глаза провели почти пару часов в кромешной тьме? Однако, подобное теперь уже скорее было в духе местных невезений. Не в первый раз волшебник был бесконечно благодарен собственной реакции, что почти на уровне инстинктов срабатывала в подобных условиях. Сжав веки, он крепче ухватился за клочок неизвестной материи. Уже через секунду глаза привыкли к происходящему, и Анри смог спокойно осмотреться. Вокруг неслись вещи. Мелкая утварь, растения, стройматериалы. Словно капли краски, они оставались широкими мазками на быстро разрастающемся полотне. Сплетаясь воедино, перед ним оживали далекие образы былого. Из глубин тьмы поднимался замок. Он был похож на химеру из нескольких сооружений, когда-то служивших ему домом. Темные стены крепости Тенебраум. За ними нерушимым щитом стояли древесные сплетения Гранфиоры. И в сердце всего, словно фигурные осколки огромного черного зеркала, ярко блестели обсидиановые чертоги в Осиленсисе.       Этот мир был словно соткан из облака. Анри вновь задумался о возможности создания подобной иллюзии. Никто не стал бы вмешиваться в его память, это запрещено. Выходит, это его собственная проекция? Оставалось надеяться, что это не результат вмешательства его тени. Хотя вполне напрашивался другой вариант. «Суть этого уровня «принятие ошибок», — произнес про себя маг, изучая свойства окружающей материи, — заглянуть и оценить мои воспоминания не могут. Остается только…» С раскатистым грохотом он упал на деревянную постройку. Однако стоило ему сползти с нее, как разрушенная конструкция вновь восстановилась. Волшебник вздохнул и сел на землю.       — Бред, да и только, — бормотал он, рассматривая пустынные пейзажи безлюдной площади и прилегающих улиц.       Как именно он должен их признать? Просто рассказать, что он считает своими провалами? Ну уж нет. Сидеть до старости и припоминать не входило в его планы. И пусть барьер действительно не просматривается… Где вообще застряла Дженезис? Он снова бросил взгляд в небо. Под ногами вновь запетляла треклятая дорожка тумана.       — Ладно, ладно, — прошипел сквозь зубы порядком уставший от всего волшебник, — сделаем, как ты хочешь.       Двигаясь мимо мелких ульев домов, он следовал за бледной дымкой. Мостовая под ногами мелкими чешуйками переливалась под лучами несуществующего яркого солнца. Вроде пространство стало наполненным. Но без единого следа жизни оно все равно ощущалось таким же одиноким. Иронично, что этот элемент на самом деле подходил только началу его пути. Но вот дальше… Он попытался отогнать от себя мысли о возможном значении этого образа и сосредоточился на мелочах. Все же местность была немного приукрашена. Слишком чисто. Архитектура больше напоминала идеально выверенный чертеж, нежели чью-то обитель. Он решил провести опыт. Сосредоточившись на картинках в памяти, он попробовал наложить их на мир перед собой.       Последние жители бежали в страхе перед хозяйкой крепости еще за десятилетие до его рождения. А те, кому не повезло остаться, стали ее марионетками, безразличными к порядку в бывших домах.       — Сработало? — не без радости он наблюдал, как сквозь щели прорастают травы и лишайник.       Она улетучилась, как только небо затянуло сизыми тучами, и водопадом хлынул дождь. «Ну да, конечно, как ни без этого», — с иронией добавил волшебник, выискивая взглядом укрытие от непогоды. Крыши на домах со скрежетом начали разрушаться. Ставни и двери, покрываясь ржавчиной и дырами, рассыпались в труху. В нос ударил богатый запах моря. Обернувшись, он увидел, как площадь позади медленно поглощают синие воды. Туманный след вел в центр странного строения. Кто-то определенно пытался загнать его поближе к старому замку, что возвышался над городскими постройками. Когда он достиг главных ворот, куски построек из столицы Рапсодоса почти утонули в темном океане.       Шагая по длинным коридорам, он не мог не отметить, как неуместно выглядело смешение стилей из разных исторических эпох. Гротескные оттиски лиц богинь, окруженных их творениями. А рядом стилизованные ажурные символы триединства и лучистые нити, скрепляющие небо и землю. В его памяти возник образ матери.       