Итак, котики, небольшое объявление. Вчера мне написала девушка, являющаяся фанатом Пентагон. После ее сообщения, я, мягко говоря, была в шоке, потому что являюсь мультифандомным человеком и никогда в жизни не буду "хейтить" другие группы, тем более такие талантливые. Суть сообщения была в том, что я ненавижу Пентагон, и к такому выводу девушка пришла потому что я беру для жертв имена участников данной группы. Хоть мы и решили это недопонимание, но она написала, что изначально советовала данную работу своим знакомым, которые теперь тоже считают меня тут наппын йоджой. Поэтому хочу раз и навсегда разъяснить: я не хейчу Пентагон, наоборот же, эта группа мне очень нравится, а их имена я использую исключительно потому что их много, а фантазия у меня не очень. Могу заверить, что когда закончатся имена пентагоновцев, дальше в ход пойдут нст и сэвэнтин хD Но это совсем не значит, что мне не нравится их творчество или участники, так что юниверсы не думайте обо мне плохо~ И в качестве извинений вот вам целых девять страничек (ностальгия по кукле хD) ♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡♡
«Сеансы Джэхе» Запись № 11 10 сентября 2018 года
Этим вечером я за рулем — возвращаюсь к себе домой. Это долгая и скучная поездка с бесконечными участками, где нет ничего интересного — просто хорошо освещенное шоссе и темнота с обеих сторон. От этого можно впасть в уныние, скажу я вам. Вы… вы знаете, почему я делаю это? Почему я записываю свои мысли для вас? Я делаю это потому, что вы думаете, что знаете меня, но на самом деле это не так. По-настоящему вы не знаете никого. И я могу вам это доказать. Возьмите в качестве примера себя. У вас есть мысли, о которых никто не знает, не так ли? Мысли, которыми вы не делились ни с одним человеком — даже с вашим близким другом или вашим отпрыском. В общем, ни с кем. И иногда это даже больше, чем просто мысли. Это действия, которые вы совершаете. Вы можете быть самым щедрым и любящим отцом и самым доброжелательным из людей, но если ваши приятели узнают про фотографии развратных азиатских девушек, которые вы скачивали на свой компьютер, то они будут помнить о вас прежде всего то, что вы сексуальный извращенец, а потому вам лучше держать это в секрете. Вы можете быть верной женой, которая никогда не обманывает своего мужа, но если он узнает, что вы гладите себя, стоя под душем, и при этом думаете об одном известном вам директоре фирмы или какой-нибудь кинозвезде, его мнение о вас изменится — а потому скрывайте это. Вы не делитесь ни с кем такими мыслями, потому что боитесь, что ваши крайности станут для окружающих вашими главными характерными особенностями и что люди позволят этим маленьким слиткам перевесить все, что помимо этого они знают о вас — то есть тот имидж пристойного человека, который вы себе так старательно создавали. Поэтому вы прячетесь. Вы надеваете маску. Но разве вы не понимаете, что ни один человек по-настоящему вас не узнает, если ему не будет известно о ваших крайностях? Если все то, что знают о вас люди, представляет собой лишь хлипкую, гладкую массу без острых краев, являющихся проявлением сильных сторон вашей личности, то у людей не может сложиться целостное представление о вас — им будут видны лишь отдельные штрихи. Вы, наверное, думаете, что вы уникальный, не так ли? Вы думаете, что вы единственный, кто скрывает какие-то свои особенности, да? Нет, вы, конечно же, не единственный. Все скрывают какие-то свои особенности. Всем окружающим вас людям присущи либо садистские наклонности, либо повышенное сексуальное влечение, либо они поддаются тем или иным слабостям. Они скрывают все это внутри себя, они прячут все это за своими костюмами «Армани», изысканной косметикой, теплыми улыбками и вежливым смехом. По-настоящему