***
Как принимают ванну люди с гипсом? Правильно, не мочат этот гипс. Это не так сложно, если не совать сломанную конечность в воду. Но, так как Чимин себя знает, на ногу надевает пакет и, на всякий случай, сверху придавливает его канцелярской резинкой. Набирает воду, осторожно залезает, а поврежденную пятку оставляет за бортиком. Все хорошо, все прекрасно, одна проблема — вылезать очень сложно. До этого помогал Тэхён и Чимин собирался попросить Джуна, но... Но вчера Чим все-таки зассал. Нафига, неизвестно. Но как только подумал об этом, на него накатила идиотская стеснительность, смешанная с подозрительностью. И теперь он уже час сидит в пустой ванне. Ждет, пока эта сука высохнет, чтобы можно было опереться на бортики руками и не соскользнуть. Поврежденную ногу он уже давно опустил на дно. Но легче не стало. Чимин даже пытался перегнуться, опереться руками о пол и вылезти мордой вперед. Но сначала мокрое тело заскользило слишком хорошо, и он побоялся въехать носом в плитку, а когда высох, наоборот, пошло со скрипом. Крутился он и так и эдак. Даже яйца о бортик прищемил, когда встал коленом больной ноги в ванне, а здоровую попробовал перебросить. Нафига, спрашивается, покупать ванну на таких высоких ножках? Ко всему прочему, он еще и шторку случайно сорвал. Хорошо, что перекладина не отвалилась и не долбанула по башке. Когда наконец удается выползти из ловушки, Чимин решает, что пора ему начать заниматься. Отжимания, там, или подтягивания. А то такое ощущение, что у него не руки, а вареные сосиски, которые собственного хозяина поднять нормально не могут. Главное, не забыть потом, что он решил стать сильным и непобедимым. Оставшийся день проходит без происшествий. Чимин ничего не ломает, не роняет, не разбивает и даже ни разу не врезается мизинчиком в угол дивана на кухне. А это пиздец какое достижение. Когда часы показывают шесть тридцать вечера, Чимин скачет к холодильнику. Достает пюре и отбивные. Сам, кстати, делал. Оказывается, долбить мясо молотком иногда очень полезное для нервов занятие. Вытаскивает пару тарелок и еще раз смотрит на время. По идее, Джун будет через минут десять-пятнадцать. Рановато Чим подорвался, ну ладно. Наполняет тарелки. Запихивает кастрюли обратно в холодильник и клацает кнопочку на чайнике. Ждет, пока закипит, заливает воду в заварник и после этого уже сует первую тарелку в микроволновку. Ключи в двери скрежещут аккурат в тот момент, когда подогревается вторая порция. Или, скорее, перегревается. Чим в это время уже разливает заварку в кружки. — Привет. Джун, пошумев водой в ванной и помыв руки, заявляется на кухню. — Ты мне утром, когда локтем в бок заехал, это уже говорил, — Чимин оборачивается с улыбкой. Как оказалось, по утрам Джун хуже слона. У него несколько будильников, которые звонят с периодичностью в пятнадцать минут. Отключает он их раза четыре и каждый раз крутится с бока на бок. Цепляет Чимина, непременно будит. Буркает свое «привет», а потом еще час громыхает чем-то на кухне, в коридоре и ванной. — Чи, если я скажу, сколько раз за ночь ты врезаешься в меня своими конечностями и башкой, тебе станет стыдно. Чимину правда становится. — Блин, сильно? Я не помню, утром чтобы кошмары снились — думал, не пинаюсь. Хочешь, я к себе свалю, ты же, наверное, не высыпаешься... — Я при любом раскладе не высыпаюсь, потому что, в отличие от нормальных людей, мне нужно минимум десять часов на сон. На выходных потом восполняю, так что не парься. Джун подходит сзади и заглядывает через плечо. Чимин как раз тянется к сахару. — Положи мне одну, я сегодня сладкого переел, тошнит, — просит Джун и тыкается носом в Чиминов затылок. Чимин замирает. Хорошо хоть сахар в ложку набрать не успел, а то сто пудов бы сейчас вздрогнул и рассыпал. — Опять мой шампунь свистнул? — спрашивает Джун тем временем и отстраняется. Чимин выдыхает. Осмысливает вопрос и расслабляется. Шампунь... Точно. Волосы после купания пахнут. Он просто понюхал и все. Просто понюхал. Потому что на Чимине его запах. В смысле, его шампуня. Бля. Спокойно. Это нормально. — Да... — голос немного дрожит. Чимин встряхивает головой, набирает наконец сахар и кидает в кружку. Потом еще и еще. — Чи, я одну просил. Все нормально? — Бля... Да, прости, задумался. Из моей тогда попьешь, ладно? — Хорошо. Кстати, ты сам нормально из ванны вылез? — Ну, как сказать... Без повреждений, но с трудом. Чимин оборачивается и улыбается. Джун отвечает тем же и качает головой. Достает две вилки из ящика, переставляет тарелки на стол и плюхается на диванчик. Сдвигается в угол и, дождавшись, когда Чимин усядется рядом, отламывает кусочек отбивной. — Приятного аппетита. — И тебе. В отличие от Джуна, Чимин начинает с пюре. У него вообще странная привычка есть гарнир отдельно от мяса. Неважно, в каком порядке, главное, что не вместе. — Слушай, а Тэён же сейчас не в отношениях? — спрашивает, когда тарелка оказывается пустой. — Не совсем. — Не совсем, это как? Чимин отхлебывает чай. — Это значит, что он носится за очередной барышней. А тебе зачем? Чимин пожимает плечами. Вообще, ему для Хви. Раз уж она решила «взять быка за рога», надо помочь. А то, Чим чувствует, Джин ей такого понарасскажет... — Мне