Проблема

       Он уже бывал тут раньше. Тогда, когда бежал от полиции по улицам, разбрызгивая в разные стороны кроссовками грязную воду луж. Он помнил отголосками воспоминаний в голове этот аромат — спелой вишни, от которой хотелось вывернуть свои легкие наизнанку и (Боже, докатился!) вдыхать его глубоко, да так, чтобы задохнуться. Никогда прежде Крис не встречал человека, который так бы сильно любил вишню. Это выглядело как какое-то помешательство, ей-Богу. Он не понимал, как можно любить этот сладкий, до омерзения тошнотворный, до сильных спазмов в желудке, запах. Такой... запоминающийся . И ненавистный.        Фотографии Мун были повсюду: в гостиной, в прихожей на туалетном столике, в ее комнате. Если бы Шистад не знал Эву, то решил бы, что у неё звёздная болезнь. От самой себя. Но эта девчонка была напичкана комплексами и вряд ли бы она стала вешать свои фото по всему дому, любуясь воспоминаниями из прошлого. Скорее всего, к этому была причастна ее мать, которая в их с Крисом нелепую встречу была весьма мила и, даже несмотря на свои года, привлекательна.        Когда Шистад покинул комнату Эвы и оказался в гостиной, то услышал голос девушки, доносившийся из коридора.        — Я ехал так быстро, как мог, — оправдывался собеседник Мун, на что та улыбалась, скрывая собственное смущение за огненным водопадом из волос.        — Всё в порядке, Олав. Ты приехал быстрее, чем мы успели проголодаться.        — Решила снова устроить с подружками вечер сериалов?        Голос был полон веселья и легкой иронии, и Крису даже стало интересно, с кем Эва смеется так открыто и в то же время тихо, словно боится быть услышанной ещё кем-то. Этот голос был мужским, Шистаду стало вдвойне интереснее увидеть человека, которому Эва открыла дверь, в лицо.        Капюшон желтого дождевика был накинут на голову парня, спасая того от сильного ливня. Его лицо, молодое и несколько угловатое, острое, украшала улыбка, которая демонстрировала ямочки на щеках. На плече виднелся ремешок от чёрной сумки, которая висела на боку, и, судя по коробке с рисунком пиццы, что Мун держала в руках, этот парень был разносчиком пиццы, которого по счастливой случайности (?) рыжеволосая знала. Ее улыбка говорила, что знала она этого парня досточно хорошо.        — Можно сказать и так, — Эва пожала плечами и снова улыбнулась, смотря на Олава, который тоже улыбался ей. Парень рассматривал ее порозовевшее от смущения лицо, ее волосы, которые легкими волнами лежали на плечах, ее зеленые и слегка прищуренные глаза, но внезапно взгляд уловил движение, и парень посмотрел на появившегося в дверном проёме Шистада, который с нечитаемым выражением лица прислонился плечом к проему и смотрел на ребят.        Эва, заметившая, как улыбка с лица Олава медленно сошла на нет, вдруг ясно ощутила, как внутри что-то больно кольнуло. Не нужно было быть сверхумной, чтобы понять, кто стоял у неё за спиной. Кажется, этот взгляд, прожигающий между лопаток, оставил на бледной коже шрам.        Эва обернулась и быстро скользнула взглядом по лицу шатена, который с каким-то безразличием смотрел на Олава, после чего посмотрел на неё, и лишь на секунду Мун показалось, что его пухлые губы сжались.        — Держи, — она сунула руку в карман домашних шорт и протянула деньги парню. — Спасибо, что привёз пиццу раньше нужного времени.        Олав качнул головой, словно Мун произнесла какую-то чепуху, и улыбнулся ей.        — Всегда пожалуйста, — и, бросив последний взгляд на Шистада, который наконец выпрямился и скрылся в гостиной, шагнул с крыльца на ступеньки. — Хорошо провести вечер.        Когда Олав стал отдаляться от дома Эвы, девушка закрыла за ним дверь и на пару минут осталась стоять возле неё, пытаясь унять отчего-то быстро бьющееся сердце в груди.        