Проблема

       Вокруг никого, и в абсолютной, давящей на сознание тишине слышны лишь шаги, отдающиеся гулким эхом по тёмному помещению. Она не может понять, что это? Старый подвал? Тоннель? П... Подъезд? Грязный и вонючий. Стены обшарпанные, с потолка сыплется побелка. В углах ужасная паутина, покрытая толстым слоем пыли. У неё дрожат ноги. Колени сводит судорогой, отчего ходить становится гораздо сложнее. Эва видит перед собой дверной проем. Делает неуверенные шаги вперёд, оглядываясь себе за спину, надеясь, что огромная тень человека, следовавшего за ней с самых первых минут, скрылась за каким-нибудь углом. Мун прислушивается. Тишина. Такая, что девушка может услышать биение собственного сердца. Тук. Тук.        Ноги босые. Испачканы в грязной пыли, синие от холода, который витает вокруг, вызывая неприятную дрожь. Эва обнимает свои голые плечи и не может припомнить момента, когда она успела потерять куртку, оставшись в одном тонком, совершенно не греющем платье. Ступает по полу, сжимая дрожащие губы, и заглядывает с опаской за дверной проём, вглядываясь в полумрак. Мун проходит в комнату, которая чем-то похожа на школьный класс. Стулья перевёрнуты, стоят вразнобой; некоторые парты сломаны, некоторые по-прежнему стоят, покрытые пылью, разрисованные неприличными рисунками.        Эва прижимается к стене, когда в тишине слышит тяжёлые шаги. Краем глаза замечает сбоку расползающуюся на полу тень, которая с каждой секундой становится больше, обретая контуры человеческого тела. Тонкие пальцы сжимают кожу плеч, а зубы впиваются в губы, оставляя кровавые ранки. Мун осторожно перебирает ногами, стараясь не шуметь, и подходит к ещё одному дверному проёму, не имеющему двери. Выходит в длинный коридор, с потолка которого капает вода. Эва поворачивает голову назад и видит приближающийся силуэт, который превосходит ее по росту почти в два раза. Она пятится, с нескрываемым ужасом смотря на человека, чьи шаги разносятся эхом по пустому коридору. Эва открывает рот. Хочет закричать, но в глотке словно что-то застряло. Такое мерзкое, стекающее по стенкам гортани вниз. Ей становится тошно и страшно, она разворачивается и несётся по коридору, имеющему несколько дверей, словно в каком-то лабиринте. Дергает ручки с желанием открыть, но ни одна из них не поддаётся. Мун бежит дальше, голыми ступнями наступая на осколки разбитых окон, на куски цемента, и мычит, всё так же слыша за собой шаги. И свист, от которого мурашит так, будто она чем-то больна. От этого звука хочется ладонями закрыть уши, ведь человек продолжает насвистывать какую-то известную лишь ему одному мелодию.        Зеленые глаза видят впереди массивные двери, которые, как в ее школе, вероятно, ведут в спортивный зал, и Мун несётся к ним, толкая их от себя. Ноги, почти сбитые в кровь, вдруг касаются чего-то мягкого, склизкого, и Эва опускает глаза вниз, на тело человека, который лежит на полу в неестественной позе. Девушка задерживает дыхание, и когда зрачки замечают на белой футболке расползающиеся тёмные пятна крови, пронзительный крик заполняет тишину коридоров, за которым следует гортанный низкий смех и противный свист...       Из груди вырывается хриплый крик, от которого в голове неприятно звенит. Тело бьет сильная дрожь, и Эва закрывает лицо ладонями, забиваясь в угол кровати. Дышит тяжело, часто, так, словно бежала целый марафон, не делая передышки. Мун смотрит через щель между пальцами на полумрак комнаты и сжимает глаза, прежде чем убрать руки от лица. Смотрит вперёд, на комнатную стенку, по центру которой стоит телевизор, заставленную книгами и декоративными статуэтками. Эва озирается по сторонам, не замечая ни школьных стульев, ни парт. Прислушивается к тишине, в которой нет ужасающего свиста и тяжёлых шагов. Лишь тихое тиканье часов, стоящих на прикроватной тумбе. 4:37. Мун кладёт холодные и всё ещё дрожащие руки на лицо, вытирая испарину, выступившую на коже. Это всего лишь сон, и у рыжеволосой словно камень с души падает.        