Хранитель

      Он держал за горло ненавистную мору, подняв её так высоко над землёй, насколько позволял его рост, всё сильнее и сильнее сжимая пальцы, впивавшиеся в светлую кожу. Она прожигала его насквозь взглядом своих зелёных глаз, и в их глубине золотистыми волнами перекатывались гнев и злоба. Второй своей рукой рейф сжимал её узкие запястья, не давая ударить его по лицу когтистой лапой.       Мора уже начинала хрипеть, ослабевая в его хватке, и его пальцы чувствовали последнюю преграду. Резкий сухой хруст – и пальцы словно провалились в шею окончательно, голова девушки безжизненно мотнулась, и хрип смолк.       Рейф брезгливо бросил к ногам мёртвое тело хранителя, вытирая ладони о полы кожаного плаща, и почувствовал, как нутро его наполняет горячая волна удовольствия, такого яркого и сильного, что оно казалось экстазом. Глубокий вдох, наполнивший лёгкие кислородом, лишь усилил полученный эффект, подгоняя кровь, насыщенную блаженством, ко всем органам и конечностям, и через пару мгновений всё его тело завибрировало от ощущения безграничного кайфа.       Тодд открыл глаза.       Он всё чаще и чаще в течение последнего года видел подобные видения, уходя в медитативные трансы, заменявшие рейфам сон.       Проклятая крылатка не оставляла его в покое, даже находясь на другом краю галактики.       Он чувствовал её. Чувствовал её присутствие повсюду, и непрекращаемо – в своей голове, словно там застрял маленький крючок с привязанной к нему невидимой ниточкой, второй конец которой находился где-то в руках у этого недоразумения.       Подобное абсолютно не входило в его планы, и оттого – злило. Не просто злило – приводило в неистовство, а потому ему чаще обычного приходилось уединяться и обособлять свои мысли от окружающих его рейфов. Если поведение коммандера и вызывало удивление, его старательно не выказывали: не смотря на многолетний опыт и обычную сдержанность, он вполне мог впасть в бешенство, а про его бешенство мало кто мог рассказать лично.       Рейф стал раздражительным.       Любой вопрос, любой ментальный импульс, малейшая задержка в реагировании улья – и перед его глазами начинали танцевать багряные всполохи, предвещая очередную вспышку гнева.       Оставаться на корабле становилось сложно по причине нарастающего напряжения, и Тодд выбрал самое на его взгляд подходящее решение.       «Меня не будет несколько дней».       Один из доверенных рейфов удивлённо дёрнул уголком губы вверх.       «Ты стал обособлять сознание».       «У меня есть предположение о местонахождении ещё одного спрятанного МНТ. Нужно проверить. Твоя задача донести до экипажа, что я буду отсутствовать».       «Нам нужно ждать на орбите?»       «Нет».       Подойдя к панели управления, коммандер ввёл координаты. На экране появилась соответствующая карта.       «Я высажусь здесь на стреле. Ты уведешь корабль вот сюда, - послушная его манипуляциям, картинка поменялась. – Не могу сказать, сколько именно времени мне понадобится, поэтому вы будете ждать столько, сколько потребуется».       Рейф послушно склонил голову.       «Должен ли я что-то сказать остальным о причине отсутствия?»       «Скажи, что это моё решение».       «Коммандер…»       Тодд обернулся, с трудом подавляя новую вспышку раздражения, поднявшуюся, словно рвотный спазм.       Рейф стоял, всё так же склонив голову.       «Когда мы предстанем перед Королевой? Когда попросим её заступничества?»       «Как думаешь, ЧТО Королеву заинтересует больше – корабль с кучкой отщепенцев, долгое время пребывавший без королевского управления, или корабль, имеющий на своём борту то, чем мечтает завладеть каждая из Королев?»       Рейф вскинулся, оскалив зубы. Подобная риторика пристыжала не меньше унизительного щелчка по носу, если бы кто-то посмел дать его кому-нибудь из жизнесосов.       «Терпение, мой друг, нам нужно лишь ещё немного терпения, и всё изменится настолько, что нам не надо будет смиренно просить – мы сами сможем выбрать себе ту Королеву, которая покажется нам наиболее достойной»…       …Планета была неприятной – во-первых, чересчур прохладной для рейфов, во-вторых, сухой - тут постоянно дул ветер, поднимая пыль и песок в воздух. Когда – то давно ему пришлось совершить на неё вынужденную посадку, когда его корабль подбили, и с тех пор он прилетал сюда раза три или четыре, в моменты его жизни, похожие на теперешний –когда очень, ОЧЕНЬ необходимо было одиночество, обособленность в мыслях, когда нужно было, чтобы никто тебя не слышал и не чувствовал, чтобы никто не мог узнать, что именно ты прячешь ото всех, что в тебе есть такого, о чем не нужно знать никому, кроме тебя…       Чтобы никто не понял, что ты сейчас слаб и тебя можно пожрать, смять и выкинуть, как ненужный хлам…       Порыв ветра ударил в лицо колкими песчинками, и его ноздри автоматически закрылись защитными мембранами, не позволяя сору проникнуть в дыхательную систему. Щечные же дыхальца, будучи закрытыми такими же мембранами постоянно, наоборот, расширились и вдохнули – защищённые ноздри не справлялись с поставкой кислорода в лёгкие, а сейчас ему как никогда нужна была ясная голова.       Он медленно шёл, утопая в темно-сером песке почти по щиколотку, смутно припоминая дорогу к остаткам своего корабля. Возможно, от него уже вообще ничего не осталось, может, его занесло песком и захоронило в серой массе, а может, постоянный ветер слизал лишь органику, оставив остовы, и тогда у него появится вполне реальный показатель того, где он был…       Взобравшись на очередной из барханов, он увидел вдалеке, в нескольких километрах, смутный чёрный силуэт улья, и ускорился, насколько это было возможно.       Корабль был ещё жив, если можно было так сказать. Рейфовские ульи не были живыми в полном понимании этого слова, но и органические их начала не позволяли говорить о том, что они – неодушевлённые предметы. Корабли дышали, питались и питали своих обитателей, иногда болели и, конечно же, когда-нибудь погибали или умирали. Его корабль находился в странном состоянии полусна, похожем на анабиоз, он уже почти ничего не чувствовал и не импульсировал, позабыв о том, как когда-то был связан с другими живыми организмами, находящимися внутри его, однако, не смотря на это, он всё ещё вселял спокойствие и уверенность.       Тодд сел, привалившись спиной к одной из стен, и она мелко сократилась, реагируя на прикосновение. Закрыл глаза и вскоре провалился в темную бездну подсознания…       …Он держал за горло ненавистную крылатку, подняв её так высоко над землёй, насколько позволял его рост, всё сильнее и сильнее сжимая пальцы, впивавшиеся в светлую кожу. Она прожигала его насквозь взглядом своих зелёных глаз, и в их глубине золотистыми волнами перекатывались гнев и злоба. Второй своей рукой рейф сжимал её узкие запястья, не давая ударить его по лицу когтистой лапой.       Мора уже начинала хрипеть, ослабевая в его хватке, и его пальцы чувствовали последнюю преграду. Сильно, просто безумно хотелось сжать их ещё больше, услышать хруст и увидеть, как в её глазах гаснет свет, но вместо этого он медлил, не давая себе идти на поводу у своего желания.       Что всё это может значить? Где начало этому непонятию? Почему она ведет себя, словно дикое неразумное животное?       Рейф открыл глаза.       Она никогда не выказывала по отношению к нему открытой агрессии, за исключением того единственного случая, когда простимулированный мозг не справлялся с обработкой не знакомых ему эмоций. И то, в конце, когда маятник её чувствительности качнулся в другую сторону, она вдруг начала с ним нежничать.       Вспоминая о том, как она терлась о его щёку, коммандер скривился. Не от омерзения и не от нахлынувшей брезгливости, а скорее от осуждения самого себя за то, что ему не было это неприятным.       «Что ты хочешь от меня, морово ты отродье? Что ты пытаешься мне сказать? Что ты пытаешься мне доказать своими прикосновениями?»       Память услужливо подбросила воспоминания о том, как она вытягивала его из глубин его собственного подсознания. Несмотря на то, что всё это происходило лишь на ментальном уровне, он помнил его к ней прикосновения тогда. Как он хватал её, как швырял, стараясь причинить максимальную боль, как уже тогда в его мозгу билась мысль о том, как он схватит её за горло, как сожмёт пальцы и будет сжимать всё сильнее и сильнее до тех пор, пока она…       Нет, не погибнет. Убийство – это слишком просто.       «Ты не убийца. Хищник – да, воин – да. Но не убийца», - вспомнились ему её слова.       Убийство – это слишком легко. Слишком… неинтересно. Пошло. Есть нечто гораздо слаще убийства, нечто гораздо более желанное, нежели обыкновенное лишение жизни другого существа, пускай даже оно и есть твой первородный враг.       Рейф закрыл глаза. На этот раз небытие приходило дольше и осторожнее, словно испугавшись его мыслей и желаний, но он продолжал сидеть, не двигаясь, сконцентрировавшись на своем собственном дыхании. Снаружи, за стенами корабля, то стихал, то снова бесновался ветер, завихряя песок в тёмно-серые воронки.       Там, в иллюзорном мире чёрной дыры, его взволновало ощущение того, что он ей нравится. Взволновало на один короткий миг, и он в корне подавил этот отголосок эмоции.       Её прикосновения заставляли его думать о них. Когда она кидалась на него, пытаясь выцарапать глаза или впиться в него зубами, было проще – он защищал свою жизнь и свое тело, и думать было некогда. Но когда она просто дотрагивалась до него…       У рейфов ведь не приняты телесные контакты…       …Он держал за горло ненавистную крылатку, подняв её так высоко над землёй, насколько позволял его рост, всё сильнее и сильнее сжимая пальцы, впивавшиеся в светлую кожу. Она прожигала его насквозь взглядом своих зелёных глаз, и в их глубине не было даже тени золотистой желтизны. Второй своей рукой рейф сжимал её узкие запястья, не давая ударить его по лицу когтистой лапой, но это было совершенно необязательно – лап не было, и руки её снова были руками – узкими и светлокожими, с маленькими ладошками и длинными пальчиками.       Желание убить её всё так же присутствовало, но теперь с ним, как с низменным инстинктом, боролся здравый смысл.       Он злился не на неё.       Он злился на себя.       За то, что не мог относиться к ней, как ко всем.       За то, что не может гарантировать себе свое к ней безразличие.       Он отпустил её руки, и она тут же схватилась за его ладонь, сжимавшую ей глотку. Не пыталась разжать его пальцы, нет. Просто взялась.       Пальцы он разжал сам – медленно, как будто они были сведены судорогой.       «Что ты хочешь от меня, морово отродье?»       Вопрос остался без ответа…       Рейф открыл глаза. Стало легче, но напряжение отпустило не до конца. Было что-то глубже, намного глубже этого. Или наоборот – намного ближе, и оттого ещё больше непонятно.       Что-то путалось в его сознании, что-то кололо его изнутри, пытаясь пробиться наружу, что-то пока ещё неизвестное или очень давно забытое.       Тодд недовольно рыкнул. Обычно с рефлексией он справлялся быстрее. В этот же раз, по его собственным ощущениям, он потратил уже несколько суток, но так и не достиг желаемого результата.       «Что ты хочешь от меня, морово отродье?»       Коммандер закрыл глаза и постарался абстрагироваться от всего, что его окружало. Постепенно отключались все чувства, и наступала темнота, но этого всего было недостаточно: недостаточно глубоко, недостаточно вязко, недостаточно полностью…       Где-то впереди заметался, замаячил едва заметный, слабый огонёк…       И вдруг, совершенно неожиданно, его дёрнуло в непонятном направлении, рвануло, словно выбросив из тела, в битумную тьму, облепившую со всех сторон.Резко сдавило грудину, выбив остатки воздуха, и вдруг так же резко отпустило. Он завис в чёрном вакууме, ничего не понимая, чувствуя лишь, как ушные перепонки разрывает чей-то отчаянный крик:       «Помоги! Помоги мне, ты же видишь, что я гибну!!!» - и тут же его с невероятной силой швырнуло вниз…       Рейф открыл глаза. Он действительно упал, и несколько минут ему потребовалось на то, чтобы распрямить одеревеневшие конечности и встать. Холод сковывал тело и замедлял мысли, но не мог сдержать разливавшееся по венам мрачное удовлетворение: впившегося в сознание крючка больше не было, вот только на его место пришла новая проблема.       Он узнал голос хранителя.              ***              День 44.       Почему все происходит именно так? Почему в тот момент, когда риск заражения был в принципе у всех одинаков, пострадала именно она – та, у которой не было даже каких-то шансов на спасение?       Карсон устало потёр глаза. Они могли бы показаться помутневшими и заплывшими от недосыпания и усталости, если бы на щеках дока не блестели влажные дорожки слёз, выдавая истинную причину красноты кровеносных сосудов.       