Кристоферу не нужно было ее разрешение, именно поэтому, когда Мун зашла на кухню с коробкой пиццы, он стоял возле приоткрытого окна, из которого в тёплое помещение просачивался сквозняк с запахом дождя и травы, и курил, сжимая пальцами уже наполовину выкуренную сигарету. Его глаза с интересом наблюдали за каплями, которые стремительно стекали вниз по ровной стеклянной поверхности, соединяясь между собой. Лишь когда Мун положила коробку на стол и стала греметь ящиками, открывая их и закрывая, шатен перевёл взгляд на неё, только сейчас замечая, что Эва переоделась. Растянутая серая майка, надетая поверх спортивного топа, с Микки Маусом, открывала вид на выпирающие ключицы и тонкую шею; короткие домашние шорты открывали вид на бледные худые ноги, а высокие вязанные гетры, достигающие почти до самых колен, словно наоборот старались спрятать от любого взора окружающих эти... ноги.        Эва бросила недовольный взгляд на сигарету в руке Криса, но ничего не сказала против. Да и вряд ли бы ее нравоучения по поводу курения имели какой-либо эффект. Она налила воду в чайник и поставила его на плиту. Сама же встала возле столешницы и скрестила руки на груди, поглядывая на парня, который словно специально делал медленные, ленивые затяжки, выдыхая дым через нос. Его тёмные волосы уже высохли и теперь, не уложенные как обычно, забавно торчали.        Когда сигарета почти истлела, Шистад выбросил окурок в небольшой оконный проем и повернулся к Мун лицом, принимая такую же позу, как она. Скрестил руки на груди, вперив глаза в стол, на котором лежала коробка с пиццей.        — Давно ты куришь?        Тёмные брови свелись у переносицы, а взгляд на секунду устремился на девушку, которая с интересом смотрела на него. Давно ли он курит? Странный вопрос. Шистад прикусил губу, на мгновение задумавшись над вопросом Эвы, но долго думать не стал, поэтому пожал плечами и просто ответил:        — Не помню. Может, когда перешёл в старшую школу.        Удивление на лице Мун его несколько смутило. Чему она так удивляется? Неужто она думала, что он начал курить, когда ходил в детский сад? Смешно. Но на его выражение лица девушка лишь покачала головой.        — Думала, ты начал курить раньше.        — В детском садике? — усмехнулся Шистад, и Мун покачала головой, тоже слегка улыбаясь.        — Нет, но...        — Я не настолько испорчен, Эва, — Кристофер подошёл к столу и открыл коробку, против воли втягивая в себя невероятный аромат пиццы. Взял большой кусок, от которого тут же откусил приличную его часть, начиная активно жевать. Что-что, а про то, что он проголодался, он не врал. Желудок приятно заурчал, а глаза на мгновение прикрылись от восхитительного вкуса еды.        — Слышать это от тебя довольно странно, — Эва наблюдала за парнем, который снова откусил кусок пиццы, активно работая челюстью. Жалкий кусочек так стремительно исчезал на глазах Мун, что на секунду девушке показалось, что она впервые видит такой аппетит. Если не брать в счёт Крис Берг, которая уминала за обе щеки всё, что попадалось ей на глаза. Вслед за первым куском последовал второй, а за вторым — третий. Наверное, у неё глаза выпадут из глазниц, ведь... Она впервые видела, с каким аппетитом ел Шистад. Да что там! Впервые видела, как он ел. И это выглядело так... странно. И в то же время так притягивало взгляд, и, наверное, поэтому Кристофер дожевал кусок, проглатывая его, после чего повернулся к Эве лицом с таким выражением, что Мун буквально ощутила невероятный жар на лице.        — У меня кусок в горло не лезет, когда ты смотришь. Так.        Эва, словно пойманная за подглядыванием, стыдливо отвела взгляд в сторону, но вновь посмотрела на парня, когда услышала смешок. Довольный своим замечанием, Крис доел кусочек пиццы и облизал пальцы, на которых остались следы от соуса. Эву от этого действия передернуло, ведь перед глазами так некстати всплыло воспоминание о губах Шистада, которые недавно касались ее губ. Сердце в груди бешено застучало, а щеки вспыхнули. Меньше всего сейчас ей хотелось думать о том вечере, который завершился их поцелуем и ее побегом с вечеринки. Помнится ей, в ту ночь она с трудом сомкнула глаза, ведь губы горели адским пламенем, словно к ним приложили что-то раскаленное.        