Сколько себя помню...

Чимин не понимает, что его вырывает из сна. Собственный крик, громкий стук в дверь или же испуганное очередным кошмаром сознание. Возможно, влияет все, только легче от этого не становится. Чимин резко садится на кровати. В комнате кромешная темнота. Разглядеть ничего не получается. Паника, завладевшая им еще во сне, никуда не девается. Капельки пота противно сползают по позвоночнику в тех местах, где ткань не прилегает к коже. Во всем теле ощущается слабость, а еще какое-то онемение. Плохо слушающимися руками Чим начинает судорожно водить по кровати, пытаясь отыскать телефон. Знакомый на ощупь холодный прямоугольник не находится. Чимин нервничает сильнее, пытаясь отогнать от себя картинки из кошмара, которые врезаются в мозг и обволакивают темной липкой массой. Чимина прошибает дрожью. В комнатную дверь продолжают стучать. Сквозь заложенные уши он улавливает обеспокоенный голос, но нормально отреагировать не может. Продолжает нервно шурудить по простыне пальцами, проводит ладонями под подушкой, но ничего. Немного развернувшись, Чимин с силой бьет по выключателю, ожидая, когда свет разгонит тьму. За окном громыхает. Где-то над головой раздается щелчок, следом что-то искрит, трещит и затихает. Темнота никуда не девается. Чимин замирает. К горлу подкатывает тошнота, сердце колотится как бешеное, а в голове пустота. Ни одной мысли, один лишь животный ужас, который скручивает по рукам и ногам. Полная тишина вокруг. На грудь будто давят — ни вдохнуть, ни выдохнуть. А вокруг начинают проявляться неясные очертания. Они вырастают и будто наступают, а Чимин сидит обездвиженный и ждет, сжимая одной рукой край одеяла, а другой — наволочку на подушке. — Чимин! Чужой голос на миг вырывает из оцепенения, а сильный удар по двери заставляет двигаться. Чим дергается к краю кровати, но ноги запутываются в одеяле. Он сучит ими со всей силы, скидывает ткань на пол, а следом за ней и сам скатывается. Хватается за ручку, дверь не поддается, Чимин дрожащими пальцами еле нащупывает замок, открывает и вываливается в коридор, споткнувшись о порожек. Не падает, только потому, что в кого-то врезается. Его придерживают, но Чимин с испугу начинает вырываться. Хватка из поддерживающей превращается в железную. Чим бьется как заяц, попавший в ловушку. — Эй, успокойся. Все нормально. Чимин замирает. Давление уменьшается. Он немного отстраняется от чужого тела, крутит головой. В коридоре так же темно, как и в комнате, но почти сразу в лицо ударяет яркий свет. Чимин шипит от рези в глазах. Свет перемещается в сторону. Пару раз моргнув, Чим наконец разглядывает телефон с включенным фонариком и Джуна. Паника медленно начинает отступать, на ее место приходит дикая слабость. Чимина шатает в сторону, Джун опять придерживает. Светит фонариком в комнату. — Ты упал что ли? — яркий луч выхватывает сваленное на пол одеяло. — Нет, запутался, пришлось скинуть… — А кричал почему? — Кошмар дурацкий… Телефон не нашел, свет не включился, я запаниковал. — Грохнуло где-то совсем рядом. То ли провода молнией зацепило, то ли скачок напряжения. По району света нет, я в окно посмотрел, пока за мобильником бегал. — Ясно… — больше Чимин сказать ничего не может. Джун продолжает светить в комнату. Ничего особенного там, разумеется, нет. Монстры из-под кровати не лезут, но страх, в отличие от паники, до конца не исчезает, и возвращаться в спальню не хочется. — Чимин, мне больно. — А? — Бэ! Кожу с мясом сейчас вырвешь, — Джун направляет фонарик на себя. Чимин ойкает и отпускает Джунов бок, который сжимал пальцами в районе талии. Видимо, он так уцепился когда выскочил из комнаты, а дальше не заметил и не додумался отпустить. Собственно говоря, если бы Джун не попросил, Чим бы не отпустил, даже если бы заметил. Джун кивает, светит на кожу с явными отпечатками пальцев и лунками от ногтей, поднимает взгляд. — Синяки обеспечены. Считай, твоя пострадавшая тушка отомщена на… одну десятую. — На одну сотую. — Не преувеличивай, — Джун