для дела. А за кем он бегает? Джун скашивает на него взгляд и усмехается. — Чи, если тебя Хвиин попросила, скажи ей, пусть забудет. Она не в его вкусе. — Как трахаться, так в его, а как отношения, то сразу нет? — Чимину становится обидно за Хви. — Если ты про их развлечение в палатке, это была разовая акция. Тэён напился, и его не интересовало, кто там рядом. Главное, что девушка. Не исключено, что подружка твоя первая полезла. Чим серьезно, как от комплексов своих избавишься и половой жизнью жить начнешь, поймешь, о чем я говорю. — А ты тоже, как напьешься, трахаешь всех, кто под руку попадется? Джун вздыхает и отрицательно качает головой. — Нет, если я нажрусь до состояния, когда плевать, кого ебать, у меня к этому времени уже банально не стоит. Чимин поджимает губы, хочет промолчать, но не выходит. — Ага, или встает, а потом падает. Значит, тогда дело было в твоей импотенции, а не в том что: «Ты так жалок, что на тебя даже не стоит». Чимин сам не понимает, зачем говорит второе предложение. Просто вчера, пока он колупал себе мозг, не раз и не два вспоминал произошедшее. Кажется, он это никогда не забудет. При каждом удобном и неудобном случае будет воскрешать в памяти. Зачем? Фиг знает. — Ты это сказал так, будто не рад, что тогда я не довел дело до конца. — Ты дурак? Не в этом дело, просто... — Чимин отмахивается. — Что просто? — Ладно, неважно. Давай закроем тему, она тебе все равно не нравится. И Чимину тоже не нравится, потому что выразить все свои мысли вслух он не может. И не по той причине, что не хочет, а из-за того, что не знает как. Так что решает прервать разговор и поднимается на ноги, собираясь свалить в комнату от греха подальше. Но Джун ловит за запястье и тянет обратно. Приходится опять сесть. — Чи, ты очень любишь обсуждать свои косяки? — Нет. — Вот и я не люблю. — Так поэтому я и говорю, что надо закрыть тему. — Ты говоришь, что надо ее закрыть, но при этом в голове у себя продолжаешь ее мусолить. Раз такое дело, давай поговорим. Если ты не можешь самостоятельно забыть, если тебя это тревожит, значит, нужно все обсудить. Возможно, тогда тебе станет легче. Чимин тяжело вздыхает. Трет лицо ладонями, натягивая кожу. — Я сам не знаю в чем проблема. Мне казалось, что все нормально уже. Ну, знаешь, первые дни я при виде тебя сразу впадал в панику. Боялся и вообще... Чувствовал себя хреново. А сейчас нет. Привык. У меня не появляется желания сбежать и спрятаться. Даже когда ты меня трогаешь, все в порядке. Хотя я читал в интернете, что обычно жертвы насилия избегают тактильных контактов. А с тобой все нормально. Даже наоборот, спокойно. И кошмары не снятся. Я это еще тогда в палатке заметил. И я не совсем понимаю, почему так? Мы когда из леса вернулись, я с Тэхёном телек смотрел — вырубились вместе, так я, как обычно, посреди ночи подскочил в холодном поту. Получается, дело не в том, что мне нужен кто-то под боком — дело именно в тебе. И это, блин, странно. Понимаешь? Так не должно быть. Мне должны сниться кошмары с тобой, а не без тебя. — Нда. Чи, я не психолог, так что не могу объяснить, почему так. Но на твоем месте я бы радовался. В смысле, это ведь неплохо, что мы с тобой... — Джун делает паузу, задумчиво смотрит на Чимина и полувопросительно произносит: — Подружились? — Подружились? Чимин начинает смеяться. — Я хотел сказать, наладили контакт, но это звучит странно. — Подружились так подружились. И нет, я не против. Просто... — Расскажи, что тебе снится? — спрашивает Джун, не став ждать, пока он продолжит мысль. — Да по-разному. В основном что я где-то заперт. Темно, холодно и по мне кто-то ползает. Крысы или пауки. Но вижу я их редко — одни ощущения, знаешь, очень реальные... Когда просыпаюсь, еще какое-то время будто чувствую эти прикосновения к коже, — Чимин передергивается, — вот, а еще несколько раз один сон повторялся... Там есть ты, я и он. Но ты маленький совсем. Я вообще не сразу понял, что за ребенок, потом только догадался. Помнишь, ты рассказывал, что папа к тебе не очень относился. А может, и не помнишь — это же тогда в клубе было. Вот. Во сне я стою перед зеркалом, сначала моя внешность привычная в отражении, а потом все меняется. И в руках нож. Затем в зеркале появляется ребенок, и мое отражение его убивает. А потом кровь... уже с моей стороны и ножик тоже у меня в руках. А этот двойник улыбается так жутко и говорит, что я это сделал. Но это не я. Это он. И взгляд у него жуткий. Ненавижу этот сон. Чимин вздыхает и закапывается в волосы. Сон дебильный, да и преуменьшил Чимин, потому что снился он не несколько раз. Он повторяется постоянно, почти каждую ночь. — Чимин, а это отражение — ты уверен, что оно твое? — Да говорю же: сначала да. Мое, точно. А потом нет. Джун барабанит пальцами по столу, потом подвигается ближе и слегка пихает. Чимин встает пропускает, Джун идет к чайнику и щелкает кнопкой. Оборачивается. Опирается задницей о столешницу кухонного гарнитура и складывает руки на груди. Чимин плюхается обратно на диванчик и вопросительно поднимает бровь. — Что ты на меня так смотришь? Опять подъебывать будешь? Джун улыбается. — Нет, просто я предполагаю в чем проблема. Если ее так можно назвать. — И в чем