Сколько себя помню...

Когда? Зачем? Почему? Как? Где? От мамы сыпется целая куча вопросов, стоит Чимину только заикнуться о поездке. В какой-то момент хочется, как в детстве, позвонить Юнги и сказать что-то вроде: «Давай ты меня у мамы отпросишь, так точно разрешит!» А потом Чимин вздыхает, отвечает на все мамины вопросы и говорит, что едет, но уже без вопроса. Мама, на удивление, не ругается, хотя Чимин ждет. Просто говорит: «Делай, что хочешь». Обычно в таких случаях все делают как раз то, что хотят родители, но… не сегодня. Единственной проблемой остаются деньги, потому что просить у мамы после ее «разрешения» как-то неловко, но Чимин вовремя вспоминает, что последнее время все карманные, которые ему выдавались, толком никуда не тратились. Разве что на кофе Юнги раскошелился и на киндеры, ему же. На линзы мама отдельно отстегнула, хотя Юнги утверждал, что это подарок. Подарок и отлично, настаивать Чимин не стал, оставил у себя на карте. Надо будет уточнить, сколько стоят билеты, и тогда уже ориентироваться.

***

В итоге, поездка в кои-то веки выходит всем не боком, а плюсом. Тридцатого декабря вечером, вместо привычного нарезания овощей на салаты, Чимин едет в электричке. Мама, которая все время перед поездкой капала на мозги и всем своим видом показывала, что не в восторге — психанула и укатила к друзьям, ну, а Тэхён остался довольным с освободившейся квартирой и возможностью устроить вечеринку. Телефон Чимин успешно забыл поставить на зарядку, повербанк, в принципе, забыл, так что, привалившись в тамбуре к стенке, он одним ухом слушает стук колес и завывание ветра, а вторым музыку из наушника, которым Юнги с ним поделился. Ехать остается чуть меньше двух часов из двух запланированных. Электричка старая, и на места, указанные в билетах, все клали большой и толстый, так что лавки в вагонах заняты, а свободные просветы разбросаны по одному то там, то сям, да и у окон все забито. Юнги говорит, что до соседнего города буквально двадцать минут, большая часть там сойдет, и можно будет посадить жопы нормально. А Чимину и тут неплохо. Залипает в окошко и смотрит, как мелкие снежинки мимо пролетают. Спокойно так и лишь немного холодно. Сквозняк в тамбуре дикий. Еще парочка песен и электричка замедляется, на середине третьей большая часть людей спрыгивает на запорошенный снегом перрон, а Юнги с Чимином топают искать себе места. — С подогревом? Серьезно? Чимин прижимает ладони к теплому сидению лавок. — Да. Ты на электричках не катался? — Один раз, но не зимой и в новой, там лавочек вообще не было, кресла только. — Ну, что могу сказать, грейся и познавай новые аспекты жизни. Чимин фыркает, вставляет обратно наушник и отворачивается к окну. Залипать в окошко — его все, а вот у Юнги неплохо получается спать на Чиминовом плече. Кажется, он говорил, что выходить на конечной или нет? Выходят они не на конечной. Чимин не будил Юнги раньше времени, просто додумался посмотреть в билет и потом внимательно слушал объявления остановок. Сонный Юнги — это катастрофа. Во-первых, он категорически не хочет просыпаться. На каждый тычок реагирует выпрашиванием еще пяти минуточек и зарывается лицом в Чиминову куртку, прячась от света. Когда они таки вываливаются из электрички, он кое-как поправляет съехавшую шапку и плетется вперед, спотыкаясь на каждом шагу и волоча сумку по сугробам. В области оказывается гораздо холоднее. Чимин быстро замерзает, зачерпывает в ботинки снег и очень сильно хочет дать Юнги поджопника для ускорения, но вместо этого два раза поднимает его перчатки, вываливающиеся по очереди из карманов, а потом отбирает сумку и, обогнав его, идет вперед. Благо, дорога пока только одна, без поворотов. Уже шагов через десять Юнги нагоняет и выглядит вполне себе бодреньким. Специально, что ли? — А нам далеко? — Не очень, но прилично. Устал уже? — Да нет, ноги промокли, — жалуется Чимин, прикидывая, сколько ему надо, чтобы заболеть. Но да ладно, встречать Новый год с температурой не в первой, хотя будет обидно — на лыжах же хотели покататься. — Давай сюда, — Юнги на ходу перехватывает обратно свою сумку и прибавляет шагу, лезет рукой в карман, потом в другой. — Я перчатки проебал… — Почти, они у меня. Юнги останавливается, смотрит удивленно. Чимин пожимает плечами. — Что? — Да ничего.  