Девушка скидывает с себя пуховое одеяло, глазами натыкаясь на светлые бинты, «украшающие» острые колени, и события вчерашнего вечера калейдоскопом проносятся в голове. Эва поднимает дрожащие руки и сжимает виски, давя на них, ведь головная боль волной накрывает, вызывая тихий скулёж. Мун опускает слабые ноги на пол, кусая губы, ведь травмированная кожа коленей натягивается от движений, причиняя сильный дискомфорт. Девушка поднимается, выпрямляя спину, и хмурит брови от боли в ногах. Направляется в сторону двери, слегка пошатываясь и хромая, ощущая сильную нужду в ванной комнате. Эва тянет дверь на себя, обхватив пальцами холодную ручку, и выходит в темный коридор. Тишина в доме не напрягает слух, но Мун всё равно чувствует некоторое беспокойство, находясь здесь. Она понимает, чей это дом. И от понимания мелкие волоски на теле встают дыбом.        Пол под ногами тихо скрипит, и Эва закусывает губу, стараясь не издавать ни одного звука. Ладонью придерживается за стену, чувствуя пальцами выпуклые узоры на обоях. Девушка подходит к двери, которая ведёт в ванную комнату, и нажимает на выключатель, жмуря глаза от бьющего света. Она проходит в светлое помещение и встаёт напротив зеркала, оценивая свой внешний вид. Тёмные тени залегли под глазами, такие, словно Эва не спала пять ночей подряд. Белки глаз покраснели от слез, веки опухли, а губы покрылись болезненными ранками от укусов собственных зубов. Эва шмыгает носом и тянет руку к крану. Крутит вентиль, и вода с шумом бьется о мраморную раковину, исчезая в сливе. Девушка набирает воды и опускает лицо в ладони, чувствуя приятную прохладу пылающей кожей щёк. Она поднимает взгляд на своё отражение в зеркале и грустно улыбается. Выглядит жалко, и где-то между двумя парными что-то отдаётся покалыванием.        — Ты такая красивая, — шепчет она с презрением, рассматривая девушку по ту сторону отражения. — Прямо глаз не оторвать.        Выключает воду и разворачивается, покидая ванную. Утром все травмированные конечности ломит от боли, и Эве приходится сжимать зубы, чтобы не издавать ни звука. Всё-таки нарваться на раздражение, исходящее от одной неприятной персоны, совершенно не хочется. Она спускается на первый этаж, придерживаясь рукой за перила, и окидывает просторную гостиную любопытным взглядом. Она и раньше тут была, Крис любит устраивать в доме вечеринки, и Эва бывала на них вместе с подругами, но тогда не было возможным рассмотреть всё вокруг, да и после выпитого алкоголя как-то и не особо хотелось отвлекаться на элементы декора. Именно поэтому, когда в доме (почти) никого нет, зеленые глаза с интересом рассматривают всё, на что натыкаются. Она бы никогда и не подумала, что у Шистада на стенах висят картины! Такие большие, в рамках, с изображениями пейзажей и каких-то очертаний человеческих тел. На одной Эва смогла рассмотреть что-то вроде размытого лица женщины, словно героиня картины находилась под толщей воды. Мун подходит к стеллажу с книгами, и пусть в доме сохраняется утренний полумрак, она всё же может узнать в некоторых из них великие литературные произведения. Она бы ни за что не поверила в то, что Крис читает всё это. С известным ей образом парня подобное просто не укладывается в голове. Поэтому Мун делает вывод: книги принадлежат его матери. И пусть она не знает о ней практически ничего, она прекрасно знает Шистада.        Главным элементом в гостиной считается большой диван, на котором обычно гости вечеринок Кристофера рассаживаются и выпивают, иногда играя в бутылочку или в карты. Напротив дивана находится большой плазменный телевизор, по бокам которого на полках стоят различные музыкальные диски. Также над телевизором установлена музыкальная стерео-система, рядом с которой располагаются две небольшие колонки чёрного цвета. Пусть они и не выделяются объёмом, но Эва хорошо знает, насколько мощные они в применении.        