же? — Давай начнем с начала, хорошо? — Это откуда? — Чимин немного напрягается. Кнопка на чайнике отщелкивается. Джун берет обе кружки и наливает еще чаю. Молча ставит на стол, кивает Чимину, чтобы подвинулся. Чим перелезает в угол дивана. Сосредоточенное лицо Джуна ему не нравится. Кажется, разговор будет серьезным. — Ты пытался узнать обо мне побольше. О прошлом, о жизни в столице и так далее. Видимо, чтобы разгрузить твой мозг, придется влезть в самые истоки. Согласен? Либо оставим все как есть и закроем тему раз и навсегда. Так же я думаю, что, когда Бёль вернется, я исчезну из твоей жизни, чтобы ты тоже смог все забыть, — Джун отпивает немного чая, ставит кружку и смотрит вопросительно. Вот. Дурацкие серьезные разговоры. Чим уже чувствует себя неловко. Лучше и правда забить. Пойти в комнату, залезть в комп и никогда не возвращаться к этой идиотской теме, но... — Почему исчезнешь? Ты же только что сказал, что мы подружились. Вообще-то Чимин не назвал бы это дружбой. Но Джун же назвал... А еще он есть на Чиминовом рисунке. Это что, закрашивать что ли? Не получится. — Потому что из-за меня ты слишком много переживаешь и нервничаешь. Я это прекрасно вижу. Чимин опускает глаза и начинает ковырять скатерть. Джун, конечно, прав. Чимин сам сколько раз говорил, чтобы он свалил, но блин. Это же раньше. А как Чимин спать будет? Тем более последние дни же все хорошо. И они же дружат теперь... У Чимина не так много друзей, чтобы ими раскидываться. Именно его друзей. Не бывших девушек Тэ, не чуваков по переписке, а реальных. Чтобы, блин, вместе поесть роллов, чтобы посмотреть телек и поехать на ту же природу. Да кроме Джуна, у Чимина таких вообще больше нет. А Чим его еще играть нормально не научил. И как это он исчезнет? — А если мы поговорим и разберемся, то ты не уйдешь? Джун пожимает плечами. — Не знаю, может, все еще хуже станет. — Нет! Не станет. Давай рассказывай все сначала. Будем приходить... к этому... к консенсусу. — Хорошо. Тогда скажи, почему ты вчера себя так странно вел? — Эй! Это вообще-то не истоки! Джун смеется и разводит руками. — Нет, не истоки, но мне интересно. — Нормально я себя вел. — Чи, чтобы придти к консенсусу, нужно быть максимально честным. — Да это вообще отношения к делу не имеет. — Правда? Чимин вздыхает. — Ну, почти... Хви вчера приходила. — И? — Да блин, бреда наговорила. Она начала общаться с Джином и заявила, что мы... Бля... Ну типа это... — Типа это — это что? — Да пидоры, блин! Чимин, кажется, краснеет, то ли от неловкости, то ли от смущения, то ли от всего вместе. — Частично она права. — Что? Вот вообще не смешно. Ты хотел вроде по-нормальному, чего опять начинаешь со своими шутками? То, что у меня тогда не вышло, еще ничего не значит, ясно? Зачем я вообще рассказывал... Между прочим, это нечестно и обидно. Не гей я. Понял? Я нормальный. — Я не про тебя, а про себя. Чимин выпучивает глаза. — Да нет... Ну, нет... Черт. Чимин, конечно, думал. Много раз думал и подозревал, но чтобы вот так... Чтобы прям в лоб... И что делать теперь? — Мне продолжать, или уже сейчас заткнуться? — спрашивает Джун абсолютно спокойно. Такое ощущение, что они беседуют о погоде и плюшками балуются. Нормальный вообще? — Лучше заткнись... Чимину надо переварить. Вот именно сейчас — просто подумать. Посидеть с собой наедине. Он не хочет больше ничего слушать. Чимин вылезает из-за стола с другой стороны. Джун спокойно берет кружку и пьет маленькими глотками чай, а Чимин прыгает в комнату. В жопу это все. Он не готов к таким откровениям. Как теперь им вместе находиться, а? С Джуном. В квартире. Вдвоем. А если он... Если он что? Чимин останавливается в коридоре. Облокачивается на стенку, потом по ней же и сползает. Вытягивает вперед больную ногу, здоровую, наоборот, прижимает к груди и обнимает руками. Упирается подбородком в коленку и задумывается. Нужно мыслить максимально объективно. Кроме того момента в клубе, Джун больше не приставал. Совсем. А вместе они оставались часто. Джун сильнее, это уже проверялось неоднократно, тем более Чим сейчас вообще кузнечик переломанный — если бы Джун захотел, Чимин бы и рыпнуться не смог. В квартире они одни, стены не такие уж тонкие, да и кто бы помешал рот заткнуть. Хотя с чего Чимин взял, что он стал бы так — против воли? Чим же сам понял, что тогда просто алкоголь и схожесть с папой повлияла. Но в любом случае Джун никаких лишних движений не делает. В принципе, какая разница, кто ему нравится? Если не брать в расчет всех этих манерных педиков, то различий между геем и гетеро нет. Джун, например, обычный мужик. Значит, он и симпатию должен проявлять обычно. Еще бы, сука, знать, как обычно симпатию проявляют. Но поцеловать он Чимина точно не пытался. Не лапал. Во сне, конечно, Чим пару раз чувствовал, что он его обнимает. Но это скорее на привычку походило. Чимин на него, вон, свое сломанное копыто тоже закидывает. Да что говорить, пару раз, с Тэхёном когда вырубались на одной кровати, тот Чимина вообще под себя подминал. Один раз женским именем назвал и целоваться полез, Чим охуел тогда, долбанул его локтем, Тэ открыл глаза и тоже охуел. Ржали потом еще несколько дней. Да и Тэён, вот, с Джином дружит, не взирая