***
Телефонный звонок раздаётся неожиданно. Алек дремлет, не может нормально заснуть – и не только потому, что рядом Магнус, но ещё и потому, что раньше часа ночи он обычно не ложится. Магнус уютно посапывает рядом. Темнота, совершенно живая этой ночью, баюкает их в объятиях. Алек резко открывает глаза и берёт телефон с тумбочки. Экран слишком яркий, поэтому приходится прищуриться, чтобы увидеть, кто звонит. А увидев, тут же взять трубку. – Джон? Вся сонливость тут же спадает. Джон, доктор, к которому ходил сегодня Магнус, звонит ему на сотовый в одиннадцать вечера. Стоит ли говорить, какие мысли начали мелькать у него в голове? – Привет, Алек, – голос Джона радостный и полный жизни. Но он почти сразу же становится тише. – Разбудил? Одиннадцать вечера. Удивление в голосе друга вполне понятно. Алек и ранний сон последний раз находились в одной плоскости в старшей школе. – Да нет. Что-то случилось? – Я по поводу твоего мальчика, Магнуса Бейна, – он произносит это, как само собой разумеющееся, и понятно, что имеется ввиду под сочетанием «твой мальчик». – Моя вина, забегался. Перед уходом попросил Лидию не звонить тебе, сказал, что сам сообщу результаты. – Ты как всегда, – напряжение, родившееся пару часов назад, чуть отступает, давая место улыбке. Он правда не удивлён. – У него всё хорошо? – Алек задаёт мучающий его вопрос осторожным шёпотом. – Врачебная тайна, друг. Просто я подумал, что если уж он дал твой домашний для связи, то сейчас рядом с тобой? Алек сразу решает, что не стоит даже начинать врать. Потому что Магнус рядом, спит, как и всегда высунув босые стопы из-под одеяла, а в груди Алека что-то переворачивается. – Да. Он зажимает телефон между ухом и плечом и касается руки Магнуса. Тот подскакивает на кровати и не сразу понимает, что происходит. – Это из больницы, будешь говорить? Магнусу требуется время, чтобы понять, что от него хотят. – Из больницы? Ночью? – его голос скрипит. – Потом объясню, – Алек протягивает ему трубку. – Я буду в гостиной, хорошо? Магнус мотает головой. В уголках его глаз снова собирается страх – он хватает Алека за край футболки, но телефон берёт. Одними глазами умоляет остаться. А Алек не видит повода для отказа. – Здравствуйте. Джон говорит долго, по комнате разлетается тихое шипение, в котором иногда можно разобрать отдельные слова. Но Алек не прислушивается. Он перехватывает пальцы Магнуса, заставляет отпустить ткань и сжимает своими. Поглаживает большим пальцем запястье – там, где под тонкой кожей быстро бьётся пульс. Он наблюдает за Магнусом, но по его реакции тяжело что-то понять. Ни один мускул не дёргается на его лице на протяжении почти всего разговора. Он кивает и иногда хмыкает в трубку, и лишь спустя долгих три минуты уголки его губ приподнимаются в улыбке. – Спасибо, доктор Клеменс, я понял. Да, буду соблюдать. Запомнил... Наверное. Можете прислать ещё раз в сообщении? Спасибо. Алек слышит звук окончания звонка, и Магнус откладывает телефон в сторону. Наплевать, что вокруг темно – его глаза сияют. Он улыбается шире. – Просто ушибы, никаких переломов. Он пришлёт название обезболивающего и какой-то мази, которой надо смазывать два раза в день кожу вокруг синяков, – он говорит очень быстро, ловит воздух распахнутыми губами и не может сдержать всхлипа. – Я негативен, Александр. Негативен. Облегчением в его голосе можно затопить небольшую страну, но Алек не успевает его поздравить. Потому что Магнус очень быстро подаётся вперед и бросается к нему на шею. – Я здоров, – кажется, что он не верит в это. – Я рад, – и это правда. Он бы ещё много чего мог сказать, если бы Магнус не отодвинулся. Но только для того, чтобы подогнуть ноги под себя и снова