«Сеансы Джэхе» Запись № 10 7 сентября 2018 года
Я смотрю на этого мальчика. Ему лет пять или шесть. У него карие глаза, растрепанные, давно не мытые волосы. Он в голубых джинсах, без обуви, но они здесь все без обуви: такое требование в этой детской игровой зоне под названием «Плей парк», расположенной внутри торгово-развлекательного центра. Родители сидят по периметру, разговаривая друг с другом, или же попивая кофе «Старбакс» с молоком, или крича своим детям, чтобы те не баловались, не бегали слишком быстро и присматривали за своей маленькой сестренкой или своим маленьким братиком. Около полусотни детей бегают по полу с покрытием из пеноматериалов, карабкаются по конструкции для лазания, скатываются с горки вместе с человеком в костюме медвежонка или же бегают и танцуют вместе с котом и птичкой — это все персонажи из мультфильмов. Большинство из них, похоже, друг с другом не знакомы, но тем не менее они активно общаются — так, как это обычно делают маленькие дети: ведут себя то вежливо, то не очень вежливо и даже грубо. Иногда в их конфликты приходится вмешиваться взрослым, но бывает, что они улаживают их сами. Некоторые собираются группами и кочуют вместе с одного участка игровой зоны на другой, а некоторые перемещаются в одиночку и присоединяются к тому, на кого они наталкиваются. Но только не этот мальчик. Он сидит на полу в сторонке и ни с кем не играет, а просто наблюдает за другими детьми, поспешно проходящими мимо и не обращающими на него никакого внимания. Минуту назад к нему подкатился мяч, и он отдал его какой-то девочке, которая, взяв мяч, даже не взглянула на самого мальчика. Ему хочется заниматься всем этим вместе с ними. Я это вижу. Вижу это желание в его глазах, когда он наблюдает за тем, как запыхавшиеся дети бегают, кричат и смеются. Ему тоже хочется бегать, кричать и смеяться. Однако что-то удерживает его, что-то заставляет его продолжать сидеть в сторонке. Он чувствует себя так, как будто он здесь чужой. Но ему хочется, чтобы он стал для них своим. Очень хочется. Если бы только они дали ему шанс, если бы они увидели, что он такой же, как и они: ребенок, который просто хочет чувствовать себя в безопасности, понимать, где он находится, быть частью сообщества. Ему хочется того же, чего хочется им. Он боится того же, чего боятся они. Встань, малыш. Не бойся. Ты им понравишься — да-да, еще как понравишься! Кто-нибудь, пожалуйста, дайте ему шанс! Протяните руку или позовите его. Это вам ничего не будет стоить. Просто проявите хоть сколько-нибудь доброты и он с радостью присоединится к другим ребятишкам. Ему ведь много не нужно. Заверяю вас, ему много не нужно. Ему всего лишь нужен человек — один-единственный человек, который будет немного добр к нему, прежде чем станет слишком поздно… [тихая пауза длительностью семнадцать секунд.] Встань, малыш. Встань и иди играй.***
Тэмин открыл дверь и придержал ее для Кибома — эдакий джентльмен — а потому Кибом был первым, кто увидел самодовольное выражение лица человека, сидящего в кожаном кресле, и это не кто иной, как заместитель директора ФБР Шин Донхи. — Да-да… Донхи всегда умудрялся быть чем-то занят, когда кто-то входил в его кабинет, и делал он это исключительно для того, чтобы подчеркнуть, как мало все остальные значили и как много значил он. Сегодня он делал вид, что что-то читает — какой-то буклет или брошюру. — Садиться вам обоим нет необходимости, — сказал он, тем самым останавливая Тэмина и Кибома уже почти перед своим столом. — Нам много времени не потребуется. Заставив их стоять в томительном ожидании, пока он листал лежащую перед ним брошюру, Донхи через несколько минут посмотрел на них поверх очков. — Похоже, вы провели насыщенную событиями неделю, — сказал он. — Давайте разберемся, правильно ли я все понял. Бомми нас здесь уверял, что некий убийца совершает одно за другим преступления по всей стране и, проявляя незаурядные способности, умудряется оставаться незамеченным, поскольку весьма умело осуществляет поджоги. Такая его тактика, возможно, предусматривает изменение местоположения кровати в спальне таким образом, чтобы обеспечивался максимальный приток воздуха в комнату и благодаря этому усиливалось пламя. Донхи буквально слово в слово цитировал фразы из отчета, который он потребовал от них и который они вчера составили. Значит, по крайней