вы не знаете никого в этом мире, кроме, возможно, самого себя. Вот почему я рассказываю вам все о себе. Я хочу, чтобы вы знали, какой я. Хочу, чтобы вы знали все. Вам ведь известно о моих крайностях, не так ли? Вам известны мои секреты. Являются ли они моими главными характерными особенностями? Может, вы так считаете, но это неправильно. Я — нечто большее, чем все то, что вы про меня знаете. Это еще не весь я. Например, знали ли вы, что я никогда-никогда-никогда не обижу ни одно животное? Знали ли вы, что я помогаю одному из детей в стране третьего мира, отсылая ему по тридцать долларов в месяц? Знали ли вы, что однажды я оплатил похороны своего соседа и установку ему надгробного памятника, потому что у его вдовы не было на это денег? Ага, после этих моих слов мысли у вас в голове начинают путаться, не так ли? Вы хотите видеть во мне этакого злонамеренного персонажа, потому что так вам легче меня понимать. Вы не хотите знать, что я могу быть щедрым и сострадательным. Это не вписывается в ваше представление обо мне, использовать которое вам легко и удобно. Это кажется вам очень странным, потому что вы нарисовали меня лишь одной кисточкой, одним цветом, и в вашей умственной палитре нет места для каких-либо других кисточек, цветов и оттенков. А я вот считаю, что это несправедливо — только и всего. Я отнюдь не рассчитываю, что кто-то станет меня канонизировать, но хотя бы признайте, что я такая же многогранная личность, как и все остальные люди. Я ведь, по крайней мере, снял с себя маску перед вами. И вам нечего сказать мне в ответ, не правда ли? Хоть я и преступник по-вашему, но в каком-то плане я лучше вас.***
Офис судебно-медицинского эксперта находился в большом бежевом бетонном здании с окнами, которые какой-то архитектор попытался украсить по краям одним или же двумя уголками. Поток холодного воздуха, в который они попали, когда зашли внутрь — это просто прелесть. Ки никогда бы не подумал, что так обрадуется, заходя в морг: во время их короткой поездки сюда от здания хвасоновского отделения ФБР кондиционер взятого напрокат автомобиля кашлял на них четверых не прохладным, а теплым воздухом. И если Им Юна лишь слегка вспотела и порозовела, то Джинки, Тэмин и Кибом измучились от духоты и даже стали из-за этого раздражительными. Дежурный администратор, с виду уставший, привел их в маленький конференц-зал без окон. Они сели на стулья. Ки взял журнал, как будто была какая-то вероятность того, что он станет его читать. — Итак, он убил пару человек в Чунчоне, — сказал Тэмин. — А затем продавца обуви в Почоне. — Совершенно верно. — Куда он направляется на этой неделе, Бомми? «Если бы я знал! Янджу? Тондучон? Коян? Мы можем лишь предполагать..» — Кибом оставил мысли при себе и лишь фыркнул в ответ. Наконец в конференц-зал зашел доктор Ким Джонхен. Он показался Кибому весьма симпатичным. Невысокий, с хорошей осанкой и самоуверенным взглядом. У него короткие каштановые волосы, явно ухоженные. Он был в довольно дорогом на вид строгом костюме темно-синего цвета в полоску. Стильные туфли и... берет. Ки готов был поспорить, что почти все, увидев подобный образ, сильно удивились бы. Почти все. Но не он. Кибом оценил образ и отметил, что этот парень был весьма стильным, Джонг уже автоматически отправился в папку «Мне нравится» в голове Ки. Это был хороший знак — Привет, Джонг, — сказал Тэ с улыбкой. Джинки встал и тоже поздоровался с Джонхеном. — Тэ, Онью! Рад вас видеть, — сказал он. Джонга познакомили с теми, кого он еще не знал. Доктор Ким Джонхен — специальный агент ФБР и судебно-медицинский эксперт в одном лице. ФБР не очень-то часто проводило аутопсию самостоятельно, но когда оно это делало, то обычно этим занимался именно Ким Джонхен. Ему поручали проводить