Сколько себя помню...

Доезжают они достаточно быстро. Оказывается, что Джун знает город, как свои пять пальцев, и за время отсутствия его не забыл. Не то что Чимин со своим топографическим кретинизмом. Дорогу до школы и ближайшего магазина запомнил — молодец. Так что весь центр они объезжают дворами. Из-за этого Чим успевает пару раз почти обосраться. Дорога незнакомая, фиг пойми куда везут. Чимин забирает у Джуна телефон, сжимает его в руках, не давая экрану потухнуть, и держит палец напротив маминого номера. Джун на это никак не реагирует, пару раз косится, вздыхает и потом смотрит только вперед. Едут молча, от тишины Чимин нервничает еще сильнее, но заговорить не пытается. О чем? И музыку нельзя. Джун сначала включил, но тут же голова затрещала. Приходится слушать как дождь барабанит по крыше. Чимина клонит в сон. На глаза давит с ужасной силой, хочется откинуться нормально на спинку и зажмуриться. Уснуть-то он не уснет в такой обстановке, но хотя бы глаза прикрыть хочется очень. Но Чимин и моргает-то через раз. Чтобы не пропустить момент, если Джун рыпнется в его сторону. Чимин, конечно, понимает, что это нелогично. Джун же не дурак, чтобы пытаться что-то сделать на ходу. Он ведь не суицидник? А значит, для начала ему придется затормозить. Но у Чимина паранойя, мозг не слушает логику, просто паникует, а Чимин вместе с ним. Когда машина заезжает в жилой комплекс, Чим отмирает и показывает, где и куда повернуть и к какому дому подъехать. Только Джун успевается запарковаться, Чимин выскакивает из машины и кидается к подъезду. Дыхалка как и в больнице сбивается. Последствия лежания пластом на протяжении пяти дней. Набрав номер квартиры на домофоне, Чимин нетерпеливо притоптывает ногой. Бахила шуршит. Сзади пикает поставленная на сигналку машина. И тут наконец слышится пиликанье, Чимин дергает дверь на себя, но сил походу совсем не осталось, потому что дверь приоткрывается на десять сантиметров, а дальше Чиминовы ноги начинают ехать по мокрой плитке. Здорово. Может, надо было не выделываться и кушать гречку с молоком? — Давай помогу. Джун отодвигает его в сторону, и не успевает отпущенная дверь закрыться, как он перехватывает ручку и тянет на себя. Чимин вздыхает и ныряет в подъезд. Клацнув кнопочку вызова лифта, оборачивается и хмурится. — Э, а ты куда? — С тобой. — Куда со мной? Взгляд Джуна без слов объясняет, насколько вопрос тупой. Ну ничего, Чим может себе позволить. Створки лифта открываются, Джун первый заходит внутрь, Чимин с секунду косится на маленькую кабину, а потом разворачивается. — Я пешком. Подумаешь, восьмой этаж, пф! Первый раз что ли? Чимин уже сбился со счета, сколько раз при вызове лифт ломался. Еще чаще — с ним внутри. Так что ничего страшного. Физкультура полезна. По дороге точно не сдохнет, это слишком легко. Но не успевает он сделать и пары шагов, как Джун хватает за запястье и дергает обратно. Резко дергает. Перед глазами на миг плывет, Чимин моргает, чтобы отогнать туман, и в это же время слышит звон. Моргает еще раз, опускает голову. Один из осколков тарелки все еще крутился на плитке. Угу. Хорошо. Тарелка не любимая, не так жалко. Вздохнув, он поднимает взгляд на Джуна. — Молодец. Руку пусти. Джун отпускает, перехватывает за край майки и тянет в кабину. Створки уже успевают один раз закрыться, но не до конца. Подставленная Джунова нога мешает. — Этаж какой? Чимин молча нажимает нужную кнопку и стискивает кулаки. — Здесь есть камера, — на всякий случай предупреждает. — Я вижу. Но как думаешь, ее просматривают в режиме реального времени? А даже если так, сколько понадобится минут, чтобы вызвать полицию