pov key
Мои веки так отяжелели, что я едва могу поднять взгляд на часы, висящие на стене. Они показывают четыре часа. Четыре часа утра. Ночь с субботы на воскресенье прошла без каких-либо происшествий. Я беру со своего стола степлер и швыряю его в часы, но при этом сильно промахиваюсь. Степлер ударяется в стену, в результате чего на ней образуется вмятина и частички краски падают на пол. Четыре бессонные ночи подряд — со среды до субботы — и никакого результата, кроме мешков под глазами и затуманивающегося взора. Тэмин, услышав шум, заходит в мою комнату, но делает это очень осторожно: видимо, опасается стать мишенью, в которую полетит какой-нибудь предмет из числа канцелярских принадлежностей. — Он что, взял себе отпуск на неделю?! — кричу я. — Он что, вдруг решил: «Ну ладно, на этой неделе — нет»? Он так не поступает. Он никогда так не поступает. Он как робот. Только одна неделя, когда мы еще можем его поймать, только один шанс, который имеется у нас до того, как газеты растрезвонят о нем и тем самым спугнут его, и он, черт бы его побрал, берет себе отпуск? Тэмин прислоняется к двери. — И я ничего не понимаю. Но нам придется смириться с такой ситуацией. У нас нет другого выбора… — Ну а может, ты перестанешь быть таким спокойным? — злюсь я. — Мы могли бы подкараулить его на этой неделе, Тэ. Он был почти у нас в руках. А теперь он вскоре узнает, что мы идем по его следам. — А может, и не узнает, Ки. Нам ведь не известно, что будет в этой статье. Давай просто постараемся получше справиться с тем, на что мы реально можем повлиять. Я качаю головой, и при этом перед глазами все расплывается. Когда мои глаза снова начинают отчетливо видеть, я просматриваю статью в газете, выходящей в городе, в котором жила Сорим. В этой статье, опубликованной в прошлом месяце, рассказывается о том, как я пытался настойчиво убедить полицейское управление в том, что Сорим была убита, а не погибла в результате пожара, возникшего случайно. «Мы понимаем, что Ким Кибом сейчас очень расстроен, — цитируют в статье начальника полиции. — Однако мы не можем при распределении наших сил и средств учитывать прихоти горюющего брата. Полицейские детективы, начальник пожарной охраны и судебно-медицинский эксперт все как один придерживаются того мнения, что Ким Сорим умерла от удушья, вызванного вдыханием дыма в ходе пожара, возникшего случайно». Тэмин переводит взгляд туда, куда смотрю я, и замечает эту статью, которую я приколол кнопкой к доске для записок, прикрепленной к стене возле моего компьютера. — Смотри, как далеко мы продвинулись. Когда вышла эта статья? Седьмого августа этого года? Тебя в ней изображают скандальным и сумасбродным парнем, верящим в Санту. А теперь посмотри на себя, Бомми. Спустя шесть недель ты не только убедил руководство ФБР, что ты прав, но и запустил механизм интенсивной облавы. И мы подбираемся к нашему субъекту все ближе и ближе. Ты только подумай, как близко мы сейчас от него, Бомми! До того, как он сделал этот бросок по дуге [1] и тем самым перехитрил нас, мы были готовы набросить сеть на целый футбольный стадион и поймать этого негодяя уже сегодня. У нас еще будет шанс. Обещаю тебе, он будет. Мы уже пробрались внутрь его головы. Мы уже разобрались со стилем его преступной деятельности, а потому нет ничего страшного в том, что он устроил себе на этой неделе выходные дни… Эй, посмотри на меня! Неожиданно он оказывается рядом со мной. Я даже не заметил, как он приблизился. Возможно, потому что его вторжение в мое личное пространство никогда не бывало вторжением как таковым — это было и его пространство тоже. Тогда для меня все было проще. Мне было легче с ним, чем без него. Все воспринималось как само собой разумеющееся. И как правильное. Мы были своего рода частичками пазла, которые отдельно друг от друга не имеют никакого смысла, а рядом образуют гармоничное целое. Вот такой вроде бы должна быть жизнь у нормальных людей, да? Вы находите какую-то частичку, которая хорошо сочетается с вами, которая удачно дополняет вас, и затем подгоняете друг под друга все выступы и углубления. Обычно они не сразу состыковываются идеально, а требуют кое-какой подгонки. Но вам ведь и не нужно, чтобы было идеально. Вы все улаживаете и радуетесь тому, что многие выступы и углубления хорошо состыковались, а не ноете по поводу того, что некоторые маленькие уголки все же выпирают. Я поднимаю взгляд и смотрю ему в глаза. Раньше я видел в его глазах страсть — и отвечал ему таким же взглядом, но я знаю, что сейчас я слишком изможден для того, чтобы ответить ему тем же. Тэмин знает это. Как я уже говорил, он знает меня лучше, чем я сам. — Мы обязательно поймаем его, — произносит он. — И поймаем уже скоро.***