аутопсию после разрушения террористами башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, также когда в ходе осады и штурма, принадлежавшего членам религиозной секты, силами Федерального бюро расследований и Национальной гвардии погибло несколько десятков членов секты, а также четыре сотрудника правоохранительных органов и, конечно же, когда произошел очень серьезный инцидент с применением огнестрельного оружия, в котором участвовали сотрудники правоохранительных органов (в том числе ФБР) и в результате которого погибли три человека — да и вообще во всех случаях, когда проводилось расследование, которому в ФБР придавали большое значение. В общем, Джонхен был профессионалом, поэтому считался очень ценным сотрудником. Это был последний шанс для Ки, и это была еще одна уступка Донхи — он дал согласие на то, что Ким Джонхен проведет аутопсию двух их жертв из Йоджу и Вонджу — Кан Хенгу и Пак Чеен. «Если он заявит, что признаков насильственной смерти нет, — сказал Кибом Донхи, — я тихо удалюсь». Сердце Ки начинало биться быстрее по мере того, как Джонхен занимал свое место во главе стола и положил две толстые папки с документами в его центр. Он был сосредоточен на деле. Профессионал. Самоуверенный, но совсем не агрессивный. — Спасибочки, Джинки, за все те дополнительные сведения, которые ты предоставил мне относительно этих двух жертв, — сказал Джонг. — Они мне помогли. — Я как раз для этого здесь и нахожусь, — Онью поправил очки с гордым видом и Кибому это показалось, почему-то, очень милым. В последнее время Джинки занимался тем, что собирал всевозможную информацию о Кан Хенгу и Пак Чеен, связываясь для этого с различными представителями местных властей и умудряясь находить с ними общий язык. Джонхен окинул комнату взглядом и тяжело вздохнул. — Ну что ж, — начал он, — кое-какие нюансы этого дела, прямо скажем, сбили с толку некоторых коронеров с безупречной репутацией. «Это хорошо или плохо? Похоже, что хорошо, но…» — мысли Ки перебил приятный, хоть и строгий, голос Джонга. — За время своей работы я провел более тысячи аутопсий. Я видел тела людей, которых калечили, терзали, пытали, били, резали и жгли. Я видел всякое, друзья мои, а потому удивить меня невозможно. В глазах Ки читался немой вопрос: Ну и что дальше? — Однако после осмотра тел Кан Хенгу и Пак Чеен я испытал чувство, которое вполне можно назвать удивлением, — сказал он. — Они умерли не от того, что вдыхали дым? — спросил Ки, будучи уже не в силах сдерживать себя. — Вообще-то они умерли именно от этого, — сказал Джонг, поворачиваясь к нему. Это, конечно же, самое последнее, что Кибому хотелось бы услышать, но в голосе судмедэксперта и блеске его глаз чувствовалось что-то такое, что подсказывало Ки: игра для него еще не закончена. — Однако погибли они не в результате случайности, — сказал Джонг. — Их убили умышленно, причем это были самые хитроумные, тщательно подготовленные и хладнокровные из всех убийств, с которыми я когда-либо сталкивался.***
— Хочу обратить ваше внимание на следующее обстоятельство, — сказал Джонхен. — Если бы я получил эти тела в обычном порядке, не поговорив предварительно о них с вами, вполне возможно, что я пришел бы к такому же выводу, к которому пришли раньше местные судмедэксперты, то есть решил бы, что смерть носила случайный характер. Он открыл первую папку и раздал присутствующим копии фотографий и заполненных бланков. — Тут у нас Кан Хенгу, мужчина в возрасте двадцати девяти лет, проживавший в городе Йоджу, и Пак Чеен, женщина в возрасте двадцати трех лет, проживавшая в городке Вонджу, — Джонхен говорил немного хриплым голосом — так, как будто он читал что-то такое, что читал уже тысячу раз. — У обоих отчетливые отложения копоти на слизистой оболочке трахеи и