Мун делает несколько шагов вперёд и оказывается на кухне, на которой успела побывать вчера. Здесь есть абсолютно всё, что нужно для человека, который обожает готовить. Современная техника, дорогая мебель, даже обычный паркетный пол выглядит шикарно. Посреди помещения расположена столешница, которая доставала Эве до района солнечного сплетения. Мун с интересом рассматривала всё вокруг, но ровно до тех пор, пока желудок не завязался в узел и не издал протяжный вой. Девушка прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Конечно, будь она у себя дома, она бы лёгкостью распахнула дверцы холодильника и перекусила, уняв голод. Но Эва не у себя дома, и сейчас, стоя возле большого холодильника, в котором наверняка нашлось бы что-нибудь вкусное, ее голова разрывается от пульсирующей в висках боли и сомнения. Мун подходит к чёрному холодильнику, но рука зависает в воздухе и не касается ручки, не открывает.        «Господи, Эва! Это же просто еда! Ничего не произойдет, если ты просто откроешь холодильник и съешь что-нибудь» — твердит недовольный внутренний голос. А ведь действительно. Это же просто еда. Ничего не случится, если она просто возьмёт что-нибудь из продуктов и поест. Так? Это же абсолютно нормально — завтракать по утрам. Но Мун по-прежнему стоит напротив чертового продуктового шкафа, сомневаясь. Одно дело, когда ты находишься у себя дома или, например, у друзей. Но Эва находится в доме у человека, который готов с радостью свернуть ей шею, даже глазом не моргнув. Эва закрывает глаза, собирая всю свою уверенность в кулак. Она сделает это — просто откроет дверцу и возьмёт что-нибудь вкусное. Обязательно сделает. Только досчитает до десяти. Эва начинает мысленно считать, но распахивает глаза от неожиданности, когда слышит недовольное ворчание и скрип половиц. Спустя несколько секунд на кухне загорается свет, и две пары глаз встречаются друг с другом. Одна — сонная, раздражённая и несколько удивленная, а другая — с тенью страха и беспокойства.        Кристофер потирает глаза рукой, словно надеется на то, что то, что он видит перед собой, — лишь больной бред его уставшего мозга. Но человек, стоящий напротив и смотрящий в ответ так, будто его поймали за воровством, никакой не сон, и он абсолютно реален.        — Да ты гонишь, — хрипит ещё сонным голосом Крис, приподнимая брови. Эва словно тень — шастает где-нибудь поблизости, чем раздражает парня ещё больше. — Какого хрена тебе надо на кухне, Мун? Ты время вообще видела?        — И тебе доброе утро, — таким же хриплым голосом отвечает Эва, приходя в себя. Она скрещивает руки на груди, когда замечает взгляд парня, который переводит глаза с ее лица на область ниже, и ощущает жар на щеках. Чтобы скрыть своё смущение, она поднимает одну руку и чешет пальцем висок.        — Я... — откашливается и спрашивает несколько неуверенно, — я могу что-нибудь взять из... из холодильника?        Шистад смотрит на Мун в упор, но выражение его лица явно говорит о том, что информация, которой она наградила его мозг с утра пораньше, ещё не до конца понятна. Когда Мун собирается повторить свой вопрос, ее прерывает низкий голос:        — Ты идиотка, — просто отвечает шатен и разворачивается, покидая кухню. Мун стоит с непониманием на лице, ведь не знает, как понимать его слова. Он отказал ей? Или всё-таки разрешил? Эва стоит вот так, терзая голову мыслями, до тех пор, пока Шистад не возвращается на кухню с влажным от воды лицом.        Без каких-либо слов он отодвигает Мун в сторону и открывает холодильник, небрежно махнув рукой на его содержимое внутри, после чего подходит к чайнику и нажимает на кнопку. Вода постепенно нагревается, создавая легкий шум, и парень с тяжёлым вздохом достаёт из подвесного шкафчика чашку. Боковым зрением он видит, как Эва достаёт из холодильника сыр, листья салата и огурец, и с еле заметной заминкой он тянется за второй чашкой, которую ставит рядом со своей. Кристофер садится на стул, при этом тяжело вздыхая, в то время как рыжеволосая уже увереннее ведёт себя: берет тарелку, которую ставит на столешницу, затем достаёт доску и начинает нарезать продукты на небольшие ломтики, которые после кладёт на тарелку. Шистад, ещё сонный и помятый, следит за тем, как Эва засовывает в тостер ломтики хлеба и поджаривает их. В любой другой день он бы посмеялся над сюрреалистичностью происходящего, но сейчас, когда его уставший после произошедших событий мозг находится в состоянии сна, шатен просто сидит и смотрит. Без улыбки на лице и какого-либо раздражения.        