«Сеансы Джэхе» Запись № 18 23 сентября 2018 года
Я не знаю, что делать. Я упал в пропасть, и эта пропасть оказалась глубже, чем я мог себе представить. Я не знал, что ответить, когда она сказала мне это. Просто сидел там, а затем… Ой, наверное, я говорю совсем непонятно. Мы пошли прогуляться после обеда, а затем вернулись к ней домой. В ее доме есть старинный камин, в котором жгут дрова, и хотя было не очень холодно, она подумала, что будет романтично развести в нем огонь. Так мы и сделали. Затем мы начали целоваться и обниматься. Это было очень нежно, тепло и мило. Я говорю не о сексе. Я говорю о чем-то более глубоком. Я говорю о близости. Мы просто поглаживали друг друга, смотрели друг другу в глаза, чувствовали дыхание друг друга на своем лице. Мы разделили эти минуты так, как я еще никогда не разделял ничего и ни с кем. Я мог бы продолжать делать это бесконечно долго. Затем я сказал ей: — Сана, я к тебе неравнодушен. Эти слова как бы сами собой слетели с моих губ. Я не собирался их говорить. Это для меня нехарактерно — с каких это пор я вдруг стал рубить с плеча? Я тщательно обдумываю все, что делаю, — абсолютно все, и вам это известно, — но не при общении с ней… да нет, я хотел сказать это. И после этих слов у меня стало легко на душе. А она спросила: — Ты это серьезно? И я сказал, что, конечно же, серьезно. Ну конечно серьезно. И тогда она замолчала. Я почувствовал, что она немного отодвинулась от меня. А это совсем на нее не похоже. Она ведь, как вы помните, открытая книга. Но в этот конкретный момент она замкнулась в себе, отодвинулась. Я впервые заметил уязвимость в ее взгляде. Видимо, я увлек ее туда, где она чувствовала себя неуютно. Я не знал, что делать. Я подумал, что умудрился совершить какую-то грубую ошибку и что мне, наверное, следует извиниться. Но это показалось мне странным. Извиняться за то, что я сказал девушке, что я к ней неравнодушен? В моей голове зароились всевозможные мысли: «Это наглядно демонстрирует твою неопытность, Джэхе», или же «Это как раз подтверждает то, что ты не годишься для отношений подобного рода». Но затем, вместо того чтобы продолжать сидеть как истукан или же снова стать таким, как обычно, я доверился своим чувствам и сказал что-то искреннее. По-моему, я сказал: «Мои слова тебя чем-то расстроили?» И тогда ее глаза наполнились слезами. Сначала я подумал, что она сейчас попытается отшутиться, но она сказала нечто совсем другое. Она произнесла это шепотом, и наши лица в этот момент находились на расстоянии лишь нескольких дюймов друг от друга. Она сказала: «Если это и в самом деле серьезно, то тогда я отдам себя тебе. Отдам. Я готова это сделать. Но только если ты отдашь себя мне. Если ты не можешь этого сделать — ну и ладно. Но я готова сделать это, если и ты готов тоже». «Я отдам себя тебе». Вот так она сказала! Я не знал… не знал, что ответить. Я просто поцеловал ее, и она, возможно, приняла это за мой ответ. А может, она давала мне время на принятие решения. Но мне не нужно время на то, чтобы принять решение. Сана, я очень хочу отдать себя тебе. Ты даже и представить себе не можете, как я хочу отдать себя тебе. Я хочу отдать себя в твои руки, распахнуть все закрытые двери внутри себя и открыться перед тобой. Я хочу, чтобы ты была тем единственным в мире человеком, который знает обо мне все. Разве ты этого не видишь? Это то, чего я хотел всегда. Это все, чего я когда-либо хотел. Но как? Как я могу это сделать? Как я могу надеяться на то, что ты примешь меня? Я думаю… да, я думаю, что она вполне могла бы стать таким человеком. Она знает, что это все равно что отбросить прошлое, начать двигаться вперед, будучи уже новым человеком, и не оглядываться назад. Конечно, история моей жизни — это кое-что посерьезнее, чем борьба с алкоголизмом, но в конечном счете разве смысл тут заключается не в том же самом? А именно в том, чтобы смотреть в будущее. В том, чтобы оставить свое прошлое там, где оно и должно быть, — то есть в прошлом. В том, чтобы становиться лучше. Вот чего я хочу, Сана. Хочу двигаться вперед вместе с тобой. Я на это способен. Я хочу сказать, что я думаю, что на это способен. Я хочу попытаться. Разве не является очень важным уже само то, что я хочу попытаться? Но мне необходимо доверять тебе, Сана. Могу ли я доверять тебе, Сана?***