улыбается. — Моральный ущерб тоже считается. А еще — кружка, ложка, тарелка и котлета. — Кто старое помянет, тому… — Тому очки надо надеть, потому что и двумя глазами ничерта не видит. Чимин действительно толком ничего не различает, да еще и под светом фонарика. Он, конечно, у Джуна достаточно яркий, но освещает слишком малую окружность. — Свечки есть? — спрашивает Джун и заходит в Чиминову спальню. — Где-то наверное есть, у мамы надо спросить. Он идет следом как приклеенный. Джун останавливается у кровати и освещает все по кругу. Чимин тыкает пальцем дальше. — Туда, к столу. — Ты темноты боишься? — Джун поворачивает к нему голову. — Эм… нет. — Тогда отлипни от меня, иначе я могу неправильно понять. — Да я… — Чимин просто на автомате опять в него вцепился, только на этот раз в руку чуть выше запястья. — Не боюсь я темноты, но после этого долбаного кошмара действительно не по себе. — Ясно, ладно, — Джун кивает и топает вперед. Освещает письменный стол, сам находит очки и сует их прямо в руки. — Я так понимаю, ты спать не будешь? Чимин отрицательно качает головой. Надевает очки, часто моргает с непривычки. Все становится таким четким. Будто дворники на глазах кто-то включил и прочистил. Главное чтобы голова не разболелась через несколько минут. — Колода целая? — А? — Бэ! Может, ты спать обратно? Тупишь пиздец. — Не хочу спать. Колода целая, но вообще-то можно пересчитать. И на кровать мне посвети, я телефон потерял. Джун в итоге телефон тоже находит сам. В изножье. Видимо Чимин во сне ворочался, с провода сорвал и умудрился отпихать его в самый низ. Собственно, чему удивляться? Разве что тому, что стал так беспокойно спать. Процент заряда показывает прекрасных семьдесят процентов, а время три часа пятнадцать минут, нет, уже шестнадцать. Маме, понятное дело, звонить нельзя. Тем более из-за свечек. Во-первых, разбудит, а во-вторых, она начнет спрашивать, зачем ему посреди ночи свечки. Что Чимину говорить? Почему не спит так поздно и в его состоянии. Про кошмары она не знает. А чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Чимин на себе проверил. Да. В итоге идет вместе с Джуном на кухню, он первый, Чимин на буксире. А потом слушает его недовольный бубнеж по поводу электрических печек. Правильно. Чайник не работает, плита тоже, кофе не сделаешь, чай тем более. Зато в холодильнике есть молоко и апельсиновый сок. Джун забирает себе первое, а Чимин наливает воды из-под фильтра. — Интересно получается. Днем ты от меня шарахался в разные стороны, а теперь таскаешься за ручку как маленький. Подкроватные монстры страшнее? Джун устраивается за столом, умостившись на стул, а Чим напротив него, но на угловом диванчике, поджав под себя одну ногу. Затечет потом, но ему так удобно. Пока удобно. После вопроса Чимин уходит в размышления. Он ведь и правда не думал о том, как это выглядит со стороны. Он вообще ни о чем не думал. Хотя стоило бы. Чим тут, понимаешь, в пустой квартире с почти насильником наедине и даже не чешется. М-да… Чимин ежится. Натягивает рукава толстовки, в которой спал, прячет в них ладони и сверлит Джуна взглядом. Становится еще более неуютно, чем было до этого. Чимин не понимает, зачем Джун это делает. Напоминает без конца о произошедшем и подкалывает, играя на нервах. Подкалывает… Чимин хмурится и поджимает губы. Отворачивается к окну. Мозг перерабатывает мысли, которые касаются мнимой угрозы исходящей от Джуна. Угроза сплющивается в большие прямоугольники для компактности и выкидывается на свалку, которая, кажется, занимает большую часть его мозга. Чимин уже давно определился с тем, что Джун сорвался из-за алкоголя и наплыва неприятных воспоминаний. После этого он особой агрессии не проявлял. Точнее, он ее вообще не проявлял. Помогать даже вызвался. Да, конечно, в такой манере и в то время, когда оно Чимину нафиг не сдалось, но ведь вызвался. И еще нужно быть честным с самим собой. Если бы Чимин проснулся один и Джуна не было, он не знает, чем бы все закончилось. Чимин еще никогда не сталкивался