Сколько себя помню...

— Ты вообще, что ли, сладкое не ешь? — спрашивает Чимин после того, как Хви уходит с рецептом, вбитым в телефон, и видеозаписью пошагового приготовления Наполеона в нем же. — Люблю. — Тогда почему отказался? Вкусно получилось. Или боишься отравиться? Чимин отламывает очередной кусочек торта и отправляет его в рот. — Зуб болит от сладкого, — сообщает Юнги недовольно. — В смысле? — В прямом. Зуб больной, если жру сладкое, все становится печально. — А к врачу сходить? — Не хочу. — Ты боишься зубных? Серьёзно? — Я не люблю больницы в принципе. Там воняет. В стоматологии воняет вдвое больше. — Но ты говорил, что любишь комфорт и удобство. — Именно. — Но разве не есть сладкое, которое любишь, удобно? — Я не пойму, ты чё доебался? — Ты боишься зубных! — уже утвердительно заявляет Чимин, а Юнги одним взглядом указывает направление на хуй.

***

Во вторник Чимин первый раз с начала года прогуливает пары. Давненько он не попадал в больницы, нужно срочно исправлять, а тут такой повод. На прием к врачу Юнги записывает Чимин. Тот отказывался до последнего, а Чимин просто мстит ему за свои очки, которые пришлось сменить на линзы. Юнги тогда, кажется, говорил, что так лучше, удобнее и бла-бла-бла. Со здоровыми зубами тоже многим комфортнее. Прием назначают на девять утра. Юнги должен был попасть в кабинет первым, не совсем же Чимин изверг, чтобы оставлять его в коридоре дожидаться своей очереди. Только врач почему-то решает поспать подольше и опоздать. А ещё буквально через минуту, как он заскакивает в кабинет, прибегает женщина в белом халате, таща на буксире девушку. В кабинет она шмыгает сначала одна, а потом выглядывает и манит внутрь несчастную. Через пару минут выходит и сообщает, что тут сложный случай, критическая ситуация, проходит без очереди, так что подождите, потерпите. Юнги на такую информацию реагирует вполне спокойно, только телефон в руке сжимает сильнее. Связь у него в больнице ловит хреново, гаджет оказывается бесполезным. Кстати, запах Юнги действительно не нравится. Дышит он отрывисто и через рот. А ещё дергается время от времени и бледнеет все больше после очередного жужжания бормашины. Минут через десять рядом с ними на лавочку усаживается пожилая женщина. Спрашивает, на какое время у них запись, сетует, что опять задержат, а затем, окинув Юнги взглядом, хлопает его по коленке. — Я вот тоже этих зубных боюсь. Но что ж поделаешь. А у меня ещё и сердце больное, переживать нельзя. Так что я с утра корвалола с валерьянкой выпила и вроде ничего. Юнги в ответ нервно поводит плечом, а когда в одном из кабинетов опять начинают сверлить и раздается полувизг-полукрик, подскакивает с лавочки и дергается в сторону с возгласом: «К черту это все!». Далеко уйти не успевает, Чимин перехватывает его за край водолазки и усаживает обратно. — У меня ничего не болит. Пойдем. Юнги, съехавший на самый краешек лавки, явно хочет свалить. Очень сильно хочет. — Ага, конечно… — Я серьезно. Вылечилось, само. — Молодой человек, зубы сами не лечатся. Этот врач хороший, только к нему хожу, так что не беспокойтесь так. Юнги зыркает на свою подругу по несчастью и плотно сжимает губы. — Или что, вы хотите как я? С верхней вставной челюстью ходить и в стаканчик с водой ее вечером класть? — приводит она ещё один аргумент и явно не ожидает последовавшего ответа: — Да, мать вашу. Я хочу, очень хочу именно так! Чимин еле сдерживается, чтобы не заржать. Помогает открывшаяся дверь в нужный кабинет и вышедшая из него девушка, под летящие в спину напоминания, когда и во сколько ей нужно придти в следующий раз. Чимин поднимается и тянет Юнги за собой, на этот раз не за край, а за рукав водолазки. Но так не работает, поэтому приходится буквально впихивать Юнги внутрь. Он впихивается туго, хорошо хоть за дверной проем не цепляется, иначе было бы совсем неловко. — Ребят, по одному, — произносит врач, отрываясь от записей в блокноте. — Больной у нас один, я это… Моральная поддержка, — оповещает Чимин, закрывая за собой дверь и пресекая попытки Юнги к бегству. Врач кавказской наружности приподнимает брови, а потом фыркает. — Здесь не детская стоматология, где родители своих дитяток за ручку держат, так что на выход. — Это не реанимация, куда вход посторонним запрещен — это раз, и я вам палец могу откусить — это два, — на удивление пофигистично оповещает Юнги. И можно предположить, что он успокоился, если бы не его рука намертво