pov key
Я делаю глубокий вдох и лишь затем перевожу взгляд на первую страницу вышедшего в понедельник номера газеты «Хангук ньюс». ФБР считает серию пожаров делом рук серийного убийцы Серия злодеяний «гениального преступника», совершенных по всей стране, включает в себя пожары в населенных пунктах Вонджу и Йоджу. Сеул. Федеральные агенты в Сеуле и других городах расследуют серию пожаров, произошедших в жилых домах и ранее считавшихся начавшимися случайно. По словам источников, имеющих непосредственное отношение к данному расследованию, ФБР теперь считает, что эти пожары были делом рук «гениального преступника», который снова и снова одурачивал в прошлом году следователей и судебно-медицинских экспертов по всей стране. Подобные пожары, которые сейчас квалифицируются как умышленные убийства, недавно привели, в частности, к смерти Кан Хенгу, проживавшего в городе Йоджу, и двадцатитрехлетней Пак Чеен, жившей в городке Вонджу. Власти упорно не дают официальных комментариев относительно числа погибших в результате подобных инцидентов, но, по их словам, сказанных в частном порядке, в совокупности по всей стране погибли «десятки, а то и целая сотня» человек. «Преступник подстраивает все так, чтобы эти пожары казались возникшими случайно, — сообщил один источник, — а смерть — вызванной естественными причинами». Проведенные заново судебно-медицинские экспертизы и возобновленные следственные действия со стороны полиции позволили, по словам источников, выявить нераскрытые убийства, которые сопровождались зверскими пытками и следы которых удалось скрыть благодаря сильным пожарам. «Большинство улик исчезло в пламени», — сказал один следователь. Обо мне упоминается в шестом абзаце. Там меня называют аналитиком из ФБР и сообщают, что моя сестра Сорим погибла в результате пожара в жилом доме в январе прошлого года и что я упорно добивался от ФБР проведения дополнительного расследования нескольких аналогичных пожаров. «Настойчивость аналитика Ким стала своего рода катализатором», — сказал один источник. Единственная фотография, сопровождающая статью и размещенная в ее продолжении на пятой странице, — это фотография, на которой я пытаюсь сбежать от журналистки у входа в отель. Но самый интересный абзац вот этот: Источники, имеющие отношение к данному расследованию, утверждают, что новые улики и оперативно-розыскные действия позволили следователям установить приблизительное местонахождение данного злоумышленника, однако никаких подробностей по этому поводу они нашей газете не сообщили. «Мы примерно знаем, где он живет, — говорит источник. — Его арест — это всего лишь вопрос времени». Ну откуда они все это взяли? Мы что, и в самом деле примерно знаем, где он живет..? Ну да, мы ведь действительно предполагаем, что он проживает «где-то на западе». — Ну что ж, плюс заключается в том, что теперь ты знаменит, — говорит Ли Джинки, осторожно кладя ладонь мне на плечо. — Вообще-то утечка информации могла быть и пострашнее, — добавляет он уже менее легкомысленным тоном. Это верно. В статье ведь не упоминается ни о том, что характерно для его поездок по стране, ни о регулярном посещении им матчей Национальной футбольной лиги, ни о том, что мы уже прошли этап предварительного расследования. — О стадионах — ничего, — говорит Тэмин, врываясь в комнату. — О футбольных матчах — ни слова, — подхватывает Юна, входя вслед за Тэмином. — Это ведь хорошо, правда? — Это хорошо, вы правы, — сказал Минхо, слегка помахав с воодушевлением руками. — Да, это хорошо. Этот чудик даже радуется с пофигистическим видом. Мы все молча перечитываем статью. Лично я читаю ее в четвертый раз. — В утечке информации виноваты местные полицейские, — говорит Джинки. — Кто бы ни слил ее, он знает отнюдь не все о том, что мы сейчас делаем. Может, и так… я продолжаю читать… вот рассуждения о выводах судебно-медицинских экспертов… о работе судебно-медицинского эксперта ФБР, выводы которого противоречат выводам местных специалистов… о других местах совершения убийств, не известных журналистам, но, по имеющимся сведениям, охватывающих все регионы Кореи… А еще в статье приводится некая общая информация и статистика относительно пожаров в жилых домах на территории Кореи и известных случаях поджога… заканчивается же статья весьма драматичными словами одного из источников: «Это один из самых изобретательных убийц, с которыми мы когда-либо сталкивались». Чувствуя себя измученными и уже немного справившись с охватившим нас волнением, мы, все четверо, некоторое время молчим. Тэмин, как обычно, прокашливается и тем самым нарушает тишину. — Ну так что? — говорит он, пожимая плечами. — Что наш субъект будет делать сейчас?***