мере, он читал его. — За эту плодотворную неделю, — продолжил Донхи, — вы смогли установить, что из пятидесяти пяти пожаров, относящихся к этой так называемой активной преступной деятельности, примерно в половине случаев можно утверждать, что кровать на месте происшествия стояла как раз напротив открытой двери. — Он перелистнул страницу то ли буклета, то ли брошюры. — Но вам не известно, находились ли кровати именно в таком положении и раньше или же их поставил так наш предполагаемый серийный убийца. «Кроме кровати Сорим, — хочется сказать Кибому. — Кровать Сорим была явно передвинута со своего обычного места». — Что касается второй половины пожаров, то вы не знаете, где именно стояла кровать. За давностью событий это выяснить не удается. Я все правильно изложил? — Да, правильно, — сказал Тэмин. — Итак, — продолжил Донхи, — примерно в половине из этих спален кровати стояли прямо напротив открытой двери, да? Я счел бы это очень важным фактом… — он посмотрел на Кибома и еле заметно улыбнулся, — …если бы работал редактором журнала «Прекрасный дом и сад,» — договорил он. — Но я им не работаю. Я — заместитель директора ФБР, и я считаю данную информацию несущественной. Кстати, а вы знаете, что я считаю весьма существенным? Кибом кусал свою нижнюю губу, едва сдерживая нарастающий гнев. — Я считаю весьма и весьма существенными заключения двух независимых друг от друга судебно-медицинских экспертов, которые исследовали останки двух интересующих вас жертв и пришли к выводу, что смерть этих людей была случайной. Их никто не убивал. Он взял трубку телефона, а другой рукой поднял лежащую перед ним брошюру. Только тут Ки осознал, что это меню. Этот мерзавец сейчас выбирал, что заказать себе на обед. — Наен, — сказал он в телефонную трубку, — мне корейскую говядину и порцию тайского риса с овощами. А еще два вида салатов. Не один. Два. Донхи прижал телефонную трубку к своей груди и посмотрел на Тэмина и Ки. — Данное расследование теперь официально закрыто. Тэмин, твоя временная работа в ФБР прекращается прямо сейчас. Тэмин молчал, держа руки за спиной. — А ты, Бомми, — добавил Донхи, и выражение его лица изменилось, — приходи сюда снова сегодня вечером, в шесть часов, и мы обсудим, что нам дальше с тобой делать, отстранять ли снова тебя от работы. Кибом уже был готов вступить в пререкания, но Тэ взял его за руку и повел к выходу. Донхи тем временем продолжил телефонный разговор с секретаршей по поводу того, что он хотел съесть на обед.***
— Ты мог бы, по крайней мере, побороться за нас, — сказал Кибом в лифте Тэмину. — Ты гораздо более влиятельный человек, чем я. — На Донхи я повлиять не могу, — покачал головой Тэ. — Да и на директора, наверное, тоже. Больше не могу. — Как бы то ни было, ты мог бы побороться за правое дело, — стоял на своем Ки. — Да? — Тэ повернулся к Кибому. — А что является правым делом? Пожалуйста, расскажи мне, Бомми. И только тут Ки вдруг осознал, что Тэмин в течение последних тридцати шести часов был уж чересчур молчалив. Он стал таким с того момента, как они получили отчеты об аутопсии. А Кибом-то думал, что они с ним придерживались одного мнения и что Тэ разделял его гнев, его разочарование и его упрямую уверенность в своей правоте. — Ты мне больше не веришь, — сказал Ки. — Ты не согласен с тем, что это были убийства. — Понимаешь, Бомми, — кашлянув и поднимая руки, сказал Тэмин, — в данной ситуации имеются некоторые факты, с которыми нам необходимо считаться. Кибом отступил от него на шаг. — Я не верю в это. — Ну-ну… — прошептал Тэ, протягивая к младшему руку. — Не нукай, Тэмин. Просто скажи то, что намереваешься сказать. Тэ вздохнул. — Бомми, вопрос состоит не в том, верю я тебе или нет. У тебя не больше оснований считать это убийствами, чем у меня. Вопрос состоит в том, что необходимо верить фактам. А факты свидетельствуют о том, что преступлений не было. — Нет, — возразил Ки, — факты свидетельствуют о том, что наш субъект очень умело эти преступления скрывает. — Ах, простите, пожалуйста! — Тэмин вскинул руки. — Это верно. Во-первых, отсутствие каких-либо доказательств совершения поджога означает, что он умелый поджигатель. Кроме того, отсутствие каких-либо доказательств совершения убийства подтверждает то, что он умелый убийца. Что там следующее? Полное отсутствие доказательств того, что он убийца с