Да гори оно огнем

Лето было солнечным и теплым. Отец Дерека следил за стейками на решетке барбекю, переворачивая их в зависимости от готовности. Сам Дерек бездельничал неподалеку: стараясь быть подальше от дыма, он следил за облаками. До него доносились приглушенный смех и голоса родных. Поддавшись порыву, он поднялся на ноги и направился в лес. — Не забудь про обед! — крикнул ему вслед отец. Дерек согласно кивнул, прекрасно зная, что тот не увидит. Дерек не понимал, когда все стало настолько невыносимо, ведь в общем-то он любил своих родных. Но не тогда, когда их столько и все такие громкие. Ему просто хотелось хоть немного побыть наедине с собой. Разве это так много? И он пробирался вглубь леса, подальше от голосов и стука сердец. Туда, где свет солнца почти не достигал земли, покрытой мягким мхом. Полевка испугано бросилась прочь буквально из под ног Дерека, но он только огрызнулся на нее без всякого энтузиазма: не хотел портить себе аппетит перед обедом. К тому же, несмотря на любовь к сырому мясу, Дерек ненавидел, когда мех застревал между зубами. И вдруг, всего в нескольких ярдах от поляны, он услышал почти родное биение сердца, но слишком быстрое, чтобы нести успокоение. Замерев на мгновение, Дерек все же двинулся на звук. Дерек хотел тишины и покоя, но Стайлз, даже если его жизнь от этого зависела, не смог бы вести себя тихо, зато, даже не осознавая этого, успокаивал Дерека. Хотя Стайлзу было всего одиннадцать, а самому Дереку — шестнадцать. И если задуматься — это очень странно. Дерек и не задумывался. Черт... Ладно, он был готов признать, что ему нравился Стайлз. Он просто наслаждался его обществом. Вот и все. Это вообще-то разрешено. И все же что-то было не так. Слишком быстрое сердцебиение, хаотичное дыхание и аромат соли... Внутри у Дерека все заледенело от нехорошего предчувствия, и он невольно ускорился. Когда Дерек вышел к нему, Стайлз поспешно вытер глаза. — Что? — голос у ребенка был хриплым. — В наши дни парень уже не может посидеть в лесу в одиночестве? — Я пытался, но один ребенок упорно находит все мои убежища. Стайлз понимающе фыркнул, и откинулся на гладкую поверхность камня. Солнечные лучики скользнули по его лицу, но Стайлз резко дернулся в сторону, смотря на солнце так, будто только что оно нанесло ему смертельное оскорбление. Дерек приподнял вопросительно бровь. Стайлз, заметив это, недовольно поджал губы. — Я должен держаться от солнца подальше, — тихо ответил он. — Каждый пятидесятый американец умирает от меланомы! Дерек не знал, что ответить, просто подошел ближе и сел рядом. У миссис Стилински точно была не меланома, но за последние несколько месяцев Стайлз выучил всю статистику по раковым заболеваниям. — Ты когда-нибудь задумывался, зачем мы живем? — все так же тихо спросил Стайлз, отвернувшись от Дерека и смотря вверх. Но Дерек все равно чувствовал аромат соли от непролитых слез. — Мы?.. — Дерек замолк, не желая говорить про «всех и каждого», да и просто не зная, как вообще реагировать. — Ты. Я. Люди, — Стайлз провел ботинком по траве. — Знаешь, я расскажу тебе зачем. На самом деле — нет никакого смысла в наших жизнях. Все большое, глупое, бессмысленное... Все, Дерек услышал достаточно. Одним движением он оказался на коленях около Стайлза. — Это ложь, — он знал, что это слишком жестоко говорить такое, но просто не мог промолчать. — Твоя мама делала жизнь каждого, кто ее знал, на капельку, но лучше. И она родила тебя. Это ты называешь «нет смысла»? — Да, — голос Стайлза дрожал. — Потому что она ушла. И больше ничего не осталось. — Ты не «ничего», — не сдержал рычания Дерек. Он надавил на плечи Стайлза, заглядывая ему в глаза. И либо Земля вдруг остановилась, либо Дерек все же был гением: зрачки Стайлза расширились от удивления. — Двойное отрицание. Чувак, она ведь это ненавидела? — Да, — ответил Дерек. — Она ненавидела это больше, чем экзистенциалистов. Стайлз моргнул, по его щекам вниз соскользнуло несколько слезинок, но он этого даже не заметил. — Вау! Да ты заслужил два доллара за такое слово, друг мой! — его руки подобно змеям обвились вокруг Дерека, и тот упал, не удержав равновесие, на Стайлза, неизбежного и непостижимого. У Дерека лучше всего это получалось: обнять, позволить прижаться к своей груди. Слова никогда не помогали, зато Дерек держал и утешал. Пока аромат Стайлза не изменился с горя на что-то другое, почти знакомое, от чего по его телу пробежала дрожь и захотелось вжаться бедрами еще сильнее. Дерек резко отстранился, будто обжегшись. Сердце так и грозило выскочить из груди, потому что первым желанием было наклониться ближе, чтобы поцеловать и укусить. Вскочив на ноги, Дерек бросился прочь, проклиная себя: он все еще чувствовал аромат одиночества, растерянности и смущения. Стайлз просто ребенок, он ничего не имел в виду, пытался лишь отвлечь себя... Дерьмо. Де-е-е-рьмо. Дерек остановился в глубокой чаще, старательно сдерживая рвущийся из горла вой. Последнее, что ему было нужно — чтобы вся стая прибежала спасать его. Он видел сны, хотя и не помнил, что конкретно ему снилось. Просыпался в липком поту, почти удовлетворенный, почти тоскующий о чем-то, что он даже описать не мог. Но теперь Дерек знал, и это знание прорастало в нем, отравляя. Он хотел Стайлза. Или чтобы тому было не одиннадцать. Или чтобы не умирала мама мальчика. В любом случае он его хотел. Стайлз был его парой, он чувствовал это всю свою жизнь, но никогда так отчетливо не осознавал. А теперь Дерек знал точно: нужно было держаться подальше от Стайлза.