«Сеансы Джэхе» Запись № 19 24 сентября 2018 года
Нет, нет, нет. Такое не может произойти. Не сейчас. Не сейчас! Я не понимаю. Как это случилось? Как они смогли меня раскусить? Я ведь делал все правильно! Они же вот что обо мне написали: «Гениальный преступник снова и снова одурачивал следователей и судебно-медицинских экспертов». Ну конечно, я их одурачивал. Мои действия были безупречными. Однако, похоже, этот гениальный преступник оказался не таким уж гениальным, не правда ли? А все из-за этого глупого паренька — глупого-преглупого паренька по имени Ким Кибом, который, как говорится в статье, стал «катализатором», добившимся проведения данного расследования. Это меня удивлять не должно. Сорим рассказывала мне, что ты, Кибом, очень умен и настойчив. А я был слишком самонадеянным. «Ну и что из того, что ее брат работает в ФБР? — говорил я себе. — Никто не сможет меня раскусить». Что же мне теперь делать? Просто собрать свои вещи и отправиться домой? Просто сказать самому себе, что я неплохо потрудился, и зажить обычной жизнью? Именно этого они, конечно же, и хотят. Они приподняли занавес над всеми этими событиями только для того, чтобы я понял это. Разве вы этого не видите? Там ведь практически отсутствуют подробности. Они не знают, что я сейчас делаю, как и зачем. Если бы они это знали, то не стали бы сливать информацию об этих событиях в прессу. Нет, они каким-то образом умудрились разузнать, что я сотворил, но у них нет ни малейшего представления о том, кто я такой и где нахожусь. Я для них — невидим. Я всегда был для них невидимкой. И поэтому сейчас они пытаются меня запугать. Да, конечно, они пытаются меня запугать и заставить поверить, что подобрались ко мне уже близко. Но я знаю, что они не близко. Да, именно так: они не близко. Они не могут быть близко, и поэтому они не близко. Они не близко. Нет, нет, нет. Нет, нет, нет! Как они смогли меня раскусить? Я не понимаю. Ведь я был так осторожен! Я был таким дисциплинированным! Вы думаете, что можете заставить меня остановиться? Вы именно так думаете? Вы думаете, что опубликование этой дурацкой и туманной статьи в газете сможет меня остановить? Вы думаете, я не знаю, что вы, ребята, умышленно публикуете в прессе подобные статьи, чтобы запугать подозреваемых? Да привлеките вы хоть сотню агентов к расследованию данного дела — вы все равно никогда меня не найдете. Даже если я окажусь в автобусе, забитом агентами ФБР, они меня не вычислят. Вы, ребята, работаете отнюдь не так эффективно, как следовало бы, и вы это прекрасно понимаете, не так ли? Постойте, как же звучит эта поговорка? «Не бывает радуги без дождя, а бриллианта — без огранки»? Вы, ребята, всего лишь заставите меня совершенствоваться. Да, именно так. Это во мне заговорил такой Джэхе, каким я был раньше. Возможно, я нуждался в том, чтобы у меня возникли новые препятствия. Возможно, это станет второй главой нашей истории. В первой главе я разъезжаю по стране и действую фактически безнаказанно, в то время как ФБР спит в здании Эдгара Гувера, пребывая в блаженном неведении. В этой новой главе ФБР просыпается, но все еще не может найти даже собственную тень. Я увеличу обороты — вот что я собираюсь сделать. Я собираюсь увеличить обороты, причем прямо у них под носом, чтобы показать, какие они беспомощные. Но как — как они сумели меня раскусить? Мне все еще не верится. Не верится. Нет, не верится. Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне это! Впрочем, это не важно. Совсем не важно. Я даже рад, что так произошло, потому что делать то, что я делал, мне было уже слишком легко. А теперь я снова вхожу во вкус. На этой неделе произойдет много интересного. Я сделаю эту неделю особенной. Вы думаете, что можете запугать меня? Вот увидите, что произойдет на этой неделе, дилетанты, и тогда решите, испугался я или нет.