***
Хаширама сидел, привалившись спиной к дереву, и радовался, что сегодня у него нет никаких занятий с наставниками или миссий. Вряд ли он смог бы их хорошо выполнить: схлынувшее напряжение оставило после себя легкую апатию и желание свернуться клубочком в укромном месте. Он ведь, даже мчась со всех ног, катастрофически не успевал и уже успел подумать, что потерял брата. Вот только вокруг валунов не было следов боя, лишь слегка примятая трава и связанный на манер гусеницы Итама. Сопровождающие сразу принялись проверять местность, а он бросился к брату. Переплетение веревки было очень аккуратным и четким, словно каждый виток и расположение всех узелков высчитывались. Пальцы подрагивали, и высвобождение затягивалось. Хаширама не рисковал резать путы, опасаясь навредить Итаме. Медицинские техники пока давались не очень легко, но шосен в тот раз получился сходу. Вот только никаких серьезных повреждений почувствовать не удалось. Ссадины в их ситуации вообще можно было не рассматривать. Вышедшие из дома Тобирама и Каварама молча, устроились рядом. О чем думали братья, он не знал, но был рад такой поддержке. Наконец удалось почувствовать приближающуюся чакру Итамы. — Ты в порядке? — встрепенулся Хаширама, стоило брату подойти. — Нет! — тот тихо всхлипнул. И почему-то принялся приглаживать волосы. На взгляд старшего брата, прическа особых изменений не претерпела. — Менталисты что-то нашли? — нахмурился Тобирама. — Нет. — Итама устроился рядом и обхватил себя руками. Каварама сгреб брата в охапку. Хаширама присоединился к объятьям секундой позже и требовательно посмотрел на Тобираму. Тот поколебался, но перестал изображать из себя статую, присоединился к живому клубку. — Учиха…— тихо произнес Итама. — Почему они отказались от мести? — Что они сделали? — Только связали. Мой ровесник спросил, зачем я крашу волосы. Братья тихо засмеялись: цвет волос у Итамы действительно был необычный. — Взрослый Учиха... он словно учил нас всех. Вот только я свой урок, похоже, не выполнил. Не освободился самостоятельно. — Это у них еще мало времени было, — Каварама тихо вздохнул, только подогрев любопытство. — Соглашение и договор возможны, — Хаширама чувствовал, что его потряхивает от избытка эмоций. В памяти сама собой вплыла недавняя встреча на реке. Они не назвали друг другу фамилий, но шиноби с огненной чакрой, бледной кожей, темными волосами и поблизости от территории Учиха. Ведущий себя так, будто имеет полное право тут находиться. Вариантов было немного. Он обязательно должен придти туда и снова встретить Мадару!***
Напряжение никак не хотело отпускать. Глава Сенджу привычно сосредоточился, желая лишний раз увериться, что происходящее не сон. Четыре родные очага чакры. Итама цел и Каварама дома. Дети затаились в дальних комнатах и о чем-то тихо шушукались. Наверняка допытывались у младшего брата подробностей. Сенджу вздохнул. Менталисты не нашли и следа серьезного воздействия на сознание. Но дураки есть везде, некоторым пришлось объяснять все совсем уж примитивно, кулаком. Буцума выдохнул: он до самого конца не верил, что в обнаруженной на столе записке написана правда. И когда шел на встречу. И когда увидел. И пока проверял. Возвращаясь с всё ещё спящим сыном на руках, тоже не мог до конца поверить. Только утром, когда всё завертелось, пришло осознание реальности происходящего. Клан бурлил. Тихо, как и положено шиноби, но напряженность чувствовалась, разливаясь в воздухе, щекоча нервы. Ни для кого не было секретом, что ушедший в ночь глава вернулся с пропавшим во время стычки сыном. Да и вокруг клана старых врагов все больше и больше множились слухи. «Смерть и война неизбежная плата за пути к миру. Пока одна из сторон не исчезнет.» Слова отца, слова стариков, повторяемые из раза в раз. В которых он долгое время не сомневался и готов был повторить своим детям. Вот только как в это теперь поверить? Когда раз за разом возвращаются те, кто должен был погибнуть. А по другую сторону клинка неожиданно обнаруживаются вовсе не чудовища. Мужчина привычно поправил доспехи и проверил оружие. Мрачная решимость на этот раз довести дело до конца придала уверенности. Нервозность в клане и игры Учиха успели надоесть. Впрочем, был один способ понять, искренен ли Таджима. Решиться оказалось неожиданно легко. Словно не о давнем враге речь шла. Да и как называть его так, после того, что было? Появилась ядовитая мысль, что вот так и попадают опытные шиноби в медовые ловушки. Выматываясь до предела, настолько, что готовы хоть шею под кунай подставить тому, кто проявит заботу. Ноги сами несут к знакомому водоему. Учиха оказался на привычном месте. Быстро преодолеть оставшееся расстояние, пока Таджима не заговорил, не поколебал решимость, и сжать