Кажется, Кристофер что-то спросил у неё, именно поэтому она вздрогнула, когда он сделал к ней шаг, слегка склоняя голову, чтобы заглянуть ей в глаза.        — Эва.        Ее широко распахнутые глаза уставились на расслабленное лицо парня, которое спустя пару секунд украсила кривая усмешка.        — Твой чайник сейчас взорвется.        Мун резко повернула голову в сторону и действительно — пар из носика чайника с противным свистом стремительно поднимался вверх густой струёй. Девушка быстро выключила плиту и прикрыла глаза, выдыхая через нос. Было так нелепо отвлекаться на мысли о том вечере, который, по сути, вообще ничего не значил, но... Кто знает, чем бы та вечеринка закончилась для неё, если бы не поступок Кристофера. Сейчас бы наверняка она собирала себя по частям.        Юнас.        Эти слова в голове. Так сказал Юнас, когда она решила подойти к нему и поговорить. Внутри сердце противно сжалось, причиняя боль.        Кристофер, проведя языком по зубам, с едва заметным интересом рассматривал лицо Мун, которая как-то... помрачнела. Ее взгляд всё ещё был покрасневшим, и, видит бог, он бы закрыл глаза и покачал головой, проклиная себя, но прежде чем Шистад подумал, его рот открылся, и вопрос, который он задал, повис в тишине кухни, едва нарушаемой шумом дождя с улицы.        — Чем была вызвана твоя истерика возле школы?        Ему не было особо интересно. Если бы Эва отмахнулась от этого вопроса как от назойливой мухи, шатен бы не настаивал на ответе. Продолжил бы есть пиццу, которую и так уже съел наполовину, наслаждаясь потрясающим вкусом. Его ведь и вправду это не волновало. Подобные девчачьи истерики были не для него. За свою недолгую жизнь Шистад повидал много бабских истерик, причиной которых, в основном, был он.        Голос Мун был сухим, и Шистаду на мгновение показалось, что он дрогнул. От слов девушки губы против воли растянулись в усмешке. Но они отнюдь были вызваны не весельем.        Раздражение.        — Я поругалась с Юнасом.        С Юнасом. С мальчиком, которому приходится подстригать брови, чтобы видеть перед собой хоть что-то, кроме этих мерзких тёмных волос.        — Драма, — протянул Крис, выпрямляя спину. Воспоминания об этом гадком уродце прокатились волной непонятной злости по телу. Кончики пальцев отчего-то закололо. — Что этот лохматый черт...        — Мы поругались из-за тебя.        Теперь настала очередь Шистада застыть с растерянным выражением лица. Эва бросила взгляд на шатена, который сощурил глаза, со странным в них блеском отвечая на зрительный контакт. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая была больше похожа на оскал.        — Прости?— тон голоса был наигранно нежный. — Мне, наверное, показалось или ты сейчас сказала, что тот концерт, который был устроен сегодня возле школы, был из-за меня?        Ногти против воли впились во внутреннюю сторону ладони, стоило Мун услышать этот тон голоса. От него неприятно бросило в дрожь, ведь взгляд, что был устремлён на неё, был отнюдь не радостным.        — Не замечала раньше у тебя проблем со слухом, Крис, — отчеканила девушка.        — Какого, — шаг, сделанный к ней, заставил Мун вжаться поясницей в столешницу, — черта вы впутываете меня в свои разборки, Мун?        — Никто тебя не впутывает.        — Ты только что сказала, что вы поругались из-за меня. Почему?        На лице Эвы появилась ироническая улыбка. От неё брови парня нахмурились.        — Мне кажется, ты должен быть рад, что мы с ним поругались. Тебя же бесит его персона.        — Разве я отрицал это? Меня тошнит от одного его имени, не говоря уже о том, как он выглядит.        — Вот и радуйся! — повысила голос Эва и развела руками. — Потому что теперь у тебя появился ещё один шанс меня унизить!        Назревающий конфликт начинал выводить шатена из себя, а образ Васкеса с его торчащими в разные стороны волосами и с отвратительными густыми бровями прямо-таки вынуждал засунуть два пальца в рот, чтобы выблевать этот его мерзкий облик из головы.        — Это так смешно, — ухмыльнулся Крис, качая головой. — Так смешно и нелепо.        Эва сжала губы в полоску, не понимая человека, стоящего перед ней. Кристофер положил обе руки себе на талию, а его голова наклонилась вперед. Низкий, несколько издевательский смех вызвал у Мун недоумение.        — Тебе смешно?        А почему ему должно быть не смешно, хотел было спросить Шистад, когда его глаза посмотрели на девушку. Она действительно плакала из-за ссоры с этим ушлепком? Терзала себя из-за того, что этот кусок дерьма осмелился сказать ей что-то омерзительное? Что-то, что вызвало в ней такую реакцию. Это и правда было смешно и глупо. Так, что хотелось смеяться. Что он, собственно, и делал.        — Ты идиотка, — сказал Кристофер, и Эва открыла рот, выдыхая с возмущением в глазах. — Ты идиотка, если паришься из-за этого куска дерьма. Господи, я бы на твоём месте ликовал от счастья, если бы этот вонючий клоп отвалил от меня.        — Он думает, что я трахаюсь с тобой, — выплюнула Мун с неким омерзением. Улыбка на лице Криса словно была приклеенной. — Он сказал, что я такая же, как остальные. Что трахаюсь с тобой, только потому... потому что это ты.        Что-то в его взгляде не понравилось Эве. То, с каким выражением лица он смотрел на неё, вызывало приступ непонятного раздражения. Почему он так смотрел? О чем сейчас думал в этот момент? Отчего-то Мун была уверена, что мысли в его голове были такими же противными, как и его улыбка, в которой вновь растянулись его губы.        Когда шатен сделал к ней ещё шаг, Эва смогла вновь уловить едва слышимый аромат его туалетной воды и недавно выкуренной сигареты. Его руки, что сжали пальцами края столешницы по обе стороны от неё, вынудили вжаться в стол ещё сильнее, хотя куда сильнее, ведь Шистад почти прижал Эву своим телом к кухонной мебели, отчего тело заметно напряглось. Его глаза из-под тёмных ресниц смотрели на девушку с прищуром, а губы продолжали сохранять улыбку, которую Мун хотелось стереть с его самодовольного лица.        — Многие только спят и видят, как я трахаю их, — тон его голоса стал ниже, а глаза — Эва могла поклясться — на оттенок стали темнее. — Тебе ведь тоже хочется оказаться в этом списке.        — Что за бред ты несёшь? — почти шепотом спросила Эва, чувствуя, как тело начало дрожать от... злости, да. Именно от неё.        — То, как ты целовала меня, то, как твоё тело выгибалось в моих руках. То, как ты дрожишь сейчас, — Мун хотелось, чтобы этот кретин замолчал немедленно, ведь всё, что он говорил — полный абсурд. — Тебе бы хотелось оказаться на месте тех девушек, не так ли, Эва?        — Хочу тебе напомнить, Крис, — щуря глаза, которые сейчас горели зелёным пламенем от злости. — Это ты меня поцеловал, а не я. Ты.        — Ты ответила мне, — парировал Шистад, опуская взгляд на губы, которые сжимались в тонкую полоску. — Разве не твой язык вылизывал мой рот, м?        Лицо Эвы вспыхнуло, когда перед глазами вновь появилось воспоминание о том вечере.        ...прохладные руки на ее горячей коже. Его горячий и влажный язык, который так медленно и правильно скользил по ее губам, обводя кончиком их форму. Его дыхание, разбавленное алкоголем и мятной жвачкой, обжигающее кожу ее лица и чуть-чуть — шеи, отчего по телу проносился табун мурашек. То, как его руки очерчивали изгибы ее тела. Как они прижимали тело к его телу, вынуждая почувствовать крепкость напряженных мышц груди и живота. Черт возьми, Эва готова голову дать на отсечение, ведь она чувствовала собственным бедром его желание. То, как оно ощутимо прижималось к ней. Господи...        Господи.        Она видела, как тёмные глаза смотрели на ее губы, видела, как дёргался его кадык, и не сразу поняла, почему он так смотрел.        