вцепившаяся в Чиминову толстовку. Видимо, даже если бы Чимин решил выполнить указания стоматолога, то не смог бы выйти, по крайней мере одетым. Врач осматривает Юнги с ног до головы, вздыхает и поднимается со стула. — Ладно. При условии, что ты не мешаешься, — это уже адресовано Чимину. После чего он проходит от письменного стола к стойке с инструментами и кивает Юнги на кресло. — Устраивайтесь. Чимин опять подталкивает. Юнги нехотя, но все же движется в указанном направлении и усаживается в кресло, а Чимин встает сбоку, рядом с раковиной, в которую сплевывают слюну и лишнюю вату. Для начала Юнги осматривают. Оповещают, что проблемный зуб не один, но по сравнению с тем, который болит, все в общем-то не так плохо. Потом уточняют, есть ли аллергия на препараты, новокаин или другие. Благо Юнги отвечает отрицательно и Чимин тогда спрашивает, на какое число лучше записаться ещё раз, чтобы починить остальные. Юнги влезает со своим «Раз все неплохо, значит очень даже хорошо», но Чимин просит его не пиздеть — мешает. Юнги на удивление слушается, до тех пор, пока не видит шприц. — Эй, а пшикалка?! — Какая пшикалка? — Которая замораживает десну, и укол не чувствуется. Врач закатывает глаза. — А если война начнется? Ты у врага с автоматом тоже заморозку просить будешь? — Меня не призовут, я не годен. — Это неудивительно. Юнги на это замечание усмехается и уточняет: — Психиатра не прошел. Врач хмурится, потом еще больше хмурится и идет искать заморозку, а следом спокойным, негромким голосом начинает пояснять каждый свой шаг. Реально, как душевнобольному или отсталому. Но Юнги это не смущает. Он ждет пять минут, пока десна онемеет, и без лишних проблем, но с бледным, как у трупа, лицом и подрагивающими пальцами дает вколоть анестезию. — Все нормально? — уточняет стоматолог, отложив шприц на стойку. — Нет, — отвечает Юнги, и следующее, что Чимин успевает сделать, это пронаблюдать, как у того закатываются глаза и голова съезжает к плечу. Охуеть! Врач видимо думает о том же, потому что зависают они с ним одновременно и так же одновременно отвисают. Чимин подается вперёд, врезаясь бедром в раковину, а врач срывается к выходу. Он что, блядь, свалить решил от греха подальше?! Оказывается, нет, минуты не проходит, как он возвращается с медсестрой. Чимин в это время придерживает голову Юнги, мало ли. Потом ему суют под нос ватку с нашатырем, Юнги как-то заторможенно пытается отвернуть башку и, моргнув пару раз, смотрит на Чимина мутным взглядом. Фух. Медсестра убегает и возвращается с тонометром, измеряет давление, охает и снова уносится. В кабинет заходит через несколько минут с чашкой чая и конфетой. Юнги все это время втыкает в окно напротив, походу не до конца соображая, что произошло. В итоге Чимин в него вливает сладкий чай, потому что руки у Юнги дрожат дико, и приходится помогать держать чашку. От конфеты Юнги отказывается, хотя ему говорят, что нужно съесть сладкого, чтобы поднять давление, и все оставшееся время он сидит в кресле немного прибитый и угукает на все вопросы врача. Зуб все-таки решают сделать, тем более Юнги вроде отключаться больше не собирается и процедуру переносит вполне адекватно. Даже при сверлении не дергается. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чимин, когда они выходят из кабинета. Он усаживает его на лавку в холле, чтобы забрать из гардероба куртки. — Нормально. — Все в порядке? — уточняет ещё раз, открывая дверь и выпуская Юнги на улицу. Он глубоко вздыхает, трет нос тыльной стороной ладони и кивает. — Самый охуенный поход к стоматологу! И, что странно, сарказма в его голосе нет. — Охуенный или хуевый? Юнги спускается по ступенькам, трет еще раз нос и улыбается. — Ага. Нихуя не понял. Все как в тумане. Как будто под общим наркозом. Всегда бы так. — Ты дебил? Я вообще-то испугался за тебя! Юнги фыркает. — Я сидел в ебучем коридоре, слушал ебучие бормашины и дышал ебучей вонью сорок минут. Поверь, я за себя тоже успел испугаться и не единожды. Чимин тяжело вздыхает и качает головой. — Я раз десять успел пожалеть, что потащил тебя туда. — Ой, да ладно. Все равно бы пришлось рано или поздно. — Уверен? Юнги удивленно смотрит на Чимина и играючи бьет в плечо. — Да расслабься, все окей. Чимин прикусывает губу, а потом слабо улыбается. — Больше в стоматологию я с тобой не пойду. — А вот это мы еще посмотрим, — хитро говорит Юнги, а Чимин окончательно успокаивается. Пациент скорее жив, чем мертв.