в объятьях. Жар чувствовался и сквозь одежду. Учиха на миг замер, а затем обнял в ответ. Запоздало пришла мысль, что слишком резкое движение могло быть расценено как атака. Чужая ладонь ложится на затылок мягко, давая возможность освободиться в любой момент, чуть надавливает, предлагая немного наклониться. Поцелуи горячие, жадные, так, что не хватает дыхания. На губах остается привкус огненной чакры. — Я тоже рад тебя видеть, — шепчет Таджима, — вот только скажи, — он отстранился, — это значит, что ты решил мне поверить, или просто такой способ сказать спасибо? — Слишком много болтаешь! — Буцума не сдержал рычания и с силой прижал его к стволу дерева, уже сам впился в губы поцелуем. – Я подготовился, можешь особо не нежничать. Крепления доспехов расходятся под пальцами. Учиха помогает освободиться от брони, оглаживает горячими руками плечи. Воздух стал обжигающе-горячим, от прикосновений под кожей словно огненные искры разбегались. Черные глаза слишком близко. Миг – и они полыхнули алым, слишком быстро, чтобы успеть как-то среагировать. Буря чувств партнера обрушилась как лавина, погребая под собой, выбивая все связные мысли. Оставляя лишь жаркое "хочу". Всего, без остатка. Слишком неожиданно. Слишком ярко. До слабости в ногах и сбившегося, как от удара дыхания. Стон не удается сдержать. Сильные руки аккуратно поддерживают и опускают на траву. Не желая разрывать контакт, Буцума с силой тянет, почти роняет на себя Учиха. Пальцы, внезапно потерявшие гибкость, путаются в непривычной одежде. Таджима на миг отстраняется, выскальзывает из балахона и вновь прижимается. Гибкое, жилистое тело гораздо горячее, чем в иллюзии, шея и плечи горят от обжигающих быстрых поцелуев. Стягивание остатков одежды проходит как в тумане.***
Легкий шелест травы и вот уже знакомая хитрая мордочка показалась из зарослей. Миг – и зверек показался полностью. Пронесся мимо, мазнув хвостом, развернулся, игриво припал к земле. Лисенок каким-то образом умудрялся находить его, даже когда специально пытался скрываться. — Мне сегодня некогда! — разговаривать с животным уже не казалось глупым. Порой складывалось впечатление, что иные люди глупее будут. В ответ на такое заявление, лисенок подошел поближе и развалился, подставляя брюшко. Устоять было невозможно. — Мой старший брат в последнее время стал часто пропадать. — Тобирама опустился на корточки, с удовольствием запустил пальцы в мягкую шерстку. Лисенок наконец-то дался в руки и теперь млел под поглаживаниями. — У тебя ведь тоже есть братья? Ответом было тихое пофыркивание. — Взрослые такие глупые, — покачал головой мальчик. — Как будто мы не видим, что происходит. Желание забрать зверька с собой в клан было велико. Останавливало то, что не понятно, какой будет реакция и так нервничающего в последнее время отца. Осознание, что у лисенка наверняка есть семья, по которой тот будет скучать и эгоистичное желание не делиться такой маленькой тайной. Знакомая чакра брата ощущалась впереди, как и еще чья-то. Заинтересованный Тобирама забрался в заросли и стал осторожно приближаться. Ветер донес веселый смех и вскрики. Тихо подкравшись и выглянув из зарослей, Сенджу не сдержал удивленного вздоха. Хаширама и незнакомый черноволосый мальчишка бегали по поверхности воды, балуясь, поднимали тучи брызг. Шиноби! Не из клана! Страх кольнул ледяной иглой: как ани-чан может быть настолько беспечным?! Меж тем брат и незнакомый мальчишка выбрались на берег, о чем-то тихо переговорили и устроили тренировку. Тобирама кусал губы, с трудом сдерживаясь, чтобы не ругаться и не хвататься за голову. Глупый старший брат! Разве можно так подставляться?! Как минимум один раз черноволосый мальчишка мог его убить! Лисенок тихо и как показалось, насмешливо, фыркнул. Быстро лизнул в щеку и устроился рядом, наблюдая.***
— Что-то случилось Иши-сан? — Нет-нет, ничего, — пробормотал нэдзуми, почему-то осторожно косясь и с опаской передавая свитки и запечатанный пакет. — Тебе настолько надоело бегать гонцом?— уточнил Таджима. Всё-таки даже с соклановцами не стоило перегибать палку, чтобы не спровоцировать срыв, а тут ёкай, который вообще-то не обязан безоговорочно выполнять его приказы и распоряжения. — Это оказалось даже полезно! — Иши несколько натянуто улыбнулся. — Я снова могу проникнуть куда угодно и бесследно раствориться. Да и не Таске же такое доверять! Этот помощничек пока письма принесет, пошутит так, что Сенджу сбегут всем поселением! Вечером зайду как обычно, — нэдзуми перекинулся и выбежал прочь. Удивлённо покачав головой, Таджима привычно проверил и распечатал послания. Выбрал листок, где Буцума написал комментарии и дополнения к черновикам. Все же хорошо, что они не стали тянуть. Сенджу живучие, Мичио быстро шел