Почему?       Почему именно она? Почему не он, в конце концов?       Потому, что ты ненастоящий Карсон, гаденько сказал ему голосок внутри головы. Потому, что настоящий Карсон, возможно, и погиб бы – вместо неё или вместе с нею, а ты – клон, подделка. И не просто фэйк, а фэйк, снабжённый защитным механизмом. Ты ведь не заразился? Может ли это быть простым совпадением или ты специально был сделан именно таким? Сколько таких Карсонов-подделок пришлось убить, прежде чем был выведен ты – Карсон-подделка-ВиАйПи, имеющий в своей крови хоффанский иммунитет?       И может быть всё-таки прав уже Хейфец, говорящий, что ты, именно ты и только ты виноват в том, что произошло с крылаткой?       Бэккет прикрыл глаза, запуская пальцы в волосы и сжимая их изо всех сил.       Эван нашёл её недалеко от своей комнаты, бессознательную, сжатую, мертвецки холодную, но пока ещё живую.       Пока ещё…       Пищеварительная система отказала полностью ещё тогда, в столовой, дыхательная тоже – буквально через два часа после того, как Лорн принёс её в медблок. Её сразу же интубировали и поместили под аппарат ИВЛ, но никто, абсолютно никто не мог дать гарантии, придёт она в себя ещё хоть раз, или всё, что они видели, было лишь пустой оболочкой, жизнь в которой поддерживалась только медицинскими приборами.       «Энжи, девочка моя… Мой маленький Птенчик, как же так?»       В кабинет тихо вошла Дженнифер.       - Есть изменения? – испуганно вскинулся Карсон, но та лишь покачала головой.       Что ж, отсутствие новостей – тоже хорошие новости, ведь это значило, что она по-прежнему жива…       - Там ещё осталось немного крови, доставленной Джоном, Рононом и Эваном…       - Я… Я не знаю, стоит ли пробовать ещё раз, - устало проговорил мужчина, откидываясь на спинку кресла и глядя в одну точку совершенно пустыми, остекленевшими глазами. – Пока что от крови стало только хуже. Хотя… Мы по крайней мере знаем, что она ещё жива, а не просто… В смысле…       - Я понимаю, доктор, - тихо ответила Келлер, положив руку ему на плечо. – Карсон, я готова сражаться за Энжи до последнего, но… как долго мы сможем поддерживать в ней жизнь?       - Я не знаю, - покачал головой врач. – Но если у нас не найдётся ещё одного плана… Если никакой другой надежды не будет…       - Ты отключишь ей аппаратуру? – спросил неслышно вошедший Родни, с тревогой и ужасом уставившись на друга.       Бэккет долго и внимательно смотрел ему прямо в глаза, прежде чем ответить. Потом собрался с духом и произнёс:       - Нет. Не отключу. Но я буду просить, чтобы нас доставили на Эдем. Буду умолять. Заключу сделку с рейфами. Что угодно, Родни. Но я доставлю её на Эдем. Если повезет, останусь там с ней до самого конца. А если нет… Что ж, один раз Карсон Бэккет уже погиб…       - То есть, ты хочешь сказать, что для нас не будет ничего нового? – МакКей возмущённо фыркнул и дёрнул рукой, словно собираясь отвесить мужчине подзатыльник.       - Нет! – бросил Карсон твёрдо, даже жёстко. – Просто я пришёл к тому, что действительно хочу провести с ней время до конца. Понимаешь, Родни? Хочу быть с ней до самого конца. Я был идиотом, Родни. Эгоцентрично заточенным идиотом. Я никогда не представлял того, что она может умереть или погибнуть раньше меня. Наоборот, высокомерно полагал, что дарую ей своего рода освобождение от страданий нашим разрывом. От созерцания моей старости, моей смерти… Я даже представить себе не мог, что мне придётся переживать это всё!..       - Снова? – тихо спросил физик, и друзья долго буравили друг друга глазами.       Холодный серый лёд впился в синий океан, и океан, наконец, сдался.       - Это… не так, как тогда… - отвернулся Бэккет. – Это во много раз больнее… Перна… нравилась мне. Очень нравилась. Но я не успел её полюбить. А Энжи... Ох, Родни… Ты же знаешь как никто… ты же сам всё видел…       - Да уж… - МакКей почесал затылок. – Я не знаю, Карсон. Не знаю, что делать… Но мне очень, очень жаль…       Бэккет скривился и отвернулся, отойдя к самой стене, и вскоре его ненавязчиво оставили в одиночестве: в утешении док, увы, не нуждался.              ***        День 47       - Ты знаешь, пожалуй, больше чем в тебе я ошибался только в Тире. И совершенно в обратную сторону. Я помню, первым побуждением, когда я пришёл в себя и увидел твои глаза, было впиться тебе в глотку и придушить. Я ведь принял тебя за рейфа тогда…а ты… А ты приносила мне воду, укрывала меня тенью и лечила раны…       Я не умею красиво говорить. И не люблю говорить много. Но док говорит, что, скорее всего, он увезет тебя… Если только ему удастся уломать Вулси. Если нет, я помогу ему вывезти тебя, а потом… Ну, мне не страшно.       Ты знаешь, мне иногда приходят в голову мысли: почему твой мир спит? Как он может спать тогда, когда ты так сильно в нём нуждаешься? Когда больше, чем что бы то ни было, тебе нужна его помощь и поддержка? Ведь вы же… вы связаны. А потом я вспоминаю, что именно благодаря этой связи ты спасла меня. ВЫ спасли меня. Тогда я начал думать о тебе по-другому. Я увидел силу – в тебе, такой маленькой и такой смешной. Ты напоминала ребенка, но ребенка мудрого и смелого…       Если бы только я хоть что-то мог сделать…       Ты знаешь, я никогда и ни в ком так не ошибался, как в тебе тогда, в наш самый первый день знакомства. Наверное, даже в Тире…              ***              - Я всегда был авантюристом, Энж, в общем, это не свойственно моему народу… Но я таков. И я хотел попасть на Атлантиду всеми правдами и неправдами только лишь потому, что услышал о тебе. До этого я работал с представителями межзвёздного пространства… С асгардами, например, или с джаффа…Но вот говорят – вы представляете, они нашли существо, единственное в своем роде! Квинтэссенцию возможностей и способностей! Она может ВСЁ, а чего не может сделать, тому может научиться!       И мне стало любопытно. Я не считал тебя квинтэссенцией. Я думал – они что-то придумывают! Как оказалось, даже орайи не были квинтэссенцией, а тут такие нескромные заявления! Меня повело к тебе именно любопытство.       Я наблюдал за тобой. Издалека, со стороны, и сколько ни пытался отнестись к тебе скептически, у меня это не получалось. Я видел, как к тебе тянутся все. Неосознанно, но явно, как будто к солнцу. Сколько бы ты ни говорила про то, что твой организм выделяет феромоны, и вся эта симпатия ненастоящая… Настоящая, Энж… Настоящая. Я психолог, я умею отличать настоящие чувства от напускных. Интересы и мотивы, помнишь? Первичное и вторичное.       Я специально приходил на балкон. Я хотел встретить тебя там, и, как видишь, мне это удалось…Ох, Энж…       Если бы я хоть что-то мог сделать…              ***              - Привет. Док говорит, что нужно говорить с теми, кто находится в коме, что они могут нас слышать и иногда им это помогает… Наверное…       Я не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях. И не знаю, что можно сказать лично тебе. Мы работали вместе несколько лет, и, пожалуй, ты была одним из самых добросовестных ботаников из команды. В смысле, не только была, но и остаешься им…       Но я никогда не пытался заглянуть чуть глубже. Чуть дальше работы. Никогда не пытался понять, что ты за человек. В смысле, не человек, а…       Не важно.       Док сказала, что они не могут ничего придумать, чтобы спасти тебя. Что если ты останешься здесь, то погибнешь, потому что даже с лантийской аппаратурой мы остаемся всего лишь земными врачами. Док права…       Мне было очень приятно с тобой работать, мисс Хокмун. И ты знаешь, я никогда этого не говорил… Хотя, наверное, стоило… Когда я ворчал на тебя за недостаточно хорошо выполненную работу… Это было не потому, что ты плохо работала. Я просто не знал, как тебя похвалить. С тобой было сложнее, чем с остальными. А ты очень из-за этого переживала. Мне жаль, что я никогда не говорил тебе этого в глаза, потому что исправиться у меня, наверное, уже не будет возможности…       Если бы я мог что-нибудь сделать… Я бы сделал, чтобы сказать тебе, что ты молодец, Энжи Хокмун.              ***              - Я не очень люблю подобные мероприятия, ты же знаешь! И с тобой у нас тоже не всегда были дружеские отношения. И вообще, ты много раз вела себя неадекватно, например, когда пугала меня своей ментальной активностью, или же когда избила меня тогда, после стимуляции вентрамедиальных ядер гипоталамуса. А ведь именно я помог тогда сконструировать венец МакКея-Картер, заметь! Не то что бы я ожидал какой-то особой благодарности, но это уже было откровенным свинством с твоей стороны!       Знаешь, ты меня часто раздражала. Ты так похожа на ребенка, а дети… Они странные существа. Даже Мэдди… Мои дети никогда не будут такими странными. Хотя, конечно, странно уже то, что я задумался о том, что у меня будут дети…       О чём это я… Ты никогда особо мне не нравилась. Точнее, я никогда не питал к тебе особой симпатии. Но после смерти Карсона… Я несколько раз видел, как ты прибегала на пирс. Как ты кричала и плакала. И тогда я впервые задумался о том, что, может быть, это я относился к тебе несколько предвзято? Что раз ты настолько его любишь, может, ты не так уж и плоха? В смысле, я никогда не считал тебя особенно плохой, но просто… Ты странная! А я не люблю странности.       А потом Карсон вернулся… И ты знаешь, я начал замечать, как тепло он к тебе относится. Конечно, у Карсона и раньше были увлечения… Но это было что-то глубже. Он не особо откровенничал со мной по поводу тебя, но это и не требовалось. Только слепой мог не заметить искр, которые отлетали от вас, стоило вам только увидеть друг друга… Я не знаю, как там у вас сейчас, но ты знаешь, он тебя любит. Этот идиот собрался трагически умереть рядом с тобой…Поэтому если ты вдруг планировала ожить, знай, сейчас самое время! Потому что он не шутит, он совершенно серьезен в своих намерениях.       И ещё…       Да.       Ты знаешь, ещё мне жаль, что всё так получилось. Честно.              ***              - Привет, маленький Алконост! Говорят, тебя собираются вернуть на Эдем… Наверное, это хорошая идея. Ты ведь и сама хотела туда вернуться, верно же? Только очень печально, что приходится возвращаться вот так… Я не участвовал в той экспедиции, когда наши подобрали тебя, но мне бы хотелось посмотреть на Эдем в реальности. Ты так часто его рисовала… На твоих рисунках он был прекрасен. Я помню, как ты рассказывала про лип-лип…Тогда я готов был сделать и придумать что угодно, лишь бы выдернуть тебя из уныния.       Ты знаешь, я очень удивился, когда заметил твой интерес к рисованию. Мне было очень приятно с тобой рисовать, к тому же получалось у тебя просто отменно!       А помнишь ту потасовку в одном из деревенских кабаков на СиДжиКей93ЗетЮ? Ну, ту, в которой меня пырнули ножом? Помнишь, ты лечила меня тогда? Я вот не очень хорошо помню, о чем мы тогда разговаривали, но руки у тебя были очень горячими. От них шёл такой жар…Я знаю, ты не одобряешь, когда о тебе думают… как о женщине. Тебя это очень сильно смущает. Но ты действительно очень привлекательная, Энж, и дело не в твоих феромонах. Ты такая, какой многие мужчины представляют свою жену – красивая, добрая, верная, смелая… Карсон слепой, если не заметил этого… Не думай, я не хочу говорить о нём ничего плохого… Просто я в корне не согласен с тем, как он с тобой поступил.       Почему ты оказалась около моей комнаты, Энж? Что ты там делала? Искала меня? Зачем? Я никогда, наверное, этого не узнаю… А мне бы очень хотелось, честно. Если ты думаешь, что я обиделся на тебя за тот твой выпад, знай – я не обижаюсь. Я понимаю, что в последнее время на тебя навалилось так много всего, и ты просто не сдержалась. Так что…всё нормально!       Я вот давно хотел спросить у тебя…Почему ты постоянно рисовала рейфа? Именно…Именно этогорейфа? Неужели ты что-то чувствовала и к нему тоже? Когда-то давно, когда тебе только вправили мозги и ты не справилась со вспышкой гнева, помнишь, ты побежала его бить? Вы тогда катались, попеременно прижимая друг друга к полу, словно двое влюбленных, а мы все, стоящие тогда вокруг вас, очень боялись, скажу я тебе.Я офигенно боялся, Энжи. Я боялся, что пиявка что-нибудь тебе сделает. А потом оказалось, что вы общаетесь мысленно…Шеппарду это не понравилось. Никому не понравилось, что уж тут говорить!       А я…Может, я просто ревную тебя?       Не знаю, Энж. Но мне очень, очень тебя не хватает.       И если бы я хоть что-то мог сделать…              ***              - Привет. Ты знаешь, Родни бесится, когда я придумываю имена рейфам. Вообще, это изначальная его позиция – с самого первого дня на Атлантиде. Ему не нравилось ни одно название, ни для каких приборов. Он постоянно до всего докапывался.       