Сколько времени прошло с тех пор, как он сбежал от нее, в страхе за свои жизнь и разум? Не было ни капли сожаления. Он должен был это сделать, чтобы выжить. Анри уверенно зашагал, теперь уже не обращая особо внимания на бушующий ветер и туман. Что-то подсказывало ему, что тот приведет его в заброшенные подземелья.       Стоило только переступить порог длинной лестницы, как из глубин послышался тонкий металлический звон. У нее всегда было слишком много энергии… Вернувшись однажды, он заковал ее в антимагические цепи, спустил всю ее кровь, лишил еды и воды. И все же… Она как-то умудрялась жить, питаясь, по-видимому, собственной злобой и ненавистью. Не лучшее решение, но и выбора у нее особо не было. Он достал с полки ничуть не проржавевшую масляную лампу. Слабый язычок пламени осветил небольшой участок впереди. Цокающий треск, как у сверчка. Блеск черного хитина в слабом мерцании светильника. Нечто, уже давно переставшее быть человеком, предстало перед ним. Сухое и сморщенное, с перетяжками в сочленениях конечностей. Не было больше лоска черного бархата. Он скрылся за пластинами. Знала ли она, что обречена деградировать дальше и дальше, покуда сила одной из трех темных сестер все больше овладевала ею?       Когда-то он спросил мать, зачем она пошла на это? В тот момент ее смех донесся до самых высоких башен крепости. Даже будучи сломленной, она отчего-то находила занятным его положение. Лишь спустя время он осознал суть ее стремлений. В его истории он был проигравшим. Пусть и низвергнутая в собственные подземелья, на грани жизни и смерти, но его мать добилась своего. Королева сама породила и вырастила чудовище, что восстало против нее.       Оттого так противоречиво смотрелся этот образ в клетке. Оно было слишком безучастным. Его настоящая мать стала бы вновь заискивать, умолять выпустить ее и вновь угрожать, проклинать. Вновь говорить о тех славных временах, когда он был ее покладистым сыном. Наверное, она знала, что это бесполезно. Только безумец бы посчитал, что после тех ужасов, что теперь вросли в каждую полоску его плоти, шевелились внутри костей и ползали по сосудам, они смогли бы начать все сначала. Но она никогда не переставала надеяться. Как и он. Вот только, судя по всему, их мечтам было суждено утонуть и сгнить в глубинах темных вод бездны…        Испытывал ли он сожаление? Нет, определенно, нет. Отвращение — безусловно. Ненависть — когда-то, затем на смену ей пришло безразличие.       Он приблизил фонарь к прутьям решетки. Мягкий свет фонаря отразился на светлом длинном подоле. Тонкая золотая вышивка с длинными лучами солнца.       — Что? — от увиденного на мгновение в горле пересохло.       Видение матери исчезло, зато теперь за решеткой сидела молодая женщина. Белокурые волнистые пряди обрамляли сердцевидное лицо. Большие серые глаза, полные слез. Нежные руки, никогда не знавшие тяжелой работы.       Перед ним предстала его покойная жена. Она мерно покачивалась, молча обнимая нечто, укутанное в белый шелк. Ему стало дурно, и против его воли накатили воспоминания, которые тут же стали воплощаться в комнате за решеткой. Женщина впилась в него безумным взглядом, сильнее сжимая шелковый сверток. Сквозь тонкую ткань начала просачиваться зловонная темная жижа. Он не мог пошевелиться. Слишком хорошо он помнил, что случилось дальше. Теперь она неторопливо приближалась к нему, пока струи тьмы обволакивали ее, разъедая, обнажая плоть и кости.       — Дорогой… — ее голос, дерганный, почти на грани истерики, — почему они забрали его?       — Он умер, Ришель, — собственноручно он нажал на спусковой крючок ее психики.       Порванными струнами пронеслись ее всхлипы и удары. Женщина переходила на истошный крик и вновь рыдала, рассыпаясь в его руках от горя, как и тогда. Он сам не знал, что делать. Сквозь женские вопли, словно в едином порыве добить его психику, пробился детский плач. План был верен, совместимость была отличной. Но ничего не получилось… Бездна сожрала маленькую тьму и разорвала на части их нерождённое дитя. Удерживая в руках их обоих, Анри чувствовал, как сгусток в пеленках все еще пульсирует. Хотелось потерять сознание, убежать как можно дальше от этого момента. Что угодно, но только не это.       