Сны закольцованного мира

      В стенах главной крепости Ордена — той, что напрямую примыкала к зданию Архива, шли активные приготовления к предстоящим мероприятиям. Слуги сновали меж мерно вышагивающих рыцарей, что отправлялись по своим заданиям, пока в богатых покоях генералы, магистры и местные приказчики подводили итоги дел и обсуждали планы. Удобные кресла и шикарные столы из цельного дерева подчеркивали статус высших чинов организации. Мужчины обсуждали ситуацию на границе Сумеречной Зоны. Длительность их попыток прорваться через пустоши, полные искажений, заставляла многих вновь поднять вопрос о целесообразности отправки сил именно в этом направлении. Пятый мир, равно как и Обсидиан в прошлом, был местом, куда скидывалось все нежелательное для остального мира. Или, как верно подметил однажды инквизитор Крейд, — помойка. Он стоял и наблюдал за бессмысленными спорами смертных, не забывавших раз за разом подзывать виночерпия. Золото и пурпур зловещими бликами скользили по лицам в ослабшем сиянии парящих огней.       — Нам необходимо сохранять контроль над этой территорией! — разносился голос одного из командующих. Крейд не утруждал себя запоминанием имена людей — он пережил уже достаточное количество лиц, чтобы это хотя бы имело смысл. Их всегда можно было уловить в ходе разговора, если в том была необходимость. Иногда он задавался вопросом, зачем миледи каждый раз настаивает на его присутствии во время подобных собраний. Поладить с генералами и их подчиненными у него все равно не вышло бы — они опасались его природы, а он видел их слабости. Вежливость и субординация все равно сдерживала их ненужные позывы к конфликтам с обеих сторон.       — Сейчас нужно сменить приоритеты! — горячо отвечал другой мужчина.       «Стоило в самом начале», — вздохнул Крейд. Промедление в поимке сбежавшего из врат Бездны феникса уже обошлось этим болванам в несколько тысяч солдат, не говоря о потерях среди гражданских. Не то чтобы инквизитора беспокоили смерти людей, однако каждая такая новость расстраивала его миледи. Он с удовольствием отрубил голову того старика, что решил придержать сообщение о побеге, надеясь своими силами задержать Роланда. Люди никогда и ничему не учатся. Прожив на этом свете примерно четыреста лет, инквизитор успел убедиться в этом ни единожды. В речи начала ощущаться сильно подавляемая агрессия — похоже, скоро мужчины в комнате рискуют перейти на более примитивный способ доставки своих аргументов в голову оппонента. Крейд закатил глаза. «Как предсказуемо». Он хотел было уже покинуть комнату, как внезапно наступила тишина.       «Это ты», — прошипел в мыслях инквизитор, обнаружив причину столь необычного поведения людей вокруг.       — Как раз вовремя! — Дружелюбный взмах ладонью приглашал к столу. — Беседа господ как раз достигла точки кипения.       — Добрый вечер всем присутствующим, — холодно произнес мужчина, от которого едко разило копотью и кровью.       — Сэр Михаэль, какая неожиданность… — произнес один из генералов.       — Действительно, сэр Нидхег, — Михаэль отвесил короткий поклон пожилому мужчине, развалившемуся в большом кресле, — как я вижу, здесь собрались все командующие?       — Так точно! — ответил самый молодой из толпы.       — Разве он не должен был остаться на границе? — зашептались в углах комнаты. Крейд лишь молча согласился, подавив в себе недовольств: не время и не место.       — Я понимаю ваше замешательство господа, — Михаэль проскользил взглядом по обеспокоенным лицам, — мое присутствие здесь никак не отменяет тех стараний, что вложил каждый солдат под вашим командованием, стараясь задержать то чудовище, что сейчас угрожает населению всего Централа, а потенциально и жизни в двенадцати мирах. Я здесь лишь по собственной инициативе и желанию внести вклад в общее дело. Ее светлость просила меня также передать ее личную благодарность каждому из присутствующих.       Напряжение немного спало. Однако недоверие все еще пряталось внутри души каждого — Крейд четко чувствовал этот скверный аромат. Он был слишком знаком ему. Но постепенно и это чувство растворилось в воздухе — обсуждение дел ушло в более практичное русло. Михаэль, как и следует активно воюющему генералу и командующему на границах врат Бездны, был заинтересован в быстром восстановлении контроля над ситуацией. Поэтому он сухо уточнял существующие ресурсы, строго и безапелляционно устанавливал задачи для остальных — его авторитета как непобедимого рыцаря Ордена, что сразил не одно порождение бездны, было более чем достаточно. Также он зачем-то отозвал виночерпия и попросил его сменить напитки. Сначала подобное решение было встречено коротким возгласом недовольства, но оно тут же утонуло во вновь завязавшемся разговоре. Затем, когда солнце уже вновь ушло за линию горизонта, он бодро и со странной теплотой в голосе поблагодарил присутствующих за проделанную работу, не забыв сразу назначить новую встречу для обсуждения успехов.       — Господин инквизитор, могу я попросить вас о небольшой просьбе? — Крейд не сразу заметил, как над ним нависла тень рыцаря.       — И чем я могу помочь вам, сэр Михаэль? — Неприязнь Крейда ловко была скрыта за беспристрастным тоном. По крайней мере, для людей.       Михаэль же прекрасно понимал, что если бы не прямой приказ ее светлости, то Крейд бы уже давно попытался атаковать его. Юный Ворон вечно ревновал Ястреба к их общему мастеру. Самому рыцарю это, однако, казалось лишь мелочью на фоне его обычных тревог, так что и сейчас он пропустил мимо все волны негатива, что старательно метал в него инквизитор.       — Я собираюсь просить ее светлость о разрешении на прямую атаку по Роланду, но я не могу ждать официальной аудиенции, — пристально посмотрел на Крейда мужчина, — поэтому мне нужна твоя помощь. Ты ближе всех к ней, также мне может понадобиться твоя сила в бою.       — Ха! — еле сдержавшись, расплылся в оскале феникс, — неужто у великого Михаэля, хранителя вечного пламени, недостаточно сил, чтобы одолеть истощенного бездной собрата?       Михаэль нахмурился. Если бы он мог — то даже не стал бы дожидаться дозволения ее светлости. Но донесения других солдат четко показали ему истинную картину — этот враг был ему не по зубам. Пускай даже такая разница в силах не смогла бы остановить его. Однажды он испугался своего недостатка сил. Теперь его ошибка гуляет где-то в Сумеречной зоне, служа ему вечной насмешкой. И нечто подобное теперь вырвалось с границы пятого измерения и разрушает одну жизнь за другой. Он вспомнил, как еще совсем недавно латал собратьев на поле боя.       Обычное дело на границе с Сумеречной зоной. Вот только в этот раз проблемы были вызваны не одной лишь волной нечисти, прорвавшей их ряды. Когда Роланд появился в первом лагере, он не оставил ни одной души после себя — про тела и не приходилось говорить. Остальным повезло больше. Почувствовав его присутствие, Михаэль попытался пойти на перехват. И в этот момент брешь стала шире. Минутное замешательство позволило Пожирателю убежать, вынудив феникса принять бой. Равно как и разбираться с последствиями той атаки.       Очередной юнец хрипел, слевывая кровь на покрывало, но продолжая, назло смертельной слабости, храбриться, притворяясь более здоровым, чем позволял его внешний вид. Это всегда казалось фениксу удивительным — откуда только у смертных бралось столько духа? Парню сломали несколько ребер — тварь полоснула по груди; повезло, что не были задеты внутренние органы. Кровь рыцарь смог остановить достаточно быстро. Но вот кости пришлось бы сращивать несколько месяцев. Пару дней — будь у них зелье костяники, запасы которого закончились неделю назад. Использовать свою магию Михаэль не решался — фениксам было сложнее настроиться на контур постороннего: проще его разрушить, чем запитать силой, чтобы начать процесс восстановления. Вокруг раздавались всхлипы, крики и тянущие и оттого болезненные звуки струн хирургических ниток и звон холодных лезвий. Тяжело вздохнув, он вытащил из поясной сумки ампулу с анальгетиком. Паренек на койке начинал терять сознание от боли, так что стоило поспешить.       — Потерпи немного, — сказал Михаэль, накладывая слабые чары на раствор. Это должно было хотя бы немного ускорить лечение. Еле видимый кивок послужил ему ответом.       Медиков на границе постоянно не хватало — даже бывалые хирурги не выдерживали близость к границе мира. Слава бюрократии, что новые на их место могли поступить в лучшем случае через месяц — понемногу солдаты научились латать себя сами подручными средствами. Даже боевые маги скрипя зубами вынуждены были снисходить до лекарей. Феникс аккуратно проверил качество наложенных швов. Его подчиненный стиснул зубы, шумно выдыхая воздух. Убедившись, что жизнь товарища вне опасности, Михаэль отправился осмотреть остальных. В итоге он провел весь вечер в работе с ниткой и ножницами. Это было нужно, чтобы сохранить дух рыцарей. Чтобы они даже думать не смели, что их бросили вдали от дома. К тому же феникс прекрасно знал, какие верования ходили среди его подчиненных. Та еще дурость, но если вера в особую удачу его персоны помогала им дольше простоять на границе — кто он, чтобы мешать им? Внезапно цепким взглядом он выловил плотно сбитого мужчину. Похоже, магистр из Централа, наверняка с коротким визитом, чтобы убедиться, что заслон Ордена все еще держится. Он тут же быстрым шагом пошел на перехват. Чиновник Ордена довольно обсуждал что-то с одним из генералов — случайно он переглянулся с фениксом. Тут же розовое, немного оплывшее от сытости лицо вытянулось в бледную линию, а вслед за ним сжалось и остальное тело.       Их разговор получился коротким. Он выяснил, что бардак с поставками на границе пятого измерения возник по простой причине — Пожиратель прорвался через Рапсодос и вот-вот приблизится к Централу. Михаэль в тот миг не знал, что пылает ярче — его глаза или пятки напуганного до смерти казначея. Почему ее светлость не призвала его сразу? Если это был способ наказать его за былое неповиновение, то зачем втягивать в эту бойню остальных? Озадаченный этими вопросами феникс быстро собрал вещи и, оставив своего лучшего оруженосца на командовании, направился к главному штабу Ордена. И вот теперь он стоял в зале совещаний наедине с инквизитором, надеясь на позитивный исход переговоров. Рычагов давления на него было мало. Крейд подчинялся лишь ее светлости, по сути — как и сам Михаэль, но тем не менее явно не считал рыцаря себе равным, хоть и продолжая отыгрывать обратное на публику.       Взгляд его сейчас был отрешенно спокойный. Обманчивое состояние, свойственное их виду: нет нужды показывать эмоции, когда видишь чужие души насквозь. Впрочем, даже внутри он был по-обыденному лишь слегка не в духе, что для господина инквизитора было ежедневной нормой. Счастлив он был только рядом с его миледи. Лишь бы никакая блоха не укусила Белого Ворона, вызвав у того очередной исход ненависти ко всему живому.       