планеты Марс, подтверждает то, что он умелый марсианский убийца. Отсутствие доказательств того, что он пасхальный заяц, подтверждает то, что пасхальный заяц — самый умелый убийца-поджигатель за всю историю мира! — Прекрасно! — закричал Ки. — Ты такой же, как Донхи! Ты об этом знаешь? Мне очень жаль, что я заставил тебя впустую потратить свое время, Тэмин. Тэ быстро нажал на кнопку аварийной остановки на панели управления лифтом, в результате чего лифт остановился так резко, что младший едва не потерял равновесие. На шее Тэмина показались вены, явно от злости, а брови начали нервно подергиваться. — Не объединяй меня в одну компанию с Донхи, — строго сказал он, указывая на Ки пальцем. — Я всячески стремился подавлять возникающие у меня сомнения, если они были не в твою пользу. Я хотел, чтобы ты оказался прав. Я знаю, как это важно для тебя. Но ты не прав, Бомми. И настало время с этим смириться. Храни память о Сорим, которая была замечательным человеком, и делай то, что делают все люди, когда теряют любимого человека — горюй. А затем постепенно приди в себя. Этот твой крестовый поход является угрозой для психики, и он положит конец твоей карьере в ФБР, если ты не будешь проявлять осторожность. Даже в разговорах на данную тему. Тэ нажал на кнопку, и лифт снова пришел в движение. По ошибке он нажал на ближайшую кнопку, хотя это был не их этаж. — Ты уж в шесть часов веди себя вежливо по отношению к Донхи, — сказал Тэ, — а иначе ты больше никогда не будешь работать в ФБР.***
Кибом шел без какой-либо цели, убивая время до судьбоносной для него встречи с «нашим Шином», которая была назначена на шесть часов. Шагая по северо-западному участку, он прошел мимо здания Национального архива. Ки вспомнил, как приходил сюда в детстве во время летних каникул. Его отец обожал экскурсии в здании ФБР — наверное, они возвращали его в собственное детство, в котором он играл с приятелями в полицейских и преступников. Он с удовольствием разглядывал там экспонаты, связанные с громкими уголовными делами и знаменитыми преступниками. А вот Сорим и их мама с наибольшим удовольствием посещали музеи. Особой популярностью у них пользовался музей воздухоплавания и астронавтики. Ну а лично Кибому больше всего нравилось здесь, в архивах. Его привлекали документы, составленные не одно столетие назад, манили идеи воссоздания прошлого ради того, чтобы лучше понимать и даже предсказывать будущее, зачаровывало ощущение взаимосвязанности исторических событий, удивляла схожесть прошлого и настоящего. Когда Ки был ребенком, его отец предсказывал, что он станет археологом, но ему не захотелось копаться в уж слишком далеком прошлом. Ки никогда не интересовали ни иероглифы, ни пирамиды, ни кости динозавров. Его притягивали к себе цифры — цифры и факты, которые можно было легко систематизировать: просмотри цифры, угадай формулу и предскажи результат. Математика была его первой любовью. Ки частенько играл с цифрами в своей голове. Как-то раз один учитель сказал ему, что, если сложить цифры, составляющие какое-либо число, и получить сумму, которая делится на три, значит, и это число делится на три. После этого, сталкиваясь с каким-либо числом, Ки неизменно пытался сложить в уме составляющие его цифры и разделить получившуюся сумму на три. Адрес «1535 Согу» становился для него операцией сложения «1 + 5 + 3 + 5 = 14», результат которой не делится на три, а потому на три не делится и число 1535. Глядя на номерной знак «MO 438», он складывал 4 + 3 + 8 и получал число 15, которое делится на три — а значит, на три делится и число 438. «Жизнь — это не только цифры и формулы, — говорила Сорим ему — своему заумному брату-близняшке. — Тебе нужно жить, Бомми. Тебе нужно встречаться с людьми, пускать их в свою жизнь». Правильно. Именно так Ки и поступил с Тэмином. Он пустил его в свою жизнь. Но теперь это закончилось, и огонек заново уже не зажечь — не потому, что нет искры, а потому, что Кибом не способен был поддерживать огонь бесконечно долго. Младший знал, что рано или поздно разочарует его. Это было неизбежно. Они с ним наладили бы свою жизнь, а затем Тэ осознал бы, что Ки совсем не тот человек, каким Тэ его считал, и что он не тот человек, который ему нужен. Тэ был слишком благородный для того, чтобы открыто об этом заявить. Ки знал, что тот не бросил бы его, а потому