Damage

Питеру приходится жонглировать тарелками с печеньем и пирожными, чтобы нажать на дверной звонок. Это была идея Уэйда — что-то типа объявления о перемирии. Уэйд сам их испёк. Конечно, первый блин вышел комом, но эта партия печенья, по мнению Уэйда, вышла настолько вкусной, что каждый, кто попробует эти пирожные, должен навсегда влюбиться в них. Питер косится на Уэйда, стоящего рядом с ним и откровенно дрейфящего. — Может, хватит? Боже, как будто мы напросились в гости к Папе Римскому, а не к тёте Мэй. — Почти то же самое, — бормочет Уэйд себе под нос. Он натягивает капюшон на голову, затем снимает его, затем натягивает снова. И стонет. — Почему я не могу просто воспользоваться новенькой голограммой? Ей будет противно. Возможно, она даже не пустит меня внутрь. Питер, она подумает, что я недостаточно хорош для тебя… — Вероятно, она подумала бы так даже если бы твоё лицо украшало обложки модных журналов, — утешает его Питер. — Серьёзно, Уэйд, ты потрясающий. Просто будь собой. Уэйд кивает. — Да, — бормочет он, — собой. Понял. — Но, — тут же добавляет Питер, — никаких шуточек про секс. Или ругательств. Или разговоров о наёмниках. — Четыре месяца без убийств! — Да, детка, я очень горжусь тобой, но, пожалуйста, не хвастайся этим перед моей тётей. И не разговаривай с самим собой. Уэйд драматично съёживается и выстреливает в Питера из воображаемого пистолета. — О, — добавляет Питер, — и ещё она думает, что ты только что вернулся из армии. — Из армии? Типа, из американской армии? Питер, я даже не американец. — …Эм, в общем, об этом тоже лучше не упоминать. Тётя Мэй распахивает дверь, не спрашивая, кто там, и застаёт Уэйда закатывающим глаза. И уже ухмыляется. Она не сразу замечает Питера — сперва осматривает Уэйда с ног до головы. Тётя Мэй хотела встретиться с ним с тех самых пор, как Питер сказал, что они вместе. Питер совершенно не удивлён отсутствию осуждения в её взгляде, а вот Уэйд, похоже, в шоке. Он выглядит совершенно потрясённым, когда она вдруг обнимает его. Питера игнорируют до конца вечера. Но он совсем не против. То, как Уэйд неловко заикается за ужином, а после неожиданно разговаривается с тётей на тему передач о готовке и садоводстве, — забавно и невероятно мило. Как только Уэйд убеждается в том, что ему не собираются отрезать голову, он расслабляется и начинает шутить. В какой-то момент всё это приводит к тому, что тётя Мэй задыхается от смеха. Питер любит свою тётю. Она всегда будет самым дорогим человеком для него, и видеть, как она веселится вместе с Уэйдом, ставшим вторым дорогим человеком для Питера, очень приятно. Это греет. Питер так гордится — ими обоими, но особенно Уэйдом, который так старался на протяжении этих нескольких месяцев… Волна гордости и нежности поднимается в нём, когда тётя Мэй перехватывает его на кухне и шепчет на ухо: — Отличный выбор, Питер. Он мне нравится. — Мне тоже, — соглашается Питер с усмешкой. Как только тётя Мэй покидает комнату, он садится на диван к Уэйду — как можно ближе. — Видишь? Я же говорил, тебе не о чем беспокоиться. Уэйд обнимает его за плечи, притягивая к себе. — Это всего лишь часть моего плана по захвату её сердечка. — Заткнись, — Питер толкает его локтем, — её сердечко принадлежит мне. — Дай мне время. Она ещё не попробовала брауни, — у Уэйда в глазах заразительные смешинки, и Питер не в силах удержаться от улыбки. Уэйд прижимается губами к его щеке и задерживается на ней игривым и ласковым прикосновением. Он буквально светится от счастья. Питер любит его. Это давно уже не новость, но Питер никогда не думал об этом вот так. — Эм… — говорит он вслух. — Что? — спрашивает Уэйд, запрокидывая голову. Питер краснеет. — Я просто подумал… — медленно начинает он. Он не может признаться Уэйду, не сейчас. Вместо этого он говорит вот что: — Ты хоть понимаешь, что торчишь в моей квартире практически безвылазно? — Да..? — лоб Уэйда прочерчивает встревоженная складка. — Я не против! — поспешно говорит Питер. — Просто я подумал, что… что, если бы ты просто… остался в ней. Навсегда. — Ты хочешь, чтобы я переехал к тебе? — по голосу и выражению лица невозможно разобрать его эмоции. — Да? — неловко отвечает Питер. — Ты всё равно не появляешься в своей квартире, — неуклюже оправдывается он, — и большая часть твоих вещей уже перекочевала в мою, так что разницы не будет… — Ты хочешь, чтобы я переехал к тебе? — повторяет Уэйд. Питер ёрзает, пытаясь вытащить что-то из кармана. — У меня есть запасной ключ, — говорит он. — Ничего страшного, если ты не хочешь. Тебе всё равно стоит взять его — на всякий случай, или… Уэйд торопливо выхватывает ключ, глядя на Питера широко распахнутыми глазами. — Чёрт побери. Да. Конечно, малыш, конечно, я перееду к тебе! Чёрт побери! — Ш-ш-ш! — шипит Питер, ища взглядом тётю, но на кухне всё ещё шумит вода, поэтому они в безопасности, пока тётя Мэй не расправится с грязной посудой. — Следи за языком! Уэйд держит ключ, как священный артефакт. — Я буду лучшим грёбаным соседом по комнате, — говорит он, игнорируя предупреждение Питера. — Это второй лучший день в моей жизни. Боже. Питер усмехается, потом напрягается. — Подожди-ка. Второй? И когда был первый? — На прошлой неделе, когда ты наконец-то позволил мне… — Ладно-ладно! — торопливо перебивает его Питер. — Я понял! Он делает паузу, но затем всё-таки добавляет: — Было здорово. — Я знаю, — легкомысленно соглашается Уэйд, а потом наконец-то целует Питера как следует, и они улыбаются друг другу в губы. Да, Питер любит его. И, хотя Уэйд никогда не говорил этого, он уверен, что это чувство взаимно.