То, что делает нас людьми

Макс не помнил, как провалился в сон. Но это не было удивительно. Кто из нас может похвастаться тем, что помнит точный момент потери осознания окружающего мира? Поразительно было другое: он чётко помнил, что не высаживался на берег. Он помнил, как плыл обратно и как не мог передвигать руками от усталости, как хотелось спать и как расплывался окружающий мир, как небо сливалось с озером. Где-то там он уснул, пытаясь побороть морскую болезнь. А сейчас он лежал на раскладушке где-то в домике Дэвида. Глаза слепило солнце, вызывая чудовищную головную боль. Макс был уверен на все сто процентов, что шторы были раздвинуты специально, и что местоположение раскладушки в комнате отнюдь не случайно. Дэвид подстроил всё так, чтобы похмелье наложилось на природные условия. Да и само похмелье подстроил Дэвид. Макс быстро оглядел комнату, стараясь найти глазами свой рюкзак. После нескольких секунд поиска тот обнаружился на полу в конце кровати. Так, чтобы рукой до него нельзя было дотянуться. Знал ли Дэвид, что лежит внутри? Рылся ли он в максовых вещах? Хотя, это было не в его характере. Но почему-то ощущение беспокойства не покидало Макса. Возможно, причиной тому была неуверенность; он не помнил, клал ли в рюкзак перед отъездом таблетки, которые ему давала Гвен. Тогда он точно не думал об этом. Или думал?.. В любом случае, обыскать рюкзак было просто необходимо. Однако, чтобы это сделать, нужно было согнуться пополам. Или как минимум встать с кровати. И это был самый тяжёлый подъём в его жизни. Хотя, конечно, всё самое интересное было впереди. Пытаясь концентрироваться на мысли о таблетках, а не на боли, Макс начал рыться в рюкзаке. Все вещи были, к счастью, на месте. Шаря по дну, он наткнулся на диск. Теперь, при свете дня, было легче рассмотреть обложку и вложенную внутрь фотографию. И Макс даже решил это сделать – но позже. Сейчас же он просто отложил коробочку в другой карман, возвращаясь к поиску маленькой пачки. Где-то же она должна быть!.. Его занятие прервал скрип двери. Удивительно, конечно, что дверь скрипела – ведь постройка была новой, да и у строителей руки росли из того места. Но дверь всё же скрипнула – вернее, ею скрипнул Дэвид. — Доброе утро, — поздоровался он. Прозвучало это «доброе утро» слишком напряженно, несмотря на то, что Дэвид пытался улыбаться. Уголки рта у него дёргались. — Относительно доброе, — хмуро отозвался Макс. С его стороны это был подвиг – говорить было тяжело. Секундой спустя он подумал, что лучше бы было вообще игнорировать Дэвида – после вчерашнего-то – но было уже поздно. Дэвид присел на стоящую рядом кровать и сцепил руки в замок. — Как спалось? — поинтересовался он самым нейтральным тоном на свете. — Нормально, — в тон ему ответил Макс. На какое-то время повисло молчание. Однако это не была неловкая пауза. Макс ждал, что скажет Дэвид. Дэвид же старался как можно тщательнее подобрать слова. — Мы оба вчера погорячились, — начал, наконец, он. Неужели? — подумал про себя Макс. — Он начал с чёртова клише. — И наговорили глупостей, — продолжал Дэвид. Макс делал вид, что внимательно слушает. Голова продолжала гудеть. Рюкзак всё ещё находился у него в руках. — И я бы хотел наконец-то прояснить ситуацию… Без всего этого. — Проясняй, — разрешил Макс, возвращаясь к поиску таблеток. Те, как назло, никак не желали объявляться. Возможно, он всё же забыл взять их. — Мне было бы приятно, если бы ты меня выслушал, — Дэвид запустил руку в карман жилетки и достал оттуда… пачку таблеток. Почти аналогичную той, что искал Макс. — Я тебе не враг. Это как посмотреть, — однако вслух он решил этого не говорить. Дэвид протянул ему таблетку и стакан воды, стоящий на прикроватной тумбочке, которую Макс не заметил в первый раз. Он молча принял этот подарок судьбы. Сделал глоток, готовясь к разговору. Самая главная инструкция