и ее дождаться? Чимин вздрагивает и испуганно поднимает на Джуна взгляд. Он пару секунд смотрит в ответ, потом уголки его губ приподнимаются, и он отворачивается, нагло посмеиваясь. Мудак. Лифт останавливается, Джун подталкивает и выходит следом. На сощуренный Чиминов взгляд говорит: — Ты врача слушал? Нет? А я слушал и выписка у меня. Мунбёль перескажу и буду свободен. — Мунбёль? Чимин перешагивает порожек арки, отделяющий длинный коридор, расходящийся в две стороны от площадки с лифтом, и идет к самой последней двери слева. После Джунова «прикола» в голове образовывается какой-то вакуум. Дверь открывается прям перед носом. Мама с тревогой осматривает с ног до головы. Чимин берет себя в руки и широко улыбается. Вроде неплохо выходит. Потому что мама лишь головой качает и кивает в глубь квартиры, отходя в сторону. Чим ныряет внутрь, скидывая тапки с бахилами, и сразу топает в кухню. Он. Хочет. Жрать. Помыв руки моющим средством для посуды, так как сворачивать в ванную не хотелось, Чим лезет в холодильник. Из коридора доносятся обрывки фраз, но Чимин особо не слушает. Он гремит крышками кастрюль, смотря, что там есть вкусного. — Чи, а ты чего сразу не сказал, что это Намджуни? Я бы так не переживала. Чимин высовывается из холодильника, держа в зубах куриную котлету. — Мммм? — Чимин! — Мама, окрошка с кефиром! Котлета шмякается на пол, Чимин скорбно смотрит себе под ноги. Потом опять поднимает глаза. Переводит взгляд с мамы на Джуна, стоящего сбоку и чуть позади нее. Чимин же говорил, говорил, что он приносит несчастья! — Сядь за стол, я тебе положу, пока что-нибудь еще не вывернул. Чимин поджимает губы и усаживается на край углового дивана спиной к окну. Между прочим, он не виноват, это случайно. — Намджуни, и ты садись, кушать будешь? — Да, только он Джун. — Хичоль постоянно его по-взрослому называл, еще и с фамилией, я по привычке, тебе не нравится? — Из-за того, что так называл и не нравится. Мама, успевшая вытянуть из холодильника две кастрюли, оборачивается и вздыхает. — Н-да, раздражать он всех любил. Ладно, не будем о плохом! Мама качает головой, будто отгоняя непрошенные воспоминания, и лезет за тарелками. — Ма, а ты Джуна знаешь что ли? Чимин, наконец, подает голос, а до этого сидел в некотором ступоре. Какого черта происходит? Какого черта Джун на его кухне? И какого черта он говорит с мамой, будто так и надо? — Знаю, конечно. Он же с вами гулял, ты не помнишь? И домой потом приводил. Это были самые идеальные дни, когда Хичоль вас забирал, потому что с Джуном вы приходили чистые, довольные и не мучились потом с животами. А то у Хичоля мозгов не было, что ни попросите, все покупает, а то и зеленым абрикосом накормит… А потом: «Бёль, ну они сами просили, я в детстве тоже ел и ничего!» Мама снимает крышку с кастрюли и с шумом опускает ее на стол. — И ладно еще Тэ, в туалет сходит и нормально, а ты с отравлением потом еще неделю мучился, то дома ночами с тобой сидела и температуру сбивала, то в больнице! Чимин удивленно смотрит, как мама втыкает ложку в пюре с такой злостью, будто это вовсе не пюре, а в руке как минимум штык-нож. — Ему же доверить ничего было нельзя. Совершенно. Один раз, когда вы еще совсем малышами были, отправила его с вами погулять, чтобы по дому хоть что-то сделать. Так он с вами ушел, пришел без вас. Говорит: «Бёль, я смесь детскую купил, ты просила». А я стою в шоке! Потому что смесь есть, а вас нет! Идиот, вы уснули, он в магазин с коляской зашел, мало того что в тамбуре оставил, так потом не забрал! А последний раз?! Ты помнишь, что в больнице устроил? И зачем только замуж выходила? Родители