рассмеяться. – Здоров... – повторяет, как эхо, и быстро – быстрее, чем возможно среагировать – наклоняется и налетает своими губами на губы Алека. Из комнаты разом вышибает весь воздух. Из груди Алека разом вышибает весь воздух. Он ощущает себя в вакууме и чувствует только мягкое прикосновение губ к губам. Тепло. Нежно. Всё ещё неожиданно. Магнус понимает, что наделал. Понимает, что никто не собирается его отталкивать, и становится смелее. Он приоткрывает рот и очень осторожно высовывает язык, чтобы провести им по нижней губе Алека. И этим оживляет, возвращает кислород и способность мыслить. Но не дает силу отодвинуться. Алек не смог бы, даже если бы захотел. Вместо этого он отодвигает все «против» в дальний уголок подсознания и обнимает Магнуса, сосредоточивается на «за» и на том, что не может иначе. Магнус такой красивый. Податливый. Желанный. Он прикусывает чужую нижнюю губу и чуть посасывает её, зажимает между своими и улыбается, когда Магнус хнычет и пододвигается ближе – хотя куда уж ближе, верно? Их языки встречаются яркой вспышкой. Вся нежность и аккуратность тут же улетучиваются, оставляя место страстному желанию никогда не размыкать объятий. Не разрывать поцелуй. Языки сплетаются. Магнус приподнимается на коленях и закидывает руки Алеку на плечи, прижимается грудью к груди. Замедляется лишь на секунду, чтобы перевести дух. У Алека кровь стучит в ушах. Он чувствует возбуждение, накатывающее высокими, быстрыми волнами. И вновь утягивает Магнуса в поцелуй. Они отрываются друг от друга и тяжело дышат. Не могут разорвать зрительный контакт и буквально плавятся в окружающей темноте. В тишине, которая нарушается лишь громким дыханием. Магнус облизывает губы, и Алек залипает на розовом языке. – Вау, Александр... – уверенность (даже самоуверенность, сказал бы Алек) возвращается в двойном объеме. Он многозначительно приподнимает брови. – Это было... – Неожиданно, – горло горит, губы пощипывает. – Да. Но сейчас моя очередь кое-что получить, – он поднимает руку и проводит пальцами по щеке Алека. – Ты обещал, – давит на плечи и толкает на кровать. Алек перехватывает его руки. – Ты обещал, – более настойчиво повторяет Магнус. Глаза у него подёрнуты поволокой, губы распахнуты, и весь он светится возбуждением. Алек не может сопротивляться, не хочет. Его собственное тело предательски дрожит, и ладони, обхватывающие руки Магнуса, вместо того, чтобы оттолкнуть, притягивают ближе. Стойкость и железная непробиваемость, которые он демонстрирует на работе, смываются, даже не попрощавшись. Впервые за долгие годы Алек не контролирует своё тело, и ему это, наверное, нравится. Он позволяет. Позволяет стянуть с себя футболку, уложить на кровать и оставить лёгкий поцелуй на губах. Магнус спускается к его шее, прикусывает кожу над ключицей и сразу же зализывает место укуса. У Алека поджимаются пальцы на ногах. Кровь в теле горит, обжигающей лавой несётся по венам и собирает все чувства внизу живота и в тех местах, где его кожа и кожа Магнуса соприкасаются. Он выгибается, сжимает в кулаках простынь и стискивает зубы, сдерживая стон. Но все его усилия летят к чертям, когда Магнус сползает ещё ниже, ведёт руками по бокам, прикусывает сосок, а потом отрывается и легко на него дует. Алек покрывается мурашками с головы до ног. Магнус проделывает с его телом что-то невероятное: гладит, лижет, кусает и целует, не даёт опомниться и прийти в себя. И ему нравится быть на грани. Ему нравится бороться с собой, с желанием обнять и прижать к себе, гладить мягкую кожу и втягивать этот запах. Хотя он и отсюда забивает его ноздри. Но «он обещал», поэтому сдерживается и сжимает в кулаках покрывало. Если бы оно было живым, то задохнулось