Давящая тишина между инквизитором и сильнейшим рыцарем Ордена не просуществовала долго.       — Погоди, — сопоставив все факты, Крейд хищно прищурился, — ты снова стал действовать без приказа ее светлости? И после этого еще рассчитываешь на мою помощь?       — Устав требует от нас действовать согласно обстановке в случае отсутствия иных указаний, — сухо парировал его претензии Михаэль, зачесывая огненную гриву назад, — и я буду настаивать на атаке, даже если ты откажешься. У меня явно больше шансов хотя бы задержать Роланда, кроме того…       — Да неужели, — закатил глаза инквизитор. Осмотревшись, он язвительно добавил, довольный отсутствием посторонних глаз, — тебе не хуже меня известен предел наших сил. Никто, кроме разве самой высшей жрицы, не равен ему по мощи. Он просто испепелит нас…       — Так, значит, инквизитор тоже боится нашего ослабленного собрата? — тут же усмехнулся рыцарь, перекрещивая руки на груди, отчего он стал казаться только еще большей грудой мышц и металла, — хотя ты ведь всегда можешь использовать Перо Оракула или тот меч, как же он назывался? — Задумчивый взгляд Михаэля уткнулся в блеск лезвия на поясе инквизитора. Кажется, он сказал лишнее.       Крейд ощерился. Неприятное напоминание отразилось в его глазах шестилучевыми звездами ледяного света. Даже угрюмость в душе его собеседника, что стала заметна ему из-за резкого прилива сил, не могла бы остудить тот болезненный пыл, что вновь терзал его нутро. Точно ржавый осколок давно позабытого кинжала из двух сплетенных змей, что он выбросил из своей жизни, как и любое напоминание о своем прошлом, лишь для того, чтобы миледи вновь вручила ему отремонтированный клинок. Две змеи, образующие лезвие, могли по воле хозяина удлиняться и даже разделяться на пару коротких мечей. Типичное оружие душ, сделанное мастерами-драконами. Но для него оно было лишним напоминанием несовершенства его сосуда.       — Впрочем, зная тебя, я бы подумал, что ты дождаться не можешь приказа ее светлости на казнь Пожирателя, не так ли? — Вновь укол, но теперь с другой стороны. Пускай на самом деле Михаэль лишь старался похвалить храбрость товарища.       — Конечно. — Крейд крепче сжал пальцы на рукояти своего меча. Осколок души его миледи, будто отвечая на тревоги рыцаря, отозвался, приятно согревая кожу. Он вспомнил о своих клятвах. О мягком голосе миледи и ее великой жертве. Даже если Михаэль и пришел раньше, меч, что он держал в своей руке, лучше других демонстрировал ценность Крейда в глазах леди Селены. Лицо феникса тут же смягчилось, к облегчению его собеседника. — Ее светлость можно будет увидеть завтра на благотворительном балу. Ты ведь найдешь костюм? — Теперь настала его очередь атаки.       Михаэль замялся. Склизкое воспоминание об одном событии былого заворочалось в его душе. Очень скверное, смердящее бездной воспоминание. Но другого шанса встретить ее светлость, минуя все нужные процедуры, у него может не быть. Даже несмотря на его высокий статус и негласное звание «левой руки» ее светлости он бы ждал неделю. И при этом не было бы гарантии, что ее светлость согласится. Будучи загруженной работой иных масштабов, она была крайне любезна, но также быстра на отсечение любых рискованных, на ее взгляд, предложений. Но бал… Высшая жрица обожала благотворительные вечера. Не всегда ей удавалось побывать на них лично — в Централе это и вовсе был ее первый выход в свет. Так что был шанс, что она прислушается.       — Разумеется, — решительно произнес он, готовый покинуть зал совещаний.       — Не так быстро, — вцепился в его плечо инквизитор, — если ты надумал просить моей помощи, тогда я хочу лично увидеть, на что ты способен. Если ее светлость решит в твою пользу, разумеется…       «Он все же обиделся», — осторожно подумал Михаэль, холодно кивая в ответ.       — Кстати, поздравляю, — добавил он перед тем, как покинуть зал. Недоуменный взгляд инквизитора требовал объяснений. — Я слышал, что твои подчиненные устранили Лазаря…       — И что? — вскинул бровь инквизитор, лицо его окаменело, намекая, что Огненный Ястреб вновь наступил на хрупкий лед терпения Ворона.       — Просто хотел похвалить, — пожал плечами Михаэль. — Ее светлости он доставлял одни неприятности. Да и, в конце концов, на одного темного меньше для твоей работы, — Михаэль попытался исправить созданную недомолвку.       — Скройся уже с глаз моих, — закатив глаза, выпалил Крейд, сменив гнев на саркастичное благодушие, — а не то я передумаю.       Ястреб послушно удалился, напоследок бросив взгляд на замершего инквизитора. Странная ухмылка застыла на его лице. Михаэль порой никак не мог понять столь сложные нюансы в отношениях. «Что ж, пусть торжествует, — пронеслось в голове феникса, — главное, чтобы после все остались удовлетворены», — усмехнувшись словам миледи, вспомнившимся столь вовремя, Михаэль торопливо отправился на поиски нужного снаряжения.       В длинных коридорах крепости стояли рыцари, что-то активно обсуждая. Скорее всего, дело было в вечерней службы, что проходила в предпоследний день недели, всегда вызывая легкий ажиотаж, особенно среди новичков. Подтверждая догадку феникса, впереди показались юные девушки в белом. Приближенные Оракула. Юные ученицы высшей жрицы всегда выделялись в любой толпе. Они носили светлые одежды из тонкого, точно паутина, шелка с золотыми узорами, что повторяли слова их Пророка. Их головы всегда были скрыты тонким кружевом вуалей, что делало их больше похожими на эфемерных духов, чем на живых людей, но в той же мере подчеркивало их связь с Оракулом, предпочитающей похожие наряды.       