на его гейство. Значит, все переживания — глупые предрассудки и ничего более. Правильно? Правильно. Чимин пытается подняться, но пока он размышлял, нога затекла и теперь мышцы мерзко покалывает. Бля. — Джун, хелп ми. Со стороны кухни слышатся шаги. Джун заворачивает за угол и опустив голову смотрит обеспокоенно. — Что случилось? Плохо? — Нет, просто временно вышел из строя, — Чимин придурковато улыбается и протягивает руку, — помоги встать. Нога, блин, затекла. Джун переводит взгляд с лица на руку, цокает. Наклоняется, подхватывает под мышки и ставит в вертикальное положение, а потом резко ныряет вниз. Перед глазами все едет, а когда останавливается, Чимин уже видит пол, вися у Джуна на плече и едя прямиком в комнату. По заднице прилетает шлепок. — Э... Ты же сейчас издеваешься, да?.. Пожалуйста, пусть это будет так. Джун смеется. — Разве что немножко. Стало интересно, начнешь ли ты орать. — Придурок. Смех усиливается. Джун заходит в комнату Тэ и осторожно сгружает на кровать. Чимин поднимает голову и прищуривается. Нахрен он его сюда притащил? Подозрения опять лезут в голову. — Да расслабься, сам же сказал, нога затекла. Ложись нормально. Я с работы, тоже отдохнуть не против, так что двигайся давай, посмотрим, что по телеку интересного. Чимин отползает, но когда Джун ложится рядом и включает телевизор, выхватывает у него пульт и вырубает. — Мы хотели разобраться. Давай разбираться. — Ты не передумал? — Нет. Попытался, но не смог. Джун хмыкает. Приподнимается, поправляет под спиной подушку и чешет подбородок. — У нас с твоим отцом были достаточно сложные отношения. Я его ненавидел с одной стороны, с другой же, пытался угнаться или даже перегнать. Помнишь, я тебе рассказывал, что наши родители дружили? Чимин устраивается поудобнее и кивает. Пожалуй, это будет интересно. Чимин не думал, что Джун начнет настолько издалека... Скорее ставил на то, что они опять будут обмусоливать произошедшее в клубе. Нет, Джун сказал про столицу и так далее, но Чим не придал этому значения, а он, оказывается, серьезно. Значит, прям все расскажет? Все-все? Что Чимин сам у него пытался выспросить? Без наездов и прочего? Пока Джун молчит и, видимо, собирается с мыслями, Чимин берет свою подушку и закидывает за спину, смотрит на Джунов профиль. — Наши отцы познакомились до нашего рождения. Служили вместе в Ираке, когда там все только начиналось. Прикрывали друг друга... Я не знаю подробностей, они не очень любили говорить на эту тему, сам понимаешь. Но вернулись оба, оба целые, и решили что назовут детей в честь друг друга. — А если бы девочки родились? Джун улыбается и качает головой. — Мне повезло родиться мальчиком. Слушать будешь или нет? — Да, прости, просто интересно... — Без понятия, может подобрали бы имена начинающиеся на те же буквы, что и их. Или по второму заделали. — Как вариант, ладно, давай дальше. — Как ты знаешь, Хичоль первый. Я вообще поздний ребенок — у моих родителей проблемы какие-то были. Не получалось. Так что Хичоля любили и баловали не только его родители, но и мои. Вырастили законченного эгоиста. Но могу отдать ему должное. Надежды их он поначалу оправдывал. Отличник, красавец, гордость семьи. А потом появился я. Хичоля любить не перестали, но, как это часто бывает, младшему внимания доставалось больше. Сколько себя помню, от Хичоля мне прилетало постоянно. Мало того, он еще и подставлял вечно. То стены разрисует, потом мне карандаш в руки сунет и бежит докладывать, то разобьет что-нибудь и опять на меня валит. Но это, в принципе, безобидные шалости. Нас растили как братьев. У родителей даже квартиры были на одной лестничной площадке. А, насколько я знаю, братья и сестры вечно так воюют. Так что нестрашно. Но потом он подрос и «шалости» его тоже. Ты, вон, сам себя вечно калечишь, а я пару раз с гипсом как раз из-за него ходил. А после сидения в сарае развилась клаустрофобия. Я, если честно, заебался в столице к психологу гонять, чтобы крышу поехавшую на место поставили. Понимаешь, в чем основная причина была... С одной стороны, был Хичоль, который мне жить нормально не давал, а с другой — родители. Они-то не знали. Я не жаловался, потому что понимал, что он меня тогда с балкона нахуй выкинет. Не преувеличиваю. Он меня как-то перебросил через перила. Держал, конечно, но впечатлений хватило. Вот, а они не знали, потому ставили его в пример. Пиздец, ирония судьбы просто. Так что у меня тогда с психикой реальные проблемы начались. Я прекрасно понимал, что Хичоль нихуя не хороший, но родители убеждали в обратном. А ведь для детей обычно родители — эталон. Вот я и разрывался между собственными ощущениями и их наставлениями. «Хичоль молодец! Делай, как Хичоль. Учись, как Хичоль. Слушай Хичоля» и так далее. У меня в какой-то момент пошел сдвиг по фазе, и я действительно начал верить, что не Хичоль обмудок, а я что-то неправильно делаю. Ходил за ним хвостом, получал пиздюлей вдвое больше, не понимал, в чем проблема, но тактику не менял. Пытался добиться его расположения, но, как ты понимаешь... Потом, правда, он с Бёль встречаться начал. Немного успокоился. Потом свадьба, вы с Тэ. Он постоянно меня выдергивал с вами гулять, потому что знал: я не откажу и