Мун кладёт на горячие тосты сыр, который начинает медленно плавиться от тепла, листья салата, а затем — нарезанные дольки огурца.        — Помидоры закончились, так что, — она пожимает плечами, — придётся есть вот... так.        Шистад хмурит брови, выдергиваясь из полусна, и поднимает глаза на Мун, которая уже насыпала в чашки кофе и теперь разливает кипяток. Только сейчас до него доходит смысл сказанных ею слов. Помидоры? Она вообще серьёзно? Крис двигает к себе чашку с горячим напитком и обхватывает пальцами ручку, сразу же касаясь губами края посуды. Шикает, обжигаясь, и тихо матерится, на что Эва закатывает глаза, но улыбается.        Девушка садится напротив. Сохраняет дистанцию, всё ещё прекрасно помня о том, кто сидит перед ней. Она двигает к себе чашку, дует на тёмную жидкость, делая ее менее горячей, и обхватывает пальцами тост. Кусает, наслаждаясь вкусом, и активно жуёт. Крис делает глоток кофе, который приятно обжигает стенки пищевода, и наконец приходит в себя. Он смотрит на Мун, которая запивает еду, и замечает тени под ее глазами. С интересом оценивает бледность ее кожи, которая постепенно приобретает румяный цвет, и он отчего-то уверен, что сам выглядит не лучше.        У него у самого синяки под глазами такие, будто бессонница — его лучшая подруга. Его костяшки сбиты от тренировок, а волосы сейчас находятся в беспорядке. Некогда уложенная чёлка растрепана, торчит в разные стороны, и Крису приходится рукой провести по волосам, зачесывая их набок. Глаза всё ещё сонные; ему приходится щуриться, ведь шатену сложно привыкнуть к свету. Шистад откашливается и вновь делает глоток, наслаждаясь крепким напитком. Он этого не покажет, но в душе Кристофер рад, что Эва не добавила сахар в кофе. Тогда бы он получился просто отвратительным.        — Знаешь, — начинает говорить шатен, ставя чашку перед собой, — ты удивительная.        Эва перестаёт жевать и с интересом поднимает глаза на парня, только сейчас замечая, что тот сидит перед ней без футболки.        — Раньше я думал, что только я один могу ввязываться во всякое дерьмо, но ты просто взяла и переплюнула меня.        Она проглатывает еду и кладёт остатки тоста на край тарелки, теперь становясь серьёзной и несколько отрешённой. Эва проводит языком по губам, молчит какое-то время, но потом ее тихий голос нарушает повисшую между ними тишину:        — Классно, правда? — с сарказмом отвечает она, грустно усмехаясь, и Кристофер кивает головой, устало отвечая:        — Не то слово.        — В это трудно поверить, но всё выходит само собой.        — Драма-а, — тянет юноша, и Мун усмехается. Кто бы мог подумать, что она будет сидеть на одной кухне с человеком, которого ненавидит больше всех на свете. Кто бы мог подумать, что именно этот человек в который раз будет вытаскивать ее из всякого дерьма? Эва трёт пальцем висок, собираясь с мыслями:        — Не знаю, что ты делал на той улице, но, — поднимает глаза и встречается с глазами Криса, который внимательно наблюдает за ней, — спасибо. Я правда не знаю, как так получается, что я нахожу очередные проблемы, к которым каким-то образом ты становишься причастным. Но я этого не хотела. И не хочу, — добавляет она, опуская руки на колени.        — Я тоже не горю желанием постоянно вытаскивать твою задницу из всякого дерьма, в которое ты каким-то образом умудряешься вляпаться. Я не тот человек, которому по душе спасать твою шкуру.        — Однако ты спасаешь, — рыжеволосая сжимает губы, рассматривая ссадины на ладонях.        