Молодой солдат улыбнулся одной из проходящих мимо него жриц. Ее милое лицо даже не дрогнуло. Безразличие такого рода было привычно давним обитателям крепостей Ордена, что поспешили объяснить новичку местные правила. Как бы хороши ни были служительницы миледи, сколь бы полными доброты и обаяния ни казались их глаза в момент визита леди Селены, к ним не было смысла проявлять любого рода интерес. Сами девушки не проявляли желания разговаривать с кем-либо помимо своей госпожи. Но всегда находился балагур, слишком уверенный в своих силах. Часто это был кто-то из высокородных юнцов, слишком долго задиравших нос и не успевших удариться им как следует о твердую реальность. Впрочем, после раздачи лечебных тумаков за потревоженный покой жрицы юноши обычно быстро сходили с небес на землю, заучивая наизусть наставления старших. К жрицам нельзя приближаться. Лишь наблюдать издали да наслаждаться их прекрасными голосами во время церемоний или иных торжеств. И что это были за дни! Точно извлекая божественную гармонию, девушки пели, звуча в унисон. Трелью звезд, мерцающих в небе, они сопровождали Луну, что правила небесами, пока их Солнце не скрылось в неизвестности. Миледи всегда наблюдала с таинственной грустью за ходом концерта. Старики любили под звучные мелодии вспоминать о былых подвигах. Обычные рыцари терпеливо ждали окончания окончания концерта, чтобы снова погрузиться в свои военные заботы.       Двое сильнейших фениксов ее светлости, однако, не разделяли столь возвышенного отношения. Михаэль предпочитал отрешенные думы песням. Или вовсе пропускал культурные собрания Ордена, проводя свободное время в непрекращающихся тренировках, точно стремился заточить и без того острый клинок живого огня. Иногда его саботаж затрагивал и часть юнцов, что предусмотрительно сбегали до начала собрания в храме, лишь бы попасть на встречу со своим названным мастером. Сам он не противился их стремлению, равно как и не понимал подобного рвения. Людям никогда не приблизиться к фениксам. С другой стороны, он сам считал себя человеком до дня пробуждения…       И сегодня он вновь отправился в тренировочные залы, но теперь держа в голове новую цель. Его гардероб был крайне прост и практичен — рубашки и брюки, а также элементы доспехов и снаряжения к ним — ничего из этого и близко не подходило для встречи с высокородными гостями вечера. Он не посмел бы просить других генералов. Никто из них не был ему достаточно близок, и потому он отсеял этот способ. Не то чтобы в целом фениксам было свойственно заводить большой круг знакомых, однако даже в простейшем разговоре, слишком отвлеченном от войны, он терялся. Михаэль вздохнул. Запустив пальцы в волосы, он растер виски и поправил пряди. Можно было, конечно, попробовать заявиться в полной броне — некоторые солдаты говорили, что люди считают внешний вид рыцарей Ордена лаконичным и приятным глазу. Нет, это глупо. Не просто же так парадные одежды существуют. Пусть такой поступок мог бы рассмешить их госпожу, но вместе с тем посеял бы ненужное беспокойство среди остальных. Он задумчиво остановился перед дверью в главный зал. За стеной послышалось перешептывание. Значит, и в этот раз его уже поджидали. Михаэль слабо улыбнулся, довольный этой маленькой неизменности среди младших товарищей.       — Сэр, вы в самом деле вернулись! — присутствующие торжественно вскинули ладони, приветствуя наставника, наиболее юные тут же собрались в кольцо вокруг Михаэля.       Безусловно, главный штаб Михаэль посещал не по большой любви, а по требованию отчетов. Его истинным домом и местом отдыха всегда было и будет поле битвы. В этом вопросе, впрочем, с ним были солидарны. Даже «наказание» ее светлости было для него не более чем очередной проверкой на прочность. Мысли его снова вернулись к ней. Хоть он и не был согласен с тем, как госпожа вела дела — из последнего были ее странные планы на небольшое охранное агентство. Он слышал, что на службе там состоял феникс, но сосуд его был сломан, так что не подходил для задач Ордена. К тому же зачем ей нужны были повелители?       Плохое предчувствие не оставляло Михаэля, сам факт появления этих магов намекал на приближение Священной войны. Первый наставник Михаэля был на той войне. И хоть отныне его имя было под запретом в стенах Ордена, его слова преследовали Ястреба везде. Битва, которой не будет равных… Песни фениксов прогремят подобно приговору над всем сущим. Небеса разверзнутся, и из моря Бездны хлынут в этот мир порождения Тьмы и Света. И будет агония земли и крики среди всего живого, до тех пор пока последняя волна жизни не будет разорвана безграничной пустотой, а время не испустит последний вздох. Сначала Михаэль не верил в это пророчество. Во-первых, в конце концов, его наставнику было слишком много лет — как и всем выжившим генералам той войны. И он слишком любил запугивать новичков. Старый Коршун меж тем сам же упоминал, что это была уже вторая Священная войны. Но, значит, была первая? Такая же — не менее ужасная и разрушительная, что, казалось, должна положить конец всем мирам. Но жизнь, как и всегда, смогла протиснуться в узкое окошко вероятности. Эта слабая надежда немного