с таким сильным проявлением паники и страха, когда тело буквально парализует, и все мысли путаются. Он, кажется, даже не так сильно испугался, когда Джун… того… Тогда он хоть сопротивляться пытался, а не сидел, как баран на кровати, всматриваясь в темноту. И после Джуна ему хотелось побыть одному и все обдумать, а сейчас наоборот. Он не хочет оставаться один. Совсем не хочет. По крайней мере, до утра. А там дневной свет поможет. Чимин не знает, как это работает, но обычно именно при свете дня все сны и кошмары становятся смешными и неважными. В то время как посреди ночи они плотно сидят в голове и уходить никуда не собираются. — Да… Подкроватные монстры страшнее, — Чимин решает ответить просто и лаконично, после чего смотрит на Джуна внимательно и уточняет, — А тебе не холодно? — Пока нет, я люблю прохладу, да и спать привык почти голым. А ты так орать начал, что спросонья последнее, о чем я думал, это об одежде. Тебя смущает? Чимин пожимает плечами. Да в принципе не особо, сидит себе в трусах и сидит. Тэхен такой же. Не в смысле прохладу любит, а в смысле шастает по дому в одном белье. Чимин привык. Мама тоже не против. Она и сама до сих пор в лифчике носится из комнаты в комнату, если опаздывает. В общем, стеснительность и смущение в их семье не предусмотрены. — Не-а, все нормально. Просто отопления нет, я в кофте, а ты раздетый, потому и спросил. Джун улыбается. Устраивает телефон на столе, положив его боком и облокатив на вазочку с сахаром. Блин, а теплый чай бы сейчас не помешал. — Во что играть будем? Джун вытряхивает карты из коробки и начинает тасовать. — В дурака или в козла. — В другое не умеешь, или это тонкий подъеб в мою сторону? Чимин хохочет и выставляет вперед руки. — Нет-нет, не умею. Ну, если не считать таких игр, вроде «сундучка», «пьяницы» и «пиковой дамы». Но в них редко кто играет. А в покер, например, не пробовал никогда. Из классических остаются только дурак и козел. — Тогда давай по старинке в дурачка. Чимин соглашается. А еще не понимает, почему Джун переживает за названия, потому что дураком здесь останется не он. Чимин знает, проверял. Они играют иногда с Тэ, когда совсем делать нечего. Как правило, в конце Чим сидит с веером, а довольный Тэхён шпигует его козырями и выигрывает. Иногда, очень-очень редко, выходит в ничью, и тогда он с широкой улыбкой говорит: «Последняя рука хуже дурака!». В общем, Чимин уже нацеливается на проигрыш, но стойко держится. Какие еще варианты у него есть? Сидеть просто без света? Общаться? Не может Чимин с Джуном разговаривать. Не клеится. Почему? Возможно, потому что стоит попробовать? — У меня шестерка, я хожу, — оповещает Джун. Чимин даже не удивлен. Единственное хорошо, что он сразу предупреждает — играют в подкидного. Без переводов и прочего. С Тэ, наоборот, всегда переводили. Точнее, он переводил, а у Чимина вечно не было подходящих карт. Теперь же он смотрит на свою раздачу… Четыре бубны и две червы, а козырь — пика. Чимин тяжело вздыхает. Джун кладет семерку треф. Спасибо. — Мое. Чимин забирает карту, прибавляя к имеющимся. Джун улыбается, как Чеширский кот, и в следующий ход заходит двумя восьмерками, бубны и треф. Потом девятками. Потом червовой десяткой, Чимин отбивает и получает валет треф. — Так нечестно! — Чим, все честно. Умей проигрывать, — заявляет Джун и вешает погоны из шестерок. Потом вторые погоны, потом третьи. У Чимина складывается ощущение, что ему доставляет удовольствие добивать его этими дурацкими шестерками. В жопу. Чимин швыряет карты на стол. Джун присвистывает. Сгребает все в кучу и начинает сам мешать. — Чи, ну это же всего лишь карты… — Какой в пизду Чи?! Я Чимин! И тут Джун начинает ржать. Очень громко, очень обидно. Сгибается пополам и утыкается лбом в стол. Чимину хочется его треснуть. Очень хочется. Он подрывается со своего места, хватает кухонное полотенце, скручивает и шмякает Джуна по спине. Тот ойкает и ржет еще громче. Можно, конечно, взять сковородку. Но это уже слишком, так что Чимин еще