спинке языка. Мягкие ткани и кровь в органах красно-вишневого цвета, что обычно наблюдается при уровне карбоксигемоглобина, превышающего 30 процентов, и поэтому свидетельствует о вдыхании угарного газа и цианида в объеме, опасном для жизни. Все эти признаки, как вам известно, позволяют сделать вывод, что погибшие были во время пожара живы и надышались дыма и ядовитых химических веществ, и это как раз тот вывод, к которому пришли судмедэксперты в городах Йоджу и Вонджу. Они все в знак согласия закивали. Джонхен сделал паузу и посмотрел поочередно на каждого из них так подолгу, что они начали чувствовать себя весьма некомфортно. А ведь заставить их четверых испытывать такие ощущения после того, что произошло за последнюю неделю, было не так-то просто. Он смотрел на них с таким видом, как будто оценивал выдержку каждого. — Но вы попросили меня копнуть поглубже, — снова начал Джонг. — Поэтому я сделал то, что судмедэксперты обычно не делают. Например, я осмотрел копоть у них во рту, в горле и легких более тщательно. Проанализировал, воздействию каких ядовитых веществ подверглись погибшие. Обычно это, конечно же, угарный газ и синильная кислота. Именно они чаще всего являются главными виновниками смерти, и любой ущерб, причиненный другими отравляющими веществами, трудно отделить от общего нанесенного ущерба. Это вполне логично. Но когда я копнул поглубже, что, как вы думаете, я обнаружил? — Что? — поспешно спросил Ки, как очень любознательный студент на лекции, и чувствовал при этом, что, с одной стороны, ему очень хотелось знать эти жуткие подробности, которые, возможно, подтвердят его изначальное предположение, но, с другой стороны, ему не хотелось это знать, потому что одной из жертв этого монстра была его сестра. Кибом не знал, желание или нежелание заставляло его голову гудеть, а конечности — дрожать. — Химический остаток в их легких и горле совсем не такой, какой можно было бы там обнаружить исходя из того, что они лежали на своих кроватях, а вокруг них находились тканевые покрытия, полиуретан, ковры и книги. Что я обнаружил — так это необычно высокую концентрацию сернистого газа, — сказал Джонг. — Гораздо более высокую, чем можно было бы ожидать при обычном пожаре в жилом доме. Похоже на то, что… Он издал грустный смешок, словно бы извиняясь за то, что сейчас скажет. — Похоже на что? — спросил Ки. Джонхен покачал головой. — На то, что они вдыхали дым, исходящий от горящей шины. — Горящей шины? — переспросил Тэмин. — Именно, — Джонг мрачно усмехнулся. — А я ведь не видел ни в отчетах, ни в дополнительных сведениях ничего такого, что свидетельствовало бы о наличии на месте происшествия горелой резины. — Совершенно верно. Там ничего подобного не упоминается, — кивнул Джинки. — Но это еще не все, — сказал Джонхен. — Нет никаких признаков ожога трахеи и легких. Дым, который они вдыхали, не был горячим, — он постучал по столу ногтем. — Если бы они вдыхали дым, исходящий от пламени, он обжег бы им трахею и легкие. — И… и что ты думаешь по этому поводу? — растерянно спросил Тэмин. Джонхен пожал плечами. — Неофициально — не для протокола — я сказал бы, что кто-то, по-видимому, имея источник такого дыма, заставил их вдыхать его, чтобы создать иллюзию того, что во время пожара они были живыми, и чтобы благодаря этому любой судмедэксперт пришел бы к выводу, что смерть была вызвана удушьем в результате вдыхания дыма. Однако эти люди вдыхали не тот дым, который образовывался во время пожара. Дым, который они вдыхали, исходил из какого-то другого источника. К тому времени, когда в их домах начинался пожар, они уже были мертвы. Они все четверо сделали вдох и выдох так громко, как будто до этого очень долго сидели затаив дыхание. Получалось, что химический состав дыма и то, что