у него уже была. Он собирался держать язык за зубами. — Извини за то, что я вчера наговорил, Макс, — продолжил Дэвид, поняв, что диалога не случится. — Это было неприемлемо. Я хочу взять свои слова назад и попытаться повторить этот разговор в более расслабленной атмосфере, дабы вчерашнего опыта не повторилось. Макс кивнул. Он тоже хотел поговорить спокойнее. Как взрослые люди. Однако это означало «больнее». Потому что взрослые люди признают свои ошибки и пытаются выстраивать конструктивные диалоги. А он уже подался в игнорирование слов Дэвида. — Повторяй, — позволил он. Пока что ему нечего было сказать. — Мне жаль, что моё отсутствие сказывается на тебе так… — Можешь говорить проще? — не выдержал Макс. — Проще? — Без всех этих выебонских оборотов. Ты извиняешься за то, что уехал невовремя, я же извиняюсь… — голос, внезапно, надломился. Вот оно. Извинения. Макс, чёрт возьми, извиняется. Сам Граф Максимилиан раскаивается за свои поступки. Раскаивается ли? Максу не было стыдно за то, что он сделал. Потому что произошедшее за последнюю неделю было... запоминающимся. Это не было какое-то особенное приключение мирового масштаба, но это было нечто невероятное для Макса, для него одного как для личностной единицы. И он не раскаивался за то, что делал всё это время. Потому что не находил это проступком. Но ему нужно было сразу ответить на звонок. И столкнуться с последствием своих действий лицом к лицу. Повести себя «по-взрослому». Но он этого не сделал. И во что это вылилось? Макс раскаивался за то, что наговорил вчера. Возможно, он действительно перегнул палку. Некоторые вещи, пусть даже они и кажутся правдой, нельзя высказывать вслух. Дэвид выжидающе смотрел на Макса. Головная боль от этого только усиливалась. Макс прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и сказал то, что ему подсказывала совесть: — За то, что не отвечал на звонки и за то, что наговорил вчера. Он открыл глаза и уставился на Дэвида. Мог ли он подумать шесть лет назад, что будет извиняться перед ним? Мог ли он подумать, что вообще испытает стыд за то, что делает? И за то, что приносит Дэвиду неудобства. Дэвид выглядел… слегка разочарованным? — Это всё? — Ну, да, — пожал плечами Макс. А чего Дэвид ещё ждал? — Хорошо, — Дэвид выглядел усталым. — Когда ты собираешься домой? Можно ли это было считать примирением? Макс решил про себя, что да. И достал телефон. — Когда за мной заедут, — сказал он, параллельно набирая Эред СМС с просьбой забрать его. Он, конечно, предполагал, что SSW его не бросят, но перестраховаться было необходимо. — Ты же не против, что я проведу здесь ещё некоторое время? — Лагерь Кэмпбелл никогда не откажет в радушии, — Дэвид слабо улыбнулся и встал. — У меня, правда, полно дел и… Дэвид не успел договорить. Его прервала череда звуков, издаваемых телефоном Макса, оповещавших о приходе одновременно нескольких СМС. Среди прочего, конечно, был ответ от Эред, писавшей, что они уже почти приехали. Однако остальная череда сообщений была от Эрин. Макс приподнял телефон, демонстрируя Дэвиду экран. — Моя девушка. Гвен, наверное, рассказывала тебе, да? Удивительно, что до сих пор Дэвид не завёл с ним разговор об отношениях. Несмотря на то, что отношения были ключевым пунктом в похождениях Макса. А потом он вдруг понял. Дэвид не знал, что у Макса уже был секс. Это была неплохая возможность снова его задеть и разозлить. Только вот надо ли было Максу провоцировать его? Именно сейчас, когда они вроде бы помирились? Всё же нет. Макс решил для себя не продолжать этот разговор. Поездка в лагерь была плохой идеей. Разве они сделали хоть какой-то шаг вперёд? Наверное, да, они ведь поссорились, а это лучше, чем просто молчать. С другой стороны, они влезли в новый конфликт, и теперь их отношения ещё более натянутые, чем раньше. Но нужно взглянуть правде в глаза: когда бы