был бы обречен мучиться всю оставшуюся жизнь рядом с парнем, с которым ему тоскливо и который для него в большей степени друг и товарищ, чем любимый человек. «Возможно, он никогда не осознает, от чего я его спас и какая пуля пролетела мимо. Он никогда не поймет, что я разорвал наши отношения ради его же блага.» Во время своей прогулки Ки мучил себя вопросами: был ли Тэ прав в том, что сказал в лифте? Неужели его действия на самом деле своего рода крестовый поход, не имеющий ничего общего с действительностью? Решил ли он так действовать только для того, чтобы как-то пережить смерть Сорим? Неужели он и правда парень, который на протяжении детства и юности обожал статистические данные и полагался только на них, а сейчас вдруг повернулся спиной ко всем фактам и стал верить в жутких монстров, прячущихся в шкафах? Возможно, ему уже пора повзрослеть. Возможно, ему пора попытаться спасти свою карьеру в ФБР. Ки посмотрел на свои часы. Уже было пять часов. Ему следовало бы повернуть назад. Он не хотел опоздать на назначенную встречу. «Пришло время укротить гордость и выяснить, могу ли я сохранить свою работу,» — мысленно вздохнул Ки. Не успел он еще дойти до главного здания, как зазвонил его телефон. Это была Им Юна. — Ты был прав, Кибом, — сказала она ему, тяжело дыша. — Ты был абсолютно прав! Он остановился в тени деревьев, растущих вдоль северо-западного участка. Ветер слегка шевелил его волосы. По тротуарам брели туристы, которых проворно обгоняли спешащие домой рабочие и служащие. Ки прижал ладонь к правому уху, чтобы лучше слышать левым то, что говорила Им Юна, сообщающая ему о своем открытии. — Это произошло в пятницу, — начала рассказывать она. — Имя жертвы — Ко Шинвон. Он был продавцом обуви, а жил в городе Почон, в районе Суип. Его обнаружили мертвым в спальне, в которой возник пожар. Я знаю, что ты спросишь меня, как стояла кровать в его спальне, но такой информации у меня пока нет. Кибом кивнул, хотя Юна и не могла его видеть. — Это похоже на почерк нашего субъекта, — согласился Ки. — Но… — Что «но»..? — Но обычно он убивает двух человек в каждом населенном пункте, в который он приезжает, — сказал Кибом. — А в этом Почоне был убит только кто-то один? — Э-э… есть один нюанс, — сказала Юна. — Короткий ответ — да, только один. Но я предполагала, что обнаружу и второй пожар, как ты и говорил, где-нибудь поблизости. Поэтому я немного расширила сферу поиска и, как мне кажется, нашла его. Но он немного отличается от остальных. — Отличается чем? — Он привел к гибели двух человек, а не одного, — сказала Юна. — Все остальное — точно такое же. Пожар в спальне, признанный начавшимся случайно… но две жертвы. Ё Чангю и Бэ Джухен. Они жили вместе в Чунчоне. — Чунчон? А насколько это далеко от Почона? — Около двух сотен километров. Четыре часа езды на автомобиле. Но тут многое сходится, Кибом. Чангю и Джухен были найдены мертвыми в Чунчоне за два дня до убийства, совершенного в Почоне — в среду, пятого сентября. Если твое предположение относительно того, что наш субъект живет на западе, верно, тогда он вполне мог поехать по межштатной автомагистрали на запад от Почона. Ну а Чунчон оказывается как раз по дороге, чуть в стороне от трассы. Ки начал размышлять. — То есть он поехал, скажем, из Хвасона — или где он там живет — по автомагистрали. В среду он сделал остановку в Чунчоне и убил этих двоих — Чангю и Джухен. Тогда у него остается еще уйма времени для того, чтобы добраться до Почона к пятнице и убить там продавца обуви. — Точно. Ты был прав, Кибом. Он опять принялся за дело после Дня труда. Ты был абсолютно прав. Может, и так, но никто из власть имущих Кибому не верит. Не так давно два независимых судмедэксперта и один из заместителей директора ФБР сообщили ему, что он ошибается. Все его усилия были напрасными, а его полномочия аннулировали. — Как прошла сегодня встреча с Донхи? — спросила Юна. Кибом пытался подобрать правильные слова. — Наше с ним общение еще не закончилось. — Как бы то ни было, теперь мы уже не можем остановиться, Кибом. Нам необходимо поймать этого типа. «Ее бы слова да Богу в уши. Или в уши Донхи, — подумал Ки. — Она, конечно же, права. Теперь я не могу остановиться. Потому что этот тип даже и не думал останавливаться. Но что мне делать? Каким образом я смогу добиться продолжения данного расследования?»