он не был горячим, исключали всякую возможность того, что Кан Хенгу и Пак Чеен вдыхали дым, образовывавшийся во время пожара. Уже одно это опровергало заключения коронеров в городах Йоджу и Вонджу. Кибом только заметил, что тарабанил пальцами по крышке стола, причем не от нечего делать, по рассеянности, а потому, что все сильнее нервничал. «Держи себя в руках, — говорил он сам себе. — Тебе необходимо это выслушать. Не думай о ней. Это не про Сорим. Это про то, как поймать убийцу». — Полагаю, это еще не все, что ты можешь нам сообщить, — сказал Тэмин. Ким Джонхен нервно хихикнул. — Да, это еще не все, — согласился он. — Если бы это было все, то вчера ночью меня не мучили бы кошмарные сны, имеющие отношение к моей работе. Такие сны я видел впервые за годы моей работы здесь.***
Они очень внимательно слушали, к каким еще выводам пришел судмедэксперт Ким Джонхен. Но всем было понятно, что они могли записать на свой счет великую победу. Выводы, сделанные коронерами городов, в которых проживали жертвы, можно было вышвырнуть в окно. Почему же тогда Ки не испытывал радости? Да потому, что Джонхен сейчас сообщит им какие-то умопомрачительные (как говорится, слабонервным не слушать) подробности того, как умирали Кан Хенгу и Пак Чеен — а значит, и того, как была убита его сестра. Остальные три члена их группы, хотя у них и не было родственников среди жертв этого монстра, реагировали на рассказ Джонга примерно так же, как и Ки: они смотрели куда-то вниз, ссутулились, легонько постукивали ступнями по полу. Им уже было известно, каких высот достигло мастерство этого преступника, теперь же они узнают, до каких глубин он опустился в своей порочности. Джонг раздал глянцевые фотографии, на которых, как объяснял он, были запечатлены крупным планом верхняя часть бедра Кан Хенгу и участки вокруг локтей и коленей Пак Чеен. — Посмотрите вот здесь на разрывы тканей, — сказал Джонг. — Разрывы как таковые являются обычным делом при смерти такого рода. Жар, исходящий от огня, приводит к образованию разрывов кожи, поскольку пламя заставляет ее верхние слои высыхать и отслаиваться, а затем более толстый подкожный слой начинает обезвоживаться, сжиматься и разрываться. Разрывы при этом образуются параллельно мышечным волокнам. Вы это видите? Кибому казалось, что он видел. Человеку в его положении очень трудно было заставить себя внимательно разглядывать подобные фотографии, однако и в самом деле было похоже на то, что кожа разрывалась вертикально, обнажая мышечные волокна, тянущиеся в том же направлении. Точно так, если сдирать оболочку с кукурузного початка, становились видны вертикальные ряды зерен кукурузы. — Это ключевой момент, — продолжил Джонхен. — Разрывы кожи, вызванные жаром, исходящим от пламени, всегда тянутся параллельно мышечным волокнам. Когда разрывы образовались в результате разрезания ножом или каким-либо другим острым предметом, они обычно проходят поперек мышечных волокон. Это главный признак, при помощи которого аутопсия позволяет определить насильственный характер смерти. Нужно просто сравнивать направление разрывов с направлением мышечных волокон. Вы понимаете, о чем я говорю? — Да, — кивнул Тэмин. — Итак, вот эти разрывы на коже тянутся параллельно мышцам. Они выглядят так, как будто возникли естественным путем, в результате воздействия жара, исходящего от пламени. — Правильно. Но если присмотреться, видно, что эти разрывы довольно аккуратные. Под словом «аккуратные» я имею в виду хирургическое качество. Они ровные и симметричные. Попросту говоря, слишком уж они идеальные для того, чтобы можно было считать их возникшими естественным путем. Этот тип действовал умело, — добавил он. — Он выбирал нужные места с пониманием дела. Эти разрывы находятся на участках