Пересилив себя, он отпустил прах и поднял глаза. Да, этот случай, хоть и косвенно, походил на ошибку. Ему стоило найти другой выход. Может, даже попытаться проявить больше заботы, чем, он думал, будет достаточно. Но в голове всегда были другие дела, другие планы. Семья отходила на второй план. Он не был счастлив с ней, и по итогу утащил ее в пропасть своего горя. И затем просто принял их смерть, как часть неизбежного, и продолжил идти дальше. Неважно, чего от него ждет этот безликий судья. Каяться за те события он не станет — истек срок давности.       Перед ним возникла дверь. По ту сторону раздавались крики его бывших соратников… День его падения. Поскорее бы уже покончить со всем этим. Он потянулся к ручке, как позади послышался стук чьей-то обуви под аккомпанемент глухих раскатов грома.       — Ты уверен? — раздался холодный голос позади.       Анри узнал его. Не то, чтобы он не ожидал встретить ее. В конце концов, пользуясь сомнительного состава смесями, он самолично оживлял эту горько-сладкую иллюзию.       — Зачем ты здесь? — он постарался ответить ей в схожей в безучастной манере.       Получалось откровенно плохо. Может оттого, что он по сути говорил сам с собой?       — Ты хочешь меня увидеть, вот я и пришла, — печально вторил его мыслям голос призрака.       Анри ощутил его приближение, но из всех сил противился желанию посмотреть назад.       — Ты не она, уйди, — произнес он тихо, все еще стоя перед закрытой дверью.       — Так ли это? Однажды ты уже ошибся…       — Нет, — что-то внутри сломалось.       Анри обернулся. Военная форма и мраморная маска… Это точно был тот образ, что он запомнил.       — Все было не так… — волшебник не мог теперь оторвать взгляд от прекрасной дымки: в ней его горе смещалось с коротким всполохом радости.       — Разве?       — Зачем тогда ты? — он потянулся к призраку, но та лишь покачала головой.       — Потому, что такова моя природа…       Его перекосило от омерзения и боли. Непохоже, и в то же время столь в её духе. Внутри заклокотала древняя злоба. И ужас. Сам не успев осознать это действие, он схватил ее, прижимая к груди.       — Прекрати это, пожалуйста, — грустно прошептал волшебник, сильнее сдавливая ледяную фигуру, — не мучай меня…       Темно-синий океан маленьких лепестков хлынул из щелей комнаты. Призрак молча смотрел на него пустыми стеклянными глазами, пока пространство наполнялось цветочными хлопьями.       — Не мучай меня… — эхом повторила фигура. Треснув на части, она начала распадаться серебряной пылью, — отпусти меня… — с грустью пропел образ на прощание.       Всегда одно и то же. Волны мягкого вельвета обрушились на него, погружая в безразличные глубины. Руки все еще сжимали пустоту.       — Прости, я не могу, — по телу ударила толща воды.       Его словно окутало холодным покрывалом из тонкого льда. Опустошение постепенно отступало, раны начали затягиваться, бесследно исчезая с кожи.

***

Несколько часов назад…       Приземлившись в колючий кустарник, феникс с криками и проклятиями в адрес руководства выбралась в просторную залу. Повезло, что это хотя бы был каштановый шиповник — менее колючий собрат ранее встреченного ими растения. Впереди раздался мерный стук чьей-то обуви по стеклянистому полу. Спрятавшись за пышными ветвями, девушка притаилась, наблюдая за кристальной аркой.       — Глупышка, зачем ты снова играешь в прятки в саду? — мягкий женский голос ввел Изумруд в ступор.       Чья то рука осторожно взяла ее за запястье, вытаскивая наружу.       — Виа, ну вот, смотри, что ты наделала, — с досадой произнесла Сонмра, отряхивая младшую сестру от колючек и поправляя на ней одежду.       Кажется, старшую Дженезис совсем не заботило, что Изумруд выглядела намного старше, да и ее внешний вид определенно не соответствовал эпохе. Ровно, как и саму Изумруд, понимавшую, что перед ней лишь проекция из ее воспоминаний. Такая же, как и в снах, что больше не снились ей. Если не считать спутанных неразборчивых образов, которые сами больше напоминали пушистые облака из радужных нитей и чернильных туч.       — Сонмра, — феникс не могла пошевелиться.       По щекам покатились слезы, а в душе заворочалось сомнение. Будь это настоящий барьер, от этого образа следовало бы спасаться, что есть сил. Но это ведь безопасная проекция? Или… Пока разум девушки метался в попытках решиться хоть на что-нибудь, видение невозмутимо подошло вплотную. Она взяла ее за руки, разминая бледные пальцы в своих теплых ладонях. Это действие всегда успокаивало Изумруд. Сработало оно и в этот раз. Образ или нет, Сонмра была почти как настоящая. Такая же прекрасная и воздушная, укрытая душистым ароматом цветов, с неизменной заколкой-лилией в длинных светлых прядях и тонким ворохом льняных юбок.       — Ну, ну, не стоит плакать понапрасну, — даже сейчас старшая сестра была немного выше.       Вытащив из маленькой сумки на поясе платок, она аккуратно смахнула все слезы, текущие небольшими струйками по щекам девушки, — отец не обрадуется, если узнает, что ты вновь так расстроилась из-за пустяков.       — Прости, я должна была успеть, — произнесла феникс, шмыгая носом.       Сонмра покачала головой и повела младшую в их укромное место. Изумруд с ностальгией смотрела на сотни невиданных цветов, которые ее сестра привозила с разных уголков света. Оранжерея всегда была отдушиной для старшей. Ее миниатюрной империей. Иногда Изумруд казалось, что с той же восхитительной самоотдачей и усердием, с которой старшая сестра следила за состоянием сада, она присматривала и за поданными отца. Воистину, достойная наследница престола.       Сотни барьеров и сложные обереги — ни одному любопытному глазу или уху не было дозволено заглянуть внутрь обители Сонмры. И только задушевные беседы и переливчатое пение воды нарушало тишину. За счет постоянного водоснабжения здесь всегда царила приятная прохлада. Жидкость ручейками текла по небольшим канавкам, пересекающим пол, и питала клумбы. В воздухе витали маленькие сияющие сферы, похожие на крупных светлячков, обеспечивая нужное освещение каждой зоне в саду. Отец не поскупился на содержание этого места. Оранжерея была своего рода знаком признательности за преданность и постоянную поддержку Сонмры в делах их родителя. И только она знала все потаенные углы и закоулки ее причудливой теплицы.       — Давай присядем и выпьем чаю, — вежливо предложила старшая Дженезис, устроившись на полукруглой скамейке, устланной мягкими подушками.       Изумруд последовала ее примеру. Пока старшая доставала из небольшого столика чайный набор, Изумруд стала вертеть головой по сторонам, пытаясь лучше рассмотреть детали окружения.       — Виа, сиди спокойно, — сестра улыбнулась, — или мне нужно снова поговорить с тобой о манерах?       — Прости, — Изумруд выпрямилась.       Вскоре перед ней уже стояла чашка сладко-кислого пурпурного чая.       — Новый сбор?       — Да, помнишь, я была в Гранфиоре, — конечно же, девушка не помнила, поэтому просто молча кивнула, — там этот рецепт мне подсказал один из местных травников. Надо будет когда-нибудь…       Девушка снова почувствовала, как слезы подступают к глазам. А ведь и правда… Сонмра постоянно обещала, что когда Изумруд вырастет, то она возьмет ее с собой, на какую-нибудь дипломатическую встречу. Вот только покинуть стены родного дома ей было суждено без сестры.       — Сонмра, — серьезным тоном заговорила девушка, — ты ведь понимаешь, верно?       — Что я мертва? — как-то слишком легко сорвались эти слова с ее губ. — Конечно, милая… — Сонмра протянула свою руку к лицу девушки, чтобы поправить выбившийся локон.       Взгляд Изумруд скользнул на пол. «Кровь?», — она испуганно дернулась, увидев красные следы на белом мраморе. Вдруг ей показалось, словно в глубинах сада, спрятавшись за образом добродушной и прекрасной сестры, нечто зловещее смотрело прямо на нее. Знакомое чувство ужаса пронзило тело. Как во снах, что исчезли после встречи с ее копией. Отчетливо она ощутила его приближение, его гнев и жар пламени.       — Тшш, успокойся, все в порядке, — крепко сжав плечо девушки, Сонмра запела колыбельную, медленно укладывая Изумруд на подушки.       — Сонмра, что происходит? — растерянно произнесла феникс, покачиваясь в такт нежной мелодии.       — Ты утопаешь в своей вине, милая. Но пока что рано.       Изумруд постаралась поднять голову и посмотреть напоследок на сестру, но тело слишком размякло, поддавшись теплу знакомой музыки.       — Я не понимаю, Сонмра. Я думала, что причина в моей слабости.       — Нет, моя звездочка. Причина любой ошибки в большей степени обусловлена нашим выбором.       Проваливаясь в сон, девушка бессильно наблюдала, как за спиной сестры вспыхивает алое всепожирающее пламя.       Мир натянулся, словно струна, и лопнул, обрушивая ее вниз. Над головой она услышала звон стекла, осколки которого плавились, пролетая мимо нее. Как маленькие блестящие перья. Запах гари и железа. Снова неизвестные сцены и лица. И раскаты алого пламени, языки которого обвивали ее призрачными лентами. Спины коснулись тонкие лезвия и тело начало содрогаться в конвульсиях. А перед глазами маячил лишь цвет огня…

***

      Проснувшись, она обнаружила себя в уже знакомой галерее, лежа на софе возле картин. Образы из воспоминаний растаяли, вновь став лишь вспышками в памяти. Там им и следовало оставаться. Девушка тяжело вздохнула, переминая руки в попытке успокоиться. Чтобы ей не привиделось, его больше нет. Когда дрожь отступила, она осмотрелась по сторонам.       Обстановка была такой же, если не считать осколков зеркал, внезапно оголивших свои теперь уже пустые рамы, и черных следов из чего-то отдаленно похожего на чернила. Точно огромная клякса, которую размазало неровной дорожкой, они тянулись от ныне пустой рамы «Лабиринта». На месте полотна зияла резная арка, ведущая к широкой винтовой лестницы из блестящей стали. Заканчивались же темно-синие следы возле фигуры волшебника, устроившегося в кресле. Анри, сгорбившись, что-то невнятно бормотал себе под нос. На столе перед ним лежала небольшая деревянная шкатулка с бурым листом бумаги сбоку. Девушка, вскочив на ноги, подбежала к магу. Кажется, он был в полудреме. Его взгляд быстро бегал из стороны в сторону, но он, похоже, не видел ничего перед собой.       — Анри? — она попробовала позвать его.       Голубые глаза резко остановились на ней, мерцая темно-синими всполохами. Девушка вздохнула с облегчением:       — Ты в порядке?       Мужчина медленно поднялся из кресла. Пристальный взгляд на бесстрастном лице выглядел устрашающе. Феникс заподозрила неладное. Она сделала небольшой шаг назад, готовясь сорваться с места при необходимости. Вот только, когда пальцы волшебника молниеносно обвили ее тело, она не успела даже шелохнуться. Сжатая в прочных тисках, она оцепенела, чувствуя тепло чужого тела и быстрое биение сердца. «Он явно не в себе», — размышляла девушка, бессильно пытаясь освободиться из крепкой хватки.       — Прекрати это, — еле слышимо произнес волшебник над ее ухом.       Изумруд почувствовала знакомую мелкую дрожь, пробежавшую по его телу. «Он что плачет?», — феникс встревоженно прислушалась. Она не умела утешать, и еще меньше ей хотелось быть случайным свидетелем чего-то явно столь личного. А меж тем волшебник прижимал ее к себе все крепче…       — Отпусти… меня… — царапаясь и раскачиваясь, она отчаянно завертелась в руках Анри.       Размышлять о том, почему движения человека могут быть настолько быстрыми и выверенными, фениксу было некогда. Приноровившись, она смогла ударить волшебника по ноге. Никакой реакции, если не считать слабого вздоха. Изумруд продолжала барабанить носками обуви, еще больше раскачиваясь в хвате. После очередного стука Анри потерял равновесие и упал в сторону. Освободившись, девушка торопливо переложила мужчину на живот и заломила ему руки за спину. Анри снова зашевелился. Феникс уже было приготовилась надавить посильнее, но, обратив внимание на тяжесть и усталость в движениях мужчины, успокоилась.       — Что произошло? — Анри недоумевающе огляделся.       Тьма в глазах погасла, уступив место озерному цвету. Заметив взъерошенный вид Дженезис и собственное положение тела, он замер. Девушка тут же подскочила, отпуская его из захвата.       — У меня тот же вопрос, — Изумруд напряглась сильнее, неосознанно краснея. — Ты бредил, а потом накинулся на меня…       — Я что? — волшебник тут же спрятал глаза за ладонью. — Черт, привидится же… Можешь сделать вид, что ничего не было? — произнес он виновато.       Феникс выдохнула и, устроившись рядом, с уже меньшей враждебностью уточнила.       — Сейчас-то ты в порядке?       — Все еще немного спутано ощущаю себя, — в голове все еще гудело, а на коже ощущался холод и запах соли.       Заприметив раскрытую шкатулку, Анри тут решил поменять тему для разговора:       — Дженезис, это разве не?       Рядом с миловидным предметом интерьера лежала сложная нитеобразная конструкция.       — Это ключ! — тут же позабыв о недавних событиях, девушка бросилась к столику.       С приятной дрожью в руках она взяла долгожданный объект. «Наконец-то свобода», — на горизонте перед Изумруд уже замаячил теплый кабинет и сотня чашек кофе. Пока девушка рассматривала находку, Анри поднял записку. Пробежав по тексту, он озадаченно посмотрел на ключ в руках девушки. Тонкие нити мерно блестели в слабом свете лампы, готовые к использованию.       «Ключ рассчитан только на одного», — волшебник попробовал смять клочок бумаги и незаметно убрать, пока была возможность. С учетом его недавней выходки, он не мог сильно рисковать. К тому же, это действие можно было даже удачно обыграть.       — Что там? — с любопытством посмотрела девушка на руки мужчины.       — Ничего, — быстро спрятав листок в рукав, невозмутимо ответил Сонберг.       Феникс нахмурилась. «Все-таки заметила», — пронеслась мысль в голове мага.       — Я видела бумагу, — Изумруд выставила ладонь, — так что…       — Хм… Хорошо, ты меня поймала, — он подцепил пальцами затребованный предмет, — держи.       Довольно оскалившись, девушка взяла записку. Чтобы, увидев содержимое, скорчить кислую мину. Надпись была опять на староцентрийском. Изумруд смогла разобрать только пару отдельных слов «ключ» и «один», но в остальном разобрать значение текста ей было не под силу. Анри только молча смотрел на феникса, дожидаясь ее вопроса. Однако девушка только больше хмурилась, явно не желая сдаваться.       — Изумруд…       — Что?       Волшебник тяжело вздохнул.       — Там всего лишь говорилось о том, что это нужный нам ключ, — Анри взял тонкую конструкцию и, покрутив его между пальцев, протянул девушке. — Разве ты не хотела выбраться отсюда поскорее?       — Хорошо, — девушка взяла предмет в руки, все еще сверля взглядом текст.       Вдруг по ее лицу проскользнуло сомнение, и она пристально посмотрела на мага.       — Можешь мне не верить, — хотел было оправдаться волшебник, как внезапно его руку схватили холодные пальцы. — Стой! Дай же мне договорить…       Девушка умела обращаться с этими ключами по долгу службы. И хоть не сразу, но по рисунку контура и обрывку фразы до нее дошло. Оставалось только понять, зачем Анри хотел, чтобы она использовала ключ для себя.       — Этот ключ можно использовать только единожды, — произнесла она, стягивая с запястья Сонберга браслет, — следующее испытание должно быть рассчитано на навык применения магии.       — Зачем? А вдруг в следующий раз мне привидится нечто иное? — раздосадовано попытался вразумить ее волшебник, — боги, зачем?       — Это твоя проверка, а не моя, — как-то странно улыбнулась девушка, — к тому же, не беспокойся так сильно. По мне и не скажешь, но я весьма стойкая!       С точки зрения Изумруд риска и вовсе не было. И, честно говоря, Анри прекрасно понимал ее, но в то же время от этого действия у него снова разыгралось воображение. Словно на мгновение ожил его успокаивающий серебристый призрак. Захотелось еще раз коснуться его. Но вместо этого он смог только устало улыбнуться в ответ.       — Наверно, ты права, — он потянулся, разминая затекшие мышцы, — полагаю, теперь мне придется выложиться без остатка?       — Такова суть нашей работы, — довольно кивнула головой девушка, — буду рада увидеть тебя в деле!       Взгляд волшебника, еще мгновение покружив вокруг Дженезис, снова устремился вперед. Перед ними открылась дверь к последнему препятствию…