бы от столь сильной хватки. Сам приподнимается, чтобы Магнусу было легче стянуть с него пижамные штаны и боксеры и выдыхает от облегчения – шов на брюках начал натирать, ещё когда только соприкоснулись губы. Магнус посмеивается, видя такое нетерпение, и самодовольно кривит губы, перехватывая его взгляд. – Не терпится, Александр? Это хриплое «р» прошибает насквозь. Алек быстро облизывает губы и рычит – Магнус улыбается шире и наклоняется, не прерывая зрительного контакта. Горячее дыхание касается головки и отбирает возможность членораздельно мыслить. Магнус медлит. Кружит вокруг члена, покрывает быстрыми поцелуями бёдра и низ живота. Руками оглаживает бока и ноги. Доводит до грани. Когда губы касаются плоти, Алек уже не знает, куда деть себя на этой огромной кровати. Магнус определённо знает своё дело: он обхватывает головку губами, мягко посасывает, рукой сжимая яички. Медленно ведёт его к обрыву, за которым ничего, кроме яркого фейерверка чувств. Набирает обороты неспешно, растягивая процесс. Пережимает член у основания и вырывает нечленораздельный звук. Алек Лайтвуд не всхлипывает во время минета, нет. Магнус дует на головку, размашистым движением языка проводит по всей длине члена и начинает медленно насаживаться губами, вбирая сразу глубоко. Он касается носом волос, а Алек прикусывает щёку изнутри, чтобы не застонать в голос. Боги... Магнус... Всего слишком много. Магнус вращает головой и приподнимается, доходит до головки, снова опускается. Прячет зубы за губами и заглатывает ещё глубже. Если минуту назад Алек помнил, как дышать, то сейчас он забывает и это. И снова: Магнус – профессионал своего дела. От этой мысли становится не по себе. Алек прикусывает губу, пытается справиться с переполняющим возбуждением, не без сожаления хватает Магнуса за плечи. Он притягивает его выше и прижимает к своей тяжело вздымающейся груди. Магнус поддаётся только потому, что ничего не понимает. Это читается в его глазах, когда он приподнимается на локтях и заглядывает в глаза. – Что-то не так? – в вопросе столько беспокойства, что Алеку становится стыдно за свой порыв. Он вовсе не хотел, чтобы Магнус думал, что ему что-то не нравится. Но и сказать «просто всё слишком хорошо» язык не повернулся бы. «Лайтвуд, ты понимаешь, что ведёшь себя, как девственница-переросток?» Алек шикает на свой внутренний голос. – Нет, – он проводит рукой по щеке Магнуса и улыбается, когда тот прижимается к его ладони, трётся щекой, как котёнок. – Вовсе нет. Снова тянет на себя, ещё выше и со всем отчаянием впечатывается в распахнувшийся от удивления рот. Сразу проникает языком внутрь, чувствует свой вкус и удовлетворённо мычит прямо в губы: ему нужно было это почувствовать. Магнус нетерпеливо ёрзает, притирается своим стояком к животу Алека, и ему становится немного стыдно за то, что не подумал об этом раньше: Алек тянет руку вниз и хватается за резинку на чужих боксёрах. Магнус резко отрывается от него и лихорадочно облизывается. – Александр... Не стоит. – Помолчи, – и снова набрасывается на губы напротив, сминает их, пока руки стягивают боксёры, а ладонь ложится на длинный член. Магнус дёргается всем телом. – Детектив... – он прерывает поцелуй. Его взгляд становится рассредоточенным, – наверное, опять хочет попросить остановиться. Но не находит сил. Вместо этого сам начинает подмахивать. Алек двигает рукой сначала медленно, изучающе, а потом всё быстрее и резче. Сжимает плоть мягко, но крепко. Даже не обращает внимание на собственное возбуждение, потому что Магнус так восхитительно стонет, выгибается, очень пошло причмокивает губами и закатывает глаза, словно это не обычная дрочка, а как минимум – лучший в жизни минет. Алек