тела, которые были почти полностью уничтожены огнем, и не осталось почти ничего, кроме жирного слоя плоти на обгорелой кости. Или же на участках, на которых на коже полно разрывов, образовавшихся естественным путем. Тот, кто это сделал, имеет глубокие познания в области медицины и твердую руку. Ваш субъект разрезал плоть своих жертв чем-то острым, и он делал это как раз там, где, как ему известно, мы ничего не заметили бы. Ки чувствовал, что его руки опять начали дрожать, и свел пальцы вместе, чтобы это не было заметно. Монотонный тихий гул у него в ушах становился более громким. Он ощущал себя батареей высокого напряжения. — Вы слышали, что тело принимает позу боксера, когда его охватывает огонь, да? — спросил Джонг. Мысли Кибома снова возвращались к Сорим, сгоревшей в «позе боксера»: ноги и руки были согнуты, а голова и верхняя часть туловища слегка наклонены вперед. Ки закрыл глаза и глубоко дышал. — При смерти, вызванной пожаром, такое сжатие тела в результате исходящего от огня жара приводит к тому, что вперед выставляются некоторые суставы — такие как запястные, локтевые и коленные — и частенько происходит обугливание поверхности костей, примыкающих к суставу. В повреждении костей в таких местах не было бы ничего необычного. Однако посмотрите сюда, — сказал он, показывая на локтевой сустав Чеен. — Я заметил, что вот в этом месте отсутствует часть кости, тогда как глубина обугливания совпадает с глубиной обугливания на близлежащих участках. Складывается впечатление, что часть кости была удалена еще до начала пожара. Окружающая ткань на этом участке сильно обгорела, но при этом видны следы глубоких — до кости — разрывов кожи. — Объясни более доходчиво, пожалуйста, — попросил Тэмин. — Прости. Я хочу сказать, что ваш субъект разрезал кожу, отодвинул в сторону мышечную ткань — или же сделал в ней аккуратные вертикальные разрезы — и отделил кусочек кости еще до того, как они умерли. Короче говоря, он кромсал их плоть на локтях, запястьях и коленях: он разрезал кожу и отделял часть кости. Вообразите себе, что кто-то делает вам хирургическую операцию на колене без применения обезболивающих средств, а вы при этом пребываете в сознании — и вы получите какое-то представление о том, что пришлось вынести этим людям. Причем это было не одно колено, а оба, да еще и оба локтя и оба запястья — так что пережитые ими ощущения следует умножить на шесть. — Боже мой, боже мой… — шептал Джинки. — И он знал, что обнаружить все это будет практически невозможно, потому что эти части тела — из тех, которые больше всего обгорают, когда тело охватывает пламя. Сжатые ладони Кибома каким-то образом рассоединились, и руки снова начали судорожно трястись. Только в этот момент он заметил, что освещение в комнате почему-то стало ослепительно белым, гул в его голове достиг умопомрачительной громкости, а в воздухе мерзко воняло какой-то гнилью… — С тобой все в порядке? — спросил Джонг у Ки. Лицо Кибома стало горячим, в животе все свело… — Бомми, — окликнул его Тэмин и сел ближе, немного приобнимая. — Я забыл, — виновато сказал Джонг. — Тут есть родственник одной из жертв… — Это не важно, — послышался тихий голос Кибома. — Продо… продолжай… это ведь еще… еще не все… не так ли? — Да, это еще не все. Дальше пойдет речь о том, чем эти смерти отличаются одна от другой, — произнес Джонг. — Хотите верьте, хотите нет, но тут все еще ужаснее.***
