***
В таком бешеном темпе проходят три дня. Юнги проводит осмотры, не вылезает из библиотеки, вчитываясь в книги по медицине и магии. Выяснилось только то, что такое проклятие мог наложить лишь очень могущественный чародей, а значит, и ему нельзя сдавать темпы. Ещё он узнает, что для Хосока нет ничего невозможного. Когда Юнги упомянул на ярмарке о том, что любит фрукты в меду, он не ожидал увидеть их у себя в комнате на столе. Очередным утром, лишь встаёт солнце, Юнги плетется в комнату к Хосоку, чтобы осмотреть его. По привычке без стука открывает дверь, тихо зовя принца. — Доброе утро, Ваше Высочество, как вы? — Так же, как и всегда. Боже, ещё так рано, — Хосок зевает, но вместо того, чтобы встать, переворачивается на другой бок. — Полежи со мной. Совсем немного. Ещё так много времени… Принц уже совсем бормочет под нос, снова засыпая, а Юнги наливается румянцем, осознав просьбу (просьба ли это была?). — П-полежать? — конечно, это никакая не просьба. Это приказ, от которого Мин не может отказаться. Он не замечает, как Хосок все же поднимается, но лишь для того, чтобы стянуть с его плеч халат. — Как скажете, Ваше Высочество. Он вздыхает, а потом аккуратно укладывается рядом, боясь прикоснуться к наследнику лишний раз. Благо, кровать широкая. Омега смотрит в потолок и улыбается неожиданным мыслям. — Знаешь, тот страж… Ванмин. Уже более лояльно ко мне относится. А Тэхён ко мне очень добр, — переход с «вы» на «ты» очень резкий, но сам Мин этого не замечает, просто чувствуя себя хорошо рядом с принцем. Ему бы не стоило здесь находиться, Тэхён тоже намекнул, что лишь Хосок считает это нормальным; остальные начали подмечать их резкое сближение. У них есть рамки приличия, и они совершенно осознанно их нарушают. Хосок дожидается, пока Юнги уснет, аккуратно придвигая его ближе. Лишь бы не проснулся. Ему не хочется, чтобы он привыкал к другим обитателям замка. Даже к Тэхену. — Я ревную, — вслух шепчет он, посильнее натягивая на них одеяло. Это чем-то напоминает их непродолжительный танец на мосту. Принц думает, что нужно обязательно научить Юнги танцевать. Тем более, скоро должен быть бал в честь дня рождения его матери. Просыпается он достаточно странно. Кажется, что кто-то водит под носом пером. После того, как ощущение не пропадает, Хосок приоткрывает глаза, убеждаясь в своих догадках: светлые волосы щекотали его, заставляя отодвинуться. Юнги спал, повернувшись лицом к нему. Почти уткнувшись в шею Хо, омега мирно сжимал во сне кулаки, иногда хмурясь. Юнги ненавидел видеть сны. Потому что они могли быть вещими. И ведь действительно не поймёшь, вещий он или нет. Он видит себя. Со стороны наблюдает за другим Юнги, буквально ощущая весь тот негатив, что от него исходит. Словно он снова один, снова обозлился на весь мир. Они на балу. Все вокруг пестрит яркими платьями дам, кавалеры снуют туда-сюда. И он видит Хосока, сидящего на троне. Тот Юнги, совсем не он, подходит ближе, принося бокал с алым, как кровь, вином. Все думают, что это вино, и только Мин видит, что в бокале яд. Тот точно убьет наследника в одно мгновение. Он дергается, понимая, что и звука произнести не может, а Чон тем временем лишь подносит бокал к губам. Тот Юнги зло ухмыляется, смотря самому Мину в глаза. — Ваше Высочество! — Юнги резко подскакивает на кровати, пугая тем самым Хосока. Тот подрывается следом, укладывая руку ему на колено, чтобы привлечь внимание. — Извините, я просто… — Плохой сон? — принц мягко улыбается, польщенный тем, что снится магу. Юнги растерянно водит взглядом по комнате, понимая, что они проспали больше двух часов. — Мы долго спали! — восклицает Мин. У него ведь было столько на сегодня запланировано! Тем не менее, он поворачивается к наследнику, убирая его чёлку и прижимаясь ко лбу губами. — Мне показалось, что у вас температура. Но все в порядке. Мне нужно в библиотеку, а вы позавтракайте, — он отстраняется как ни в чем не бывало и спускает ноги на пол. Хосока словно бьют по лицу, тот не сразу реагирует на слова чародея, все ещё ощущая жар чужих