ведь категорически против были. А я, дура малолетняя, разругалась с ними. Хичоль же хороший, красивый, умный. Подружки еще завидовали, какая я счастливая, как мне повезло. А по итогам что? Чимин не знает как реагировать. Первый раз слышит подобные слова от нее в сторону отца. Да, раньше что-то проскакивало, но с такой злостью и ненавистью — никогда. Мама тем временем наполняет одну тарелку, ставит в микроволновку и наполняет вторую. — Ма, но он же… — Что он?! Что? Денег оставил? Молодец, меня его дружки за них потом чуть не убили. Благо, обошлось. Всю жизнь мне искалечил. Лучше бы я его вообще никогда не встречала! А вот тут Чимин офигевает окончательно и замолкает. Сказать нечего. Мама тоже молчит. Замирает с ложкой в руках и тяжело дышит, потом спокойно наполняет вторую тарелку. Кидает ложку в раковину и убирает кастрюли обратно в холодильник. — Простите, что-то нервы расшалились, — мама разворачивается и опирается на столешницу кухонного гарнитура. — Намджуни, ты еще, как увидела, так назад будто вернулась. Мама качает головой, заправляет выбившуюся из хвоста прядь за ухо. Джун в этот раз до имени не докапывается. Сидит и молчит, потом моргает и все же подает голос. — Ничего, это я виноват, я лучше домой поеду. Джун поднимается из-за стола, и именно сейчас Чимин меньше всего хочет, чтобы он уходил. Потому что Тэхёна нет, иначе рядом бы уже сидел, а оставаться с мамой наедине не хочется. Она первый раз так кричала и первый раз говорила, что они с Тэ испортили ей жизнь. Точнее, она говорила про отца, но они-то от кого появились? Не от святого духа точно. — Нет-нет, сиди. Микроволновка пиликает, мама достает тарелку и ставит на стол со стороны Джуна. — Это у меня минутное помутнение. Ставит греться вторую тарелку и теперь подходит к Чимину. Наклоняется, чмокает в макушку. Взъерошивает волосы. — Единственное, что он сделал нормально, это детей. Тэхёни, кстати, баскетболом занимается. Не зря ты ему тогда мяч подарил. А Чимин приглядывает за ним, особенно когда я в разъездах. Чим запрокидывает голову, мама тепло улыбается и еще раз треплет по голове. — Я приглядываю? У него натурально глаза из орбит лезут. Это сейчас так прозвучало, будто косячный сын тут Тэхён, а не он. Но этого не может быть. У мамы маразм? Так рано еще. Очень рано. — Ну не я же! Как уйдет гулять, так не дозвонишься, не допишешься. А ты, если с ним, хоть сообщаешь всегда, где, что и почему. Дом на тебя оставить можно и не переживать, что соседи из-за шума опять полицию вызовут, или что Тэхён с гастритом сляжет. — Полицию?! У Чимина сегодня день открытий. Честное слово. — Да, ты в больнице был. Тэ тут вечеринку закатил… — мама смотрит на севшего обратно Джуна, возвращается к микроволновке, достает тарелку, ставит перед Чимином. Лезет в ящик за вилками. — Чи, правда, тоже косячить любит. Да, сынок? — А я-то что? Блин. А так все хорошо начиналось. Чимин даже почувствовал себя нормальным человеком. И тут — на тебе. Спустили с небес на землю. — А ты не можешь жить без больниц. Нам… Джун, представляешь, как в детстве вечно падал да разбивал себе все подряд, так до сих пор. Этот раз вообще напугал меня до ужаса. Он тебе рассказывал? Звонит мне с утра пораньше. В трубку хрипит, потом звонок сбрасывает, отправляет адрес смской и телефон отключает. Я бегом собираюсь, еду, нахожу его на улице. Сидит на земле, лицо все в крови, рубашка в крови, говорить ничего не может. Потом сообщает, что подрался. Он подрался, а я инфаркт чуть не получила. Мама отходит к чайнику, клацает кнопочкой. Тянется за кружками. А Чим смотрит на Джуна. Усмехается. Тот отводит глаза. Ага, стыдно