Но вот уж странно – когда я предложил назвать тебя Энжел, он ни звука ни проронил. Сидел себе на песке, пялился на тебя и Ронона, фоткал вроде бы тоже…Так ты и стала Энжел, ангелочком, ангелом-хранителем для Декса. Знаешь, ты ведь стала таким же ангелочком для нас всех…       Слушай…       Я не знаю, почему ты такая бедовая. Мы торчим тут уже несколько лет, и не каждый солдат вляпывался в такое… приключение, как иногда ты. Мне почему-то именно это пришло сейчас в голову.       Ты иногда раздражаешь меня, Энж. Ты иногда бываешь слишком навязчивой в своем любопытстве, тебя бывает слишком много. Но всё равно, я уже не могу представить этот город без тебя.       - Прошу прощения, вас срочно требует к себе мистер Вулси.       - Вот видишь, Энж, даже сейчас нам не удается поговорить. Вообще не представляю, что Ричарду от меня понадобилось на этот раз, но, наверное, это что-то важное, просто так он меня к себе не вызывает… Обычно!       Знаешь, когда Майер вспомнила про кровь, Карсон так странно себя повел… Как будто могло быть иначе, как будто могло быть принято другое решение… Я не знаю, для кого могло бы быть принято другое решение… Явно не для тебя, Энж… Явно.       Потому что если бы мы только могли что-то сделать…              ***              - Здравствуй, Энжи. До того, как мистер Вулси вызвал к себе Джона, у него почти два часа провёл Карсон. Он вернулся оттуда взъерошенным и совершенно безмолвным, так что я даже не могу сказать тебе, чем закончились их переговоры.       Знаешь, что бы ни случилось, и какое бы решение они ни приняли… Это ни в коем случае не изменит нашего к тебе отношения, и не умалит нашей тебе благодарности, Энжи Хокмун. Ты удивительное существо и не менее удивительный друг, а атозианцы знают толк в дружбе, уж поверь мне, ведь мы – кочевой народ, и кому как не нам знать, как важно единство. Как важно идти в одном направлении, не разбредаясь во все стороны одновременно и не становясь лёгкой добычей для… Для любого, кто решит насытиться нами. Для нас всех и для меня лично ты – удивительная, непонятная загадка, хранитель.       Мы боимся одиночества, потому что знаем, что одиночки не выживают – ты же доказала нам обратное, и вся твоя жизнь до Атлантиды, в понимании атозианцев, просто чудо – нечто, нам неподвластное и незнакомое. Несколько лет назад, когда земляне только прибыли в город предков, на нас напали рейфы. Нам пришлось бросить все, что у нас было, чтобы спастись – так же, как и тебе, когда ты улетела с нами, оставив свой уснувший мир. Ты… Ты удивительное существо, Энжи. Ты даже не представляешь, насколько ты сильна. Я прошу тебя, пожалуйста, будь такой же сильной сейчас, выживи, для нас это очень важно…       ***              - Энжи… Девочка моя, мой маленький Птенчик… Я так много не успел тебе сказать, детка…       Прости меня, Энж. Прости за мой эгоизм. За то, что решал за нас обоих, когда не имел никакого права этого делать. За то, что не заметил, что ты уже повзрослела, и мне больше не нужно опекать тебя, словно неразумное дитя…       Ты знаешь, в последнее время мне часто вспоминаются разные случаи из нашей жизни здесь, на Атлантиде… Конечно, я понимаю, что в те времена это был не я… Не совсем я…       Ты помнишь, Энжи, день Рождения Ронона? Помнишь, как тащила меня пьяного в комнату? И… то, что было потом? Это ведь была самая настоящая пьяная выходка! Но именно после неё я стал иначе смотреть на тебя. А после того, как попал в плен к Майклу…       Ты знаешь, я никогда не говорил тебе, что ты, именно ты помогла мне тогда не сойти с ума и не наложить на себя руки. Каждый раз, когда Майкл улетал и не мог влезть мне в голову, я представлял, как вернусь. Я вспоминал, как мы проводили вместе время на пирсе. Я мечтал о том, как увижу всех вас, как увижу тебя, и как прижму тебя к себе покрепче… И ты знаешь, я согревался от одной этой мысли. Появлялась воля к жизни. Появлялись силы не опускать руки и идти дальше.       Энж, прости… Как-то так закрутилось всё… Энж, я много раз пожалел о том, что между нами всё закончилось вот так. Бог свидетель, я готов был убежать на край галактики и даже за её край, лишь бы только не чувствовать этого щемящего чувства вины перед тобой. Я не от тебя убегал, Птенчик, я от себя убегал… А ты…       Господи, как можно быть такой?! Как можно всё всегда прощать? Сколько тепла и доброты помещалось в твоём маленьком сердечке, Энж? И кто…       И кто нас будет согревать этим теплом, когда ты…       Если ты…       Когда ты вернёшься на Эдем…       Милая, больше всего мне хочется верить в чудо. Мне хочется верить, что, когда мы прибудем на Эдем, планета проснётся и исцелит тебя. Что ты откроешь глаза, и я снова смогу услышать твой смех.       Умом я понимаю, что это лишь мечта…       Ох, детка, как много бы я отдал за то, чтобы ты излечилась…       Я отдал бы всё во вселенной, я бы отдал за тебя свою собственную жизнь… Любая цена, Энж, я готов заплатить любую цену! Пускай бы я никогда больше не видел тебя, пускай бы ты перестала меня любить, пускай бы возненавидела меня всем своим сердцем! Я бы согласился на всё, что угодно, если бы только это могло тебя исцелить…       Я отдал бы всю свою кровь, до последней капли, если бы только твой организм срегенерировал после этого…       Мой маленький Птенчик, если бы я только мог тебя спасти…              ***              Карсона нашли в закутке хранителя – он стоял на коленях около её кровати, сжав её ладонь в своей руке и прижавшись к ней лбом. Со стороны казалось, что док задремал.       - Док! Эй, док! – полковник осторожно потряс его за плечо.       Не спал – Бэккет открыл глаза быстро, и в них не было ни капли сонливости.       - Док, нужно отложить побег с Атлантиды.       - Почему? – лицо врача страдальчески искривилось, но он взял себя в руки. – Вулси догадался? Или что-то случилось?       - Нет, не догадался, - Джон аккуратно присел на корточки около него. – Но да, произошло. С нами вышел на связь наш старый рейфообразный приятель. Ты можешь мне не верить, но первое, что он спросил, было «Что с вашим крылатым недоразумением?». Я уточнил, откуда он вообще взял, что с ней что-то не так, и он ответил, что словил её ментальный импульс некоторое время назад, после чего устремил свой улей в сторону Атлантиды. Команда Лорна вместе с Рононом встретит его на одной из тех планет, где мы обычно его встречаем, и проведет сюда. Слушай, док, он единственный, кто помнит моров лично, так может?…       - Я готов на что угодно, если это ей поможет, - смысл сказанного улавливался медленно, но главное Карсон понял – надежда есть.       И эта надежда, одетая в чёрный кожаный плащ, уже на подлёте.       «Только бы всё получилось, Господи, только бы получилось… А потом – что угодно!»       Карсон торопливо поднялся с колен, мельком глянув на часы. В последние дни время бежало так быстро, что мужчина, казалось, чувствовал это физически. Потер лицо – пальцы неприятно кольнуло жёсткой щетиной. На некоторые вещи он совершенно забил в последние пару суток.       - Сколько времени у нас есть до его появления на базе?       - Часов шесть – шесть с половиной, - прикинул Шеппард, прищурившись и скосив глаза на койку позади дока. – А что?       - Я не спал почти пятьдесят часов, - врач потряс головой, словно отгоняя муху. – А мне необходимо присутствовать при разговоре с Тоддом. Поэтому я сейчас схожу в душ, а потом несколько часов посплю. Доктор Майер!       Женщина выглянула из другой комнаты, отзываясь на зов начальника.       - Вызовите, пожалуйста, доктора Келлер, пускай подежурит ближайшие шесть часов. Если что-то случится, не важно, что, малейшее изменение в показателях, настоятельно прошу меня разбудить. Даже если для этого придётся вылить на меня ведро воды. Джон!       Полковник лениво глянул на дока.       - Пожалуйста, останься здесь до прибытия Дженнифер и всё ей расскажи. Она должна быть в курсе всего. А я…       - А ты наконец понял, что живым ты принесёшь пользы больше, чем мёртвым?       Врач внимательно посмотрел на него, помолчал, но потом всё же ответил:       - Знаешь, Джон, если бы моя смерть вернула её к жизни, я бы не раздумывая умер. Любым доступным способом, - и, кивнув на прощание, он поспешно вышел за ширму.              ***              День 48.       Увидев мору, рейф на несколько секунд замер. Он не проронил ни звука, однако его настроение выдали расширившиеся глаза и раздувшиеся на мгновение ноздри.       - Ты сказал, что она больна, но ни слова не говорил о том, что она мертва, Джон Шеппард.       - Она не мертва! – возмущённо вскинулся заблаговременно разбуженный Карсон. – Она в коме.       Тодд, не взглянув на него, презрительно фыркнул и подошёл ближе к кушетке.       Увиденное ему не нравилось. Ему не было её жалко, но то, что он видел, выворачивало его нутро наизнанку, как если бы он был голоден.       Всё было неправильно. Она не должна быть такой, она должна быть живой. Она должна раздражать его одним только своим видом, должна вызывать желание придушить её, а не спасти…       - Что произошло?       Бэккет наперебой с Келлер торопливо вводили коммандера в курс дела, и тот лишь изредка кивал, показывая, что всё слышит и понимает. Больше всего он оживился, когда док начал рассказывать про попытку простимулировать организм моры подкормкой из рейфовской крови. Тодд вскинул голову и фыркнул, впрочем, уточнять, где и как они взяли пакет рейфовской крови он не стал.       - То есть кровь не помогла?       - Нет, не помогла, - устало покачал головой Карсон. – Стало только хуже. Открылась очень обильная рвота всё той же кровью, и мы с трудом её остановили. Практически сразу после этого у неё отказала дыхательная система. Это был… последний критический пик. С тех пор всё критично-стабильно.       Несколько минут рейф изучал анамнез хранителя, затем снова фыркнул.       - Как именно вы вводили кровь?       - Вливали с помощью шприца.       - Внутривенно?       - Почему внутривенно? – брови Бэккета от удивления стали практически вертикально. – Мы вливали в рот, чтобы она поела.       Тодд понятливо кивнул, что, впрочем, не помешало ему снова насмешливо фыркнуть. Это не укрылось от дока, и он вспылил:       - Я не понимаю ваших насмешек! Моры питаются рейфами, как рейфы питаются людьми, с той лишь разницей, что моры пьют ещё и кровь, преобразовывая её в сильнейший источник информации и жизненной силы! Вы сами это рассказывали, разве нет?       - Верно, однако ваше предположение о её способе питания не совсем правильное. Челюсть моров устроена таким образом, что напрямую к клыкам по нёбу подходят сосуды, перекрытые мембраной с односторонней проницаемостью. Когда мор питается, кровь поступает непосредственно в эти сосуды и разносится кровотоком по всему организму, не попадая при этом в желудок. Это помогает очень быстро питать все внутренние органы и, как следствие, ускоряет регенерацию и все остальные процессы жизнедеятельности. Если кровь попадёт в желудок, описанные мной процессы так же произойдут при расщеплении и всасывании, но в гораздо более замедленном темпе, а если учесть, что у вашей крылатки пищеварительная система уже отказала на момент кормления, нет ничего удивительного в том, что это не помогло: организм отторг подпитку раньше, чем впитал её в себя. Пожалуй, единственное, что вы можете ещё попытаться сделать – это пустить ей рейфовскую кровь внутривенно, а там уповайте на то, что она ещё не до конца мертва, что морова регенерация всё-таки сработает.       Медблок на некоторое время погрузился в молчание. Коммандер переводил взгляд с Карсона на Дженнифер, потом на Шеппарда, потом на стоявшего поодаль Ронона и не мог понять, почему все безмолвствуют. Игра в молчанку очень быстро ему надоела, и он недовольно прошипел:       - В чём дело? Такой вариант вас не устраивает?       - Устраивает, но…       - Но что?       - Но у нас не осталось рейфовской крови.       Разразиться гневной тирадой Тодд не успел – громко и надтреснуто запищал датчик около кровати Энжи.       - Остановка сердца! – Бэккет подскочил к её кушетке, лишь на пару секунд опередив Келлер, и тут же сложил ладони у моры на груди. – Три через один! ДЕФИБРИЛЛЯТОР СЮДА, БЫСТРО!!!       Медблок моментально наполнился движением, но вакханалии в этой суете не было: каждый знал, где его место и что он должен делать.       - Начинаем со ста шестидесяти! Подготовьте адреналин! Отсоединить ИВЛ! Всем отойти! Разряд!       Маленькое худосочное тельце подбросило над кушеткой, как пучок сухой травы, но ничего помимо этого не произошло.       - Двести! Вколоть адреналин! Всем отойти! Разряд!       