— Значит, он проделывал не одни и те же манипуляции с этими двумя жертвами? — спросил Джинки. — Не совсем одинаково, — ответил Джонг. — Они оба вдыхали дым, хотя и неясно, каким образом он заставлял их это делать. Очень болезненные порезы и перепиливание костей возле суставов конечностей тоже имело место по отношению к обеим жертвам. Однако на этом сходство заканчивается. Давайте начнем с Кан Хенгу. Он достал из своей папки два комплекта фотографий. — Я выявил признаки того, что были повреждены его височные кости, то есть череп. Вы видите, что в черепе в двух местах имеются скопления трещин — вот здесь и вот здесь, — сказал он, показывая на боковые части черепа непосредственно позади виска. — В этом есть что-то необычное? Вовсе нет — такое нередко случается с теми, кто сгорел в результате пожара. Трещины, вызванные исходящим от пламени жаром, очень часто наблюдаются в височной кости непосредственно позади или ниже висков. Они обычно имеют неровные края, расходятся лучами из одной точки, представляющей собой сквозное отверстие, и могут пересекать вот эти черепные швы. Трещины на этом черепе, с какой стороны на них ни смотри, выглядят как самые обычные трещины, вызванные жаром, исходящим от огня, и образовавшиеся уже после смерти этого человека: у них неровные края, и они расходятся лучами из одной центральной точки. Однако, — продолжал он, проводя вдоль трещин заточенным концом карандаша, — посмотрите на центральные точки этих двух скоплений трещин. Они одинакового диаметра. Одинакового. Какова вероятность того, что два вызванные жаром пламени скопления трещин у одного и того же индивида будут иметь центральные точки одинакового размера? Их диаметр, кстати, совпадает с диаметром обычного пестика для колки льда. — То есть ты полагаешь, что он дважды пробил череп Кан Хенгу пестиком для колки льда? — уточнил Тэмин. — Причем в тех местах, применительно к которым любой коронер объяснил бы причину их образования жаром, исходящим от пламени. — Совершенно верно. И в местах, в которых предполагается наличие разрывов кожи. И раз уж мы говорим о разрывах кожи, следует заметить, что точно так же, как он поступал с коленями, локтями и запястьями, он и на черепе делал разрезы на коже параллельно волокнам мышечной ткани, чтобы это было похоже на разрывы кожи, вызванные жаром. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Все члены их группы размышляли над тем, что им только что сообщил премудрый доктор, причем старались переварить данную информацию так, чтобы их не стошнило. — С Кан Хенгу сняли скальп, — сказал Ки упавшим голосом. — Да, — кивнул Джонг. — Наш субъект проткнул череп Хенгу в двух местах, чтобы было удобно ухватиться за кожу. Затем он сдирал с черепа кожу участок за участком, сантиметр за сантиметром — так, как чистят апельсин. Куски кожи были оставлены висящими на черепе, и, воспламеняясь при пожаре, они сгорали до такой степени, что причиненный телу ущерб вполне можно было спутать с ущербом, причиненным обычным пожаром. — Ладно, — сказал Ки, сам точно не зная, говорил он это Джонхену или же самому себе, чтобы держать себя в руках, заставить сосредоточиться на медицинском аспекте данного дела и не думать о своей сестре. — И он был… когда это происходило… Хенгу был… он был… — Во время всего этого он был еще жив, — сказал Джонг. — Гистологический анализ ткани показал, что при разрезании кожи на локтях, коленях и запястьях, перепиливании кости и снятии скальпа ткань рядом с местом воздействия набухала, а это происходит только в том случае, если человек жив. «Не думай об этом. Не думай о ней. Думай об этом деле, об этой головоломке, о том, как ее разгадать. Это не касается лично тебя. Это не касается Сорим… Сорим. Моя несчастная, моя милая Сорим…» — Действия, которые ты описываешь, с уверенностью можно назвать настоящими пытками, — произнес Джинки. — «Пытки» — это в данном случае недостаточно сильное слово, — сказал Джонг. — Кибом? С тобой все в порядке? Ки открыл глаза и увидел свои ладони. Он и не заметил, как закрыл ими лицо. Разведя руки в стороны, он невольно прищурился от яркого света. — Кибом? Ки повращал