улавливает тот момент, когда Магнус подходит к грани, он готов бросить его за неё, но тот хватает его руку и направляет её чуть в другую сторону. Подводит ладонь к ложбинке между двух половинок и прикусывает губу. Его глаза всё еще прикрыты, и только своим телом он даёт понять, чего хочет. У Алека пересыхает в горле. Он не собирался заходить так далеко. Или же...? Сейчас это уже не важно. Свободной рукой он быстро дотягивается до тумбочки и под вопросительным взглядом вытаскивает пузырёк со смазкой. Даже когда карие глаза ещё темнее от возбуждения, в них всё равно пляшут язвительные смешинки. Он ловит стон, сорвавшийся с губ Магнуса, когда пальцы касаются колечка мышц. Кружат вокруг, гладят гладкую кожу. – Пожалуйста... – они вновь тонут в поцелуе. Алек выдавливает себе на пальцы прохладную смазку и возвращается к дырочке. Магнус не убирает руку – они вдвоём растягивают его, сначала один палец, затем второй, третий... Магнус принимает в себя и насаживается, стонет, мечется по кровати. С его губ срываются просьбы продолжать и никогда не останавливаться. Он шепчет «Александр» куда-то в шею, как мантру. Алека ведёт. Ему жарко, горячо и обжигающе. Ему мало воздуха, и в то же время его грудная клетка, кажется, скоро лопнет. Покрывало под спиной, обычно мягкое, врезается в спину накрахмаленными складками и натирает ставшую слишком чувствительной кожу. Когда Магнус начинает спокойно принимать три пальца, он сам отстраняется. Перекидывает ногу через бёдра Алека, сгибает колени и берёт в ладонь его член. Алек шипит сквозь зубы. Магнус опускается медленно. Закатывает глаза, помогает рукой и насаживается всё глубже и глубже, с каждым миллиметром выбивая Алека из реальности. Перед глазами начинают мерцать звезды. Тесные стенки обхватывают плоть, и Магнус в немом стоне открывает рот, когда насаживается полностью. – Я... – у него срывается голос. – Я так себе и представлял. Алек встаёт резко, отрывает торс от кровати и садится. Меняет угол входа, и Магнус громко стонет. Почти кричит. Распахивает рот и ловит воздух. – Боги, Александр... Между их телами только пот и пара миллиметров. Магнус кусает Алека за подбородок, и притягивает ближе. Алек кладёт руки на бедра Магнуса. Они двигаются рвано, быстро, отчаянно. Они нуждаются в этом, их тела резонируют на грани. Они стонут, шепчут и кричат. Не думают о соседях, которые скоро наверняка придут стучать в дверь. Они настолько глубоко друг в друге в этот момент... Пальцы впиваются в кожу на бёдрах, он насаживает Магнуса на свой член, хотя, кажется, делать это совсем не обязательно – тот справился бы и без помощи. Он с остервенением подаётся вверх и опускается вниз, цепляется за мокрые от пота плечи, хнычет и находит губы Алека своими. Клубок нервов и эмоций внизу живота готов лопнуть, Алек чувствует приближение этого и снова обхватывает ладонью член Магнуса, двигает рукой верх-вниз, ловит стоны губами, поглаживает яички и возвращается к стволу. – Алек... – снова всхлипывает. – Александр, я... Алек ускоряет темп. Магнус ускоряет темп. Белёсая сперма выплёскивается на живот Алека на несколько мгновений раньше, чем он сам выгибается и кончает в тесный жар тела Магнуса. Они без сил падают на кровать и пытаются отдышаться. Алек вытирает выступивший на лбу пот и поворачивает голову на разомлевшего Магнуса. Тот улыбается подрагивающими губами. – Спорим... Спорим, если бы ты знал, что я настолько крут, не стал бы от меня бегать так долго? Его взгляд, чуть прищуренный, выдаёт смех, но Алек не находит сил улыбнуться в ответ. Послеоргазменный туман отпускает, и в сознание проникает мысль, что вообще сейчас произошло. Но Магнус не замечает этого изменения. Он пододвигается ближе, кладёт голову на плечо и обнимает. Утыкается носом в шею. – Знаешь, – уже сквозь сон бормочет он. – Это было круто. Я тут понял, что вообще-то не зря влюбился в тебя. Алек резко распахивает глаза.***