губ. — Да, да, конечно, — Чон кивает, смотря, как стройная фигура скрывается за дверью его спальни. Юнги наспех натягивает одежду, уже на ходу читая книгу по зельеварению. На всякий случай. Книга о снах находится не сразу: Мину приходится обшарить несколько стеллажей перед тем, как нужный том по толкованию оказывается у него в руках. В книге слишком много страниц. Юнги листает около пяти минут, пока не находит нужную главу. Судя по тому, что написано в книге, травят своих врагов или своих врагов в скором времени. Второе же значение — беды, поражающие, как яд. «Если во сне тот, кого отравили, умирает — это к поражению». Юнги захлопывает книгу, пытаясь не думать о том, что человеком, отравившим Хосока, был он сам. До самой ночи он сидит в комнате. Не разговаривает ни с Хосоком, ни с Тэхёном. Последнему в глаза смотреть особенно смущает: Юнги слишком быстро выплыл из-за угла, натыкаясь на Чонгука с Тэхёном. Альфа легко целовал чужую шею, бормоча что-то про «скучаю по твоему мягкому животу», на что Тэ лишь тихо смеялся от щекотки и опирался на подоконник. Хотел бы он так же? Когда за окном окончательно темнеет, Юнги поднимается и спускается в лабораторию, даже забыв взять накидку. Там, кажется, окна плохие — продувает насквозь, но блондин не замечает холода, думая лишь о том, что ему предстоит сделать очень мощное зелье почти от всех известных ядов. На это понадобится много времени, и Юнги морально готовится к бессонной ночи. Когда зелье готово наполовину, Мин уже дрожит от холода. Ноги, кажется, немеют, и он безумно сильно хочет спать. Сев на стул рядом с книгой, маг прикрывает глаза, проваливаясь в сон.***
Хосок начинает волноваться уже к вечеру. Юнги не приходит на ужин и дверь не открывает. Уже ночью Чон выясняет, что в покоях мага и вовсе нет. Холодеет от ужаса, когда не находит его и в библиотеке. В лаборатории Мина жутко холодно. Хосок вздрагивает от мурашек по коже и поворачивает голову в сторону спящего омеги. — Ну кто так делает? — бормочет он, снимая с себя накидку, чтобы укрыть Юнги, а потом поднять его на руки. Он не знал, что делать с зельем, но точно мог сказать, что если Юнги понадобится — он все достанет. Лучше пожертвовать зельем, чем магом. В коридорах ночью никого нет, только сонная стража где-то у проходов в дальней части. Хосок спокойно заносит Юнги в свою комнату, сразу укладывая под тёплое одеяло. Мин сам жмется ближе к теплу, когда и принц ложится рядом. — Дурак ты, — шепчет Хосок, поглаживая его по светлым волосам. Не сдерживается — наклоняется ниже, чтобы прижаться губами к щеке, носу, к уголку губ. Прижимает ближе, чтобы тот согрелся, и Мин действительно утыкается холодным носом ему в шею. Ледяные пальцы заползают под рубашку, и Чон морщится с улыбкой на лице. «Совсем как кот», — думает Хосок, прикрывая глаза. Юнги снова прикусывает губу, погружаясь в очередной кошмар. Тут Хосок ведёт себя совсем по-другому. Обнимает постоянно, целует и будто бы… Любит. Только вот Юнги совсем никак не отвечает. Словно терпит все это. — Это не настоящий я! — восклицает Мин, видя, как изображение перед ним размывается, а потом снова становится четким. Наследник спит, плотно прижимая к себе чародея, но тот смотрит тяжёлым взглядом, вытаскивая из-под подушки острый кинжал, занося его над принцем и… — Нет! — вскрикивает Юнги, распахивая глаза. Хосок спит рядом. Он не знает, как оказался в кровати наследника, но точно помнит, что уснул внизу. — Ваше Высочество, боже, я… — блондин вытаскивает руку из-под одеяла, прижав ее к чужой щеке. — Я не знаю, что со мной. Он старается осторожно выбраться из чужих объятий, но Хосок все равно просыпается, приподнимаясь. — Ваше Высочество, — Юнги садится на край кровати, собираясь продолжить, но Хосок его прерывает. — Не делай так больше. Ты очень напугал меня. — Извините меня, — Юнги больше ничего не говорит, уходя из покоев принца. Ему нужно срочно разобраться в своих снах и что-то сделать с проклятием. Хоть что-нибудь. Он не может позволить Хосоку умереть. Очередной сон настигает в библиотеке. Юнги