указательным пальцем в воздухе, надеясь, что Джонхен поймет, что он хотел, чтобы судмедэксперт продолжал, так как Ки вряд ли смог бы произнести что-то членораздельное. — А Пак Чеен? — спросил Тэмин. — С нее он скальп не снял? — Нет, не снял. — Джонхен вздохнул. — Я также заказал подробный гистологический анализ тех сохранившихся образцов ее кожи, которые еще можно было как-то исследовать. Ее кожа и мышечная ткань были почти полностью уничтожены жарким пламенем, но на ее бедрах имеется несколько участков ткани, по которым видно, что ожоги второй степени она получила в тех местах еще до смерти, причем воздействие было достаточно длительным для того, чтобы это вызвало такие виды реакции плоти, как отек, эритему, воспаление и кровотечение. Эти ожоги, по моему мнению, могли быть вызваны ошпариванием. — Ошпариванием? — спросил Джинки. — То есть поливанием кипящей жидкостью? — Совершенно верно. — Джонхен прокашлялся. — Возможно, он ошпаривал ее снова и снова, но только до уровня ожога второй степени. — А зачем ему останавливаться на уровне ожога второй степени? Джонг удрученно вздохнул: — Если бы это был ожог третьей степени, все ее нервные клетки погибли бы, и она уже не чувствовала бы боли. А вот ожог второй степени, охватывающий большой участок кожи, наоборот, является постоянным источником ужасной боли. Вы когда-нибудь бывали в ожоговом отделении больницы? Такая боль может отразиться на вашем психическом здоровье и поколебать желание жить, — он покачал головой. — Наш субъект точно знал, каким образом сделать боль максимальной. Теперь прокашлялся Тэмин. — Значит… он лил на нее кипяток. Разрезал ее плоть возле суставов. Наполнял ее легкие дымом от горящей резины, чтобы вызывать удушье. А затем сжег ее, устроив для этого пожар. «Только не с Сорим… не с Сорим… этого с ней не происходило…» — Пожар позволяет скрыть все то, что он вытворял, — сказал Джонхен. — Послушайте, я не уверен, что вы понимаете все, что я говорю об объединяющих характеристиках этих телесных повреждений. Прежде всего, каждое из телесных повреждений, которое он причинил, — буквально каждое из них — вполне могло быть результатом воздействия высокой температуры во время случайно начавшегося пожара. Сможем ли мы добиться в суде признания его виновным на основании того, что у нас имеется сегодня? Нет. Слишком много слабых мест. Я твердо убежден, что мои выводы верны, но толковый адвокат завяжет меня в узел, потому что я никак не смогу доказать, что эти смерти не носили случайный характер… более того, — продолжал он, — каждое из этих… из этих телесных повреждений причинялось с одной конкретной целью — чтобы вызывать невообразимую боль, но при этом не приводило к смерти. Он резал их плоть с мастерством хирурга, не задевая при этом ни одной значимой артерии. Они не истекали кровью, потому что он не хотел, чтобы они истекали кровью. Он обвел всех взглядом. — Я не знаю, каким образом вам удалось выявить этого монстра и связать эти два убийства. Как бы вы это ни сделали, я аплодирую вам за отличную работу, потому что эти деяния гораздо ближе к идеальному преступлению, чем все аналогичные, с которыми я когда-либо сталкивался. А еще они — одни из самых омерзительных из всего того, с чем мне приходилось иметь дело. Наш субъект совершил чудовищные зверства и сумел остаться при этом, так сказать, невидимкой. Джонхен ударил ладонями по столу и встал. — Поймайте его, — сказал он. — И желательно до того, как он сделает нечто подобное еще раз. — Сегодня какой день? Среда, двенадцатое сентября? — уточнил Джинки. — Он в середине второй недели очередного периода своей преступной деятельности. — Именно, — сказал Тэмин. — И это означает, что, пока мы тут разговариваем, он, возможно, уже наблюдает за своей следующей жертвой.