раз шваркает его полотенцем, а потом складывает руки на груди и облокачивается на столик рабочей зоны. Джун успокаивается только через пару минут. Отрывает башку от стола, утирает выступившие слезы. — Ты серьезно обиделся? Это же игра. — Ты свое лицо видел, когда мне эти шестерки навешивал? — Чимин, да ладно тебе… Иди садись. — Нет. — Чим… — Я не буду играть. — Ну Чи-и-и-и… — Возьму сковородку. — А серьезно, чего бесишься? Прикольное сокращение. Ты же сам себя так назвал. — Я?! — Да. Ты не выговаривал «м», и получилось забавное «Чи», Бёль после этого тебя так и стала называть. Чимин недоверчиво смотрит на Джуна. Да ну, бред какой-то. Не помнит он такого. Хотя мама действительно его так называет с самого детства. — А ты откуда знаешь? Джун пожимает плечами и начинает собирать разбросанные по столу карты. — Иди садись. Хочешь, я проиграю? Чимин действительно садится обратно. — Нет, так будет нечестно. — Почему? Если твои проигрыши нечестные, как ты сказал, значит выигрыш будет честным. Разве нет? — Он будет честным, если я сам выиграю и ты не будешь поддаваться. Джун собирает карты в стопку и стучит ими по столу. — Давай для мотивации поиграем на желание? Чим хмурится и прищуривает глаза. Какой-то тут подвох, который ему не нравится. — На какое желание? Джун задумчиво вертит карты. — Не знаю, на любое, придумать нужно. — Ничего опасного, интимного и унизительного. — Смотря что ты считаешь унизительным? — Бегать по центру города голым и все в таком же духе. Джун улыбается и сдает карты. — Договорились. Чимин стучит пальцами по столу. Желание для него — это не мотивация, это азарт. Но да ладно, а еще ему интересно, зачем Джун это предложил? Значит, он чего-то хочет? Логично? Логично. Думает Чимин и выигрывает игру. — Это вообще как? Джун разводит руками. — Карта не шла, а ты, видимо, очень сильно захотел себе золотую рыбку. Кстати, твое желание? Чимин, будучи все еще в ступоре, смотрит на свой последний ход. Нет, это были не шестерки, а две дамы. Одна из которых козырная. И козырную-то Джун перебивал, а вот вторая масть не сошлась. Чимин выиграл. Он реально выиграл. Офигеть! — Чи, у тебя такое лицо, будто ты в лучшем казино Лас-Вегаса сейчас сорвал большой куш. Джун подается вперед и щелкает пальцами перед лицом. Чимин кое-как отрывает взгляд от стола и поднимает его на Джуна. — Ты просто не понимаешь. Карты — это зло. Я ни разу в жизни даже пасьянс не мог на компе разложить в режиме новичка. — Я бы сказал, что ты неудачник, но это, видимо, не новость? Чим клонит голову к плечу. Вот это говорить было не обязательно. — Так что с желанием? — Я на потом оставлю. — На потом? — Ага, во-первых, я еще не придумал, во-вторых, не хочу тратить просто так, вдруг пригодится. — У тебя евреи в роду не затесались? — Не знаю, все может быть, — Чимин улыбается и кивает на карты. — Следующую без желаний. — А вот это действительно нечестно. — Ладно, одну еще на желание, а потом просто так. — Тебе желаний жалко? — Я не знаю, что ты загадаешь, и нервничаю, — отвечает честно. — Ничего криминального, не парься. Если выиграю, тоже оставлю на потом. Вдруг мне не понравится твое желание, и за счет своего я отменю твое. — Эй. Так нельзя. — Можно. — Нет. — Да. — Нет. — Да. — Нет. — Да. — Ты гей? — Да… Я тебе сейчас второй раз нос сломаю. Чимин ржет. Ибо нехер с ним спорить. А Джун хватает полотенце со стола и трескает по плечу. Ауч. Чимин вообще-то не так сильно бил. Джун замахивается второй раз, Чим выставляет руки вперед в защитном жесте. — Все-все. Тихо. А если серьезно? — Почему тебя это так интересует? — Джун опускает полотенце и берется мешать карты. Чимин чешет макушку, ненадолго сжимает волосы в кулак. Тот неловкий момент, когда не можешь оставить прошлое в прошлом. — Бля…ну… Просто. А у тебя есть девушка? — Была. Джун раскидывает по шесть карт. Чим берет свои и ходит, толком не смотря. — Долго встречались? — Год жили вместе, — отвечает и забирает карту. — А потом? Чимин снова ходит. — А потом она залетела. — И ты ее