– Ты сделал что? – Изабель с грохотом опускает руки на столешницу. – Иззи, я не знал, куда еще пойти, – Алек упирается лбом в сложенные в замок руки. – А мысль «вообще никуда не идти» тебя не посещала? Нет, не посещала. Его вообще в тот момент никакие мысли не посещали. Дождавшись, когда Магнус заснёт, он выскользнул из постели. Изабель смерила его взглядом и села на стул рядом. – Братец, ты такой идиот... – Он сказал, что влюбился. – Да, я это слышала уже, – она делает глубокий вдох. – Почему тебя не пугают убийцы и маньяки, а от каких-то нескольких слов ты сбежал на другой конец города? – Не преувеличивай. Ты живёшь в десяти минутах от меня. Изабель закатывает глаза и облокачивается о стол. На ней облегающее красное платье с умопомрачительным декольте, а на лице яркий макияж – Алек явился в тот момент, когда она возвращалась из клуба, где была с Рафаэлем и Лидией. Её квартира отличается от квартиры Алека: минимализмом здесь даже не пахнет, всё блестит в гламурной простоте. Алек даже не предполагал, что такое словосочетание вообще существует. Несмотря на всю любовь к преувеличению и яркости, у Изабель прекрасный вкус, поэтому в её интерьере ничего не выбивается из общей картины и не выходит за грань «слишком». Они сидят на бордовых стульях перед чёрно-серым столом и считают ромбики на столешнице. Алек просто не мог больше оставаться у себя, не мог заснуть рядом с Магнусом, потому что ещё немного в таком темпе – и он умер бы от тахикардии. – Я не выдержал, окей? Мы переспали, и то, что он сказал мне... – Тебе ли не знать, как я люблю подробности твоей личной жизни, но давай задержимся на минутку. Ты притащил его к себе домой, позволил там жить, заботился, в итоге провёл с ним ночь, и удивляешься, что эти действия вызвали в мальчике такие чувства? Если она хотела, чтобы Алек почувствовал себя дерьмом, у неё получилось. – Вот именно, что я заботился. Он просто перепутал, Изабель. Спутал благодарность и любовь. – Ты идиот, – повторяет Изабель и фыркает под нос. – Перепутать мог кто угодно, только не Магнус. Только не тот, кто ждал тебя последние полгода около бара. И не тот, кто видел в своей жизни так мало любви, – она вдруг замирает и делает быстрый вдох. – А ты уверен, что его чувств испугался, а не своих собственных? Алек дёргается. Взгляд отрывается от лица Изабель и прыгает по кожаному белому дивану, портретам в стиле поп-арт, сероватому потолку и возвращается к столешнице. – Какие чувства в его возрасте, Из? И сам себе этой фразой выдаёт причину, по которой он сейчас здесь, а не дома в своей собственной кровати. Пора было уже признать, что Магнус ему никогда и не был безразличен. Его с первого взгляда привлёк этот мальчишка с раскосыми шоколадными глазами, залаченными волосами и нахальной улыбкой. И эта ночь... Нет, не эта ночь всё изменила. Всё изменило его решение помочь Магнусу и открыть для него свою квартиру. Вместе с душой и сердцем. Вместе с собой. Да и изменило ли? Скорее подтолкнуло к неизбежному. – Алек, ты боишься, – голос Изабель падает до отметки в «шёпот». Она кладёт руку на его плечо. Легко сжимает и усмехается. – Никогда бы не поверила, если бы не увидела своими глазами. Но я стою на своём: ты сейчас должен быть не здесь. Ты правда думаешь, что Магнус ничего к тебе не чувствует? Собери яйца в кулак и иди домой.***
Уже поднявшись на лестничную клетку, Алек понимает, что что-то не так. И опасения подтверждаются, когда его встречает пустая квартира и пачка денег на столе.