они не провели этот разговор, он бы всё равно закончился ссорой. Вряд ли бы за ещё одну неделю у Макса прибавилось жизненного опыта. Что такого может произойти? Если бы он провёл на фесте оба дня, то, скорее всего, ушёл бы в отрыв. Дошёл бы до того же состояния, что и Пайкмен. Или хуже – бухал бы с ним на пару. Затем он бы вернулся домой с Эред и получил бы по ушам от Гвен. Интересно, Дэвид уже рассказал ей про их с Максом разговор? Она же ведь тоже поговорит с ним. Уж после такой ссоры наверняка. А потом Дэвид бы приехал через неделю домой. Они бы всё равно устроили эту ссору. Только разойтись бы не вышло. Они бы сидели в своих комнатах, а потом Дэвид бы пришёл к нему и попытался заговорить снова, обсудить всю ситуацию заново. И Макс бы кивнул и извинился, будто что-то понял, хотя, конечно, насчёт этого он бы соврал. И затем он бы натужно извинился, совершенно неискренне, и всё это бы закончилось абсолютно ничем. А ещё через неделю, они с Гвен поехали бы в отпуск, а Дэвид вернулся бы к своей обычной рутине детского социального работника. И ничего бы из последующих приключений Макса бы не случилось. Но думать о них сейчас было бы слишком рано. Макс снова лёг на раскладушку. Осталось совсем немного до приезда Эред. За это время ему стоит сделать… что? Он уныло развернул переписку с Эрин, которая рассказывала ему про свои планы на выходные. Вернее, их отсутствие. Эрин: я буду занята всю неделю, но мне бы хотелось, знаешь… сходить на свидание. Эрин: что-то вроде той прогулки. Эрин: типа на первое свидание. самое настоящее. раз уж мы всё делаем в обратном порядке. Эрин: так что я приглашаю тебя на свидание. Макс был польщён подобным предложением. А ещё удивлён. Воистину, девушки для него оставались загадкой. Неужели их прогулка была настолько увлекательной? Или её одолело любопытство, и она просто хотела… услышать больше деталей о нём? Действительно познакомиться поближе? Всё это было очень странно. То, что его зовёт гулять уже вторая девушка подряд. Неужели он настолько интересный? Или, может, у этого всего есть какое-то иное, более приземлённое объяснение. Эрин была слишком загадочной для него, и уследить за ней было просто невозможно. Максу это в какой-то степени нравилось. Она пробуждала дух приключений. И он ответил на приглашение согласием. Ещё какое-то время Макс просто лежал, ожидая, когда пройдёт головная боль. Она, как назло, пульсировала, то усиливаясь, то почти исчезая. Даже головная боль заигрывала с ним. И это было просто отвратительно. Благо, к приезду Эред она поутихла. О приезде он узнал по скрипу колёс по песку. Они додумались заехать на территорию лагеря. И ещё гудели ему. Макс уже знал, кто выйдет на этот звук. Самый любопытный и дружелюбный человек на свете. Дэвид действительно стоял у фургона. И разговаривал с Эред. Он узнал её. До этого Макс не предполагал, что Эред может встретиться с Дэвидом – хотя это было бы логично – и уж тем более не знал, как представлять эту встречу. Они не виделись уже шесть лет, но Дэвид краем глаза следил за ней – как и за всеми детьми, в чьей судьбе он принял участие. Конечно же, сильнее всего он следил за Максом. И именно из соцсетей других лагерников он узнал про ту вечеринку. — Тебе очень идёт зелёный! — сказал Дэвид Эред, оглядывая её с ног до головы. В его глазах светилась некая… гордость? Радость? Он определённо был счастлив видеть, во что Эред превратилась, причём счастлив искренне. — Спасибо, — она неловко улыбнулась. Казалось, она чувствовала себя слишком неуверенно. Но ей определённо было приятно. — Так… у тебя своя группа? — непонятно, интересовался ли Дэвид из вежливости или же ему действительно было интересно. Эред растерянно кивнула. — В лагере ты часто играла на клавишах. — Ой, брось, — она неловко отмахнулась. — Ну я-то помню, — он игриво подмигнул ей. Максу всё это казалось полной