следить буду нормально. А в четырнадцать у меня пошел второй сдвиг. Я подружился с Тэёном. Моя зацикленность на Хичоле отошла на второй план. Тэён, кстати, в школе заучкой ни разу не был. До сих пор не пойму, как он учителем заделался. Школу мы с ним прогуливали регулярно. Там-то и начались проблемы. Звонки родителям, вызовы в школу. Ссоры, домашние аресты. Хичоль все так же оставался идеалом, хоть вас заделал в семнадцать лет. Все были уверены, что у него любовь великая. Что он парень серьезный, несмотря на возраст. Но тогда мои собственные ощущения меня волновали больше. Родители перестали быть истиной во всех инстанциях. Наоборот, я все воспринимал в штыки. Но привычка-то осталась. Так что я окончательно запутался, что есть хорошо, что есть плохо и, как только закончил девятый класс, свалил из города. Колледж заранее нашел, проблем не возникло. А там у меня появилась новая идея фикс. Стать лучше него. Так что с родителями помирился. Взялся за учебу... А на втором курсе к нам в группу новенького перевели. Минхо. Я его увидел и почти сразу понял, почему у меня на девушек не вставало. Чимин прочищает горло. Джун перестает смотреть перед собой и поворачивается. — Что? Опустим этот момент? Чимин прикусывает губу. — Да нет, просто на меня похоже... — Чим, я не нервничал, меня вообще к девушкам не тянуло. Тревогу особо не бил, потому что не тянуло ни к кому. Да и вообще, в отличие от Хичоля и вас с Тэ, в свои шестнадцать я был страшным как смертный грех и выглядел максимум на тринадцать. Рост маленький, полноватый, нескладный. Так что девчонки ко мне тоже не лезли. Полная взаимность и идиллия. — Ой, да ладно! Чимин пихает его в плечо и внимательно осматривает. Нет, может, у Джуна какая-то задержка была, что он поздно расти начал, но вот про страшного Чим в жизни не поверит. — Не пизди. Это тебе казалось просто, на фоне остальных. И со мной не сравнивай, Тэхён ладно, на него все вешаются, а я не особо-то привлекаю внимание. — Чи, твой брат просто умеет своей внешностью пользоваться, и харизма на уровне. А ты немножко ребенок. — Я не ребенок. — Сожми кулачки и ножкой топни. Чимин не топает, зато пинает Джуна. Почти как заказывал. — Все-таки инстинкт самосохранения у тебя напрочь отсутствует. Чимин пожимает плечами. Ничего-то с этим не поделаешь. — Дальше давай рассказывай. — На чем я тормознул? — На Минхо. — Короче, любовь с первого взгляда и все дела. Естественно, невзаимная. Я с признаниями к нему не лез — не совсем дебил. А он уже через неделю девушку себе нашел. Так что у меня начался третий сдвиг. Отрицание себя. Попытался даже с девочкой отношения завести. Была у нас одна, мышь забитая. Ну, я и подумал: ей ли выебываться... Она и не выебывалась. Я ей цветочки таскал, конфетки. Гуляли часто, в кино ходили. Домашку вместе делали. Я ее по геометрии натаскивал, она меня по химии. Через месяц первый раз поцеловались, и я окончательно понял, что мне совсем не это нужно. С ней тогда разругался в пух и прах. Она-то не виновата, я на себя больше злился. Что не такой, что неправильный. Что у меня не все как у людей. Следующие пару месяцев метался от того, чтобы забить на это дело — может, перерасту, к отчаянной ненависти к себе. Ненависть в итоге победила. Расхреначил себе руку чуть ли не от запястья до локтя. — Дурак, что ли? — Чимин тут же хватает его левую руку. Джун вроде правша, так что логично, что левую порезал — странно, что Чим раньше не замечал шрам. — Тебя нашел кто-то раньше? Спрашивает, расстегивая пуговицу на манжете рубашки и закатывая рукав. Кожа на первый взгляд кажется чистой. — Кто б меня нашел? В общаге в комнате один жил. Чи, без очков не увидишь. Я шрам потом убирал. Чимин отвлекается от разглядывания руки, но не отпускает, водит пальцами по коже. Что-то же должно было остаться. — Я тебе потом очки принесу, прекрати. Он отнимает руку, Чимин насупливается. Джун смотрит несколько секунд на его хмурые брови и возвращает «игрушку». Очки очками, но Чимин хочет так найти. — Дальше что было, сам передумал? — Да. Кровь потекла — буквально пару мгновений, и вся рука красная. В голове будто тумблер переключился. Я не испугался, не запаниковал. Просто появилась четкая мысль, что так быть не должно. Что это неправильно, что я сделал какую-то явную хуйню. Так что бинтом перемотал и в больницу поехал. А там панику подняли, само собой. В колледж тут же позвонили, доложили; из колледжа — родителям. Но родителям-то я навешал лапши на уши, что случайно получилось, а в колледже к психологу штатному отправили. Ей я тоже пытался рассказать про гвоздь на краю стола и как у меня рука соскользнула — не поверила. На самом деле, хорошо, что не поверила. Сначала тестами какими-то задалбывала. Но это бред. Если человек не тупой и не хочет, чтобы у него в черепушке копались, то все эти тесты пройти легче легкого. По результатам я оказался совершенно нормальным и жизнерадостным человеком. Но так просто от меня не отстали. Сначала просто беседы. Вопросы про учебу, друзей, отношения. Я говорить не хотел, пытался отнекиваться, потом врал, на этом и спалился. Мне, кстати, повезло. Элина свою работу любила, плюс к этому никаких предрассудков не имела. Так что когда вытянула