***
На третьем этаже в течение всего дня не было ни одного занятия ни у одного курса. Пробные экзамены у выпускников требовали идеальной тишины, поэтому остальным ученикам пришлось делить первый и второй этажи. Для третьего курса время тянулось бесконечно долго. Для каждого выпускника сдача пробного экзамена была своего рода билетом и разрешением для присутствия на настоящем экзамене. Никому не хотелось ударить в грязь лицом, поэтому все до единого старались и потели, работая над своим персональным вариантом. Лишь ближе к часу дня ребятам удалось покончить со своими мучениями. По коридорам разнесся оглушительно громкий школьный звонок, после которого двери классов распахнулись, и ученики плотным потоком вышли в коридоры, начиная вести между собой возбужденные переговоры. Все находились под впечатлением от пройденного испытания, которое уже, к счастью, было позади. Девушки с курса Пенетраторов тоже имели свой автобус, поэтому, как только экзамены были сданы, они дружно помчались на выход из школы, обсуждая выпускной. Вильям, в привычной ему манере, с невозмутимым лицом шёл по коридору, краем уха слушая весёлую болтовню Кристофера и Элиаса: — Отвечаю! Он был так пьян, что не рассчитал своих сил и разбил этот столик вдребезги, — парня это так веселило, что он рассмеялся. — Мы хотели его удержать и оставить дома, но ты же знаешь Тео — его вряд ли что-то может остановить, если он этого сильно хочет. — А что он сделал? Я к этому времени уже был дома, — парни спускались на этаж ниже, продолжая разговаривать. — После вечеринки, которую ты как предатель покинул, Тео взял бутылку водки и ушёл. — Просто взял и ушёл? — не верил Крис. — Да, свалил и никому ничего не сказал. Мы потом звонили ему, но эта падла трубку не брала. Боркис уже думает над тем, какую тёмную ему устроить. — Да брось, — отмахнулся Шистад, и парни свернули, выходя в просторный холл к другим ученикам. — Я видел сегодня, как он заходил в школу. Живой и невредимый. — Да дело даже не в этом, — Элиас достал из кармана штанов телефон и прочитал входящее сообщение. — Черт, парни. Мне надо срочно уйти. Родаки уже задолбали меня со своими проблемами. Постоянно им от меня что-то нужно. Вильям и Крис понимающе кивнули и обняли друга поочередно, после чего Элиас с недовольной миной ушел, оставляя друзей одних. Магнуссон прислонился к стене спиной, в то время как Крис встал напротив, доставая телефон и начиная что-то активно печатать. Лицо его украшала ухмылка, а зеленые глаза светились так, словно он видел перед собой какое-то странное чудо. Вильям рассматривал друга, будто видел впервые, поэтому от его пристального взгляда Шистад поднял голову и недовольно цокнул: — Слушай, прекращай это дело. Мне иногда кажется, что ты ко мне неровно дышишь, а Нура для тебя — это простое прикрытие. Магнуссон против воли издал смешок. — Ты идиот. — Но ты всё равно продолжаешь пялиться. — Так ты был на вечеринке у Андреаса? — поинтересовался Вильям, и Крис пожал плечами. — Ага. Даже не знаю, как наши пацанские посиделки превратились в очередную пьянку. Я так надрался! — в сердцах Шистад взмахнул рукой. — Даже такси нормально вызвать не смог. Это был какой-то кошмар. Вильям понимающе кивнул головой, блуждая взглядом по спокойно улыбающемуся лицу друга. Его карие глаза опустились на телефон парня, который шатен держал в руках, а вопрос, сорвавшийся с губ, кажется, оглушил Шистада на мгновение: — Как дела у Эвы? Это было так неожиданно, что Кристофер сперва даже не понял, о чем именно был вопрос друга. Когда мозг стал активно работать, и шестерёнки в голове с шумом закрутились, тело внезапно прошибло током. Шистад свёл брови у переносицы и прищурил глаза, с сомнением глядя на Вильяма, который по-прежнему с невозмутимым лицом рассматривал шатена. — Почему я должен знать, как у неё дела? — Крис убрал телефон в карман джинсов и теперь смотрел на Магнуссона слишком пристально. Так, словно пытался проникнуть ему в голову и понять, о чем тот сейчас думал. Разговор, который каким-то странным образом коснулся Эвы, не мог не настораживать. Поэтому каждая клеточка тела Криса в мгновение ока напряглась. — Я что, ее лучшая подружка? — Мне просто вдруг стало интересно, с каких пор вы стали так тесно общаться, — произнес