утешала молодого Михаэля. Сейчас же он больше был уверен в том, что это не будет последняя война. Во-вторых, его всегда удивляла тяга людей к своеобразным сравнениям. Сами фениксы не стали бы называть свою силу песней, уж очень смягчало это слово ту разрушительную мощь, что скрывалась за ним. К тому же… Хищные птицы не поют серенады своим жертвам. Песня Крейда, если память не обманывала Михаэля, и вовсе выворачивала чувства человека наизнанку, вынуждая испытать раскаяние. Даже если никакой вины для того не было и в помине. Были и те, чьи песни могли поднять дух соратников. Наставник говорил Михаэлю, что именно таких стоит опасаться сильнее прочих. Сами по себе они, быть может, не столь сильны. Однако вокруг них всегда будет собираться уйма верных соратников. Сама суть их силы не исчезала, стоило замолкнуть. Незримо она продолжала следовать по пятам за фениксом, проявляя себя заметно лишь по его воле. Сам же Михаэль не мог похвастаться особо экстравагантной силой. Пылающая душа пела об Испепелении. Вот и вся его мощь. Но большего для выполнения собственной задачи ему было и не нужно. И поэтому то, что Орден не знал, в чем суть песни Роланда, несколько его беспокоило. Это могла быть простая баллада о терпимости. Небольшой куплет об изворотливости. В конце концов, песни могли влиять как на окружающих — через прямой диалог с их душами, так и на самого феникса. Но не было никакой гарантии, что гриф — кажется, именно к этому типу относился Роланд — не владел арией смерти или чем-то подобным. Наверное, люди находили невероятно лиричным, что конец второй войне положила именно песня Гарпии. Немного упуская деталь, насколько кровавым и полным дыма осталось поле боя — в самом деле, как сказала бы госпожа, это испортило бы общую картину героизма.       Глаза Михаэля потемнели. Тяготило его вместе с тем и иного рода знание. Михаэль сам увидел звезду пророчества. Настоящее дитя Бездны. Пробуждение порождения закончилось мгновенной смертью всех тех, кому не повезло попасть в радиус действия. Феникс все еще не мог отделаться от мысли, как быстро все произошло — даже он не успел среагировать на произошедшее. Что удивительно — похоже, люди предпочли стереть из истории этот случай. Будто та резня произошла из-за какой-то бреши.       Он вскинул голову, всматриваясь в юные лица. Их еще не коснулся смрад войны, но, безусловно, их поход неизбежен, раз они выбрали Орден своим вторым домом.       — А вы снова пропускаете службу? — мягким рокотом прокатился его голос. «Старички» его отряда усмехнулись, в то время как менее знакомые с местными правилами напряглись, опасаясь возможного наказания. Михаэль же расслабленно прошел мимо толпы, чтобы занять уже привычное место в зале — рядом с центральным манекеном для отработки приемов. Естественно, пока ученики были под его защитой, им ничего не грозило. Но это вовсе не означало, что их не стоило немного припугнуть — исключительно в «воспитательных» целях.       — Сэр, а это правда, что Пожиратель прорвал границу? — раздался чей-то встревоженный голос.       Михаэль уставился на вопрошающего.       — Так и есть, — спокойно произнес он, тут же добавляя, чтобы унять любые тревоги среди остальных рыцарей, — и поэтому сегодня у нас есть еще более уважительная причина пропустить пение жриц. — Раздались облегченные вздохи. — Сейчас прошу вас сосредоточиться на тренировке. На все вопросы по текущей ситуации я отвечу после, — он прищурился, выжидая согласия группы. Получив нужную реакцию, он продолжил: — Вижу, что среди вас есть новички, значит, у нас пополнение. — Усмехнувшись, Михаэль ненадолго прикрыл глаза, прикидывая в голове схему тренировок с учетом новой численности рыцарей. — Что ж, тогда начнем! Разбиться на пары!       Лязг мечей. Постановка осанки и даже той силы, что следовало приложить. Михаэль следил за каждым взмахом, каждым вздохом — любая ошибка этих ребят в будущем может стоить жизни не только им самим, но и тем солдатам, что будут выполнять свой долг рядом с ними. Если война и грядет, он сделает все, чтобы такие, как эти ребята, имели максимальные шансы на выживание. Феникс не обманывался касательно своей судьбы. Его вид давно мертв. Лучшее, что может сделать он, — не дать исчезнуть этой жизни.       Резво и с яростью ученики отдавались искусству войны. Увидев, что их темп замедлился, Михаэль скомандовал отступить, чтобы самому занять их место. Демонстрация основных приемов, теория боя — все и больше он мог повторить хоть с закрытыми глазами, но куда важнее было, чтобы эти знания были усвоены. Стоило окончиться перерыву — отработка материала. Не все ученики выдерживали такой темп нагрузок — но и не для обычных ситуаций их готовил Ястреб. Привычное ему поле боя было у границ Врат Бездны — там, где простиралась Сумеречная Зона и отголоски живого гнева стихии и ожившая тьма пытались взять реванш у хранителей мира.       Смена режима тренировок: он призвал тропу препятствий, приказав ученикам разбиться на небольшие группы. Чувство локтя было не менее важно, чем умение самому выстоять в долгом бою. В конце концов, никого ближе товарищей по оружию не будет на поле брани — высшим чинам было не положено привязываться к подчиненным. Точнее — ты, конечно, мог громко заявить, ударяя кулаком в грудь, как много для тебя значит каждый из этих юнцов. Но также горькой истиной оставалось и то, что однажды тебе — их командующему, ставшему им отцом и старшим братом, — придется отправить их на смерть. И нельзя проливать слезы. На это нет времени.       