читает старый бабушкин рецепт, ставший фактически спасением в его ситуации. Одноразовое зелье, которое может отсрочить или же приблизить срок проклятия на некоторое время. Минимум месяц, максимум год. Неожиданно хочется плакать — Юнги утыкается в колени, чувствуя, как он устал. Он даже не спит — дремлет, и сон ощущается реальностью даже больше, чем раньше. Хосок улыбается. Вокруг никого нет. Совсем никого и ничего. Юнги пытается сделать шаг вперед, но натыкается на стеклянную стену. Он в стеклянном кубе, запертый, как дикий зверь. Мин прижимается к стеклу, видя, что сзади к Его Высочеству снова подходит его копия. Он уже знает, что будет дальше, и прикусывает губу. Тот Юнги стоит за его спиной, смотря на то, как Хосок неожиданно падает. Мин знает, что может помочь, но ничего не делает. И его улыбка похожа на звериный оскал. Юнги открывает глаза и поднимается. Кажется, теперь он понимает смысл своих снов. Мин почти что бежит по коридору в покои принца, уверенный, что он там. Хосок действительно оказывается в комнате. Сидит в кресле с книгой, удивлённо поднимая на него взгляд. — Могу я спросить, Ваше Высочество? — начинает Юнги, останавливаясь напротив него. — Что вы чувствуете ко мне? Он держится прямо, но уверен, что Хосок видит, как у него дрожат колени, и как часто он облизывает губы. Боже, в глубине подсознания он знал ответ, но как бы хотелось, чтобы он был другим. Не сейчас, только не сейчас. Он бы не отважился задать этот вопрос раньше, но сейчас смысла тянуть не было. — Ответьте, пожалуйста, честно, — добавляет он ровным тоном, смотря в кофейные глаза наследника. — Я думал, это и так ясно, — так же спокойно отвечает Хосок, поднимаясь с кресла. — Ты нравишься мне. И я знаю, что ты омега, — Юнги вздрагивает, не зная, что сказать. — Меня больше интересует, чувствуешь ли ты ко мне что-нибудь? И я хочу, чтобы ты ответил сейчас. — Я не… — Юнги поджимает губы, чувствуя хватку на своём запястье. Чтобы не сбежал. Сам Хосок чувствует себя странно. Все говорили о прекрасных дамах разных королевств, о будущем замужестве, а он сам смотрел лишь на одного человека. Плевать, что простолюдин: Юнги легко бы сошёл за аристократа. И сейчас он дожидается ответа, как в детстве ждал подарков на Рождество. Кажется, не ответь ему Мин — он умрет, не дожидаясь двадцать третьего дня рождения. Вообще-то, Чон уверен, что Юнги что-то к нему чувствует. Потому что об этом ему сказал даже Тэхён, убедивший, что чародей не терпел бы это все, будь это не так. — Даже если и так, Ваше Высочество… Вы прекрасно знаете, что нам не позволят быть вместе. Я не родился достойным места вашего супруга или же возлюбленного. И я… Юнги запинается, чувствуя ком в горле. Как же тяжело было это произносить. Как тяжело было врать тому, кто первый со смерти родителей заставил чувствовать столько всего. Первый, кто заставил чувствовать себя омегой, нуждающимся в ком-то, кто всегда помог бы. Это все говорит не настоящий он. — Хосок, я хочу… Я хотел бы сделать тебя счастливым, но это не моя роль. Я вылечу тебя и исчезну, чтобы никому не мешать, — Юнги опускает взгляд, чувствуя, как усиливается хватка на его запястье. — Вот как… Что ж… Как скажешь, — Чон отпускает его руку, но тянется к лицу. Целует не долго, не углубляя поцелуй, просто прижимается на несколько секунд, чтобы хоть раз об этом ощущении знали оба. А у Юнги сжимается сердце от боли. Хосок не имеет права с ним так поступать. Не имеет права привязывать к себе ещё сильнее. — Уходите, господин Мин, — шепчет Чон ему в губы, прикрыв глаза, и только потом опускает руку и отстраняется сам. — Осмотр вы уже проводили. Я хотел бы дочитать, — самое время вернуться к изначально правильным отношениям. Блондину хочется кричать, но он поджимает губы и послушно уходит из покоев, не отзываясь даже на оклики Тэхёна. Он хотел бы быть тем, кого Хосок сможет любить, тем, кто будет дарить любовь в ответ, но он не мог. Не мог, потому что теперь понимал значение своих снов. Не мог, потому что он — погибель для принца, и он — его поражение.