Магнуссон. — Что значит «тесно общаться»? — не понимал Шистад, хотя... кого он обманывал? Он прекрасно понимал. Вильям сунул руку в карман, достал телефон, в котором начал что-то активно искать, а когда экран предстал перед глазами Криса, губы шатена приоткрылись и с них сорвался раздражённый вздох. Ну какой же он кретин! Ну как можно было так облажаться, а? Почему всё и всегда поворачивается к нему задницей? Сперва он звонит не Вильяму, а Эве, а потом отправляет сообщение, перепутав номер девушки с номером друга. Удача точно шагает с ним нога в ногу. — Я случайно перепутал ваши номера и позвонил ей. Она любезно согласилась помочь мне и вызвала такси, — как-то резко ответил Крис, закатывая глаза. Он и сам не понимал, почему вдруг стал оправдываться перед Вильямом. — Просто так ты перепутал наши номера, — протянул парень, и шатен кивнул. — Просто так ты ее искал на дне рождения Боркиса. Просто так сверлил в ней дыру в столовой, думая, что твоего взгляда она не заметит. Я не замечу. Всё «просто», Крис? — Я не понимаю, к чему ты ведёшь, — начинал распаляться Кристофер. — Мы... иногда общаемся, но это ничего не значит. — У тебя со всеми всегда это «ничего не значит», — хмыкнул Вильям, игнорируя горящие глаза друга. — Я просто хочу сказать, что Эва — подруга моей девушки, а когда в ее жизни происходит что-то... странное, это отображается и на Нуре. В последнее время Мун ведёт себя странно, и Нуру это беспокоит. — Думаешь, это я виноват в том, что Мун ведёт себя так? — губы Шистада скривились в усмешке, хоть глаза выражали отнюдь не веселье. — Господи, ты же не серьёзно? — Ты знаешь, что я имею в виду, Крис, — голос Магнуссона был необычайно серьёзным. — Я не хочу, чтобы ты разбивал ей сердце. Она этого не заслуживает. Слова застряли где-то в глотке, поэтому всё, что Шистад мог в эту минуту — стоять и смотреть на друга широко распахнутыми глазами. Он не мог поверить, что Вильям сказал это. Прямо ему в лицо. Шум и гам вокруг вдруг перестали казаться невыносимыми, тело превратилось в один огромный нерв, к которому прикоснись — и тебя согнёт пополам. От уязвимости. Как много Магнуссон знает? Видел ли он, как Шистад зажимал Эву в доме Боркиса, целуя ее губы и сминая короткий чёрный топ в руках, до побелевших костяшек? Знал ли о том, что Шистад в который раз спас ее зад, спрятавшись с ней в грязном подъезде, лишь бы какой-то козел не тронул Эву пальцем? Как ему в тот вечер пришлось обрабатывать ее кровавые раны на коленках, и как любезно девушка приготовила для них двоих вкусный ужин. Знает ли Вильям о том, что пару дней назад Эва целовала его так, что когда Крис вернулся домой, он не мог заснуть в течение нескольких часов, вспоминая эти мягкие губы? Как он боролся с желанием вернуться к ней и... продолжить то, что так резко оборвалось. Знает ли Магнуссон про их глупый спор, который на сегодняшний день уже, по сути, и не имел значения? Кристофер прикрыл глаза и провел ладонью по коротким волосам, резко выдыхая через нос. Реальность происходящего вдруг осела на плечах тяжелым грузом. — Как много ты знаешь? — тихо спросил Шистад, чувствуя себя так, словно его загнали в клетку. — Не так много, как ты думаешь, — хмыкнул парень, скрещивая руки на груди. — Расскажешь? — Нечего рассказывать, — нехотя ответил шатен, отворачивая голову в сторону. Слова были неубедительными, и Магнуссон это понял. — Конечно. Именно поэтому ты каждый раз смотришь на неё, словно хочешь уничтожить одним лишь взглядом, а потом Эва ходит по школе, дергаясь и паникуя, стоит только тебе появиться на горизонте. Я даже не стану упоминать тот факт, что в последнее время ты перестал использовать девчонок в качестве одноразовых шлюх. Каждое слово было как нож в спину. Как миллионы иголок, от которых кожа покрылась неприятным строем мурашек. Шистад молчал, потому что сказать было нечего. А что ему ответить, если всё это — невыносимая и тяжелая правда? Как на это реагировать? — Нам стоит поговорить об этом. И Шистад слабо кивнул головой, принимая реальность такой, какой она была. Всё равно, рано или поздно, они пришли бы к этому разговору. И уж лучше разобраться во всем сейчас, нежели разгребать дерьмо тогда, когда будет уже слишком поздно.Откровения. Часть первая.