На Карсона было страшно смотреть: его глаза от ужаса происходящего стали идеально-круглой формы, а по белому лицу бежали крупные капли пота. Никто даже представить себе не мог, каких усилий ему стоило держать себя в руках.       Тело хранителя в очередной раз подпрыгнуло на кушетке, движимое электрическим разрядом.       - Двести сорок, мать вашу!       Коммандер был достаточно умен, чтобы понимать, что происходит –крылатка умирала, и даже то эфемерное ощущение спасения, которое он принёс своим присутствием и знаниями, на данный момент растаяло без следа. Совершенно непостижимым образом, и он никак не мог понять, почему именно, в его голове вдруг образовалась звенящая пустота, которую не могли перекрыть звуки реанимационных мероприятий, и которую разрывала одна – единственная мысль: «И всё? И ЭТО – всё?»       - Сделай хоть что-нибудь! – не выдержал Джон, выхватывая пистолет и направляя его в голову рейфу.       Одновременно с ним вскинул бластер и Ронон, и это весьма действенно вывело его из состояния прострации.       - Что я могу сделать, Шеппард, у вас даже нет рейфовской крови! – рявкнул в ответ Тодд, скаля зубы.       - У нас есть ты, живой рейф! – Декс подскочил ближе. – Мы можем перелить твою кровь, пока ещё не поздно!       - На это уговора не было! Если делать прямое переливание от меня к ней, я рискую так же заразиться!       Выражение лица полковника вдруг стало очень спокойным, даже дружелюбным, и оттого – ещё более страшным. Он выхватил у сатедианца бластер и не глядя переключил его на максимум.       - Значит так, рейф! Либо ты сейчас рискнёшь и согласишься на переливание, либо ты сдохнешь прямо здесь и сейчас, и переливание всё равно состоится! ЯСНО?!       Коммандер снова рявкнул, но всё же стал разрывать застёжки плаща, не отводя взгляда с Джона и направленного в лицо дула бластера.       Видя это, один из ассистентов быстро прикатил штатив с подставкой под руку, второй метнулся куда – то вглубь подсобно-складских помещений и вынес оттуда длинную ленту шприцев:       - Мы постараемся максимально снизить риск заражения.       - Мор бы побрал вашу Атлантиду и всех вас вместе взятых, - процедил Тодд сквозь зубы, садясь на кушетку рядом с кушеткой моры.       Моментально его руку перевязали жгутом и проткнули иглой, и резервуар шприца стал наполняться тёмной, почти чёрной кровью.       - Не ной, - жёстко прокомментировал Шеппард. – Ты должен понимать, что мы действуем так в условиях крайней необходимости. Вспомни нашу с тобой первую встречу! В таких же условиях такой же крайней необходимости ты чуть не сожрал меня без остатка!       - Я вернул тебе всё сполна, Джон Шеппард, а вот сможете ли вы вернуть мне это…       - Я думаю, мы договоримся, - полковник нашёл в себе силы улыбнуться, но глаза его остались ледяными. – Вот вылечишь нашу крылатку, и она тебя в ответ вылечит! Она добрая, не то что мы!       Рейф только глухо фыркнул, наблюдая за тем, как убирают первый шприц и тут же втыкают иглу другого…       …Осторожно и медленно Бэккет вводил кровь рейфа в вену Энжи. Пульс раскаленным молотом стучал в висках, и больше всего на свете док боялся потерять сознание от напряжения прямо тут. Её сердце не билось уже так долго… Несколько секунд? Несколько минут? Несколько часов?       Время растянулось, словно подогретая жевательная резинка, расщепляясь на тысячи противных липких нитей, которые обматывались вокруг пальцев, ладоней, запястий, замедляя их движения и не давая действовать с необходимой для случившегося скоростью.       Дженнифер подала ему второй шприц.       «Только бы это помогло… Только бы это сработало, Господи…»       «Давай же, мор тебя забери, давай. Живи, морово ты отродье…»              ***              - Ну слушай, Тодд, ты же не обижаешься на мою резкость?       Рейф гневно фыркнул, не желая снисходить до разговора с Джоном.       К ним подошёл уставший Бэккет.       - Спасибо вам. Не знаю, что бы мы делали, если бы вас здесь не оказалось. Ваше присутствие спасло ей жизнь. По крайней мере, на данный момент…       Оставшись абсолютно безучастным к разрядам дефибриллятора, сердце Энжи забилось само после того, как ей влили три двадцатимиллиметровых шприца крови, и это был единственный раз, когда рейф нарушил молчание с того момента, как сел на кушетку. Он сказал тогда, что раз сердце забилось само, то не следует накачивать крылатку увеличенными порциями крови, лучше вводить по одному шприцу, но каждый час – так организм будет получать необходимую ему подпитку и при этом не будет переутомляться.       Посчитав данное замечание уместным и положившись на опыт и знания Тодда, Карсон оставил дежурную смену и попросил остальных удалиться.       - Не за что, - буркнул спаситель, и мужчина кивнул.       Отходняк накатывал волнами тремора и озноба, в глазах у дока плыло и в какой-то момент его качнуло так, что он зацепил плечом Шеппарда и чуть не рухнул вместе с ним.       - Эй-эй, док, ты что удумал?       - Прости, сынок, кажется, я немного не подрассчитал свои силы.       - Давай-ка я отведу тебя отдохнуть! – Джон перекинул руку врача через плечо и, отдав находившемуся рядом сержанту указания по поводу рейфа, повел Бэккета из медблока.       Тихо фыркнув, коммандер отвернулся.       Он был зол. На себя – за то, что позволил себе попасть в такую западню. Сто тысяч раз за то, что не мог, просто не мог оставаться безучастным к происходящему, за то, что ему было дело до того, что здесь творилось, что ему было дело до неё и больше всего за то, что ему самому хотелось её спасти. На Шеппарда – за его наглость и беспардонность, хоть и понимал, что тот действительно действовал в условиях крайней необходимости и что он сам поступил бы так же.       На крылатку, мор бы её разорвал, за то, что она умудрилась в очередной раз попасть в такой переплет.       «Что ты за недоразумение такое, что постоянно испытываешь свою жизнь на прочность?»       В голове немного шумело от потери крови, но рейф уже отчётливо чувствовал, как все системы организма подстёгиваются и начинают работать в ускоренном темпе, стараясь восполнить недостающее.       Пожалуй, всё закончилось даже неплохо. Задетое чувство собственного достоинства - это, конечно, неприятно, однако не смертельно. А при должном обыгрывании эту ситуацию вполне можно перевернуть таким образом, чтобы получить от Атлантиды ту помощь, которую бы они никогда не предоставили в любой иной ситуации.       Пожалуй, цена была адекватной.       Немного успокоившись, Тодд прикрыл глаза. Организм, лишённый возможности улавливать визуальную информацию, быстро начал работать в ином направлении: обострился слух, реагируя на любой звук, усилилось обоняние, возросла ментальная активность.       Медблок провалился в затишье, но это было не тревожное ожидание чего-то дурного – это было ожидание, щедро сдобренное надеждой на спасение одного-единственного недоразумения.       Рейф ментально ощупал девушку. Она была все так же бессознательна, однако уже не производила впечатления мертвой. С мерным шорохом сокращалась помпа аппарата ИВЛ, и где-то под этим шорохом угадывалось ещё какое-то движение, лёгкое-лёгкое, почти невесомое.       Стараясь не задумываться об этом, коммандер попытался углубиться в её подсознание и словно погрузился в вакуум. Ощущение было неприятным, непривычным для фонтанирующей эмоциями крылатки, и со вздохом чуть более глубоким, нежели того требовало дыхание, он вылез из её головы.       Глаза, впрочем, открывать тоже не стал, справедливо рассудив, что в ближайшее время его никто трогать не должен, если только не случится очередной форсмажор…       - Извините, - около него кто-то нерешительно кашлянул.       Рядом стояла Дженнифер, сжимая в руках лоток с медицинскими принадлежностями.       - Извините, нужно взять новую порцию крови для Энжи.       Помолчав, рейф кивнул, и Келлер решилась подойти поближе и снова воткнуть иглу ему в руку.       - Какие изменения у вашего хранителя?       Врач удивлённо дёрнула бровью, не отводя глаз от медленно поступающей в шприц крови.       - Изменения? Пока без изменений. Состояние крайне тяжёлое стабильное, но ведь у нас есть надежда? Ведь… есть же?       - Я не знаю, - покачал головой Тодд. – Я ничего не могу вам обещать. Я и так позволяю слишком много, с учётом того, что официально всё же не нахожусь в статусе пленника.       Дженнифер, ничего не ответив, коротко поблагодарила его ещё раз и отошла, коммандер же снова углубился в свои размышления, прикинув, что он освободился ещё на один час.              ***              «Я не понимаю тебя…»       Темнота накрыла его неожиданно, с головой, и некоторое ощущение времени понадобилось ему для того, чтобы осознать, что именно произошло.       Он держал за горло ненавистную крылатку, подняв её так высоко над землёй, насколько позволял его рост, всё сильнее и сильнее сжимая пальцы, впивавшиеся в светлую кожу. Она прожигала его насквозь взглядом своих зелёных глаз, смотрела внимательно и глубоко.       Рейф отпустил её, резко отпрянув, вытер руки о полы плаща с какой-то непонятной брезгливостью и жестко посмотрел на неё сверху вниз.       «Рад, что ты начинаешь оживать, морово недоразумение».       «Спасибо».       «За что?»       «За то, что вопреки своему желанию в очередной раз спасаешь мою жизнь. Что оказываешься рядом в самый нужный для этого момент. За то, что ты всегда успеваешь…»       Некоторое время Тодд просто молча рассматривал её, сидящую у его ног без движения, такую спокойную и покорную, постепенно начиная испытывать непонятное удовлетворение. Запоздало пришло понимание того, что было не так в его видениях, в чем именно он ошибался, что именно он неверно истолковал.       Ему не нужна была смерть крылатки. Ему нужно было нечто совершенно иное, и он постарался спрятать это глубоко в себя как можно быстрее, чтобы она ничего не почувствовала.       «Меня сложно заставить сделать что-либо против моей воли».       «Есть некоторые вещи, которые умеют неплохо убеждать. Например, дуло Рононова бластера, глядящее тебе прямо в лицо. Или пистолет Джона, приставленный к виску. Или охотничий нож Тейлы, который прижат к самому горлу. Ну или на крайний случай скальпель Карсона, направленный прямо в глаз или вот в эту дырочку, ну, вот сюда…»       Коммандер хмыкнул, на этот раз совершенно беззлобно.       «Это называется щёчное дыхальце. И если быть откровенным до конца, то твой доктор был единственным, кто поблагодарил меня за твое спасение».       Энжи глубоко вздохнула, поднялась и задрала голову, чтобы лучше его видеть.       «Он не мой… Уже не мой… А для чего нужны щёчные дыхальца?»       «Чтобы дышать, глупое создание. Дышать в условиях сильного загрязнения воздуха».       «Ясно…»       Некоторое время они молча смотрели друг на друга:рейф – терпеливо, стараясь не замечать откровенного интереса в глазах моры, мора же старательно что-то обдумывала, а точнее, что-то придумывала, и коммандер практически видел, как в её маленькой серебристоволосой головке вертятся по кругу мысли, подстегивая друг друга и играя в чехарду.       «Что?»       Вместо ответа девушка протянула руки и обхватила его за талию.       Тодд растерялся. Изумился. Понял, что нужно бы разозлиться на неё, но почему – то не смог. Вместо злости всё его восприятие заполнило удивление, заливающее голову звенящей тишиной.       Сколько они так простояли – она, прижимаясь к нему, и он, разведя руки в стороны и буравя её макушку непонимающим взглядом, он не знал, но постепенно смог сформировать свои мысли в некое подобие возражения:       «Как… Как это понимать, крылатое чудовище?»       «Как благодарность, рейфово отродье. Как знак внимания и симпатии».       «Отпусти!» - если бы ментальная перебранка могла передать громкость голоса и его интонации, наиболее точным определением этого посыла было бы слово «рявкнул».       Рейф быстро схватил её за руки и с силой сдёрнул их с себя. Гнев начинал заволакивать мозг, но направлен он был не на Энжи, и даже не на него самого, а скорее на тот факт, что придётся снова обособлять определенный участок сознания, чтобы никто на улье не смог почувствовать произошедшего. Одно дело, когда тебе пришлось встретиться с лантийцами, которые являлись хоть и весьма эфемерными, но все-таки союзниками, во всяком случае, в прошлом, и совершенно другое – когда ты переживаешь что-то очень личное, что-то, что невозможно завуалировать под деловой интерес, и что может вызвать ненужный резонанс в чужих головах и в чужих сознаниях.       «Подобное для тебя настолько нестерпимо неприятно?» - провернув запястья в его ладонях, мора умудрилась схватиться за его большие пальцы, да так и осталась их сжимать, словно рычаги.       Коммандер не хотел на неё смотреть. Понимал, что, если посмотрит именно сейчас, – начнёт рассматривать, начнёт размышлять, что движет ею, её порывами и нелогичностью её поступков.       