Кристофер приоткрывает рот, намереваясь ответить что-то колкое, в его стиле, но вместо этого он складывает перед собой руки в замок и подаётся вперёд. Следующие слова он произносит серьёзно, без какой-либо улыбки на лице или саркастичной ухмылки:        — Давай на секунду представим, что ты — это я, — спокойно начинает говорить Кристофер. — У тебя полно своих проблем и забот, тебе в общем-то плевать на проблемы других. Одним поздним вечером ты идёшь домой. Эва, — с нажимом произносит Шистад, видя, что Мун хочет закатить глаза и что-то ответить. — Ты идёшь домой и наблюдаешь такую картину: трое парней, пьяных и накуренных, клеют какую-то девчонку. Но они это делают не так, словно имеют какие-то светлые намерения. Они клеют ее так, Эва, чтобы в конечном итоге оттрахать. Она плачет и просит оставить ее в покое, но этим уродам насрать на то, что она говорит. Что бы ты сделала на моем месте?        Она поднимает глаза на Криса, который с таким же лицом продолжает говорить:        — Ты на вечеринке. Тебе настолько хорошо, что всё вокруг становится безразличным. К тебе подходит человек и говорит, что его друг может умереть от алкогольного отравления, если сейчас же не отправится домой. Этот «друг» ничего крепче кофе никогда не пил, однако тогда он влил в себя столько алкоголя, что если бы его тот час силком не отправили домой, та вечеринка была бы последней в его жизни. Твои действия?        Эва молчит, с отрешенным выражением лица смотрит на шатена, который вновь подаётся вперёд, давя словами морально:        — А теперь представь, что на тебя кидается девушка — растрепанная, зареванная, без обуви на ногах — и просит помочь, ведь кто-то очень опасный пытается ее убить. Она сжимает своими пальцами воротник твоей куртки так сильно, что наутро на шее появляется вот это, — Шистад поворачивает голову, и зелёный взгляд опускается на шею, на которой отчётливо проявляется сливовый синяк в виде полосы. — Ты бы оставила ее там, на тёмной улице, где ее, возможно, могли убить? Ты бы смогла спать спокойно, зная, что где-то там, на улицах Осло, лежит ее холодный труп? Твоя совесть была бы чиста, если бы ты просто села в машину и уехала?        — Я... — девушка качает головой и опускает глаза на свои руки, пальцы которых нервно теребят подол чёрной футболки. — Я бы...        — Ты бы сделала то же самое, — уверенно отвечает за Мун юноша и откидывается на спину стула. — Но твои проблемы, Эва — не мои. Поэтому прекрати искать на свою задницу приключения. В следующий раз может и не быть кого-то рядом, кто бы смог тебе помочь. Из меня паршивый Бэтмен, — припоминает ей ее же слова, кривя губы. — И ты — далеко не Мэри Джейн, ради которой стоит рисковать.       Шистад встаёт со стула, отчего ножки с неприятным скрипом скользят по паркету. Он берет свою чашку и выливает ещё не остывший кофе в раковину, после чего поворачивается к девушке лицом. Эва смотрит на свои руки, которые вновь начали дрожать от нервов, и прикрывает глаза, которые наполнялись слезами, когда слышит голос шатена:        — Благодари бога за то, что я каким-то чудесным образом оказался рядом во всех тех местах.        Мун вздрагивает, вдруг почувствовав горячее дыхание у себя на щеке, когда парень опирается ладонью о столешницу и склоняется над ней, проговорив серьёзным голосом:        — Но я по-прежнему тебя ненавижу, Эва. И мне всё так же хочется свернуть тебе твою тонкую шею.        Кристофер отстраняется от девушки и уходит с кухни, оставляя Эву Мун дрожать от вновь нахлынувших эмоций. И от слез, которые обжигают кожу щёк подобно раскалённой лаве.        Парень закрывает за собой дверь, не рассчитав силы: та громко хлопает, отчего сидящая на первом этаже девушка вздрагивает. Крис снимает с себя штаны и бросает их на кресло. Ложится на кровать и смотрит в потолок, прокручивая в голове все слова, которые сказал несколько минут назад. Он не солгал, когда сказал про желание свернуть Эве шею. Ему действительно хотелось это сделать, но... Теперь оно связано с тем, что чёртовой Эвы Мун стало слишком много в его жизни. Насколько много, что руки в кулаки сжимаются до хруста.        Шистад закрывает глаза и тяжело вздыхает. На часах — начало шестого утра, а на календаре — будний день. Ему через пару часов идти на занятия, а он нихера не выспался. Крис был на сто процентов уверен, что сегодня будет срываться из-за полного отсутствия настроения на всех.        А ещё он был уверен, что в дальнейшем Эву ждут новые проблемы, к которым (он очень надеется!) он не будет никак причастен.