Инфекция любви

Лили не могла объяснить, почему, но так или иначе после того разговора ей стало легче. Лучше. Болезнь словно отступила на шаг, больше не сковывая грудь, а давая возможность глубоко вдохнуть воздух. Она не задыхалась от ужасающего кашля и цветы, покрывшие все руки, стали менее заметными. Это наводило на мысль, что они живые и тоже чувствуют. Александр сказал, что постарается помочь ей. Наивный глупый мальчик, что он может сделать? Это лишь жалкая попытка ободрить. Болезнь никак не искоренить, если только он собирается ответить ей взаимностью, — но в возможность этого не верилось. Чем больше мы хотим чуда, тем меньше в него верим. Она не наивная барышня в розовых очках, перечитавшая любовных романов. Подобные мысли и размышления мучили её всю дорогу по пути в лицей. Девушка шагала не спешно, походка была твёрдой и тяжёлой, далёкой от женской лёгкой ходьбы, как у человека, много повидавшего в своей жизни. Разумеется, всё дело в стрессе, который в нынешнее время мало кто не испытывал, и неважно, сколько тебе лет: двадцать, тридцать или всего семнадцать. Она поправила новообретённое платье, не без удовольствия замечая на себе мимолётные оценивающие взгляды прохожих. Алые губы невольно приподнялись в улыбке. На ресницах лежала тушь, которая делала их липкими, из-за чего поначалу девушка то и дело пыталась её стереть. Это не получалось, только пару ресничек выщипала, так что пришлось смириться и учиться легко моргать. Лёгкий ветер играл в волнистых волосах и трепал подол платья. При взгляде на неё со стороны можно было подумать, будто эта девушка явно знает толк в красоте и, более того, уверена в своей неотразимости. Но Лили так себя не чувствовала. Ей было некомфортно, казалось, что она выглядит как какая-то принцесска. Она была какой-то расфуфыренной пай-девочкой, а не самой собой, и это удручало. Разве настоящая любовь должна заставлять изменять самой себе? Лили не знала, но ей почему-то казалось, что нет, не должна. Человек должен любить не твою внешнюю оболочку, а тебя всего — таким, какой ты есть. Спустя некоторое время перед глазами мелькнуло хорошо знакомое и родное здание. Приблизившись к нему, Лили зашла внутрь и прошлась пустыми коридорами, ища нужную аудиторию. Стук каблуков (поскольку они не были высоченными, наподобие тех, в которых ходили три второгодницы, в них было удобно) звонко звучал эхом. В помещении было непривычно тихо и пусто, ей навстречу попался только одна особь: всё оттого, что занятия уже начались и только она опаздывала. Но её это не волновало. Дойдя до нужной двери, девушка набрала полную грудь воздуха и решительно постучала, на ходу придумывая причину опоздания. В лицеях этого не любили, более того, некоторые преподаватели строго наказывали непутёвых студентов, не стесняясь вызвать тех к доске и задать каверзный вопрос по своему предмету. Ответить могли не все. К счастью, сегодня ей повезло: молодой преподаватель, на лекцию которого она опоздала, принадлежал к числу добряков, так что спокойно пропустил девушку на своё место, и Лили, поблагодарив, прошла к парте и села за неё. Первым, что она заметила, было то, что Александр сидел не на привычном месте рядом с Глорией, а сзади неё. В опасной близости. И осознавать, что твой любимый человек так близко, что слышно каждый его вдох, каждый звук, каждый шорох, было очень волнительно и взбудораживающе. Как же трудно было сейчас сосредоточиться на учёбе… — Лили, — вполголоса окликнул её юноша, — ты очень необычно выглядишь сегодня. Решила сменить имидж? От этого внезапного комплимента Лили дёрнулась и ощутила, как краска заливает щёки, после чего вполголовы повернулась к другу, искренне и нежно улыбнувшись. — Спасибо. Да, что-то в этом роде. Александр же смотрел на неё не отрываясь. Он хотел сказать, что новый стиль ей очень идёт, что ему очень нравится, что она выглядит божественно, но слова застряли в горле и никак не могли оттуда выбраться. Внезапно он почувствовал себя до невозможности глупо, и на это был повод: его лучшая подруга болеет из-за него практически неизлечимой болезнью, а он… Он неумело пытается делать ей комплименты. Время шло, а для обоих ситуация только усложнялась. За попытками вникнуть в тему сегодняшней лекции, своими размышлениями и болтовней с Никки время для Лили прошло практически незаметно, хотя раньше тянулось как резина и с нетерпением хотелось дождаться перемены. Но в последнее время всё так перевернулось, что она едва успевала вовремя делать домашние задания и ей не хотелось даже просыпаться по утрам. Перемена началась с привычного шума, криков и галдёжи. Когда Никки встал из-за своей парты и вышел, прикладывая телефон к уху, Александр сменил его место. При этом чувствовал он себя явно не очень уверенно, вполне вероятно даже, что смущённо, неловко. Не знал, как быть. Нервно поглаживал свои переплетённые в замок пальцы. — Мне