Сколько себя помню...

Слишком темно и душно. Чимин крутится вокруг своей оси, пытается понять, где находится, но все впустую. Минута, две, а может час. Вокруг одна сплошная пустота, ничего невозможно разобрать. И тут свет. Сначала яркая вспышка, которая сразу гаснет, а следом тусклый луч, освещающий круг с зеркалом. Чимин двигается к нему, его отражение движется навстречу, выходя из тьмы и становясь более четким. Чим останавливается в шаге от зеркала, поднимает руку и собирается протянуть ее вперед — его отражение отзеркаливает, только в руке появляется складной нож. Чимин хмурится — отражение улыбается. Черты его лица заостряются, появляется легкая щетина. Чим касается своей щеки, натыкается пальцами на жесткие волоски. Что за черт? Он неосознанно отшатывается, а отражение остается на месте, ухмыляется шире. Оборачивается назад и манит кого-то к себе. Чимин оглядывается — ничего не разобрать. Все та же сплошная черная дымка. Возвращает взгляд к зеркалу. Отражение все еще отвернуто, а потом в круг света попадает маленькая фигурка. Мальчик лет пяти или шести, волосы темные, немного вьющиеся, падающие на лоб и уши. Ребенок неуверенно шагает ближе, смотрит точно на Чимина. Не на того, кто рядом, а будто сквозь зеркало. Чим опять оглядывается, но никого нет рядом. Возвращает внимание зеркалу. Мальчик уже держит за руку его отражение и улыбается. Чимин переводит взгляд на свое я и чувствует, как по спине бегут мурашки. Его глаза… Какие-то слишком злые, а улыбка напоминает оскал. Чим замирает. Отражение тянет мальчика за руку, тот поддается, делает пару шагов и теперь оказывается на первом плане. Отражение кладет ладони ему на плечи. Лезвие оказывается в опасной близи от тонкой шеи. Чимин подается вперед, вытягивает руку. Пальцы утыкаются в холодное зеркало. — Беги! Ребенок удивленно приподнимает брови. А рука с ножом отстраняется от детского плеча, удобнее перехватывает рукоять. — Это не я, смотри. Чимин указывает пальцем на лицо своего отражения. Мальчик перестает улыбаться, запрокидывает голову. На его лице появляется гримаса ужаса. Отражение хохочет и взмахивает рукой. Лезвие скользит по детской шее. Кровь брызгает во все стороны, темные капли заляпывают зеркало с той стороны, а потом просачиваются сквозь и красными потеками уходят вниз по стеклу. Чимин опускает голову. У его ног лежит тело ребенка. Вокруг растекается алая лужа. — Нет… — Что ты наделал? — голос не его, намного грубее. Отражение стоит, скрестив руки на груди. — Это не я! Отражение хмыкает и кивает, указывая взглядом на Чиминову руку. Он опускает взгляд на свою ладонь. Вздрагивает и разжимает пальцы. Складной нож летит на пол, ударяется о него и отскакивает в сторону с глухим звуком. — Я не делал этого! Отражение опять смеется. — Ты, конечно, больше некому. — Нет… Нет. Нет! Чимин резко открывает глаза. Кажется, он кричал вслух, потому что в ушах до сих пор звенит от собственного голоса. Когда уже закончатся эти дурацкие кошмары? Он потирает пальцами лоб и вдруг, боковым зрением замечает движение, поворачивает голову и не орет повторно только потому, что чужая ладонь тут же закрывает рот. Затылок вдавливается в подушку. Чимин дергается, хватается за чужое запястье, сжимает пальцы, впиваясь ногтями в кожу. — Я отпущу, не кричи только. Чимин замирает. Джун убирает руку. Воздух начинает поступать в легкие. Чимин, откинув простыню, садится на кровати, спускает ноги и немного наклоняется вперед. — Ты чертов идиот! Отек с носа не спал, я дышать им толком не могу! — Прости. — Какого хрена ты здесь делаешь? Чимин немного приходит в себя и повышает голос, но почти сразу съезжает на хрип. — А ты как думаешь? Он серьезно? Нет, просто серьезно? Мало Чимину ночных кошмаров, Джун решил и в реальности их обеспечить? — У меня есть три варианта, перечислить? Джун, сидящий на стуле возле кровати, кивает. — Первый: ты пришел меня добить. Второй: ты пришел меня изнасиловать, потом добить. Третий: ты пришел меня добить, потом изнасиловать. — Третий не подходит, я не некрофил. Чимин напрягается. Джун вздыхает и трет лицо ладонями. — Не бойся, первые два варианта тоже мимо. Чимин поднимается с кровати и отходит к двери. Он, конечно, у себя в голове решил, что Джун тогда перепил и все в таком же духе. Но мозг говорит держать ухо востро. Задница впервые с ним солидарна. Вот Чимин и опирается о стеночку рядом с выходом. Если что, в коридор выбежать успеет. — Тогда зачем? — На самом деле, когда я узнал, что ты в больнице, то сел