Мы начинаем бой

В палатке было душно до такой степени, что спать было невозможно. Ворочаясь с боку на бок, то сбрасывая простыню, которой она была накрыта вместо одеяла, то снова натягивая её, Джинни отчаянно пыталась заснуть. Лёжа на спине и вглядываясь в неясные очертания палатки, она слышала размеренное дыхание недавно уснувшего Невилла. Ей представлялось звёздное небо, которым она любовалась каждую ночь, прижавшись спиной к тёплому боку Гарри. В такие моменты она достигала абсолютного душевного спокойствия, осознавая всю прелесть жизни. Но бешеный ритм сердца не давал ей в полной мере насладиться фантазией. Так или иначе, непрошенные мысли привлекали к себе внимание, давая понять, что спокойно ей сегодня не уснуть. В первую очередь она думала о Гарри. Такая идеальная любовь. Сколько лет она знает его? Уже достаточно, чтобы понять, что никто более не способен покорить её сердце, целиком и полностью принадлежащее мальчику-который-выжил. Его чёрные, вечно растрёпанные волосы, зелёные, как изумруды, глаза и неповторимая улыбка – всё в образе Гарри было бесконечно дорого ей ещё с детства. Сколько времени они потеряли зря? Она не будет винить его за то, что в нём вовремя не проснулись чувства. Улыбнувшись своим мыслям, Джинни заставила себя поверить, что всё будет хорошо. Что добро победит, и в этой новой войне она никого не потеряет. Попытавшись сконцентрироваться на чём-то другом, неожиданно для себя Джинни поняла, что думает о Невилле, сопевшем совсем рядом. Повернувшись на бок, девушка принялась рассматривать его. Что-то в его внешности резко изменилось, приняв иные, не свойственные Невиллу, очертания. Рослый, с грубыми чертами лица и со странными шрамами на руках, Невилл не был собой. И этот факт серьезно беспокоил девушку. Вышедшая вновь из-за туч луна тонким лучом проскользнула в комнату, причудливо осветив лицо Невилла, который вздрогнул и заворочался. Испугавшись, Джинни торопливо закрыла глаза, притворившись спящей. *** Всегда придерживающаяся правил, интеллигентная и сдержанная Гермиона Грейнджер никогда бы не стала связываться с такими, как Паркинсон. Сам факт нахождения этой девушки в её доме противоречил всем принципам и истинам, заложенным ещё в школьные годы. Гермиона старалась как можно более логично расценивать сложившуюся ситуацию. Не то чтобы она была против помощи Паркинсон, особенно если учесть, что та действительно помогла им, просто сущность настоящей гриффиндорки давала о себе знать. Размышляя о накрывшемся отдыхе, Гермиона всё чаще ловила себя на мысли, что от обиды у неё наворачиваются слёзы. Им, ей и Рону, так редко удавалась проводить время вдвоём, не ссорясь по пустякам. Каждый, прежде всего, был занят карьерой. Хотя это было сугубо убеждение Гермионы, поскольку Рон всегда стремился создать семью, а она сама была нацелена на успешное продвижение по службе. Ведь главное – это помогать волшебникам и, конечно, «братьям их меньшим». Она могла бы уже давно перестать гонятся за иллюзией сделать мир совершенным и посвятить себя семье. Но она ведь Гермиона Грейнджер, и это многое значит. Решив, что на сегодня глупых размышлений хватит, Гермиона закрыла глаза и, прижавшись правой щекой к плечу Рона, полностью погрузилась в сновидения. *** Бежать куда-то вниз до крайней точки соприкосновения с реальностью. Слушать плеск волн и ветром падать в море. До крайности глупо быть собой, когда столько возможностей развития сюжета. И даже можно представить себе, как разбиваются звёзды о скалы. Если честно, то Панси не вполне адекватная девушка, на её душевное состояние серьёзно повлияли перемены, произошедшие после войны. И теперь каждый день ровно после полуночи ей снился один странный сон, в котором она, несомненно, играла роль ветра и вместе с волнами разбивалась о скалы. Панси не понимала смысла этого сна, хотя, наверное, просто не хотела его видеть. Растворившись среди магглов и став неотъемлемой частью их бытия, Панси, журналистка из жёлтой газеты, не хотела больше верить в чудеса. Она жила в своей маленькой реальности и просто надеялась, что её добрые дела зачтутся ей на том свете. В своём стремлении стать другой, сбросить оковы прошлого, Паркинсон дошла до апогея своих возможностей. Уже более не представлялось возможным исправлять в своей жизни что-либо ещё, поскольку высшим пилотажем было явиться в дом Уизли и прямо заявить, что Джинни похищена. Она никогда не испытывала симпатии к гриффиндорцам, по большей части они её раздражали, но почему-то рыжеволосый парень Рон Уизли завладел её сердцем ещё девять лет назад, когда все её слизеринские штучки были ещё при ней. И нельзя с уверенностью сказать, что именно заставило это чувство появиться. Со временем оно притупилось, но какая-то привязанность к Рону осталась. Наверное, именно поэтому сейчас Панси лежала на диване в гостиной дома Уизли и думала обо всём этом. Панси старательно пыталась убедить себя, что Рон не её тип, и что рыжие не в моде. Старалась убедить себя, что правильные черты его лица не сводят её с ума, а его смех и улыбка не завораживают. Пыталась убедить себя, что все девичьи грёзы остались далеко в прошлом. Пыталась убедить себя, что мир не рухнет, если Рон Уизли никогда не будет с ней. Но не могла. Сердце никак не хотело поддаваться убеждениям, и оставалось только одно: из-под опущенных ресниц украдкой смотреть на Рона, восхищённо вздыхая. И Панси не знала, конечно, что не маггловская среда изменила её, а нежные чувства, которые она испытывала к рыжеволосому парню. Завтра ей придётся уйти, желательно куда-нибудь подальше. Возможно, стоило найти Малфоя и вместе с ним отправится в какое-нибудь путешествие. Она так и уснула с этой идеей в мыслях, когда первые лучи солнца начали появляться из-за горизонта.