Ястреб прекрасно помнил, чего стоит любое промедление. Неважно, что будет причиной.       Поэтому он даже был немного горд, что именно его ученики становились лучшими рыцарями. Ее светлость также отмечала этот факт. Почти половина ее личных кристальных рыцарей когда-то были его учениками.       Он задумался о вечере. Быть может, стоило попросить кого-нибудь из них? Но сначала стоило закончить урок — и потом выцепить подходящих для дела парней.       — Никогда не забывайте, — вновь цитировал Михаэль одно из многих учений Ордена как заключение тренировок, — ваша сила не здесь, — он выставил перед собой огромный клеймор, — а здесь, — палец коснулся лба, — так же, как и у ваших врагов.       Разум всегда нужно закалять. Укреплять волю, дабы не позволить себе лишнего. Даже жалость подвергала солдат риску обернуться лишь большей трагедией. И потому то, что люди могли отринуть свою человечность во имя защиты той самой человечности, казалось Михаэлю столь занятным в их природе. Сам он с трудом испытывал свойственную людям привязанность. Нет, он дорожил своими собратьями по оружию. Однако, к своему разочарованию, не мог оплакать их. Будто душа его того не умела. Или просто забыла?       — Так точно, сэр! — хором ответили ученики.       Как только занятие было окончено, Михаэля снова окружило плотное кольцо. Сдерживаясь от распиравших их вопросов, они дружно задавали их по одному, терпеливо ожидая своей очереди. Пошлют ли их на помощь? Как скоро они смогут уйти служить на границу? Как долго сам Михаэль задержится в Централе? Михаэль старался давать ответ в рамках дозволенного, хоть и его праведный гнев на то положение, в которое были загнаны его товарищи по милости некоторых бенефициаров Ордена, начинал проступать на задумчивом лице.       — На сегодня все, можете расходиться. — Громко выдохнув, Михаэль осмотрелся, — если есть желающие еще поработать, мне нужна помощь на завтра. — Его взгляд выжидающе остановился на трех товарищах, что-то активно обсуждающих. Быстро уловив мысль наставника, один из них поднял руку.       — Я готов, сэр!       Феникс кивнул первому добровольцу. Бледная кожа, широкие брови, придававшие взгляду хмурость, и блестящие темные волосы, уложенные в высокий хвост — типичная черта людей Нира. Но он был не из простого народа. Бельтос Каргард. Мальчишка принадлежал к разорившемуся роду баронов, так что по крайней мере должен был разбираться в светском этикете.       — Я тоже! — парень-одуванчик рядом подхватил руку товарища, — и он согласен! — Его напарник, почти точное отражение, если не считать зализанных назад коротких прядей, качнулся от неожиданности. Взгляд его красноречиво говорил о последствиях такой мелкой подлости, чем-то напомнив о временах былой юности самого рыцаря. Эти двое не могли похвастаться благородным происхождением, но братья Риверс были уже пятым поколением в своей семье, что смогли пройти отборочные экзамены в рыцари. По крайней мере их находчивость могла помочь в столь непростой задаче.       — Тогда за мной! — скомандовал Михаэль юношам.       Когда они подошли к стенам крепости, Михаэль наконец-то решился сообщить о сути своей просьбы. Три пары любопытных глаз тут же уставились на него, вызывая у феникса неприятное чувство покалывания в груди. Точно маленькие капельки соли, въедавшиеся в кожу. Как же оно называлось? Глубокий вздох вырвался из его груди, пытаясь развеять тяжесть внутри. В самом деле, он даже не знал, где именно можно достать парадный наряд, к тому же так быстро. Его замешательство, однако, вновь было скрыто за отстраненной задумчивостью       — Вы точно не шутите, сэр? — Удивленные его просьбой, ученики не сразу нашлись что сказать. Кирк Риверс прыснул от смеха, пока его брат, Фреск, стоял с миной глубокого разочарования в родственнике. Бельтос почесал голову, повторяя в чем-то движения своего наставника. Никто из них также не имел подходящей одежды, по крайней мере — подходящей для столь крупного мероприятия.       — У моего дяди есть старые костюмы, — Бельтос осторожно переглянулся с наставником, — они немного старомодны, но выглядят достаточно роскошно. Однако, — последовала небольшая пауза, — их придется перешить.       — Мы знаем подходящие чары, — уверенно произнес Фреск, пока его брат уже, казалось, начинал снимать мерки на лету, — можно попробовать у нас дома. Это недалеко от Вудгарда, если помните.       — Спасибо, — коротко поклонился ему Михаэль, чем вызвал всеобщее воодушевление, — только оставьте это в секрете, ясно?       Ответом ему были заговорщицкие переглядки Риверсов и быстрый кивок Каргарда. «Они точно что-то задумали», — пронеслось в голове феникса, вызывая легкое подергивание уголка рта. Но он подавил желание улыбнуться.       — Только если вы возьмете нас с собой, сэр, — единодушно объявили свое условие мальчишки.       Михаэль ненадолго замер, оценивая последствия. Сложив все за и против, он решил удовлетворить их требование, стараясь не показать, что втайне рад компании юных братьев по оружию.       