тебе, падла. Так-то. Мам, давай еще что-нибудь такое расскажи. Как переживала, как плакала. Может, он тогда свалит? Насовсем? С глаз долой из сердца вон. А Чимин доест спокойно да пойдет отдыхать. А то голова опять пульсирует. Хотя для начала нужно в душ наведаться. Сразу надо было, а то сидит до сих пор в сырой одежде. Тупица. Не хватало еще заболеть для полного счастья. Но мама больше не говорит на эту тему. Но и Джуна в покое не оставляет. Вытаскивает из-под стола задвинутый стул, усаживается напротив, подпирает ладошкой подбородок и улыбается. Ой, что сейчас будет… Обычно Чимин видит эту позу и этот взгляд, когда приходят Хви или мамины подруги и когда он срочно-обморочно сваливает в свою комнату. — Джуни, ну расскажи, как у тебя дела. Работаешь? Женился? Дети есть? Джун смотрит в свою опустевшую тарелку. Видимо, очень сильно жалея, что съел все слишком быстро, а потом переводит беспомощный взгляд на Чимина. Э, нет, парень. Чимин и не подумает помогать. Он хочет видеть Джуновы страдания. А еще ему самому интересно. Дома он расслабляется. Его территория как-никак, так что страх притупляется. Оставшаяся на месте нервозность не тревожит так сильно, как в той же больнице. — Отучился, работаю. Вот как раз вернулся сюда с повышением в должности. Родители за город укатили, квартиру оставили, — Джун начинает вполне живенько, улыбается даже. Но потом делает паузу и отрицательно качает головой. — Нет, жены нет и детей тоже. — А что так? — Не интересует. — Не интересует? — мама удивленно поднимает брови. Чимин в свою очередь напрягается. Это с хрена ли не интересует? Или то происшествие в туалете не под алкоголем было, а по другим причинам? Чимин сглатывает. Становится совсем не весело. Напряжение возвращается. Джун скашивает взгляд, хмыкает и пожимает плечами. — Бёль, ты же сама знаешь, как дети выматывают. Не готов я еще семью заводить. Тем более, видишь, переезд этот. Да и там я особо не стремился, мне работа пока важнее. Сейчас все устаканится, устроюсь нормально и подумаю тогда. Мама понятливо кивает. А Чимин подозрительно смотрит. И почему ему кажется, что он пиздит? Нагло и без особого вкуса. — Лучше скажи, как у вас дела? Помочь чем-то нужно? Мама отмахивается и поднимается со своего места. Наливает в кружки заварку из чайничка, остальное заполняет кипятком и переносит кружки на стол. — Все хорошо. Последние дни только проблемы. Скачу как белка в колесе. В одном из салонов администратора пришлось уволить, сегодня вот девочку нашла, без опыта, но толковая, вроде. Посмотрим, как дальше пойдет. А вообще, я уже и не рада, что расширяться решила. Один салон до ума довела, надо было остановиться. А я еще два открыла, и начались проблемы. За всем не уследишь. Первый год совсем без сил ходила. Думала закрыть к чертовой матери, но сейчас вроде устаканилось все, и тут эта сука свинью подложила. Мама делает глоток чая, потом смотрит на Чимина, но не исправляется. Он, видимо, уже взрослый. При нем можно и материться. Только вот… — Ма, какие салоны? Один же был всю жизнь. И тут она на него ТАК посмотрела! — Нет? — Чимин, ты на какой планете живешь? — Эм… На этой. Мама шарит взглядом по его лицу и качает головой. — Ты бледный опять и глаза красные. Может, пойдешь поспишь? Может, и пойдет, может, и поспит. Только чай допьет, а чтобы допить, надо подождать, пока остынет. Мама всегда делает горячий и никогда не разбавляет. То ли забывает, то ли еще что. Кстати! Чимин тянется и подвигает к себе вазочку с сахаром, стоящую посередине стола. Кладет три ложки сахара — нет, ничего не слипнется; размешав, отодвигает обратно. Мама пьет без сахара, Тэ когда как, так что вазочка стоит для Чимина и для гостей, чтобы не спрашивать, сколько ложек. Кому надо — сами насыпят. Джун вон после Чимина тоже насыпает и ложку мокрую обратно в сахарницу плюхает. Прям как Чим. Только, в отличие от него, Джуну почему-то не влетает. А жаль. — Кстати, — мама вдруг подскакивает со своего места и уносится в комнату. Возвращается почти сразу, ковыряется в телефоне и прикладывает к уху. — Чи, я предупредить сразу забыла. Миён помнишь? Постоянная клиентка наша? Ты на нее кофе как-то вылил. В общем, замуж выходит завтра, требует меня как гостя и парикмахера одновременно. Так что… Вот зараза, — мама говорит, все время держа телефон у уха, теперь же отнимает и, клацнув по экрану, возвращает опять к уху. — Так что я сегодня уезжаю через пару часов. И не смотри на меня так, я не знала, что ты раньше вернешься, так бы отказалась. А сейчас уже нельзя. Миён не успеет человека найти так быстро. К нормальным мастерам по записи, места не найдешь свободного. Да чтоб тебя. Процедура с телефоном повторяется. Мама начинает злиться. После третьего раза откладывает гаджет на стол и хмурится. — Вот о чем я и говорила. До твоего брата не дозвонишься. Чи, он к какому-то Соджуну ушел, ты его знаешь? Отпрашивался с ночевкой, но не судьба. — Соджуна не знаю, и почему не судьба? Пусть гуляет. — Я вернусь, и погуляет, а сейчас нечего, пусть с тобой посидит. — Ма, я не маленький, сам справлюсь. — Чи, я не сомневаюсь, но ты себя видел? Не дай Бог плохо станет, а дома никого. Чимин тяжко вздыхает. Нет, он не против компании Тэ. Просто зачем выдергивать? Вернется завтра и нормально. Он всегда рано просыпается, а друзья наоборот. Тем более, если решат выпить. Так что Тэхён после ночевок приходит всегда с утра пораньше. Но маме это не объяснишь, она уже в пятый раз набирает его номер. — Бёль, хочешь, я останусь? Завтра все равно выходной. — Нет! Чимин буквально орет. Нахрен он ему тут нужен? В его квартире. Ага, сейчас. Мама на его выкрик реагирует удивлением. Ну да, понятное дело. — Ма, он устал, под дождем промок, ему домой надо. Выспаться. — Так тем более. Зачем по пробкам телепаться? Я Тэхёна домашнее дам, переоденешься, а твои шмотки пока в машинку закину. Согласен? Джун кивает и отхлебывает чай. Мама выходит из кухни. Джун очень медленно поворачивает голову. Чимину становится жутко. Очень. Может, рассказать все маме? Понервничает еще немного, ну и что? Чим уже даже заяву написать не против. Еще не поздно? Вот говорили ему, что врать плохо. Надо говорить правду, какая бы она ни была. Всегда. А он что? А ему секретничать захотелось, видите ли. Идиота кусок. Как Джуна теперь выпроводить? Может, маме действительно сказать, что он с Джуном подрался? А вдруг она его не выгонит? Типа, оба парни, а парни все дерутся. А если он еще напиздит чего? Типа, Чимин сам виноват, с алкоголем перебрал да нарвался, а сотрясение от того, что, получив по лицу, не устоял и сам долбанулся головой обо что-то. В это, между прочим, мама поверит. Да и как ей не поверить? Джун вон хороший мальчик, с ними по детству гулял, не обижал и сейчас сидит весь такой при параде. Серьезный и адекватный. Чимина домой привез, по дороге не покалечил. Короче, все в его пользу. Чимин нервно барабанит пальцами по столу. Джун все еще смотрит, а Чим пытается думать. Усиленно и без остановки. Надо все-таки вызвонить Тэхёна. Чтобы вызвонить его, нужно знать Соджуна. Кто такой Соджун? Ни одного в памяти не всплывает. Потому что нефиг в четырех стенах сидеть. Вот гулял бы чаще, знал бы всех. Может, Богому набрать? Вроде как лучший друг. Хотя эти лучшие друзья у Тэхёна меняются