нравится, как ты сейчас выглядишь, — прозвучало тихо. Лили рассеянно кивнула, невольно наблюдая за Глорией. Её рыжеволосая приятельница явно не могла понять, с чего вдруг мир перевернулся, и с подавленным выражением лица наблюдала за своим парнем. Тем не менее, в нём не было ни злости, ни злобы, ни ненависти, — только хорошо скрываемая горечь. — Да. Мне тоже. А… почему ты больше не сидишь с Глорией? — как бы невзначай поинтересовалась Лили, складывая руки на груди. — Ну, понимаешь… Мы решили взять перерыв в отношениях на некоторое время. В последнее время между нами слишком много конфликтов и они имеют глобальные масштабы. Я так больше не могу! — устало выдохнул парень и печально уронил голову на парту. Он явно был в отчаянии. Как и Глория, которая разговаривала с одногруппницами, периодически посматривая на своего (временно бывшего) парня. Получался самый что ни на есть любовный треугольник со сторонами Лили, Александр и Глория, которые между собой взаимодействовали. И все углы — тупые. — То есть, это не из-за меня? — осторожно поинтересовалась Лили. — Нет, что ты! Просто так получилось. Однако лицо друга, выражающее неловкость и некоторое смущение, наталкивало на мысль, что всё же она причастна. Девушка вздохнула, зажмуриваясь. Болезненный спам сковал горло, воздуха стало катастрофически мало и она начала жадно втягивать его в себя в попытках не задохнуться. Она не хотела, чтобы так было. Не хотела, не хотела! — Если из-за меня… — голос прозвучал тихо и хрипло, — ты… не долж-жен… По-пойми… Не заикаться было трудно. Из груди рвался отчаянный жестокий кашель, почти в буквальном смысле разрывающий лёгкие, заставляющий харкать вонючими цветами вперемешку с кровью. Тело сотрясала дрожь, и лицо было искажено в гримасе, отчего при взгляде на неё возникало ощущение, будто она беззвучно плачет. Эта сильная бойкая девушка с замашками парня — и плачет?.. У Александра это никак не могло уложиться в голове. Нет, это же просто ассоциация. И всё же, почему сейчас так хочется прижать её к себе, с нежностью провести по лицу, чмокнуть в макушку и сказать, что он рядом и всё будет хорошо?.. Приступ закончился так же быстро, как и начался, но оставил после себя опустошение, усталость и боль в груди при каждом вдохе. Между друзьями повисло неловкое молчание, и никто не спешил его нарушать. Лили отвернулась, и неожиданно её взгляд пересёкся с взглядом Глории. Как ни странно, в нём не было ожидаемой враждебности по отношению к ней, напротив: лицо рыжеволосой недоподруги было вполне дружелюбным, хоть и огорчённым. Поймав взгляд одногруппницы, Глория приподняла уголки губ в слабой улыбке и произнесла комплимент: — О, я вижу, ты решилась воспользоваться моими советами! Тебе очень идёт это платье, правда. И мне очень жаль, что ты подхватила эту болячку. — Я… Ох… Спасибо! Не беспокойся, это же не из-за тебя. Врать было легко. Точнее, это даже не ложь, по крайней мере, не настоящая, а так, наполовину явная, максимально скрытая. Глория в этом не виновата. Как и Александр не виноват. Никто из них не виновен и оба заслуживают счастья и беззаботных отношений. Сейчас меньше всего хотелось набрасываться на кого-нибудь с обвинениями: умные девочки так не делают. А услышать комплимент от почти соперницы было приятно. Впрочем, а стала бы Глория говорить комплименты, зная, что все эти метаморфозы — ради Александра? С уверенностью на девяносто девять и девять процентов можно ответить, что нет, — и это очевидно. Хочешь быть счастливой — молчи. К концу занятий Лили была уже порядком измотанной и морально потрёпанной (то ли от учёбы, то ли от нервов и болезни), а потому ею одолевало лишь одно желание: прийти домой и завалиться на кровать, чтобы бессмысленно пялиться в потолок, сгорая от одного мучительного желания: быть счастливой. Но как бы сильно она ни устала, за счастье нужно бороться, просто так с неба оно не свалится. Просто так болезнь не исчезнет, а последствия с каждым днём всё более катастрофичны. Если бы можно было забыть обо всём и затусить с кем-нибудь, например, с тем же Никки… Но постоянно, когда рядом нет Александра, мир теряет краски и её берёт в плен апатия. Превозмогая себя, собрав волю в кулак, девушка несмелым шагом двинулась к успевшему попрощаться с ней и выйти Александру и легонько коснулась его плеча дрожащими пальцами. — Послушай, а ты не собираешься идти на конкурс «Мисс Вселенная»? Я думаю, будет интересно. На лице парня сначала застыло недоумение, он нахмурился, но после лицо прояснилось, и он неопределённо дёрнул плечами. — Это в актовом зале? Ты же знаешь, я не люблю подобные мероприятия. Но если так хочешь, то можем пойти, — ответил с вымученной улыбкой, поправляя лямку закинутого на одно плечо рюкзака. Лили знала — и тоже не любила. — Да, отлично! — намеренно весёлым тоном воскликнула девушка, и они вместе двинулись к месту назначения.