из меня симпатию к Минхо, общение наше свернуло не в сторону того, что я больной и мне лечиться надо, а совершенно в противоположную. Хотя, если честно, этот путь сложнее гораздо. Я не был склонен верить, что со мной все в порядке, просил даже направление к психотерапевту, узнавал, есть ли какие-то таблетки. Но Элина на протяжении оставшихся курсов упорно вдалбливала мне в голову, что я нормальный. В какой-то момент, правда, сыграв на моем желании «вылечиться», сказала, что корень проблемы может лежать в детстве, за счет этого разобрала все мои сдвиги от и до. Ненависть к самому себе ушла, я наконец принял свою особенность. Злость на родителей утихала ровно пропорционально тому, как я избавлялся от зависимости к Хичолю. Все комплексы Элина тоже отработала, да и летом, после окончания второго курса, я резко начал расти. Все как полагается. Подростковая сыпь прошла, и я воспрял духом. Начал потихоньку со всеми общаться. Но, как я и говорил, близких друзей не нашел все равно. Разве что моя «бывшая». С ней да, помирились, наладили общение — она единственная, кстати, знает про мою ориентацию. Мы и в универ вместе поступили и вместе же потом жили. Я ее всегда представлял своей девушкой. С ее согласия. Она, как оказалось, за отношениями не гналась. Как я понял, у нее в семье проблемы были: отец-алкоголик их с матерью часто бил — так что она парней опасалась. Я ее только на предпоследнем курсе универа уговорил к Элине сходить. Все удачно сложилось. Она уже пару лет в браке, мелкая у нее смешная. Иногда списываемся. Она предлагала крестным стать, но я решил, что не стоит. А Минхо, кстати, оказался бисексуалом. В колледже на выпускном удачно нажрались, и утром я проснулся в квартире его девушки, — Джун не сдерживает улыбки, потом и вовсе смеется. — Первые минуты были самыми неловкими, потому что проснулись мы почти одновременно. Я, Минхо... и Дохи. Но неловкость достаточно быстро сошла на нет. Смущенно поулыбались, потом поржали, а через пару недель созвонились и решили повторить. Они поступили в тот же универ, только на другой факультет. Развлекались мы втроем вплоть до третьего курса. Дальше они расстались. Мы с Минхо еще какое-то время спали, потом он потащил меня в тематический клуб. Ну ты понял, да? Еще пару недель вместе были и разошлись. Минхо без девушек не мог, а не каждая согласится на довесок в виде меня. Это Дохи эксперименты любила. Но, собственно говоря, моя подростковая влюбленность закончилась еще в колледже. Так что с Минхо мы разбежались мирно и безболезненно. Потом было еще парочку романов. Но не шибко долгих. Ты просто не представляешь, сколько этих женоподобных мальчиков развелось. Вообще не понимаю, чего они добиваются. Если бы я хотел ебать утонченную кралю, пошел бы в обычный клуб и подцепил кого. Но нет же, все как на подбор. Голос слащавый, руки заламывают, шмотки хуй пойми какие. Накопили бы денег, да операцию сделали. Зачем им член — отхреначили, пол сменили и вперед. Замуж бы повыскакивали и облегчили бы мне жизнь. — Эй, ну чего ты так резко... Мне кажется, их поведение вполне логично. — Чем оно логично? Если мне нравятся парни, значит, мне нравятся именно парни, а не трансы. На кой хуй мне девка с членом?! — Ты че орешь? Чимин удивленно смотрит на Джуна и щипает его за руку, которую все еще держит. — Извини, бесят просто... — Я говорю о том, что вот с тобой психолог работал, а с ними нет. Может, они в себе до конца не разобрались и тут просто, знаешь... Ну, как дети — смотрят, как другие делают и повторяют. Кто в нашем обществе мужикам нравится? Девушки. Красивые, ухоженные, подтянутые. Вот они, возможно, даже не осознавая этого, и копируют девчонок. — Я и говорю, пусть пол сменят и будут ими. Чимин щипает его еще раз, Джун выворачивает руку и щипает в ответ за ляжку, повторяет. — Да хватит, блин. — А ты не беси. — Ладно... — В общем, жизнь наладилась, если так можно выразиться. Моя «девушка» забеременела, когда мы уже универ закончили. Я на работу устроился, а там лишних вопросов о личной жизни не задавали. Я, вообще с людьми не шибко люблю знакомиться. Связи эти налаживать. Вместе куда-то ходить. У меня, вообще, круг интересов достаточно узкий. Можно сказать, я скучный. — Неправда. — Чи, вспомни все время, что мы проводили вместе — что было интересного? Чимин задумывается. — Если исключить то, что ты не умеешь играть, и мои кривые попытки тебя разговорить, то интересно все. — То есть интересно смотреть телек? — А почему нет? Ты так говоришь про интерес, будто изо дня в день должен происходить какой-то цирк. Только он не нужен. Я привык сидеть дома. Для меня это нормально. Я привык к относительной тишине, мне это нравится. Единственное, я не всегда люблю одиночество. Но, чтобы это исправить, тебе не нужно скакать вокруг меня козликом. Главное, что ты где-то в квартире и можешь сказать это свое дебильное утреннее «привет». Кстати, твои десять будильников меня убивают... — Это сейчас прозвучало, как завуалированное признание в любви. — Джун, ну ты дурак? — Иногда. Краснеешь ты мило. — Давай только без этого вот... — Окей, руку мою прекрати гладить — я возбудиться могу. — Мудак! Чимин отпускает его запястье и прячет ладони себе под