на поправку и не факт, что Куо смог бы удержать его от глупостей. А так оба шиноби заняты работой над договором. Ощущение чужого присутствия. Сёдзе чуть сдвинулась в сторону – и тишина. Таджима с некоторым удивлением глянул на напрягшегося, и чуть ли не взъерошившегося Таске. — Что с тобой? — подобное поведение уже настораживало. — Ты не собираешься принимать какие-то важные решения? — осторожно уточнил лис, всё же входя. — Почему это так насторожило? — Дорогой племянник, — прочувствованно начал Таске, — ты Иши напугал, светишься так, что поневоле начинаешь подозревать какую-то гадость, или желание всех осчастливить, не спрашивая их мнения. — А, ну теперь понятно, почему все стараются ненавязчиво оказаться подальше! — смешок вырвался сам собой. Одна лишь мысль о Сенджу вызывала довольную улыбку и желание хищно облизнуться. «Не нежничать», неужели Буцума думал, что он позволит себе испортить впечатления от хорошего вечера, будучи неосторожным или поспешным? Не-ет! Вид сперва смутившегося, а затем расслабившегося, скинувшего все маски любовника был бесценен. Определенно опыт стоит повторить и не раз, чтобы у того и тени сомнений в желанности не осталось. Тем более и поводов для встреч стало еще больше. Таске демонстративно поёжился и Таджима усилием воли вернул лицу выражение невозмутимого спокойствия. «Дядюшка» прав, не стоит пугать окружающих.***
Мичио замер на энгаве, любуясь темнеющим небом и уже загорающимися первыми звездами. Уже привычное ощущение очагов огненной чакры поблизости. Вбитые с раннего детства рефлексы притупились, и руки уже не ищут непроизвольно оружие. И сам не заметил, как это произошло. Учиха его просто приручил. Лаской. Заботой. Куо вовсю пользовался его слабостью после ранений. Кормил с рук. В наглую устраивался рядом, окутывая своей чакрой. Во время бодрствования озноб после кровопотери еще удавалось игнорировать, но слабость быстро уводила в сон, во время которого на инстинктах прижимался к теплу. Сложно воспринимать врагом того, в чьих объятьях просыпаешься. Сейчас это вызывало улыбку. Впервые за много дней на душе было спокойно. Не предатель. Не пленник. Просто очередное задание, пусть и начавшееся несколько странно. Теперь исчезло ощущение, что все это сон или затянувшийся предсмертный бред. А ведь оно не покидало с того самого момента, как очнувшись, увидел вписанный в узоры на сёдзе мон. Письма, в подлинности которых нет сомнений, короткие личные встречи. Кто бы мог подумать, что путь к миру может оказаться таким коротким. Стоило только по-настоящему захотеть. Листки, свитки и бесконечные черновики. Сделать надо много. Скоро первые группы от обоих кланов должны выдвинуться на место, осмотреть все как следует, разведать, где что можно построить. Постояв ещё немного, Сенджу вернулся в дом. Куо устроился за низким столиком, придвинув его к расстеленной постели и просматривал исписанные листы, то и дело привычно сдувая падающую на глаза челку. Оба хвоста новоиспеченный кицунэ пристроил вокруг себя. Мичио невольно подивился стечению обстоятельств. Они поколениями называли Учиха отродьями ёкаев, а стоило тем действительно ими стать, как смогли увидеть в давних врагах людей. Сев рядом, обнял Куо со спины. — Побольше бы таких приятных миссий, — Мичио развязал пояс на его юкате, скользнул руками в запах одежды. Теперь это вышло без малейшего напряжения: отношения с официальным союзником – это совсем иное, чем с врагом. Даже если это один и тот же человек. — Конечно! — довольно улыбнулся Учиха, не выказав удивления такому проявлению инициативы. — Сильный боец, на которого почти не действуют гендзюцу, кого еще отправить на такую миссию? Должен же твой клан знать, насколько отродья ёкаев отличаются от них в бытовом плане. — Узнал. Настолько, что появились некоторые вопросы к тому, кто назвал вас кланом ненависти. — Сенджу называют кланом любви, может быть это подсказка? — Учиха вывернулся из объятий и хищно облизнулся. — Победить вас можно. Полюбив. Подобное заявление вызвало улыбку. Слова "Мы ненавидели вас поколениями, но к победе что-то не приблизились", едва не сорвались с губ. Осознание было внезапным. Сенджу доводилось видеть Учиха, вокруг которых словно скапливался темный туман, от таких шиноби даже их же соклановцы старались держаться на расстоянии. Такие бойцы были очень сильны, но быстро погибали, словно изнутри сжигаемые. А сейчас совсем другое пламя рвалось из телесной оболочки, жадно ластилось к коже. Потянуться вперед, обнять, прижать к себе, лаская в ответ. По телу разливается тепло. Сильные руки надавливают на плечи, побуждая лечь. — Сдаюсь, — Мичио вытянулся на футоне, — и полностью отдаюсь на твою волю. Эту догадку он оставит при себе. Пусть кому надо сами ищут ответы!