Вот и поговорили. Перчатки он возвращает, Юнги запихивает их обратно в карманы вместо того, чтобы надеть, и топает дальше. Они у него как талисман, что ли? По назначению не пользуемся, но с собой везде таскаем? До места добираются минут за двадцать. Юнги открывает калитку, прикрикивает на лающую собаку и направляется к одному из домов во дворе. Стучит костяшками по окну, проходя мимо, и останавливается у дверей. Не проходит и полминуты, как Юнги херачит в дверь с ноги и изображает на лице что-то уж очень раздраженное, правда, когда замок щелкает и слышится скрип петель, он быстренько сменяет гнев на милость. — Привет. — О! Ма-а-а-м, тут Юнджи приехала, — мелкая, лет шести или семи, кричит куда-то себе за спину, а обернувшись опять к ним, показывает Юнги язык и проворно отскакивает назад, когда он пытается ее схватить. — Чанми, зайди быстро, не стой на холоде! Вот, видимо, та, кому предназначалось все неприятие. Насколько Чимин успевает заметить, это взаимно. Женщина, кутающаяся в махровый халат, смотрит на Юнги, как на врага народа, а потом с недовольным цоканьем снимает с вбитого в стену гвоздя связку ключей и протягивает. — Еще и притащил кого-то! — добавляет следом, на что Юнги показывает средний палец и уже привычно говорит: — Нахуй пошла. — Вот Джинхо приедет! Слышится в спину, потому что Юнги уже топает к другому дому. — Как приедет, так и уедет. — И научит тебя уму-разуму! Юнги притормаживает, поворачивается вполоборота и слегка наклоняется, чтобы Чимин не мешал обзору. — Тебе, может, вещи помочь собрать?! Ответом служит громко хлопнувшая дверь. Чимин же решает немного помолчать. Кажется, им тут не очень рады. Пройдя ко второму домику, чуть-чуть поменьше того, в который стучали, Юнги без труда открывает замок и пропускает Чимина первым. Входит сам, щелкает выключателем, вздыхает, врубает на телефоне фонарик. — Ну что за люди… — бубнит себе под нос, пока расстегивает сумку. — Лампочки? — Ага, выкручивают, делать нехуй. Когда разбираются со светом в тамбуре и в остальных комнатах, оказывается, что домик совсем маленький. Одна спальня, кухня и санузел. Что интересно, внутри все несколько иначе, чем Чимин себе представлял. Они как вышли из электрички, сразу стало понятно — здравствуй, деревня. И даже не поселок городского типа. Домики все небольшие, два этажа максимум, да и дороги в говне, Чимин успел оценить. А вот ремонт у Юнги вполне себе городской. Единственное, что удивляет, это стены, оклеенные обычными обоями, без ручной раскраски. Ванная с туалетом сдельные. Плитка темная с серебристой окантовкой, душевая кабинка. И полы везде ламинатом выстелены. Круто. Чимин уже успел представить, как по морозу бежит ссать на улицу, а тут вон, приятный сюрприз. — Ты из продуктов что-нибудь брал? — спрашивает Юнги, пытаясь зажечь АГВ . — Нет… Надо было? — Магазин просто уже не работает, так что вечер на дошираках — мне в падлу было тащить что-то тяжелее. — Без проблем. Тебе помочь? Юнги отрицательно качает головой. — Нет, сейчас прогреется немного. Ты куртку на хрен снял? Тут ледник же. — Да по привычке. — Надевай обратно и носки смени — мокрые следы оставляешь, я тебе сопли потом вытирать не буду. Чимин хмыкает и послушно идет выполнять указания, а когда возвращается, Юнги уже успевает поставить чайник на печку и сполоснуть пару чашек. — Чай? — интересуется, скорее, чисто для проформы. — Ага. Как Чимин и думал, Юнги даже не реагирует. — Слушай, а ничего, что мы в гости приехали, а то… — Не обращай внимание, это не мы в гости приехали, а они в гостях задержались, — Юнги пропускает волосы сквозь пальцы, пытаясь хоть немного их уложить после снятой шапки. — В смысле? — В прямом. Участок мой, целиком и полностью. Бабушка оставила, а эти недовольны. В суд подавали, проебали, но никак не успокоятся. — А-а-а… — Бэ-э-э! Я бы их послал, в принципе, но продавать пока не планирую, а они хоть и бесят, но следят за всем. И Чанми прикольная, я ее в прошлый раз материться научил… — Юнги проказливо улыбается, что-то вспомнив. — В общем, хороший ребенок, мне нравится. — Ясно, у вас взаимное вредительство. — Ну, можно и так сказать. Ты, кстати, спать где будешь, со мной или на раскладушке? — А почему я не могу спать на диване, а ты на раскладушке? — Потому что, во-первых, это мой диван, а во-вторых, раскладушка неожиданно может сложиться вместе с тобой. — Заебись… — Чимин трет лицо руками. — В сарае есть матрас с клопами, хочешь? — Нет, спасибо… — Тогда давай быстрее рожай, я стелиться пойду, меня вырубает. — Я тоже хочу выспаться, так что на диване. Юнги кивает, потом криво улыбается. — А приставать не будешь? Чимин цокает. — Не сегодня. — Голова болит? — Я в тебя сейчас кину что-нибудь! Юнги хохочет и сваливает с кухни. Зато теперь Чимин может быть на сто процентов уверен, что Юнги действительно плевать и он не стремается его ориентации.