чушью. Эред в жизни не притрагивалась к инструментам, разве что на то фальшивое рождество, когда Дэвид подарил ей синтезатор. Только ни один подарок тогда не был сделан наугад. Чёрт. Дэвид ведь всегда видел детей насквозь. Он точно знал, что Эред увлекается не только экстремальным спортом. Дэвид знал о своих кэмперах больше, чем они сами. И это было удивительно. Макс был поражён тому, как Дэвиду удавалось видеть людей насквозь. И как плохо он трактовал то, что видел. Ведь дети не всегда отвечали Дэвиду с такой широкой улыбкой, как Эред сейчас. За те несколько секунд, которые Макс потратил на удивление этому факту, они успели разговориться. Эред смущённо смеялась, вспоминая их с Максом революцию в лагере. Дэвид же тогда не сильно расстроился? Конечно нет! Такое постоянно происходит, не бери в голову. Это были их общие воспоминания. Ведь не только у Макса было прошлое в лагере. Но весь этот разговор всё равно доставлял ему дискомфорт. Потому что никто не смеет присваивать себе его лучшее время, его время с Дэвидом. Конечно, Престон, Эред, они все имеют на это право. Но Макса всё равно трясло от мыслей о том, что кто-то ещё может говорить с Дэвидом о тех днях, кто-то ещё может их любить. Ведь все эти дни принадлежали целиком и полностью Максу; именно ему Дэвид посвятил всё это время, именно ради него Дэвид пожертвовал своими амбициями. Так какого чёрта Эред болтает с ним приветливее, чем его собственный сын? Всё это надо прекращать. — Рад тебя видеть, — буркнул он, проходя мимо неё и залезая в фургон. На переднее сидение. Он пытался строить из себя короля ситуации, однако выходило плохо. Дэвид не дал ему захлопнуть дверь за собой. — Макс… Макс пытался не смотреть на него, и в этой попытке перехватил на себе выразительный взгляд Эред. Она кивнула ему, намекая, что нужно что-то ответить. Или, хотя бы, попрощаться. — Ну, — сжав сильнее лямку рюкзака, Макс всё же повернулся к Дэвиду. Его лицо было нечитаемо. — Отзвонись, когда доедешь до дома, — он выдавил из себя заботливую улыбку. Макс скривил губы в ответ. Со стороны казалось, что у него приступ изжоги. — Угум. И захлопнул за собой дверь, вырвав её из рук Дэвида. А затем как можно быстрее поднял стекло. Дэвид выглядел разочарованным. Но это не помешало ему попрощаться с Эред, заключив её в крепкие объятия. Макс пытался не смотреть на это, но отвести взгляд не удавалось. Его так никто не обнимал уже довольно давно. Не считая, конечно, Эрин. Но и это было совсем не то. С Дэвидом у них уже давно чувствовалось некое напряжение, да и Макс всегда был против подобных проявлений чувств. Но в этот момент, смотря на то, как Дэвид раздаёт объятия людям, которых не видел шесть лет… у Макса внутри что-то шевелилось. Разве он заслужил меньшего поощрения? Последнюю неделю он потратил на одну довольно важную добродетель – помощь другим. Дэвид же всегда настаивал на подобном. «Не будь эгоистом», — говорил он. Вот Макс и не был. Макс думал о других. Например, о Престоне, который также пользовался их с Дэвидом прошлым в своих целях. Абсолютно все распоряжались Максовым Дэвидом как хотели. И это было ужасно с их стороны. На водительском сидении, рядом с Максом, никого не было. Он оглянулся назад и заметил остальных членов группы, спящих внутри фургона. Видимо, за рулём сегодня Эред. Она тут же залезла на водительское сидение и завела мотор. — Вы поговорили? — строго спросила она. — Поговорили. Она же не спросила, как они поговорили? Разговор случился? – да. И на этом, наверное, всё. Её совет подействовал, и Макс разобрался с этой ситуацией. Макс поговорил с Дэвидом, и они пришли к общему решению. К согласию. К миру. Или, скорее, перемирию. Потому что этот мир был очень относительным. Дэвид не был доволен их разговорами, обоими в почти что равной степени. Казалось, он ждал, что Макс что-то осознает. Однако Макс не