с той же периодичностью, как и девушки. Долгое общение — это не про Тэ. Единственные, кого он терпит вот уже семнадцать лет, это они с мамой. Остальные как появляются, так и исчезают из его жизни. Но стоит отдать ему должное, почти все остаются в хороших с ним отношениях, просто перестают входить в ближний круг. Чай в кружке остывает и успевает закончиться. Чимин выныривает из раздумий. Джуна рядом уже нет, мамы тоже. Чимин хмурится и поднимается с диванчика. Мама находится в своей комнате. Застегивает спортивную сумку среднего размера. Другая стоит под ногами. Также на кровати лежат джинсы, рубашка, а еще длинный чехол, в котором, по всей видимости, платье. — А Джун ушел? — с нескрываемой надеждой в голосе спрашивает Чимин. — Да, в душ. — Ясно… Ма, я после него, ладно? А то ты как засядешь в ванне. — Да, хорошо. Чи, ты как себя чувствуешь? Совсем плохо выглядишь. Может потом искупаешься, иди поспи. Чимин молчит с секунду, сжимает пальцами край футболки, вдыхает поглубже и открывает рот. — Мам, слушай… В общем, тут такое дело… Ну как бы… Э… — он собирается с силами, мыслями и решает попытать удачу. Удача идет туго, как и всегда. — Чимин, что опять случилось? — Я… Ой, короче, тарелку я расфигачил в подъезде. Но если консьержка придет жаловаться, это не я. Вот. Сказал — молодец, теперь развернулся и пошел в свою комнату. Слабак, блин. Чимин, как знающий себя человек, шепчет себе под нос: «ты придурок!». А может у него стокгольмский синдром развился, м? Даже не с психологической точки зрения, а с физической. Башкой уебали о стену пару раз — и здрасти. Любовь, ага. Будет теперь защищать до потери пульса. Чимин заходит в свою комнату, прикрывает дверь и плюхается на застеленную кровать. А может не синдром, а шизофрения. Сам с собой разговаривает. Сначала мысленно, безобидно, а потом один телефон к одному уху, второй ко второму, и вперед минуты тарифные растрачивать. Кстати. Чимин подскакивает, достает из кармана несчастный телефон. Холодный и влажный. Пиздец, он вообще включится? Через полминуты с воткнутой зарядкой — включается. Чимин начинает обшаривать свои контакты. Находит Богома, Богом оказывается недоступен. Какого-то Суджуна тоже находит, но это оказывается не тот Соджун, и никакого Тэхена он вообще не знает. Зато спрашивает, как дела, Чим отвечает, что хорошо, обменивается еще парой реплик и сбрасывает. Интересно, кто это был и откуда он его знает? Потом набирает еще пару ребят. Но Тэхён как сквозь землю провалился. Чимин не сдается. Лезет в соцсети, там уже легче и людей больше, чем в его анорексичной телефонной книжке. Чим даже Хви пишет. И самое интересное, что нужного Соджуна он в итоге находит, только Тэхена у него не оказывается. Говорит, свалил брательник еще час назад. Чимин злится похлеще мамы. Потом переживает. А потом заходит мама и говорит, что ванная свободна. Приходится прервать поиски и идти мыться. И в отличие от Джуна, Чимин не сидит там полчаса, а вылетает через десять минут, потому что мама начинает барабанить в дверь и орать, что ей скоро уезжать, а она выглядит, как подстилка для бомжа. И это дословно. Иногда его удивляет, как быстро она перескакивает с заботливого: «Чи, как ты себя чувствуешь?» до «И значит, приезжаю я, а эта поросячая конча…». Последнее касалось не их с Чимином, обычно мама так отзывается о ком-то с работы. Хотя на самой работе мама говорит: «Сона, солнышко, будь аккуратнее, пожалуйста». Вернувшись в комнату, свеженький и пахнущий розами, потому что закончился мужской гель для душа, Чимин плюхается на кровать. Ковыряется еще в телефоне, видит три сообщения от Тэмина, но сразу не