ждать ментов. — Не дождался? — Нет, и хотелось бы так и не дождаться. — То есть ты пришел просить, чтобы я не катал заяву? — Да. Чимин делает глубокий вдох, потом выдох. Горло першит. Ладно, так делать не стоит. Но, вот это наглость. Чим даже бояться перестает, потому что… Потому что он немного в афиге. — Ну знаешь ли… Смотри сюда! — он тычет пальцем себе в лоб. — Сотрясение мозга. Потом смещает палец вниз, указывая на нос. — Перелом. Спасибо, кстати, что закрытый и без смещения. Иначе проблем бы больше было. Потом показывает на шею. — Последствия удушения. Двое суток без голоса. На третьи шепот. Глотать неприятно до сих пор. Задирает майку, обводит гематому по кругу. — Это… это просто болит. Дальше показывать? — Хорошо, я понял. Я могу дать денег. Сколько? — Джун внимательно смотрит. Лучше бы он молчал. Честное слово. — Денег? А на хуй ты сходить, случаем, не хочешь?! — Сейчас? — Да, сейчас. Когда еще? — После больницы, здесь двери не закрываются, могут зайти. Чимин непонимающе смотрит на Джуна. При чем здесь предложение пойти на три веселых буквы и отсутствие замка на двери… Он что… — Ты… Я имел в виду, идти туда, откуда пришел и оставить меня в покое. — Чимин, у меня работа, хорошая должность и устроенная жизнь. — А у меня головные боли, кошмары и желание выйти в окно. Так что просто исчезни, пожалуйста. Ничего писать я не собирался и не собираюсь. Джун кивает. Поднимается со стула и направляется к двери. Чимин ее услужливо распахивает и делает шаг в сторону. Джун спокойно перешагивает порог палаты, и Чим уже собирается захлопнуть за ним дверь, как Джун оборачивается. — Чимин… Слушай. У меня есть знакомый психолог, живет в столице, но я могу тебя свозить. — Зачем? — Ты сказал про кошмары и окно… Я не хочу, чтобы ты из-за меня наделал глупостей. — Ну нифига. Какое беспокойство. Лучше бы ты таким заботливым в клубе был. Не пришлось бы сейчас ничего исправлять. Джун шумно выдыхает. — Я не хотел, чтобы так вышло. Правда. Просто ты… — Просто я на отца похож, да? Джун удивленно расширяет глаза. — Догадался? — Эм… Ну, как бы ты говорил про то, что я тебя запирал, про нож и оставшийся шрам и имя отца упоминал. Но я-то ничего подобного не делал, так что понять несложно. Джун прикрывает глаза, потом снова открывает, смыкает пальцы на Чиминовом запястье, отдирая его ладонь от дверной ручки. Шагает обратно в палату, закрывает дверь и тянет вглубь. Чимин не подает голос от неожиданности, но тут же начинает упираться. — Чимин, я не трону. Нужно поговорить. — Ты уже трогаешь. Он сразу отпускает руку и кивает на кровать. — Иди сядь, ты бледный. Бледный? Интересно, почему? Наверное потому, что ему нельзя нервничать и орать тоже нельзя, и с мудаками всякими разговаривать. Но он слушается. Чувствует себя действительно не очень хорошо. Чим думал, что Джун свалит, и получится прилечь. Ага. Свалит, как же. Разве ему могло так повезти? Смешной вопрос. Когда Чимин устраивается на кровати, сев поперек и облокотившись на стену, Джун опять опускается на стул. Закидывает одну ногу на другую. Недолго молчит, сверлит взглядом. Потом все-таки произносит: — Что я тогда сказал? — Ты не помнишь, что ли? — Нет. Последнее, что я помню четко — это как Тэён подходил с твоей девчонкой и предлагал отвезти тебя домой. Потом все отрывками и размыто. Дома проснулся ближе к вечеру, в голове странные картинки, будто дрался с Хичолем. Сначала думал, сон, потом смотрю, ребра, ноги — в синяках, а на ладони след от зубов. Понял, что не сон, но что произошло, толком не разобрал. А потом Тэён написал, спросил, не знаю ли я, кто тебя в больницу отправил. Сложил два и два, вот и приехал. — Синяки? Так я все-таки попадал. — Ну, укусил точно, а дальше я мог и пиздануться по дороге, потому что, как дома оказался, не помню в упор. — Я попадал. — Хорошо, если тебе так легче, — Джун приподнимает уголки губ. Вообще-то, для Чимина это важно. Серьезно. Так действительно можно назвать произошедшее дракой, а не избиением младенца. Чимин молодец. Только как кусался, не помнит. Видимо, когда Джун рот закрывал. — Значит так… Я тоже помню не очень хорошо, но с учителем я не поехал… А он ничего не говорил за то, что я ему фак показал? — С кем не поехал? — С учителем... Ну в смысле, с Тэёном. Джун барабанит пальцами по своему бедру. Открывает рот, закрывает, снова открывает. — Чимин… Я немного сбился со счета, точнее, просто не задумался сразу. Тебе лет сколько? — Семнадцать. В тот день исполнилось. — С прошедшим. — Спасибо. Джун