бросил? Джун отрывает взгляд от стола, с которого забрал очередную карту. — Какие-то проблемы? — Но, если вы жили вместе, значит все серьезно было. И если она забеременела, то почему ты поступил так? — Потому что она залетела не от меня? Чимин давится своими слюнями. Джун усмехается. Забирает очередную карту, раскладывает свои веером и приподнимает бровь. — Чимин, у тебя еще козыри есть? Мне нравится, как ты ходишь. Чим смотрит на свои оставшиеся шестерки и семерки. Да ну бля… — Нет… Джун улыбается шире. — Ну что же, теперь давай поиграем! Чимин тяжело вздыхает и готовится проигрывать. Ну как готовится, просто понимает, что тут уже играть смысла нет, поэтому решает дальше расспрашивать. — Почему ты такой неразговорчивый? — начинает, пожалуй, с самого бесячего. — Я? — Да, ты. Джун ходит и наступает Чиминова очередь брать. Он делает это не глядя. Джун переводит удивленный взгляд с него на карты в руках, пожимает плечами и делает следующий ход. — Чимин, у тебя есть девушка? — М… нет. — А почему? — А это важно? — Чимин, почему ты такой неразговорчивый? Ладно, объяснил доходчиво. Только не тому человеку. — У меня нет девушки, потому что одна была еще в пятнадцать и я опозорился. После как-то не клеится. — Опозорился? — Джун заинтересованно смотрит отвлекаясь от игры. Чимин пожимает плечами. — Ну… В общем, встречались пару месяцев. Она не из робких и правильных, начала намекать на секс, и в самый ответственный момент я то ли перенервничал, то ли не знаю что, но у меня упал. Не просто не встал, потому что сначала все нормально было, а именно, блин… Короче, эта овца потом все по школе разнесла. Вот. — Может проблема в ней, а не в тебе? — Да нет, она красивая, и фигура нормальная. В смысле, она тогда уже совсем не доска была. — Не стоит ровнять себя под общественные рамки. У всех разные вкусы, у тебя, может быть, тоже просто иной идеал. Чимин слабо улыбается, лицо начинает пылать. Да блин, это проблемная тема для него. Не в смысле женский идеал, а его провал. — Может быть, не знаю… — Так в школе до сих пор чморят? — Не-а. Тэхён узнал сразу и все уладил. Выставил как раз все так, что эта сучка оказалась каличной, а не я. Просто… Я пока не хочу повторять свой подвиг. Ну знаешь, школа это такое место. Один раз Тэ, конечно, стрелки перевел, но если я второй раз сыграю в импотента, то это уже будет не случайность, а закономерность. — Пиздец, — выносит вердикт Джун, а следом добавляет, — Какой же ты закомплексованный. — Я бы на тебя посмотрел. — Так смотри, я не запрещаю. Чимин фыркает и сгребает последнюю карту. Смотрит на веер в руках. — Отбой был только один, твой? Чимин бросает взгляд на две сиротливые карты на столе сбоку. Джун кивает и тянется к телефону. На улице уже начинает светать. Джун вырубает фонарик. Чим свой тоже, и как раз в этот момент начинает гудеть холодильник. Свет дали. Ура! Чимин подскакивает с диванчика, делает шаг вперед, пошатнувшись. Воу. Координация ни к черту. Джун придерживает за руку. — Да, спасибо. Чай будешь? — Нет. Давай наливай себе и пойдем в комнату, телек посмотрим хоть. Чимин кивает. Телек так телек. Клацает кнопочкой на чайнике. Наливает в кружку заварку, насыпает сахара. Дожидается, пока чайник вскипит, и заливает все кипятком. Вот и готово. Кружку в итоге до комнаты тащит Джун, сказав: «Ну тебя нахер». А Чимин что? А Чимин ничего. Он и не против. Чай ставится на тумбочку. Джун заваливается на постель и включает телевизор. Потом клацает по кнопкам, листая каналы. — О. Оставь. Джун поворачивает к нему голову. — Серьезно? — Ну да… Клевый же мульт! — Пиздец, — говорит снова Джун, но пульт откладывает в сторону. — Тебе что не нравится Беззубик? — Какой Беззубик? Чимин садится ровнее на кровати, на которую тоже успел завалиться. — Ты что не смотрел?! Джун отрицательно качает головой. Приходит Чиминово время говорить: «Пиздец», а потом устраиваться поудобнее. Потому что мультфильм только-только начался. Собственно говоря, под него и под редкий Джунов смех Чимин и вырубается.