читает. У него есть более важная задача. Из-за плохой погоды в комнате становится прохладно и даже больше. После горячего душа это ощущается в десятки раз сильнее, чем до этого. Приходится подниматься и топать к шкафу, натягивать толстовку с мехом и возвращаться обратно. Так, еще кое-что. Чимин клацает выключателем, который удачно расположен над спинкой кровати, недалеко от розетки. Лампочка в люстре угрожающе мигает, но все же разгорается. Нужно будет заменить, наверное. Чим соскакивает на пол и, пробежав мимо шкафа, заглядывает в проем между его боковой стенкой и столом. — МАМА, ГДЕ ГАЁН?! Мама не отвечает. Чимин вылетает из комнаты и барабанит в дверь ванной. — Мам, Гаён! Ты обещала не трогать! По ту сторону двери прекращается шум воды, и слышится глухое: — Я обещала не убивать, а про трогать уговора не было. — Только не говори, что скинула его с балкона. — Не скинула, а выпустила на свободу. Чимин, мне некогда! И опять шум воды. А Чимин плетется обратно, боковым зрением отмечая вытянувшееся лицо Джуна, который опять сидит на кухне. Что, блин, уставился?! У Чимина питомца убили. С особой жестокостью. Он ведь домашний был. Он не выживет на улице. Кто ему мух ловить будет? Сука! И даже паутинки на память не осталось. Вот Чимин пойдет и купит тарантула. А террариум приколотит к полу. И если мама решит опять выкинуть, ей придется его доставать. А фиг она полезет доставать, она членистоногих боится, не удивительно, что и Гаёна на веник намотала или в банку законсервировала. По-любому тарантула надо покупать. Или вообще птицееда. И назвать Дунг — наследие Гаёна. Точно. А еще завести тараканов, чтобы плодились, каждого назвать Джуном и скармливать Дунгу. Главное, чтобы он не сдох, как все остальные питомцы. На сей прекрасной мысли Чимин снова лезет в телефон. Тэмин, тебе придется скорбеть вместе со мной. Гаёна больше нет с нами. Чимин быстро строчит сообщение, проигнорировав: «Привет, как дела? Где тебя носит?» Потому что в больнице его носило, но Тэмину об этом знать не обязательно. Для него Чимин супермен. В смысле, самый обычный, серый, заплесневелый задрот, который может не вылазить из-за компа все то время, которое не тратит на школу. Маман-таки ебнула? Ответ приходит быстро. За что Чимин любит Тэмина, это за то, что не доебывается. Она его выпустила. С БАЛКОНА XD Окей, сочувствую и скорблю вместе с тобой, возможно получится уговорить бабушку нахреначить поминальных пирожков. Проводим в последний путь как полагается. Чимин ржет на всю комнату, морщится от шума в голове и занывшего бока. Смех должен продлевать жизнь, сука, а не укорачивать. Слышь, давай в дискорд залазь, лень печатать, да пойдем покатаем. Второе сообщение от Тэмина приходит вслед за первым. Чимин читает пару раз, вздыхает, свешивает одну ногу с кровати, упираясь ей в пол, и наклоняется, чтобы разглядеть за шкафом стол и комп. Вздыхает еще раз. Нет, путь в игрушки ему сегодня точно заказан. Не, сегодня никак, я только домой вернулся, уставший пиздец. Ты че там, белым человеком стал? По ночам спать собрался? Не, только сегодня и только сейчас. Короче, давай, я ушел. Чимин выключает вай-фай, чтобы уведомления не приходили, и опять идет до ванной. Спать ему и правда хочется сильно. Так что, сообщив маме, что провожать ее он не будет, с удовольствием заваливается в кровать. Сначала закрывает комнату изнутри, потом заваливается. Спихивает покрывало на пол. Устраивается на левом боку, чтобы не тревожить правый, подталкивает верхний край одеяла под щеку, нижнюю часть привычно зажимает между ног и, вдохнув приятный запах кондиционера для белья, чувствует, что отрубается.