понимал, что он должен был осознать. Он был уверен в своей правоте. И был уверен в том, что извинился за все свои проступки. Ведь происходящее с ним сейчас не проступок. Как вообще определить проступок? Говорят, совесть – хорошее мерило. Но разговор с совестью у Макса уже состоялся. И по его итогам Макс осознал свои проступки. — И как? — поинтересовалась Эред, съезжая на шоссе. — Мне он показался каким-то… недовольным. — Это его проблемы, — фыркнул Макс, глубже уходя в кресло и закрывая глаза. К чёрту всё это. Макс свои проблемы решил. Эта глава для него закончена. Теперь ему осталось дождаться следующей недели, а до этого – чистый лист, который он может заполнить как угодно. — Остаток феста прошёл хорошо, если тебе интересно, — продолжала Эред. — Даже слишком хорошо. Не знаю, как я вернусь обратно к рутине после такого. Она криво усмехнулась, стараясь не отворачиваться от дороги. Солнце садилось, и, растекшись у самого горизонта, нещадно слепило глаза. Слишком уж рано сегодня это случилось. Или это просто Макс потерял счёт времени? Хотя, наверное, действительно потерял. Он начинал путать то лето, когда в лагерь приезжали Эред с Престоном, и то лето, когда он начал жить с Дэвидом. И, что самое жуткое, дни с Дэвидом стали для него той самой рутиной. Он привык к любви Дэвида также, как привык к безразличию биологических родителей. И всё происходящее сейчас было подобно тому эмоциональному шторму, который он переживал в дни усыновления. Дэвид ведь и правда тогда пожертвовал многим ради него. Как и Гвен, которая могла ведь уехать в какой-нибудь город покрупнее и начать нормальную жизнь, но… она почему-то осталась с ними. Возможно, из-за каких-нибудь чувств к Дэвиду (несмотря на то, что чувства к Дэвиду – самые настоящие и глубокие – мог испытывать только Макс, ведь для кого ещё Дэвид пожертвовал чуть ли не жизнью?), или же из-за сочувствия к Максу (что было бы очень странно). В них обоих взыграл какой-то родительский инстинкт, и они пустили свои жизни в непредсказуемом направлении ради одного Макса. И разве Макс неправильно распорядился этой жертвой? Видимо, действительно неправильно. Они сделали для него столько и, наверное, имели право диктовать ему, как жить. Эред же тоже диктовали, верно? Она бы не поступила в этот свой универ, если бы не её родители. Но разве она причинила им хоть какие-то неудобства? Эред жила свою жизнь как ей самой вздумается. Не пренебрегая, конечно, чужими подарками. Но и Макс делал то же самое. Так где же грань? Он знал одну девушку, жившую не так, как хотелось ей. Эрин была заперта в скаутовские рамки и делала всё, как продиктуют они. То есть, она, другими словами, приносила себя – как личность – в жертву обществу. Скаутскому или какому-то иному – не важно. Как и, собственно, Дэвид. Только Дэвид делал это ради кого-то – ради Макса. А значит, мог что-то требовать взамен. Эрин же было нечего требовать, а главное – не от кого. Общество было слишком абстрактным понятием. Как и преимущества, которые оно ей давало. Жизнь с Дэвидом же была вполне осязаемой, и имела ряд плюсов, которые Макс был готов перечислить. Все эти рассуждения скорее запутали его, нежели привели к чему-то конкретному. Он не решил проблему с Дэвидом и не понимал, почему внутри что-то скребёт. Вернее, не понимал, почему он ощущает правоту Дэвида. Ведь объективных причин на это не было. Эред, кажется, тоже была им недовольна. Макс в очередной раз вернулся к мысли о том, насколько она взрослая. И дело было вовсе не в возрасте. Просто она не была такой же инфантильной, как он. И эгоистичной. В последнем Дэвид обвинял Макса. И, возможно, был прав. Макса задевала эта их разница. Вернее, очень стыдила. Он чувствовал себя неловко рядом с ней. Особенно когда она осуждающе косилась на него. Всё это определённо что-то да значило. Но, к сожалению, Макс пока не понимал, что.