опять барабанит пальцами по бедру. Поднимается, шагает к кровати, склоняется над Чимином и начинает внимательно шарить взглядом по лицу. Потом возвращается обратно. — Мне казалось, что ты выглядел старше… Гораздо. Чим закатывает глаза. Правда, что ли? А то он не знал. — Так и задумывалось. Ладно, это не столь важно. Значит, никуда я не поехал. Потом мы с тобой танцевали… — Я не танцую, — Джун перебивает. — Я помню, что ты говорил что-то такое, но я тоже трезвостью не отличался и твои аргументы явно не слушал. — Ясно… Что потом? — Потом я пошел в туалет, ты помог дойти. И значит, ползу я такой к кабинкам, и тут мне прилетает в ухо, а я прилетаю лбом в дверь, не успеваю по ней съехать, как ты открываешь ее и зашвыриваешь меня внутрь. Кстати, у меня еще синяк под коленкой, точно. Я в унитаз врезался. Дальше ты меня развернул и впечатал в стену. Несколько раз впечатал, зарядил под ребра, приложил затылком о ту же стену и придушил. В общем-то, это я помню хорошо. А дальше не очень, я, наверное, все-таки на пару секунд отрубился. Но дальше ты начал говорить про сарай, как тебя там запирали, и что там было темно, и бегали крысы. Потом еще про ужастики говорил. Чимин замолкает после сплошного словесного потока и напрягает память, чтобы вспомнить все детали. Но как сегодня ночью, так и сейчас, у него не выходит. Плюнув, Чимин продолжает. Почему-то никаких проблем или стеснений не появляется. А он ведь даже Тэ не рассказывал. Неудобно как-то. Стыдно и неловко. Гораздо легче держать в себе и делиться мыслями с самим собой. Ну так он думал раньше. Теперь же не заткнешь. По пути Чимин вспоминает еще парочку деталей и, можно сказать, переживает ту ночь заново. Только на этот раз почему-то не так страшно, а даже смешно. Напротив сидит человек, который и отправил его в больницу, а Чимин улыбается и шутит над своей неловкостью. Но от этого с каждым словом становится легче. Он на секунду даже верит, что все это приснилось. Ну вот же Джун. Спокойный, уравновешенный, руки не распускает, слушает внимательно, только вот хмурится много и пальцы заламывает. — Во-о-от. А потом ты психанул и говоришь: «Ты настолько жалок, что на тебя даже не стоит!». И ушел. Дальше уже ничего интересного. Чимин заканчивает. Джун молчит и смотрит куда-то в пол. Покачивает ногой и ковыряет свои ногти. — Джун? — Да… Почти все вспомнил, но последнее в тумане. Походу, в тот момент совсем мозг отключился. Блядь! Чимин, прости. Честно. Я тогда уставший был, новая работа, больше заморочек, переезд, алкоголь, а ты еще показался копией Хичоля. Я понимаю, что это не оправдание, и я виноват, но… Не знаю. Может, тебе действительно что-то нужно? Чим пожимает плечами, а потом качает отрицательно головой. — Да ничего мне не надо, сказал же. И так нормально, по крайней мере я теперь знаю, что ты это не умышленно, и мне не придется ходить и оглядываться. — Чимин, извини. — Ты можешь идти. Джун вздыхает, смотрит в окно. Потом действительно поднимается. — Я завтра заеду после работы. — Зачем? — Проведаю. Привезти что-нибудь? — Нет, ничего не надо и приезжать тоже. — Почему? — Потому что, зачем? — Я приеду. Джун выходит из палаты раньше, чем Чимин успевает еще раз сказать, что нафиг он ему тут не сдался. Можно подумать, у него мало проблем. Еще и рожу его видеть. Нет, Чимин больше не боится. Он даже надеется, что, может, кошмары уйдут? Джун ведь объяснил, что не хотел, где-то на подсознательном уровне Чиминов невроз должен пройти. Но несмотря на это, сделанного не воротишь, и извинения свои он может засунуть в задницу. К себе, в Чиминову не надо. И да, Чим злится и обижается. И вот именно сейчас ему вдруг снова хочется разрыдаться. Просто так, без повода. Но слезы закончились. Так что он сползает с кровати и опять устраивается на подоконнике. За окном до сих пор поливает. Подумав пару минут, Чимин возвращается в постель. Достает из-под подушки телефон и, зайдя в контакты, набирает номер. — Алло, мам, привет. Ты дома? Хорошо. Слушай, погода ужасная, не едь сегодня никуда, ладно? Нет-нет, все в порядке! Просто я и ночью, и все утро проспал, дождик сонливость навевает. Ага. И дороги скользкие, не рискуй. Завтра, если распогодится, приезжай, и это… Очки возьми, не вижу ничего. Ма, у меня она и без них болит. Да. Ну все, пока. Сбросив вызов, Чимин кидает телефон на кровать. Можно еще было биту попросить на всякий случай, но у мамы закрались бы подозрения. Будет довольствоваться очками, правда зачем они нужны сейчас, Чимин и сам не знает.