Ее язык скользнул по сухим губам, увлажняя их, а из приоткрытого рта вырвался тяжелый и дрожащий выдох, ведь Эва чувствовала такой тугой и пульсирующий узел, завязывающийся где-то внизу. И от этих ощущений лицо с новой силой загорелось, кажется, ещё сильнее.        А Кристофер, стоящий напротив, сжимал зубы до противного скрежета, ведь, черт возьми, он снова ощущал эту ненавистную вишню. Которая была прямо тут, перед его носом. Пальцы сжимали края столешницы, а спина с хрустом выпрямилась. Теперь Шистад нависал над Мун, которая стала какой-то вмиг маленькой. Отчего она так сжалась и тяжело задышала, он мог только предполагать. Но ее зеленые, такие горящие и сияющие сейчас глаза, взирающие на него, следили за каждым его движением.        Его мозг кричал: «Отойди от неё сейчас же! Это же Мун. Ты только посмотри на неё!». И Кристофер смотрел. Смотрел, разглядывал, запоминал.        Ее вздёрнутый нос, полные губы, которые сейчас блестели после того, как по ним прошёлся влажный язык. Ее тонкая шея, которую так и хотелось сжать пальцами, слыша, как от удушающих действий она будет ловить своим ртом воздух. Ключицы, обтянутые светлой кожей. Тонкие руки с длинными пальцами, которые не украшал маникюр как у других. Такие естественные пальцы. Розовые маленькие ладони. А эти ноги... Черт.        — Ты хочешь меня, — с каким-то больным удовольствием протянул Шистад, усмехаясь, на что Эва приподняла подбородок, в упор глядя ему в глаза.        — Как много уверенности в себе, Крис, — ее голос был тихим, но дыхание, срывающееся с полных губ, касалось кожи лица парня.        — Простая констатация факта, Мун, — шатен склонил голову набок, приподнимая брови. — Я же прав. Ты так тяжело дышишь, словно вот-вот готова накинуться на меня.        — Ты просто... кретин, — прошипела Эва, а сама была готова долбануться о стену с разбега, ведь в голове до сих пор слышались отголоски его тяжёлых вздохов, когда он менял угол наклона при поцелуе. Или вибрация того то ли стона, то ли рыка, от которого даже сейчас волоски встали на теле дыбом.        — Ты ответила мне, — повторил Шистад. В его словах был ничем не прикрытый вызов.        — В следующий раз такого не будет, — ответила Мун и тут же прикусила язык и прикрыла глаза, понимая, что только что сказала.        Тупая идиотка. Идиотка в квадрате. Нет, в кубе.        Легкие волны тёплого воздуха коснулись ее лица. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять.        Он смеялся.        — В следующий раз? — парень приблизил своё лицо, и Эва против воли отвернулась, тут же вздрагивая, когда тёплое дыхание опалило кожу шеи. Ногти готовы были пронзить кожу ее ладоней. Настолько сильно они впились в мягкий эпителий.        Кажется, чертов мир сошёл с ума, ведь когда Шистад вновь тихо стал посмеиваться, только теперь ей на ухо, она вдруг четко и ясно осознала. Ей нравится это ощущение. Ощущение дыхания на коже. Язык снова прошёлся по губам, которые снова, черт, снова стали сухими. И в глотке тоже пересохло. Иисусе, что это?        — В твоих словах я слышу неприкрытую ложь, — тихо сказал Шистад, и Эва повернула голову в его сторону, о чем тут же пожалела. Ведь его лицо оказалось так близко. Чертовски близко. Отчего перехватило дыхание. Коньячные глаза, цвет которых почти скрывали расширенные чёрные зрачки, смотрели прямо на неё.        Наверное, мир действительно сошёл с ума. И планета поменяла направление своего вращения, и сейчас на Землю стремительно летел огромный метеорит. Или это всё — чертов сон, и хотелось поскорее проснуться, ведь этого не могло быть. Просто, мать вашу, не могло быть. Нонсенс. Катастрофа.        Наверное, это действительно был сон. Ведь в реальности Эва не могла сделать одно движение, от которого ее губы коснулись губ Криса, стирая в ничто его судорожный вдох. Не могло быть, чтобы ее ладонь легла на его затылок, пальцами зарываясь в мягкие волосы, слегка сжимая те у корней. Наверное, Антарктида растает и зальёт весь белый свет. Смоет всё живое с лица Земли. И Мун в том числе, ведь не могла же она в реальной жизни целовать человека, который каждый раз ловит кайф от словесных перепалок с ней. Она не могла цепляться за его плечи руками, когда мгновение — и ее ноги, наполовину скрытые вязанными гетрами, начали тереться о бока Шистада, который всасывал ее губы в себя, лизал их языком, покусывал, в то время как руки с линиями вен сжимали талию.        