ляжки. Джун прикусывает губу, потом не выдерживает, ржет. Вот сволочь, он же теперь задолбает своими шуточками. А вообще, разговор еще не закончен. — Так, ладно, мы с тобой до меня так и не дошли. Джун перестает ржать. — Да, ладно... Дальше: работа, дом — дом, работа. По выходным в клуб. Меня это вполне устраивало. Но потом на работе сказали, что открыта вакансия... И почти одновременно родители позвонили, сказали, что наконец-то нашли себе подходящий домик за городом. Я сначала отказывался. Не очень хотел возвращаться. Понимаешь, Элина-то мне мозги на место вставила, но воспоминания никуда не делись. Но итоговое решение вынес не я, а Тэён. Я ему рассказал, что есть возможность вернуться на постоянку. Этот осел сразу всем растрепал. И посыпалось... Минсок, Джехён, Джин, Джесси с Донмёном. Все начали названивать и написывать, узнавать точную дату, и мои отговорки, что это вообще-то не точно, уже не принимались. И, значит, поговорил я с начальством, утряс все вопросы. Собрал шмотки и вернулся в дом родной. Прилетел утром. На мои просьбы об отдыхе все положили болт. Сказали, чтоб днем отсыпался, а вечером по-любому собираемся. Короче, я с утра был немного пришибленный. Эмоции, старая квартира, воспоминания о детстве. Все как-то навалилось. Я первый час даже порывался билет обратно купить. Но потом отпустило. Вечером собрались в клубе. Все отлично. Выпивали, болтали, помню, пришла даже мысль, что Джин ничего такой. А потом мне позвонили соседи из столицы. Там в квартире трубу рвануло, а они не знали, что я съехал уже. Так что пока с ними поговорил, потом хозяйку вызвонил... Вернулся обратно, смотрю, все на взводе, за столом девка уже какая-то, и Тэён явно приготовился получать по ебалу. Ну, я руку твою перехватил, и тут ты, блядь, обернулся... Я не знаю, как сдержался. Потому что желаний было два: либо врезать тебе на месте, либо убежать. Благо, понял все быстро. Мы когда потом разговаривали, я даже не собирался тебя трогать. Нет, эмоций много было, каждый раз на лицо твое смотрел и в дрожь бросало. Но это неосознанно. С каждым стаканом я вроде расслаблялся. Мда, а потом явно что-то пошло не так. По всей видимости, одно на другое наложилось, и мне крышу сорвало. Когда Тэён позвонил и про тебя сказал, я первым делом правда за ментов переживал. Поехал к тебе. Собственно говоря, мне срать было. Думал, денег дам, да ты отвалишь. А ты вместо этого мне мозг взъебал. Заставил опять прокрутить все в голове. Я понял, что хуйни натворил. А когда ты про окно сказал, я реально испугался. Себя вспомнил. Решил, что как-то исправлять все надо. Но на самом деле я думал, с Бёль переговорить и к Элине тебя свозить. — А потом опять что-то пошло не так? — А потом ты перестал шугаться, а я понял, что между тобой и Хичолем огромная разница. Во-первых, внешне вы различаетесь все равно. Во-вторых, характер у тебя целиком и полностью мамин. Я, кроме вас двоих, больше таких людей не встречал. Сейчас-то она изменилась — как говорится, говна хлебнула. А поначалу ее наивности и непосредственности не было предела, и ты такой же. Поэтому я и подумал, что если ты бояться меня перестанешь, все наладится. А теперь мы с тобой плавно перейдем к теме твоих кошмаров. Джун делает небольшую паузу. А Чимин за это время пытается все им сказанное обдумать — выходит хреново. Но на Чимина накатывает сочувствие. С его слов и маминых, Чимин давно понял, что отец гондон. Но если сложить все вместе... Что бы сам Чимин сделал, будь на месте Джуна в клубе? А если учесть его характер, Чим бы, возможно, себя вообще убил. Конечно, в состоянии аффекта. Но Джун тоже не с ясным сознанием его пиздил. Бля... Папа же его детство в ад превратил. А Джун после этого вот с Чимином возится. Да, понятно: Чим не похож на отца, но, блин... Джун не собрал вещи, не свалил, остался и помогает, присматривает и еще про какую-то вину говорит. Пиздец. Чимин чувствует, что сейчас опять позорно начнет реветь. Мысли в голове запутываются окончательно, Чимину кажется, что нужно что-то сказать. Даже банальное «Да, херово тебе пришлось», но слова встают поперек горла. Если посмотреть со стороны, то все его проебы и жалобы на жизнь просто фигня, на которую и внимания обращать не стоит. Чимин сглатывает. Шмыгает носом. Джун удивленно смотрит и отрывается от подушки, садится ровнее. — Чи, ты чего? Чимин отрицательно мотает головой и, подавшись вперед, просто обнимает. — Ну приехали... А Чимину и ответить нечего. Он сам не понимает, чего разнылся, но успокоиться не получается. Пытается сам себе объяснить, что все хорошо, но вместо этого накатывает по новой. Ему жалко Джуна, жалко себя. И маму тоже жалко. Чимин ненавидит собственного отца, которого толком не помнит, и все это, смешавшись, выходит теперь исключительно через слезы и сопли. Джун перестает успокаивать словами и просто гладил то по спине, то по голове. А потом вообще перетаскивает к себе на колени, усаживает верхом. Чимин сначала рыпается из-за двойственности позы, а потом, наоборот, обнимает крепче. Истерика длится долго. Джун все это время молчит. А когда Чимин переходит от рыданий на всхлипы, тянется к пульту и включает телевизор. Делает громкость потише, одной рукой обхватывает за пояс, вторую укладывает на шею массирует ее и затылок. Чимин думает, что сейчас придет в себя, объяснит весь этот пиздец, и они продолжат, но вместо этого, под тихий треп из телека и Джуновы манипуляции, просто засыпает.***