Пока Ястреб прохлаждался со своими учениками, Белый Ворон, вынужденный присутствовать на вечерней службе, еле сдерживался, дабы не закатить глаза на жалкие потуги пустышек приблизиться к истиной симфонии, что претворяло в реальность пение его леди. Их голоса звучали точно на пределе, как у заведенных музыкальных шкатулок. Нельзя было обвинить их в отсутствии музыкального талант — напротив. По меркам людей они наверняка были очень хороши. Но им всегда недоставало чего-то. Поставь на их место роботов Мантека — и не будет никакой разницы. Пустой звук, лишенный искренности. Когда миледи исполняла эту арию, Крейд мог чувствовать через легкие переливы, когда ее светлость улыбается, а когда душа ее полна скорби. Однако, несмотря на всю свою неприязнь, он каждый раз приходил вовремя. Каждый раз садился на положенное ему по рангу место, чтобы всю службу сидеть с безразличной миной, пугая несчастных, что рискнули бросить неаккуратный взгляд в сторону инквизитора. Крейд, однако, не отчаивался. Глубоко в душе он верил, что скоро настанет день, когда его леди вновь выйдет на сцену. А пока он лишь наслаждался мечтами под недоуменными взглядами коллег, откровенно не понимавших причин его снобизма; впрочем, некоторые по привычке не забывали приплести его драконьи корни к любой причине его недовольства человеческими традициями.       Среди народов двенадцати миров считалось, что когда прежний Оракул умирает, ее место занимает одна из этих девушек. Подобная традиция была далеко не нова. Подобное имело место на Эрго с их культом морских змеев, на Мантеке — в форме переноса сознания в новую капсулу разума, на Анталии — в виде ритуала посвящения для созерцателей пламени. Говорят, что даже на Рапсодосе когда-то короли и королевы сливались с Великим Древом, оставляя свое смертное тело, получая взамен духовный образ, что правил страной через свои многочисленные ростки. Возможно, что истоки были еще дальше. В темные времена задолго до диктата Света, до правления сестер-богинь первые магические сущности этого мира не умирали, приходя в этот мир, но меняли одну форму за другой, подстраиваясь под переменчивый настрой нового для них мира. Впоследствии некоторые из них предпочли более плотные и устойчивые тела. Появились драконы — ближайшие к создателю сущности, что построили первую великую империю, избрав Хаос источником своей силы. А не Свет, как потом будет сказано во многих учебниках. Но в Ордене предпочитали не говорить об этом, оставляя за собой право личного толкования текстов Откровения, как и сохранения покрова тайны над фигурой их неизменного лидера.       Когда служба была окончена, рыцари поспешили по своим обителям. Девушки, исполнявшие арию, скрылись за занавесом сцены, чтобы возникнуть в боковых коридорах, неся в руках ларцы с одеяниями, душистыми маслами, блестящими бусинами украшений и защитных пластин. Сегодня был особенный день. Их госпожа наконец-то выйдет в свет — нужно было убедиться, что ничто не сможет омрачить столь благое событие. Крейд тоже с нетерпением ждал этого вечера, бледной тенью спеша в покои своей госпожи, чтобы вновь помочь ей, в чем бы ни потребовалось.       Он знал, что миледи даже сейчас не теряет времени даром. Первое, что он увидел в ее покоях, — зачарованные свитки, полные донесений верных «пташек». Одна из них все еще шепталась с госпожой. Кроткое создание, почти не отличимое от человеческого ребенка, было одним из поздних творений Оракула. Оно сидело на коленях возле ног прекрасной леди. Его небольшие крылья подрагивали в такт безмолвным речам, слышным лишь уху ее светлости. Легкое одеяние из переливающейся ткани было частью маскировки, ведь подобные создания не нуждались в тепле. Равно как и в пище, и в чужом обществе… Месяцами они могли пребывать в полете меж тканей миров, отчего им было доступно наблюдение вещей, недоступных глазам смертных. Что было очень кстати при охоте на мотыльков и прочих вражеских шпионов.       Крейда перекосило от мысли, что это существо было ему родственно. Он еще мог перенести кристальных рыцарей, что создавались ритуалом Возвышения — они по крайней мере претерпевали меньшие изменения. Бывшие лучшие рыцари Ордена, отныне став личной армией ее светлости, чаще всего сами не до конца подозревали о своей новой природе. Их близкие — и подавно. Замедленное старение списывалось на благословение ее светлости, а небольшие перемены в характере — на особенности жизни в Ордене. Но вот то, что и те и другие отращивали крылья, неприятно царапало душу Ворона. Крылья феникса олицетворяли предел их силы. Они были символом их принадлежности к исходному миру Творца, в реальности являясь не чем иным, как своеобразным органом связи с мощью истинного света. Только феникс мог коснуться крыла феникса… А теперь эти «соловьи» и юные «орлы» вторгались в ранее изолированный мир. Если бы они не были творениями его леди…       — Крейд! — мягкий голос миледи вновь вырвал его из цепких лап разочарования. — Они сегодня постарались, не так ли? — Она мягко склонила голову набок, отчего пряди жидким золотом поползли по ее плечу.       — Им все равно никогда не сравниться с вами, миледи, — вежливо поклонился мужчина, больше не позволяя себе думать о мелких звездах в присутствии величественной Луны.       Они обменялись улыбками. Женщина достала бумагу из стопки и, поднявшись из кресла, отозвала маленькую пташку. Та, покорно поклонившись, тотчас растворилась в воздухе. Крейд взглянул на бумаги. Донесения были не самыми приятными для его госпожи. Граница Рапсодоса пала. Тот феникс, что ее Орден держал в заключении у ворот Бездны, стремительно прорывался вперед, ведомый своим неутомимым чувством «голода». Чудовище или нет, он смог одолеть даже ее улучшенных рыцарей. Дрожь в голосе госпожи подтвердила его опасения.       — Ты встретился с ней? — повернувшись к нему спиной, леди Селена склонилась над бумагами.       — Да, миледи. — Крейд сжал ладони, позволяя себе немного слов утешения, — она выглядит… счастливой. О ней хорошо заботятся, моя госпожа, и если нужно, я лично прослежу, чтобы она не знала лишений…       — Нет, — резко оборвала его женщина, все еще скрывая лицо, — продолжай наблюдение, но не приближайся без моей команды.       — Как прикажете, миледи, — он поклонился.       Его леди развернулась к нему, скрестив пальцы в замок, мягко прижимая ладони к животу. Глаза ее слабо блестели.       — Есть ли еще новости? — спросила она со сладкой теплотой в голосе, отчего по позвонкам Ворона пробежала дрожь, тут же отметая его мысли о тревогах женщины.       — Мне удалось захватить трех мотыльков, — довольно начал он свой доклад, задрав чуть выше нос, — их уже допрашивают наши лучшие тюремщики.       — И что же они успели рассказать? — Леди Селена плавно шагнула к нему.       — Пока что хранят молчание, — с досадой ответил инквизитор, смягчая новость, — но обещаю, что ненадолго. — Женщина тихо усмехнулась, делая еще один шаг. Ее глаза едва заметно вспыхнули в лунном свете.       — Крейд, ты ведь еще кое-что хочешь мне сообщить, не так ли? — Крейд понял, что она знает.       — Михаэль просил вашего визита, миледи, — он тут же отвесил короткий поклон, как того требовали правила, — также он просил меня о помощи.       — Ожидаемо. — Леди Селена повернулась к открытому окну. — Не в его правилах отсиживаться, когда нужно действовать. — Женщина замолчала, утонув в мыслях, и Крейд не смел нарушить эту тишину. Похоже, госпожу тяготило происходящее даже больше, чем он первоначально мог предположить. Крейд отмахнулся от чужеродной мысли. Безусловно, его леди нужно просто еще немного времени, чтобы подобрать правильные слова, организовать всех и снова разбить очередную преграду на ее победоносном пути. — Крейд, что ты ему ответил?       — Что последнее слово за вами, миледи, — он снова повторил свой поклон, но теперь с легким промедлением, чтобы придать больший вес своим словам. — Я готов выполнить любой ваш приказ, сколь бы невозможным он ни казался. — Инквизитор почувствовал, как нежно в этот миг смотрели на него небесно-голубые глаза женщины.       — Спасибо, — она подошла к нему, жестом призывая поднять голову. — Крейд, мне нужен твой меч, — ее глаза скользнули по рукояти.       Мужчина повиновался. Встав на колено, он протянул лезвие, удерживая его на вытянутых руках. Женщина внимательно осмотрела металл, затем осторожно провела по нему пальцами, высекая искры чистой магии. Перо Оракула тут же приняло свою усиленную форму. Крейд не мог наглядеться на красоту своего оружия душ — символ его истинной преданности госпоже. Каждый раз, когда осколок души, помещенный в оружие, откликался на его зов, он внутренне торжествовал, чувствуя, как золотой свет наполняет его до предела. И в этот раз он испытывал нечто столь же знакомое. Память о дне, когда ее светлость лично вручила этот меч, согревала его в самые ненастные из дней. Он заметил легкое, точно перо, промедление в жесте миледи. Долгая задумчивость острой тревогой врезалась в душу рыцаря, однако он не смел издать ни звука. Женщина убрала руку. Сияние померкло, скрывая оперение меча, возвращая его в прежнее состояние. Крейд понял, что пришло в голову его леди. «Недостаточно», — он тут же поник в плечах, к своему еще большему разочарованию, ведь нельзя было отягощать жизнь госпожи его заботами.       — Посмотри на меня, — женщина вздернула его подбородок, — я не стану тобой рисковать не потому, что считаю, что ты пока что недостаточно силен для этой битвы, — она звучала столь обнадеживающе, что инквизитор непроизвольно кивнул, — но потому, что ты нужен мне здесь, — ее голос стал серьезней.       — Я весь ваш, миледи. — Он замер в ожидании приказа. И это не были пустые слова. Сама жизнь Ворона всегда будет связана с его мастером. Ведь именно ее сила, ее чарующая песня привела его дух в этот мир, даровав сначала плоть его отцу, а затем взяв и юного Крейда под личную протекцию. Свою мать по крови он едва помнил, и не особо желал вспоминать. Та блеклая жизнь осталась в прошлом. Как и каждая ее часть. Отец и мать умерли еще столетия назад. И он тоже теперь не проговорится. Если бы не сама госпожа, иногда вспоминавшая в разговорах своих бывших рыцаря и секретаря, Крейд и вовсе бы переписал эту часть своей жизни.       — Приведи Михаэля, когда я дам сигнал, — спокойно перешла она к прежней теме разговора, — у меня есть иная идея, как быстро разрешить эту проблему.       Крейд тут же воспрянул. Конечно, у его леди всегда есть план, Орден проходил и не через такое, чтобы унывать из-за одного обезумевшего подлеца. Даже сам «король» Обсидиана был вынужден поджав хвост бежать в свою унылую дыру, по недоразумению названую «страной». Если бы не осколки силы былой эпохи, рыцари госпожи давно бы захватили те земли.       — Крейд, завтра, — она приобняла себя за плечи, — я хочу, чтобы ты лично охранял меня. — Глаза ее вновь устремились в ночное небо. За дверью раздалось легкое постукивание: похоже, пришли младшие жрицы.       — Не беспокойтесь, миледи, — прощаясь, он позволил себе звучать вкрадчивей, — ни один смертный не посмеет навредить вам.       — Тогда до скорой встречи, — в последний раз переглянулась с ним госпожа.