Ты сумасшедшая и больная, говорила мысленно себе Эва, откидывая голову назад, когда губы парня переместились с ее распухшего от поцелуев рта на шею. И, Иисусе, она словно получила удар по голове чем-то тяжелым, когда услышала странный звук. Который отразился эхом о стенки ее черепной коробки, вызывая секундный шок.        Стон. Это был, блять, ее стон.        Руки Криса, а точнее, его пальцы, уже проникли под тонкую ткань ее серой майки и теперь считали рёбра под кожей. Один. Два. Три... Когда губы парня вновь накрыли ее собственные, возобновляя поцелуй, который в считанные секунды становился таким глубоким, что просто-напросто не хватало сил на глоток кислорода, в голове что-то щёлкнуло.        Мун оттолкнула от себя шатена, который с непониманием и с пеленой перед глазами сделал шаг назад и посмотрел на девушку, которая соскочила со столешницы и отошла от него в сторону, выставляя руки вперёд, словно защищалась. От него. От себя.        Его порозовевшие щеки и тёмные глаза, глядящие на неё, казались такими реальными, что на секунду Эве показалось, что она задыхается. Задыхается от осознания. От понимания. От... желания.        — Эва.        — Не подходи! — почти в истерике крикнула Мун, обогнув стол с одной стороны, ведь Крис сделал к ней шаг.        Когда пелена перед глазами пропала, а реальность тяжёлым мешком осела на плечи, рыжеволосая поняла. Поняла, что ещё минута, а, может, две — и произошло бы что-то неправильное. То, от чего кровь шумным гулом стучала в ушах.        Ей хотелось верить в то, что происходящее минутой ранее — это был лишь простой сон. Воображение, от которого низ живота тянуло спазмом.        Если это был сон, то очень, очень откровенный и личный. А если жестокая реальность, то поздравляю тебя, Эва. Ты в полной заднице.        — Уходи, — почти прошептала Эва, обнимая себя за плечи. Щеки предательски горели, как и губы. Которые хотелось облизать языком. — Уходи, Крис.        — В чем дело? — не понимал парень.        А ей так не хотелось смотреть на него. Его донельзя опухшие от ее поцелуев губы слишком притягивали взгляд, а волосы, находящиеся в ещё большем беспорядке, вызывали в сердце покалывание.        — Уходи, — с напускной сдержанностью повторила Мун.        — Эва, — стоило Шистаду снова произнести ее имя, и Мун не выдержала:        — Просто проваливай! — закричала она, наконец смотря на него. Кажется, в ее глазах застыли слезы, которые так предательски стекли вниз по скулам, пропадая под подбородком. Шистад замер. — Уходи! Просто уйди, Крис!        Когда ещё один крик нарушил тишину, парень моргнул и сделал шаг назад. Затем ещё один. И так до тех пор, пока не скрылся в гостиной. Эва подошла к окну и схватилась пальцами за подоконник, кажется, боясь упасть. Силы отчего-то стремительно покидали тело. Из прихожей слышались звуки. Кажется, вот Шистад обувался. Вот зазвенели его ключи от машины. И, секунда — хлопнула входная дверь.        Эва видела, как парень, не прикрывая ничем голову от капель дождя, шел по дорожке к автомобилю. Как снял блокировку и обогнул капот, открывая дверь со стороны водителя. Шистад даже не бросил взгляд на дом Эвы, хоть и знал, что она смотрела. Прямо сейчас. Мун до хруста сжала подоконник пальцами, когда машина выехала на дорогу и начала отдаляться от дома Эвы. Секунда, вторая, третья, четвёртая — и она уже свернула на повороте, исчезая под стеной дождя.        Шистад уехал, словно его и не было здесь несколько минут назад. Словно то безумие, произошедшее на этой кухне — лишь гребаный сон.        Только вот губы Эвы Мун до сих пор предательски горели от прикосновений чужих губ, а кожа — от прикосновений рук.