Слишком темно и душно. Чимин крутится вокруг своей оси, пытается понять, где находится, но все впустую. Минута, две, а может час. Вокруг одна сплошная пустота, ничего не разобрать. И тут свет. Сначала яркая вспышка, которая сразу гаснет, а следом тусклый луч, освещающий круг с зеркалом. Чимин двигается к нему, его отражение движется навстречу, выходя из тьмы и становясь более четким. Чимин останавливается в шаге от зеркала, поднимает руку и собирается протянуть ее вперед — его отражение отзеркаливает, только в руке появляется складной нож. Чимин хмурится — отражение улыбается. Черты его лица заостряются, появляется легкая щетина. Чимин касается своей щеки, натыкается пальцами на жесткие волоски. Что за черт? Он неосознанно отшатывается, а отражение остается на месте, ухмыляется шире. Оборачивается назад и манит кого-то к себе. Чимин оглядывается — ничего не разобрать. Все та же сплошная черная дымка. Возвращает взгляд к зеркалу. Отражение все еще отвернуто, а потом в круг света попадает маленькая фигурка. Мальчик лет пяти или шести, волосы темные, немного вьющиеся, падают на лоб и уши. Ребенок неуверенно шагает ближе, смотрит точно на Чимина. Не на того, кто рядом, а будто сквозь зеркало. Чим опять оглядывается, но никого нет рядом. Возвращает внимание зеркалу. Мальчик уже держит за руку его отражение и улыбается. Чимин переводит взгляд на свое я и чувствует, как по спине бегут мурашки. Его глаза… Какие-то слишком злые, а улыбка напоминает оскал. Чим замирает. Отражение тянет мальчика за руку, тот поддается, делает пару шагов и теперь оказывается на первом плане. Отражение кладет ладони ему на плечи. Лезвие оказывается в опасной близи от тонкой шеи. Чимин подается вперед, вытягивает руку. Пальцы утыкаются в холодное стекло. — Беги! Ребенок удивленно приподнимает брови. А рука с ножом отстраняется от детского плеча, удобнее перехватывает рукоять. — Это не я, смотри! Чимин указывает пальцем на лицо своего отражения. Мальчик перестает улыбаться, запрокидывает голову. На его лице появляется гримаса ужаса. Отражение хохочет и взмахивает рукой. Лезвие скользит по тонкой шее. Кровь брызгает во все стороны, темные капли заляпывают зеркало с той стороны, а потом просачиваются сквозь и красными потеками уходят вниз по стеклу. Чимин опускает голову. У его ног лежит тело ребенка. Вокруг растекается алая лужа. — Нет… — Что ты наделал? — голос не его, намного грубее. Отражение стоит, скрестив руки на груди. — Это не я! Отражение хмыкает и кивает, указывая взглядом на Чиминову руку. Он опускает взгляд на свою ладонь. Вздрагивает и разжимает пальцы. Складной нож летит на пол, ударяется о него и отскакивает в сторону с глухим звуком. — Я не делал этого! Отражение опять смеется. — Ты, конечно, больше некому. — Нет… Чимин отшатывается. Жмурится, потом опять открывает глаза. Отражение продолжает дико хохотать, а потом опять указывает пальцем Чимину под ноги. Он не хочет смотреть, но взгляд сам собой опускается. Увиденное заставляет вздрогнуть и зажать рот руками. Тело мальчика обступают крысы. Много. Их серая, грязная шерсть запачкана кровью. Они сначала просто обнюхивают тело, а потом все, как по команде, вгрызаются своими желтыми зубами в плоть. К горлу подступает тошнота. Чимин хочет закричать, но вместо этого слышит только смех по ту сторону зеркала и непонятные чавкающие звуки. Тогда пытается сделать шаг вперед, чтобы их отогнать, но не может двинуться. Ноги будто приросли к месту. Чимин трепыхается, но только мысленно. Мозг не отдает сигналы, или эти сигналы что-то блокирует. Наступает паника. — Тише, все хорошо, я здесь. Чимин чувствует неожиданные объятия со спины. Становится тепло. Он поднимает взгляд. Отражение больше не смеется. Его брови поднимаются в недоумении. Объятия становятся крепче. Паника отступает. — Посмотри вниз, не бойся. Чимин подчиняется. Ребенок и крысы исчезли. Вместо них на полу банка краски, а рядом большая кисть. — Хочешь порисовать? Его отпускают. Чимин наклоняется. Берет кисточку, макает ворсом в краску и выпрямляется. Теплые руки снова ложатся на плечи, а после одна скользит ниже, обхватывает его пальцы и подталкивает вперед. Отражение, наоборот, отшатывается. — Видишь, он это не ты. Кисть под чужим управлением тянется к зеркалу. Один мазок, потом второй. Еще и еще, пока картинка не меняется. Из зеркала смотрит обычный Чимин. Вместо окровавленного ножа кисть, а за спиной Джун. В своем деловом костюме, с улыбкой и ямочками на щеках. Чимин облегченно выдыхает и улыбается. Джун подмигивает. — Неплохо смотримся вместе, м? Чимин не успевает ответить, потому что слышит знакомую мелодию. Она доносится откуда-то из вне. Зеркало идет рябью. Как и все вокруг... Чимин открывает глаза. Моргает несколько раз. Джун копошится рядом. Нащупывает телефон под подушкой, отрубает будильник и поворачивается к Чимину. Протягивает руку, треплет по волосам и улыбается прямо как во сне. — Привет, соня. Чимину становится еще теплее.