Глупая мора.       Но одновременно с этим и врать ему тоже не хотелось. Не ей. Он мог сколько угодно хитрить с Шеппардом, соревнуясь с ним в негласном поединке «Кто кого», но не ей. Возможно, потому, что он не ощущал от неё угрозы. Никакой и никогда. Даже когда она ворвалась в его камеру с весьма откровенным намерением выцарапать ему глаза – он понимал, что это всего лишь неконтролируемый выплеск эмоций, не более того. Даже когда она впилась в его шею и чуть не высушила – инстинкт, подавленный и забытый, всего лишь инстинкт.       Возможно, потому, что она доверчиво вверяла ему свою жизнь раз за разом и никогда не боялась повернуться к нему спиной, потому что «он не убийца».       Возможно, потому, что сам испытывал к ней… нет, не симпатию, пожалуй, это уж слишком. Спокойствие. И не хотел делать её пешкой в своей игре. Фигурой, в общем, тоже, а вот фигуркой…       Такой маленькой фигуркой, изящной статуэткой, полноценным обладателем которой он вполне может стать, и тогда она будет принадлежать ему, только ему и никому больше…       Мысли вихрем пронеслись в его голове, и всё это ощущение времени крылатка спокойно ждала, всё так же держа его за пальцы.       Тодд выдохнул.       «Нет. Мне это не неприятно. Но и не приятно. Это мне непривычно и чуждо. Большего я пока сказать не могу».       Небытие вокруг него рассыпалось мельчайшими льдинками, и за шиворот словно хлынула вода – кто-то осторожно тряс его за плечо.       - Тодд? Тодд! Проснитесь, пожалуйста, мне нужно взять у вас кровь для Энжи.       Рядом стояла всё та же молоденькая девочка – доктор, и несколько секунд рейфу понадобилось, чтобы полностью отойти от ментальной связи.       - Какие изменения у вашей крылатки, док?       - Пока никаких, состояние всё так же…       От кушетки хранителя послышался тихий сип и писк звукового сигнала аппаратуры. Забыв о коммандере, Дженнифер бросилась к девушке.       Мора лежала с открытыми глазами и, судя по раздувающимся ноздрям, старательно дышала.       - Энжи! Энжи, ты слышишь меня?       - Ваша детка решила проснуться? – не обращая внимания на вскинутые дула, рейф подошел поближе и тоже посмотрел на неё.       Взгляд Энжи сфокусировался на нём, потом снова переместился на Келлер, и она тяжело, словно с усилием, хлопнула ресницами.       Приказав одному из ассистентов немедленно связаться с доктором Бэккетом, врач склонилась над больной с фонариком, проверяя реакцию вертикальных зрачков.       - Ты можешь высунуть язык?       Несколько секунд ничего не происходило, затем около трубки появился бледно-розовый влажный уголок.       - Очень хорошо! Можешь подвигать чем-нибудь?       Медленно, словно сквозь толщу воды, тонкий палец приподнялся над простыней и опустился на место.       - Ты можешь что-нибудь сказать?       Зеленоватые глаза растерянно глянули на жёлтые рейфовские, и ответить пришлось ему:       - Мне кажется очевидным, что нет, доктор, но вы не можете требовать от неё большего в её состоянии. Более того, я уверен, что её выход из комы обусловлен только правильным применением рейфовской крови. Кстати, вы так и не взяли очередную порцию, чтобы вколоть ей.       Смутившись, Дженнифер отошла за шприцем, Тодд же вернулся на свою кушетку и присел.       - Может быть сейчас, когда она в сознании, ей будет полезнее получать кровь… естественным путём? – спросила док, вкалывая иглу в тёмную вену.       Рейф оскалился, но ответить ничего не успел – в медблок влетел запыхавшийся и взъерошенный Карсон, тут же бросившись к море.       - Доктор Келлер?       - Зрачки реагируют, воспринимает просьбы на слух, частичная двигательная активность, речь отсутствует, готовимся к экстубации, - привычно доложила та, подходя со шприцем и вводя ей очередную дозу крови.       - Главное, чтобы это не было очередной короткой ремиссией, - пробормотал шотландец, нерешительно поглядывая на коммандера. – Я был бы вам очень признателен, если бы вы взглянули на её анализы.       Подумав, тот кивнул и тихо, совсем тихо фыркнул.              ***              День 49.       - Такое было и раньше. Некоторое время кровь остается предельно чистой, а затем идёт колоссальный по интенсивности скачок в рецидив. В первый раз она просто впала в кому, затем пришла в себя, и постепенно всё наладилось. Нам так казалось, во всяком случае. У нее отказывала пищеварительная система, а мы так и не смогли понять, что она именно отказывает, а не не успевает восстановиться после предыдущего раза, понимаете? Во время второго скачка у неё отказала пищеварительная система полностью и дыхательная система полностью. Собственно, если бы вы не появились, уже бы всё закончилось… её гибелью. Пока вы здесь, у нас есть надежда на то, что она поправится. И то, что она пришла в себя… Это просто чудо…       «Чудо? Чудо, глупый ты человек? Это не чудо, это живучий моровский организм. Если бы ты знал, как они иногда хотели жить и сколько раз мне приходилось перерезать им глотку раз за разом, пока они все-таки не издыхали у меня на руках…»       «Спасибо, это весьма описательно…»       Рейф поморщился, и это не укрылось от Карсона:       - Что-то не так?       - Пока что всё идет так, как надо. Но для того, чтобы удостовериться в том, что её кровь останется чистой и действительно поглотит хоффку, необходимо время…       «О да, давайте, разговаривайте обо мне так, как будто меня тут нет!»       - И соответствующая подпитка?       - И соответствующая подпитка, - не стал отнекиваться коммандер. – Однако вы должны понимать, что в данных условиях мои возможности тоже весьма ограниченны… Я имею в виду, что мой организм не может восстанавливаться с такой скоростью – также без соответствующей подпитки.       - Ооо… - Бэккет побледнел, однако ему удалось никоим иным образом не выказать своих эмоций. – Я вас понимаю. Сейчас, наверное, как никогда прежде. Я поговорю с полковником, но я ничего не могу вам обещать – военные связаны трибуналом. Джона им, конечно, не напугаешь… Но ведь Джон пока ещё не командующий Атлантидой, вы ведь понимаете.       Тодд склонил голову в знак того, что понимает, и повернулся к крылатке.       «Мне не нравится осознание того, что из-за меня ты кого-то съешь.»       «Не осознавай».       «Ты издеваешься, рейф? Что значит «на осознавай»? Я прекрасно вижу, что ты подталкиваешь людей к тому, чтобы тебя отпустили покормиться, и я искренне надеюсь, что именно сейчас сработает их преславутый морализм!»       Рейф фыркнул, отвернулся и высокомерно опустился на кушетку, с прямой как палка спиной и абсолютным безразличием на заострившемся лице.       «Не делай вид, что ты меня не слышишь, Тодд!»       - Мне неловко поднимать этот вопрос снова, но вы так и не дали нам ответ, - помолчав, вспомнил док, так же присаживаясь на стул, но на изрядном отдалении от обоих не-людей. – Как вы смотрите на то, чтобы давать Энжи пить… Принимать вашу кровь естественным путём? Может, это подстегнуло бы в ней инстинкты и она бы…       - Крайне отрицательно, - пророкотал коммандер, не обращая внимания на укоризненный взгляд моры. –Кроме того, возможности морового организма, простимулированные поглощением рейфовской крови, никак не зависят от способа её поглощения.       «А если я заартачусь и откажусь принимать твою кровь любым иным способом?»       «Значит, будешь сидеть без крови вообще».       «А если я скажу, что мне приятнее будет пить её из тебя, чем терпеть нарушения целостности своего кожного покрова?»       «Я отвечу, что мне безразлично».       «А тебе безразлично?»       - Я понимаю, что физически разницы не будет, каким образом ваша кровь попадёт в её организм, но, может, с психологической точки зрения что-то изменится… С чувственной, понимаете?       - Замолчите оба, хотя бы на несколько минут! – рейф не кричал, но встал со своего места достаточно резко, чем в очередной раз удостоился красноречивого вскидывания в его сторону оружия.       Пробуждающийся голод и необходимость сцеживать с себя кровь с определённой частотой не добавляла ему ни терпимости, ни благодушия. Да, заборы стали проводить на порядок реже, всего лишь дважды в сутки, но и это не добавляло ему хорошего настроения.       Пространство наполнилось долгожданной тишиной.       Постояв пару минут, Тодд начал было опускаться, но прежде, чем его облаченный в чёрную кожу зад вновь коснулся кушетки, тишина снова нарушилась:       «Иди ко мне».       «Что?»       «Подойди ко мне, пожалуйста, поближе, присядь ко мне».       «Зачем?»       «РЕЙФ, А ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ВЗЯТЬ И СДЕЛАТЬ, НЕ ЗАДАВАЯ НИКАКИХ ВОПРОСОВ?»       Коммандер недоверчиво скривился, но шаг в сторону полусидящей в подушках крылатки всё же сделал. И ещё шаг. Подумав, он сделал ещё один шажок, совсем маленький, и упёрся бедром в край её кровати. Подождал пару секунд, и медленно сел на белую простыню.       «И что дальше, морово ты отродье?»       Энжи закопошилась, пытаясь придать телу наиболее вертикальное положение в сидячем состоянии, и в итоге оказалась сидящей рядом с рейфом бок о бок, привалившись к его плечу.       Тихо, очень тихо полилась её переливающаяся песенка.       Покой и умиротворение разлились по комнате, словно тёплое молоко, и каждый почувствовал это физически, осторожным и мягким прикосновением к коже, лёгким поглаживанием по затылку, неуловимым дуновением, в котором явственно присутствовал тонкий запах каких-то незнакомых фруктов…       Солдаты слегка расслабились, опуская винтовки дулами вниз, Карсон же и вовсе прикрыл глаза.       «Мне совершенно неприятен тот факт, что из-за потраченных на меня сил тебе придётся кем-то кормиться, но мне так же неприятно и то, что голод начинает скручивать тебя болью, и я не знаю, что именно из этого неприятнее…»       «Пустое», - Тодд дернул верхней губой и покосился на девушку. – «Ты слишком чувствительна, хранитель, тебя может использовать каждый, кому это понадобится. Тобой очень легко играть».       «Возможно. Но я не думаю, что кому-нибудь на Атлантиде придёт в голову как-то мною воспользоваться. Разве что только тебе?»       Коммандер беззвучно засмеялся, показав на секунду ряд острых зубов:       «Каким образом? Что взять с такого недоразумения, как ты, маленькая мора? Тобой даже не покормишься!»       «Так уж и нечего?» - фыркать и мурлыкать исцеляющую песенку одновременно было невозможно, но ничто не мешало Энжи хитро прищуриться: «Я улавливаю, какие планы периодически возникают у тебя в голове, рейф, и мне они не нравятся. Если я поправлюсь, я снова смогу изменять свое тело как угодно, но мы оба прекрасно знаем, что даже с измененной внешностью мне не удастся обмануть Королеву. А если твой обман раскроется, то тебя убьют твои же собратья…»       «Никогда не рассматривал подобного варианта развития событий!»       «Конечно, нет!»       Её плечо, прижатое к его руке, было горячим, и рейф ощущал это даже сквозь кожаный рукав. От переливов песенки оно вибрировало, и место соприкосновения непривычно щекотало, но отстраняться не хотелось – Тодд впервые за очень много лет чувствовал приятие от прикосновения.       «Я никому не скажу, рейф».       Морово отродье… Всегда все портит своей проницательностью…              ***              День 52.       - И под каким предлогом вы его отпустили? – Энжи вяло поморщилась, когда Карсон воткнул иглув порт катетера.       - Он весьма убедительно рассказал мистеру Вулси о том, что не планировал такое долгое отсутствие, поэтому ему нужно вернуться на улей и раздать дальнейшие указания, чтобы его не сочли дезертиром. Видишь ли, милая, военным проще разговаривать на их языке, понимаешь?       - А он вернется?       Бэккет растерялся – подобного вопроса он не ожидал. От необходимости отвечать, хотя бы временно, его избавила Мари Майер – женщина принесла результаты последних анализов. Врач благодарно взглянул на неё и углубился в изучение данных.       На первый взгляд всё было неплохо – хоффка пока не показывалась. Однако никто не мог дать гарантию того, что она не проявится и в дальнейшем. Помимо чистоты крови радовала дыхательная система – она начала функционировать полностью, чуть хуже обстояли дела с пищеварением – тут пока все оставалось на своих местах. Пока хранитель получала кровь рейфа, это было некритично, но ведь Тодд не мог быть для неё вечным донором…       - И что там? – полюбопытствовала крылатая, привставая на кушетке и расправляя крылья.       - Пока все хорошо, - спокойно ответил мужчина, переводя взгляд за её спину.       Крылья пока тоже не вернулись к своему изначальному состоянию. Сбросив перья, они так и остались голыми и кожистыми. Он был одним из немногих, в частности, из двоих, кто знал, что Энжи этого стесняется и безмолвно страдает, глядя на себя в зеркало. Вторым был Айзек, и по этому поводу у него проходили с девушкой разговоры настолько долгие, насколько могло позволить её состояние.       - Карсон, а как ты думаешь…- мора нерешительно замолчала, не глядя на него, но преувеличенно равнодушно расправляя складки на одеяле.       - Да, милая?       - А вот твой опыт общения… с рейфами. С Майклом, например… Вот как ты думаешь, они всё-таки могут чувствовать… Ну, не симпатию… а… привязанность? Или что-то подобное?       Первым побуждением было бросить грубое «или», но Бэккет вовремя прикусил язык, прекрасно понимая, что, если один раз он так сделает, во второй раз Энжи не полезет к нему с откровенностью. Поэтому он смолчал, чувствуя, как изнутри его начинает царапать ледяная когтистая лапа, причиняя практически реальную, физическую боль.       - А… Почему ты спрашиваешь?       - Мне кажется, я начинаю по нему скучать, - подумав, решила девушка. Пожала плечами, поджала губки и всплеснула руками: - В прошлый раз мы так непонятно расстались… Я очень сильно обиделась на него…на то, как резко и категорично он выражался. Я чувствовала, он тогда пытался меня прощупать, но закрылась. А сейчас он ничего подобного не упоминал… Да и по отношению ко мне был достаточно благодушно настроен, разве нет? Во всяком случае, он даже мысленно ни разу не упрекнул в том, что ему приходится кормить меня… подобным образом, понимаешь?       - Понимаю, - тяжко вздохнул Карсон, думая о том, что лучше бы он был слюнявым идиотом и не понимал вообще ничего. – Понимаешь, милая… Я не уверен, что наше, человеческое, понятие симпатии… или привязанности, если тебе угодно, можно применить к рейфам. У них несколько иное понятие межличностных отношений, чем у нас. И я не уверен… Я не уверен, что им свойственна привязанность. Если судить по тому, насколько легко они расстаются с собственной жизнью в случае необходимости…       - Ты имеешь в виду в случае альтернативы взятия в плен? Думаю, у них богатый опыт в отношение этого… - хранитель нахмурилась. – Кроме того, среди них есть те, кто помнит Древних… А я не уверена, что Древние ни разу не позволили себе чего-то типа экспериментальной деятельности в отношение рейфов. Если уж мы до этого додумались, то и они тоже…       Дока снова неприятно царапнуло изнутри – ведь Майкл стал Майклом по его вине… И он сам появился благодаря тому же Майклу…       - Кроме того, - крылатка продолжала, как будто не замечая его реакции. – Их ментальное поле… оно содержит что-то вроде генетической памяти… Памяти предков, понимаешь? И она им подсказывает, что лучше погибнуть, чем быть взятым в плен. У них – у предков - видимо, тоже был богатый опыт…       - Ты настолько углубилась в их ментальное поле? – Бэккету было неприятно то, с какой обыденностью мора рассказывает об их врагах. Ревность ревностью, но мысль о том, что девушка может знать о рейфах намного больше, чем проговаривает, почему-то возникла именно сейчас. – Ты с ними на одной волне?       - Нет, - Энжи покачала головой, - волны разные. Ментальную волну улья формирует обычно Королева, либо тот рейф, что правит вместо неё. Как правило рейфы-самцы на порядок менее развиты в ментальном плане, нежели самки, но Тодд – явное исключение. Он очень силен. Я предполагаю, что это зависит от их возраста. Он вызрел настолько, что он почти на уровне Королев. Мне кажется, он уникален.       Это тоже отозвалось неприятной резью. Это так же вызвало ревность, которая сжимала грудину, словно бронхиальный спазм, и не давала дышать.       - А вот с памятью предков интереснее. Это не всеобъемлющее информационное пространство, как было на Эдем. Это своего рода участок – как кусок торта. Их память предков ограничена общим предком, как правило, самкой, до определенного временного колена. Я не совсем понимаю то, что чувствую и улавливаю, но мне это видится именно так. Я бы назвала это памятью Королев. Можно было бы спросить у Тодда… Но, боюсь, если он узнает насколько глубоко я залезла в их рейфовсвкую жизнь, ему это очень сильно не понравится. Карс, мы ведь друзья?       - Конечно, милая, - натянуто согласился врач, каким-то шестым чувством понимая, что сейчас произойдет что-то, после чего им будет очень сложно сохранить этот статус.       - И я могу тебе рассказать кое-что по секрету? Я не говорила об этом даже Айзеку, - мора как будто не улавливала той бури, что царила в душе мужчины, а может, действительно не улавливала, сосредоточившись на своих собственных переживаниях.       - Можешь, детка, конечно, можешь.       - Когда ты… когда тебя не было, перед тем, как тебя нашли у Майкла… Мы как-то дрались с Тоддом, помнишь, я рассказывала? Ему я так и не смогла навалять… Но когда ещё только пыталась, и мы катались по полу, и ему пришлось меня зажать, чтобы я его не покусала… Ты знаешь, тогда мне показалось, что он… нравится мне. Как думаешь, он мог мне нравится?       Карсон глубоко вздохнул.       - Не знаю, Энж. Наверное, мог, хотя мне бы очень хотелось, чтобы это было не так. Я не думаю, что он подходящая для тебя пара.       - Конечно, нет, - с явно преувеличенным согласием кивнула девушка. – Ведь самая подходящая пара для меня – это ты, правда же?       - Энж, я не это имел…       - Хватит, Карс. Иди. Угрозы для моей драгоценной жизни больше нет, ты можешь позволить себе побольше отдыхать. Ты даже можешь позволить себе снова убежать на какую-нибудь планету ещё на один месяц. Я нисколько не умаляю твоей заслуги в спасении моей жизни, но, по-моему, ты опять начинаешь играть в благородство.       - Я не играю в благородство! – усталость давала о себе знать, сдерживать негатив становилось все труднее и труднее, и док уже и сам понимал, что лучше бы ему действительно уйти и отдохнуть, переключиться на что-нибудь помимо моры хотя бы на несколько часов, чтобы не взорваться и не навредить ни себе, ни ей, ни их и без того шаткому перемирию, но не мог, просто не мог послушно развернуться и выйти вон из медблока.       - Карс, не забывай о том, что я телепат, и озвучиваю я гораздо меньше чем улавливаю! Тебе откровенно неприятно то, что я поднимаю в личном разговоре темы, связанные с Тоддом!       - Но неужели ты не понимаешь, - Бэккет уже кричал, не осознавая этого, - неужели ты не понимаешь, что он ищет возможность тобой воспользоваться? Просто превратить тебя в пешку в своих политических игрищах?       На несколько секунд в отсеке образовалась звенящая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием ссорящихся, а потом хранитель очень тихо сказала:       - В том-то и дело, что нет, Карс. Не хочет. Эти мысли возникают у него в голове, но он давит их в зародыше. Он не хочет меня использовать. Он сам не понимает, чего он хочет и что тут делает. Точнее, он понимает, что спасает меня, но зачем ему это, он пока ещё не придумал. Старательно придумывает, чтобы хоть как-то оправдать свой порыв перед самим собой и перед своим ульем… Но изначально он кинулся меня спасать просто так. Понимаешь? Ему просто захотелось меня спасти. И я не знаю, как к этому относиться. Потому что он упрямо отрицает все то по вашим понятиям «человечное», что в нем есть.       - Ты защищаешь его так, как будто он тебе и правда нравится! – выкрикивая это, мужчина сам не знал, чего ожидает от неё – опровержения собственных слов или какого-то иного возражения, но был совершенно не готов к тому, что в ответ услышит:       - Но он мне действительно нравится, Карсон! Почему ты даже мысли не допускаешь о том, что мне может нравится кто-то, помимо тебя? Почему ты думаешь, что моя откровенность – это попытка лишь позлить тебя? – Энжи кричала в ответ, откинув одеяло и стоя на кушетке на коленках, рассекая хвостом со свистом воздух.       Накопленный за всё время его волнительного ожидания негатив вырвался из-под контроля, щедро приправленный усталостью и страхом, и док почувствовал, что у него бешено трясутся руки. Безумно захотелось заставить её замолчать, именно заставить, и Карсон почувствовал, что ещё чуть-чуть, буквально слово или два – и он отвесит ей пощёчину. Не особо осознавая, что он делает, Бэккет дёрнулся вперед, обхватил её лицо ладонями и впился в её губы поцелуем.       - А я – то думал, чего вы тут так орёте, - раздался от входа голос полковника. – Надо было послушать рейфа и подождать пару минут за дверью!              ***              Бац!       Пощечина была такой силы, что закрепленный на тыльной стороне ладони катетер не удержался в вене и вылетел, держась пластмассовой бабочкой лишь на одной тонкой полоске пластыря.       Солдаты старательно делали вид, что ничего не происходит, и они не являются свидетелями безобразной в своей эмоциональности сцены. По лицу рейфа и вовсе невозможно было что-либо прочесть, оно напоминало серую каменную маску.       - Энж, я…       - УХОДИ!!! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ, МОР ТЕБЯ ЗАБЕРИ, И НЕ СМЕЙ КО МНЕ БОЛЬШЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ!!!       Упрямо вскинув подбородок, врач быстро вышел из её закутка, кивком головы позвав с собой Джона. Тот, знаком отдав команду провожавшему их капралу Бржежищчикевичу, отправился следом.       Крылатка же, оторвав от руки ненужный теперь пластырь и заляпав кровью простыню, рухнула лицом в подушку и накрылась с головой одеялом. Секунда тишины – и помещение заполнили сдавленные рыдания.       - Бэккета сменит доктор Майер, - сообщил вошедший Шеппард, непонимающе уставившись на плачущий белый ком. – А что, собственно…       - Ты не мог бы выйти, Шеппард, и забрать с собой солдат? – тихо пророкотал Тодд, в голове которого разноцветными одуряющими фейерверками взрывались отголоски эмоциональных выплесков хранителя.       - Конечно, нет! Ты тут фиг знает чем будешь заниматься!       - Просто выйди за ширму, если ты будешь держать меня на прицеле на двадцать шагов дальше, чем в упор, ничего не изменится! Я вколю ей кровь, и она успокоится. Ты же видишь, что у неё истерика и ей надо побыть немного одной!       - А ты?       - А я не человек!       Мысль казалась разумной, кроме того, полковник совершенно не представлял, что делать в сложившейся ситуации, поэтому, взглянув ещё раз на рыдающее одеяло, Шеппард кивнул солдатам, и они вышли за ширму.       Впрочем, выпускать рейфа из поля зрения никто не собирался, и коммандер спиной ощущал направленные на него дула, а потому нарочито неторопливо подошёл к кушетке и так же медленно на неё опустился.       «Уходи!»       «Меня отсюда могут вывести только в клетку, а там меньше удобств, так что мой выбор очевиден».       Одеяло заворочалось, но девушка так и не показалась. Впрочем, всхлипывания из-под него стали чуть тише.       «Зачем ты вернулся? Надо было в самом деле отправиться на улей и улететь в ту самую дыру, в которой ты проторчал все это время!»       «Я действительно был на улье. И действительно отдавал некоторые указания, чтобы сохранить статус коммандера на своем корабле. Кроме того, в отличие от тебя, меня никто не выкармливает».       Одеяло заворочалось ещё интенсивнее, и в узкую щёлку выглянул зелёный глаз, обрамлённый длинными ресницами с дрожащими на них слезами.       «Ты кого-то сожрал?»       «Да, - не стал юлить Тодд. – Народность, половую принадлежность и примерный возраст сообщать?»       «Не надо,» - крылатка выбралась из-под одеяла и села рядом с ним, так же, как несколько дней назад, привалившись к его руке плечом.       Некоторое время они молчали, но эмоциональная буря в её голове была такой же дикой, как и раньше. Непонимание и обида были преобладающими чувствами, и рейф терпеливо ждал, когда Энжи сама нарушит молчание.       «Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены».       «Мне нет никакого дела до ваших любовно-человеческих заигрываний,» - ответил коммандер ровно, но уж слишком поспешно, чем заработал внимательный взгляд моры.       Они молчали еще некоторое время, пока за ширмой не послышался вполне различимый внятный шепот:       - Ты собирался напоить её кровью, чтобы она успокоилась!       Девушка сквозь слёзы улыбнулась, вставая и подходя к шкафчику с медицинским оборудованием и доставая оттуда шприц.       «Тебе придётся самому делать инъекцию, я вырвала катетер».       Тихо фыркнув, коммандер отложил шприц в сторону и расстегнул воротник.       «Думаю, ты и сама справишься».       Недоверчиво прищурившись, мора осторожно коснулась пальчиками мускулистой шеи, того самого места, где упругими толчками бился пульс, подстегивая и раззадоривая её голод.       Именно голод, сейчас она как никогда его чувствовала, и этот голод был вполне определившимся.       «И ты вот так просто согласишься подставить мне свою неприкосновенную шею, хотя ещё несколько дней назад готов был заморить меня до смерти, если я откажусь принимать кровь в инъекциях?»       «Я же пообещал тебя успокоить, если я этого не сделаю, солдаты снесут мне голову, так что это холодный расчет и никаких эмоций, как ты подумала».       «Грубиян», - хранитель влезла на кушетку, пытаясь подтянуться к шее так, чтобы плечо рейфа, затянутое в черную кожу плаща, не давило и не мешало ей. Это у неё катастрофически не получалось, и повозившись несколько секунд, она попросту уселась на его колени лицом к его лицу.       - Так, чтобы она тебя не заслоняла, рейф! – на этот раз в шепоте послышался откровенно рассерженный присвист.       Закатив глаза в притворном негодовании, Энжи всё же слезла. Подумала и переползла за спину коммандера. Для того, чтобы достать до шеи в таком положении, ей пришлось встать на колени и для удобства обхватить его рукой.       На мгновение она ткнулась ему носом в затылок, затем аккуратно убрала волосы. Он вздрогнул, прислушиваясь к непривычно чувственным прикосновениям, и ему вдруг нестерпимо захотелось закрыть глаза, чтобы погрузиться в ощущения ещё глубже.       «А что, если я не остановлюсь, как тогда?»       «Тебе придётся остановиться, морово отродье, иначе ты убьешь меня».       «Тебе будет больно…» - её сомнение проявилось в очередном поглаживании по плечам и волосам.       За ширмой раздалась тихая возня, и мора уловила присутствие Ронона.       «Если Шеппарду сейчас надоест ждать твоей кормежки и он выстрелит в меня, будет больнее, поверь».       - Шеппард, дай выстрелю, а то у меня глаза сейчас закровоточат, - этот шепот, более низкий и грубый, явно принадлежал сатедианцу, и крылатка, закрыв глаза, прикоснулась губами к шее рейфа.       Его кожа была теплой и гладкой, и укусить сразу Энжи не решилась. Она едва ощутимо шевелила губами, старательно впитывая информацию о его запахе и температуре тела, о частоте пульса и глубине дыхания, и понимала, что не хочет его кусать.       «Если ты не решишься, они что-нибудь заподозрят и перестанут тебе доверять,» - коммандер был на удивление спокоен и рассудителен, словно то, что происходило сейчас между ними, было естественной и неотъемлимой частью кормежки.       Хранитель передвинула руку чуть ниже, и его сердце начало бить ей прямо в ладонь. Непонятный восторг затопил сознание, и, повинуясь ему, она мягко прошлась языком по шее Тодда. Он вздрогнул, и это было единственное, чем он выдал себя.       «Я не могу тебя укусить, рейф. Я не хочу тебя кусать, я не хочу причинять тебе боль».       «Глупая мора,» - с глубоким вздохом коммандер встал, оставив её сидящей на кушетке, и взял шприц.       Скинул плащ, надорвал стерильную упаковку и протянул ей, одновременно сжимая вторую руку так, чтобы показались тугие вены.       «Тогда придется терпеть нарушения целостности твоего кожного покрова!»       Медленно и осторожно Энжи проткнула кожу рейфа, но волнение от всего только что произошедшего дало о себе знать, и девушка вогнала иглу чуть глубже чем надо, попросту пробив вену насквозь. Ругнулась сквозь зубы и нерешительно замерла.       «Прости!»       «Что ты за недоразумение,» - снова вздохнул Тодд и обхватил пальцами второй руки её ладонь, всё ещё сжимавшую шприц.       Вытянув немного иглу, он повернул её чуть левее и снова погрузил до самой пластиковой конюли, проткнув ту же самую вену, только чуть выше. Кровь начала поступать, и подыгольный конус окрасился тёмным.       «Самое время потянуть за рукоятку поршня», - заметил он, чем вывел крылатку из ступора.       Кивнув, она набрала необходимую дозу и вытянула иглу из его руки, тут же передавая ему шприц.       «Введи сам».       «А то промахнёшься и попадёшь себе в глаз?» - Тодд позволил себе улыбнуться, обнажая острые зубы, чем вызвал новую волну возни за ширмой, однако шприц взял.       В отличие от хранителя, в её вену он попал правильно и точно, медленно ввел кровь и выкинул использованный предмет.       «Спасибо».       «Не за что, маленькая мора. Надеюсь, ты не думаешь, что я делаю это просто так. За твое спасение Атлантида заплатит мне ту цену, которую я назову, раз уж ты сама не в состоянии за себя заплатить. Так что не относись к этому как к благородству с моей стороны, таковым это не является».       Коммандер повернулся, чтобы выйти из её закутка и попросить дать ему время отдохнуть от неё, когда его настиг её вопрос:       «А если бы я попросила тебя забрать меня отсюда, забрать с собой и увезти к себе на улей, это было бы подходящей платой?»       Не останавливаясь, рейф фыркнул:       «Даже если ты будешь на коленях умолять своих «друзей» об этом, они тебя не отпустят, поэтому по твоим счетам будет платить Атлантида, морово отродье».              ***              День 55.       Энжи не видела Карсона три дня. Чувствовала, неуловимо чувствовала, что он на базе, ощущала, что чувство вины и стыд гложат его, но не видела: док делал все возможное, чтобы не попадаться ей на глаза.       Анализы у неё брала Дженнифер или Майер, или кто-нибудь из ассистентов, если врачи были заняты, о результатах сообщала также Келлер или Майер.       Хоффка не показывалась. Количество рейфовской крови уменьшили до одной дозы в сутки, и этого вполне хватало. Девушка стала более активной и подвижной, пребывание в медблоке ей порядком надоедало, и она наконец уговорила врачей отпустить её погулять.       Её радостно приветствовали в коридорах, периодически кто-то останавливался, чтобы перекинуться с ней парой слов, но особо никто не задерживал: Атлантида жила своей жизнью, а девушка, по своим же собственным словам, не являлась одним из тех столпов, на которых держался город древних.       До своей комнаты она добралась быстро, но там ей было решительно нечего делать. Порывшись в вещах и взяв новый блокнот с карандашом, хранитель вышла. Дошла до пирса, сбросила в воду пару соляных корок, наросших по краю, но, наткнувшись взглядом на чёрную колонну, поторопилась уйти: о Карсоне напоминало так много, и мысли, возникающие при этом, никак нельзя было назвать весёлыми.       Задумавшись в очередной раз, почему между ними так все получилось, мора сама не заметила, как подошла к сплошной металлической двери. Прямо за ней находился отсек, в котором находились камеры разного рода, от простых, похожих на клетки, до узких “одиночек”, защищённых силовыми полями. В одной из таких маленьких камер держали когда – то первого захваченного в плен рейфа, Бэккет рассказывал ей об этом. Тот рейф погиб при испытании хоффанской вакцины, в те самые времена, когда она была ещё именно вакциной, а не чумой.       Тодда обычно держали в другой камере – тоже похожей на клетку, но чуть более просторной и куда более комфортной. В его клетке была целая кушетка, и при желании рейф мог не только присесть, но и прилечь, хотя никто подобного желания в нем никогда не наблюдал.       Коммандер был там, Энжи чувствовала его ментальное поле, а потому решительно открыла дверь.       В этот раз снова дежурил Бржежищчикевич с двумя солдатами.       - Привет, Энж! – махнул он рукой. – Уже поправилась?       - Пока не знаю, но док уже отпускает меня погулять! – улыбнулась девушка в ответ. Качнулась с босых пяток на такие же босые носки и спросила: - Оставите нас с рейфом на пару минут?       - Не положено, - тут же отреагировал Гжегош, качая головой.       - Ну же, Гжег, - хранитель подошла ближе и погладила мужчину ладонью по щеке. – Он прилетел сюда для того, чтобы спасти мою шкуру в очередной раз. Его даже отпустили на улей уладить его командирские делишки. Думаешь, если Вулси доверяет ему настолько, что отпускает, пять минут наедине что-то изменит? Ему незачем меня убивать, в противном случае, он бы попросту меня не спасал.       - Пять минут! – сдался наконец капрал и, кивнув солдатам в сторону двери, ввел код в наборное устройство. – Надеюсь, ты понимаешь, что мне придётся тебя с ним закрыть?       - Конечно, можешь не беспокоится, - заверила его девушка, входя внутрь и наблюдая за тем, как дверь ползёт обратно.       - Пять минут! – уже у самого выхода повторил словак и скрылся из виду.       Со стороны койки, на которой сидел рейф, послышалось сдавленное фырканье от еле сдерживаемого смеха.       «Они ведь пока ещё не знают, что для тебя двери весьма эфемерный барьер?»       «Родни догадывается. В конце концов, его гения хватает для того, чтобы понять, что если я в состоянии заблокировать свои двери, то так же в состоянии открыть чужие!»       Мора обернулась к Тодду. Тот смотрел на неё, не скрываясь, с любопытством скользя взглядом по лицу.       «Твои зрачки изменились».       «Да. Подвижность генетических цепей постепенно возвращается, и это радует Дженнифер».       Некоторое время они молча ощупывали друг друга, словно пытаясь понять, изменилось ли что-нибудь за два дня, что они не виделись, и наконец крылатка разочарованно заметила:       «Ты снова начинаешь чувствовать голод…»       «Это только начало, - заметил коммандер, - только на грани возникновения ощущений. Поверь, ЭТО – ещё не голод. Настоящий голод – это когда от боли начинаешь терять рассудок, и из мыслящего существа превращаешься в комок инстинктов и нервных окончаний».       Вместо ответа мора замурлыкала свою песенку.       «Я была воссоздана для того, чтобы лечить от безумия, помнишь, рейф?» - подойдя поближе, Энжи положила руки ему на плечи.       Умиротворение и покой обнимали, словно тёплое мягкое одеяло, накрывали с головой, и даже её прикосновения было легко терпеть. Невольно в его памяти всплывали ощущения, которые он испытывал, когда она пробовала его укусить, но не смогла, и почему-то они тоже не раздражали, а вызывали лёгкое непонятное волнение.       «Почему ты всегда меня спасаешь?»       «У меня на тебя есть определенные планы, когда–нибудь я сделаю тебя пешкой в своей игре».       «Врёшь,» - без труда определила мора, и Тодд не стал ей возражать.       «А почему ты постоянно поёшь?»       «Пытаюсь усыпить твою бдительность, подкрасться поближе и укусить!»       «Врёшь, - так же легко догадался рейф и улыбнулся. – Твой доктор приносил мне последние анализы. Твоя кровь чиста, так что через пару дней я вернусь на улей. Поздравляю, недоразумение, ты в очередной раз выжила, хотя это казалось нереальным».       «Ты в очередной раз спас меня, - возразила хранитель. – Я чувствую себя обязанной тебе».       «Пустое, - коммандер поднялся, тут же став намного её выше. – Я ведь уже говорил тебе, что назначу за твое спасение достойную цену для Атлантиды».       «Я помню…»       Они помолчали ещё некоторое время, и девушка решилась:       «Могу я попросить тебя ещё об одной вещи?»       «Даже если я дам отрицательный ответ, ты все равно попросишь, ведь так? - Тодд смешливо сощурился. – Я внимаю твоей просьбе».       «Можно, я тебя поцелую?»       «Нет!» - без раздумий покачал головой рейф, разом теряя благодушный настрой.       Дурацкая мора всё-таки усыпила его бдительность и ошарашила самым абсурдным и непонятным предложением. Прикосновения прикосновениями, но все эти людские штучки были уже слишком, это выходило за грани допустимого.       «Но послушай же!..» - крылатка вскочила на его койку, и они стали практически одного роста.       «Нет! - ещё категоричнее отрезал Тодд, поворачиваясь с такой силой, что полы плаща взметнулись в воздух. – Это ты послушай меня, крылатое отродье!...»       Её глаза были такими зелеными и глубокими, что у него перехватило дыхание. Он совершенно забыл, как сложно спрятать что-то от мора, если мор хочет это найти, как сложно сопротивляться, если мор хочет тобой управлять.       Она не хотела его покорности. Она хотела от него искренности, и ничего, кроме правды, он не мог сказать ей теперь, после того, как попал в капкан её зеленого взгляда.       «Почему, рейф?»       «Потому, что эмоции – это слабость. Привязанность – это слабость. Это рычаг управления, который может попасть в чужие руки. Потому что большинство рейфов слишком незрелы для чувств. Потому что большинство из них рождено с помощью клонирования, а не с помощью размножения, и это тоже накладывает определенный отпечаток вырождения. Когда выращиваешь плод в коконе, ты можешь его программировать – элементарной асфиксией ты можешь сделать из гения идиота. Тем поколениям, которые выводились специально для войны, правили эмоциональный фон искусственно, оставляя только то, что было нужно на войне. И если кто-нибудь на моем корабле уловит, что я мыслю иначе, чувствую иначе, это поставит под сомнение мою способность вести их дальше. Я и так скрываю очень много, и они это чувствуют, это уже вызывает вопросы. От меня избавятся мои же солдаты, и то, к чему я шёл столько лет и ради чего выживал все годы плена, потеряет всякий смысл. Ты готова лишить меня смысла жизни, мора?»       «Нет, - она протянула руки, и он подошёл ближе, позволяя снова положить их на плечи, понимая, что делает фатальную ошибку, но сопротивляться сейчас не мог и не хотел, удерживаемый гипнотическим взглядом. – С моей стороны это было бы чёрной неблагодарностью».       «Так что же ты делаешь, морово отродье?» - ментальный диалог не мог в полной мере отразить эмоциональную окраску, но Энжи показалось, что в рейфовском вопросе явственно проступила тоска.       Впрочем, вполне возможно, что дело было лишь в её воображении, которому свойственно было выдавать желаемое за действительное.       Девушка опустила глаза. Тут же стало легче дышать, мысли снова прояснились, а с частей тела словно спала опутывавшая их липкая паутина. Одновременно с этим поднялся гнев, и Тодд резко сбросил с себя её руки, сердито шипя.       «Ты переходишь все допустимые границы, мора! - однако быстро взял себя под контроль, прекрасно понимая, что тут не время для ссор, ведь чем дружелюбнее он будет вести себя сейчас, тем больший кусок сможет урвать впоследствии. – Ты слишком заигралась в человеческие чувства».       «Ты говорил, что тебе приходится многое скрывать от своих подчиненных, - не обращая внимания на его слова, вспомнила Энжи, и коммандер подтверждающе кивнул головой. – Так если ты все равно таишься, не все ли равно, что именно прятать? Или все дело именно в этом – в том самом рычаге управления, о котором ты так заботишься? Что сделают рейфы, если узнают, что моры не вымерли? Что сделают рейфы, если узнают, что одна из мор прячется в Атлантиде?»       «Объявят на тебя охоту и начнут выслеживать лантийцев одного за другим, начнут травить их, пока тебя не сдадут твои же друзья, либо, что более на тебя похоже, пока ты сама не сдашься ближайшему улью. Если на твоем пути повстречается старая Королева, которая если не видела, то хотя бы слышала о морах не как о сказке, а как об истории нашей расы, можешь считать это большой удачей – тебя убьют максимально быстро, чтобы поскорее избавиться. Если же попадётся кто-то более молодой, амбициозный и самоуверенный, то твоя участь будет незавидной – скорее всего ты закончишь свои дни где-нибудь в лаборатории, пережив достаточное количество опытов, чтобы сойти с ума и умолять о смерти. Всё будет зависеть от того, насколько юна будет Королева, к которой тебя непременно приведут».       За дверью послышались голоса, и Энжи с Тоддом переглянулись.       «У нас осталась минута, рейф,» - задумчиво обронила мора, присаживаясь на единственный предмет в камере, пригодный для этого.       Рейф тяжело сел рядом, опустив руки на кушетку. В его движениях она чувствовала усталость, поэтому не стала больше ничего говорить, и они сидели в молчании до тех самых пор, пока не вернулись солдаты.       - Выпускать? – Гжегош подошел к прутьям и протянул руку к кодовому устройству.       - Пожалуй, - пожала плечами хранитель, опираясь о кушетку, чтобы встать.       Самым краешком ладони она дотронулась до руки Тодда, и поспешила убрать её, чтобы не добавлять ещё больше неловкости в ситуацию, но прежде, чем у неё это получилось, мизинец рейфа дёрнулся и долгих несколько секунд прижимал её мизинец к полированной поверхности.       Ощущение было таким, словно ей на темечко вылили разом стакан кипятка. Кровь прилила к щекам, и крылатка поняла, что стремительно краснеет. Энжи лихорадочно метнулась сознанием к сознанию коммандера, но ощутила только непоколебимое спокойствие. Он рассматривал солдат, их оружие, стены, прутья, дверь и не чувствовал никакого волнения, в его мыслях не было даже упоминания о движении пальца, словно бы его и вовсе не существовало, а то, что чувствовала Энжи, было лишь галлюцинацией . Он был бесстрастен и абсолютно открыт, и, даже сканируя его, невозможно было предположить, что что-то в его поступках было нетипичным.       Он держал её мизинец целых четыре секунды – ровно столько понадобилось Бржежищчикевичу для того, чтобы нажать на кнопки, а двери – чтобы отъехать в сторону. Затем он так же незаметно отпустил её и сжал ладонь в кулак.       Мора выходила из клетки, будто оглушённая, с трудом соображая, что именно только что произошло. Смятение было настолько велико, что блокнот и карандаш так и остались лежать на полу, куда упали в пылу их общения.              ***              День 60.       Три последних дня Дженнифер не вводила ей кровь, внимательно наблюдая за малейшими изменениями в её организме. Изменений практически не наблюдалось, за исключением естественных колебаний показателей гормонов и составляющих крови. В конце концов хранителя так достала суета и опека, что она, не смотря на строжайший запрет, сбежала из медблока и направилась туда, где, как ей казалось, её не скоро найдут.       На балконе было прохладно и влажно, солнце уже почти село, и от океана поднималось едва заметное марево. Ночь обещала быть прохладной.       Когда-то этот балкон напоминал ей о Карсоне. Теперь же он больше напоминал о рейфе, ведь именно здесьтот когда – то спас ей жизнь.       Энжи старательно гнала от себя мысли о Тодде последние три дня, прекрасно понимая, что как только она позволит себе думать о нём – не сможет остановиться, начнёт искать объяснения его поступку, начнёт вспоминать ощущения от соприкосновения с его кожей, а потом, чего доброго, её память услужливо подбросит ей картинку о том, как она стояла за его спиной, одной рукой обнимая поперек груди, а второй зарывшись ему в волосы, и как присасывалась к его шее…       Мора вздрогнула. Это ничего не значит, твердила она сама себе, ничего не значит, ничего, абсолютно ничего не значит. Он просто пообещал Шеппарду, что успокоит её любой ценой в обмен на пару минут в относительной обособленности. Он просто не заметил, что прижал её палец к кушетке, глубоко задумавшись над чем-то, что её не касалось и касаться не должно было. Он просто…       Он не просто, мор его забери! Он был всегда хитрее их, всегда умнее их и никогда ничего не делал просто так! Рейф с тройным дном, чтоб ему не чхалось и не кашлялось!       Крылатка уже готова была рвануть к двери и вернуться в медблок, но не успела – на балкон, улыбаясь во весь рот, вошёл Эван.       - Привет, маленький Алконост!       - Эван! – девушка старательно фыркнула, впрочем, тут же порывисто обняла его. – У меня есть имя, Эван Лорн, ИМЯ!       - Ладно-ладно, сдаюсь! – в притворном страхе вскинул руки майор. –Тебя вообще – то весь медблок ищет.       - Догадываюсь, - вздохнула хранитель, снова усаживаясь на пол. Возвращаться к врачам резко расхотелось. – А ты как нашёл?       - А где тебя ещё можно искать? Пирс, комната и этот балкон – твои самые излюбленные места.       Мора задумчиво кивнула, соглашаясь, и привалилась боком к стене. Настроения не было, и даже радость от встречи с другом оказалась совсем недолгой.       “А всё этот дурацкий рейф… Или эта дурацкая я…”       Лорн шумно бухнулся рядом с ней и пихнул плечом:       -Через два дня у меня будет выходной, порисуем?       - Вполне, - пожала плечами Энжи, - всё равно меня вряд ли так быстро отпустят в экспедиции, если вообще отпустят. Так что да, давай порисуем. Не рисовала уже целую вечность!       - Кстати о рисовании! – Эван спохватился и полез в нагрудный карман форменной куртки. – Ты в клетке у рейфа забыла, когда навещала его.       Мужчина протягивал ей блокнот, оставленный в камере Тодда.       -Передавший мне его капрал настоял на том, чтобы мы в него заглянули, из соображений безопасности. Перестала бы ты к нему бегать, Энж, если Вулси узнает, тебе попадёт так сильно, что отстранение от миссий покажется детским лепетом! Это же не шутки, в самом деле! Может прямо показаться, что он тебе небезразличен…       - Эван! – предостерегающе вскинула руку девушка, забирая блокнот. – Эван, хватит.       - Да ладно, - отмахнулся Лорн. – Я не собираюсь читать тебе нотации, просто предостерегаю. Даже рисунки у тебя стали непонятными.       “Какие рисунки, я же брала чистый блокнот?”       Не понимая, о чем он говорит, хранитель пролистнула страницы: набросок был всего один, но он не просто говорил, а кричал, истерически вопил, и в унисон этому воплю завыло сознание крылатки.       На первом же листе были нарисованы две ладони, даже скорее не нарисованы, а прочерчены резкими острыми линиями с сильным нажимом. Одна ладонь была маленькой и узкой, с длинными тонкими пальцами, вторая – большая и широкая, с прорисованными серыми венами, затемненными частой штриховкой. Мизинец большой руки накрывал мизинец маленькой, и Энжи показалось, что балкон под её ногами зашатался.       -А когда ты… забрал блокнот? – словно со стороны услышала мора свой абсолютно безразличный ко всему голос.       - Сегодня утром, когда мы выпроваживали с базы рейфа.       - Он улетел?       - Да. Не знаю, как надолго, там вроде у Келлер какая-то идея возникла, я краем уха слышал, как он разговаривал с Шеппардом…А что?       - Ничего. Эван, не проводишь меня до медблока? А то ведь действительно посадят под арест! – и, резво поднявшись, девушка двинулась к двери.              ***              Несколькими днями позже рейф снова вышел на связь. На этот раз он пригласил команду полковника для того, чтобы обсудить какое – то предложение, о котором упоминала доктор Келлер, когда они вместе работали с Энжи на базе. Сразу по их возвращении было созвано экстренное совещание.       -Он что, рехнулся? –мора нахмурилась и недоверчиво посмотрела сначала на Джона, потом на Ронона. Здоровяк ответил ей таким же хмурым взглядом. – Он собирается переделать Тейлу? То есть… нашу Тейлу превратить в рейфовскую Королеву?       - Это единственный вариант. Мой ген рейфов плюс телепатические способности смогут обмануть другую Королеву, и это даст нам возможность провести переговоры.       - Во мне так же присутствует ген рейфов, и, уж прости, но в ментальных способностях я все же посильнее тебя. Кроме того, в отличие от тебя я метаморф, что сразу исключает применение генной инженерии.       - Мы об этом тоже спрашивали, подружка, - дёрнул головой Декс, протягивая руку и взлохмачивая девушке волосы. – Он сказал, что, во-первых, ты после болезни слабее червяка, и это уловит даже иратусова личинка. Во-вторых, ему нужна женщина-воин, которая сможет правильно повести себя, если вдруг что-то пойдёт не так, а не девочка-истеричка, которая испугается и будет спорить по поводу и без.       - Он так и сказал?       - Почти, - полковник, бросив на сатедианца укоризненный взгляд, всё же кивнул головой. – Он не говорил, что ты испугаешься, тут Чуи приврал.       Хранитель взволнованно заметалась по кабинету       -И это всё? Это единственные причины, которые он озвучил? Слабость и неумение держать себя в руках?       - Ну да! – Родни не менее эмоционально замахал руками. – И ты ещё скажи, что он не прав в этом отношении!       Топнув в негодовании ногой, крылатка крутнулась и выскочила за дверь, полностью подтвердив мнение Тодда о ней.       Она успела проскочить два коридора, когда услышала, как её зовет запыхавшаяся Дженнифер, выбежавшая следом за ней.       -Энж, стой! Постой, подожди! Он сказал, что забыл тебе отдать.       - Отдать?       Док вытащила из кармана брюк короткий остро заточенный карандаш.       -Действительно, - задумчиво уставилась на него Энжи, прилагая все усилия для того, чтобы утихомирить новую беззвучную бурю в голове – с тех пор, как она нащупала новую волну и перенастроила на неё дверь в свою комнату, что бы ни происходило в её мозгах, передатчик молчал.       Карандаш пах рейфом и чёрной кожей его плаща, и в её сознании словно наяву возникла картинка, как он хранил его эти несколько дней в нагрудном кармане. Хранил тщательно и осторожно, не прикасаясь к этому предмету ни мыслями, ни чувствами, будто бы его и вовсе не существовало, как не существовало в сознании коммандера и случившегося в камере.       Карандаш должен был стать очередным эфемерным до нереальности напоминанием о рейфе, очередной дразнилкой для её эмоций…       Цапнув ни в чем не повинное стило, мора с максимальной скоростью, на которую была способна, убежала в свою комнату. Закрылась, стукнула пару раз от досады в дверной косяк кулаком, топнула ногой и метнулась к тумбочке. Вытянув злосчастный блокнот с одним – единственным рисунком двух рук, она решительно рванула переплет. Обложка не поддалась, и девушка опустошенно опустилась на пол в уголке между кроватью и тумбой, раскрытый скетчбук упал рядом, и она с ненавистью уставилась на набросок – на ладони, на мизинцы, на тёмные вены, заштрихованные острыми закорючками…       Закорючки показались ей смутно знакомыми, и подняв блокнот, она поднесла его поближе к глазам.       Энжи не ошиблась. В частой штриховке проявлялась тщательно замаскированная вязь рейфовского письма.