10 февраля 2019 г. в 18:35
Ветер играл с легкой тканью тюля, отчего тот забавно дёргался каждый раз, стоило только сквозняку пробраться в просторную светлую комнату. В воздухе витал аромат цветочного кондиционера, который сотрудники гостиницы по стандарту оставляют в номерах, дабы в них приятно пахло. Лёгкий аромат альпийских лугов разбавлял запах никотина и перегара. Кровать, стоящая посреди огромной комнаты, была незаправлена, и одеяло, одетое в красивый светлый пододеяльник, валялось где-то в ногах.
Тонкая сигарета была зажата между пальцами. Сухие губы касались фильтра, делая глубокие затяжки, от которых кружилась ещё хмельная голова, а глаза, покрасневшие и воспалённые, безжизненно смотрели на открытое окно, за которым так некстати ярко светило солнце. Погода явно решила поиздеваться, она никак не соответствовала внутреннему состоянию женщины.
Кровать рядом прогнулась под тяжестью тела, и носа коснулся слышимый аромат свежего геля для душа. Он сходил в душ, пока она лежала, убивая свои легкие едким дымом сигареты? Какой молодец, только поглядите. Маритте повернула голову в сторону мужчины, который лёгким движением руки вытер остатки влаги с длинных темных, слегка вьющихся волос белым полотенцем. Его почти чёрные глаза смотрели на неё с неким осуждением. Смотрели на то, с каким безразличием женщина снова затягивалась, выдыхая дым. Ему это не нравилось, ведь Маритте почти всю ночь то и делала, что пила и курила. С ней, с женщиной с такой репутацией и внешними данными, подобная гадость никак не вязалась, поэтому общая картина вызывала раздражение и злость.
— Тебе нужно сходить в душ, — произнес мужчина глубоким голосом с красивым акцентом.
То, что он не норвежец, подтверждала даже его внешность. Разворот плеч, широкая грудная клетка, загорелая и ровная кожа, волосы длиной до плеч, которые были чёрными как смоль и завивались на кончиках. Его темные и аккуратные брови, немного женственные черты лица. Глаза, словно угли, с потаённой в них страстью и горячим темпераментом, тонкие, но чувственные губы. Взгляд Маритте скользил изучающе по крепкому торсу с перекатывающимися под кожей мышцами так, словно она видела тело этого Аполлона впервые. Его руки с паутиной вен положили влажное полотенце на кресло, а длинные пальцы растрепали небрежно волосы.
— Хватит, — мужчина, имя которого было Джеймс, забрал сигарету из руки Маритте и опустил ее в бокал с недопитым вином. — Нужно проветрить голову, на улице замечательная погода. Сходим пообедать в какой-нибудь ресторан, поговорим о нашем переезде.
— Когда ты планируешь улетать во Флориду? — женщина встала с кровати, поправляя подол ночной сорочки, которая едва достигала середины ее бёдер.
— Тогда, когда у твоего сына будут готовы все нужные для перелёта документы, — брюнет оперся спиной на изголовье кровати и скрестил руки за головой. — Ты уже говорила с ним?
Маритте подошла к туалетному столику, рассматривая своё лицо, которое немного отекло от выпитого прошлым вечером алкоголя, и провела ладонями по щекам, постепенно поднимая их к волосам, растрёпанным и волнистым от вчерашней причёски. Вопрос, повисший в тишине спальни, был и ответом. Она не разговаривала с Кристофером о переезде в другую страну. Да что там, на другой континент! Она боялась его реакции, боялась, что он сможет отказаться и остаться с отцом. Если Крис сделает выбор в пользу отца, для неё это будет ударом под дых.
Маритте взяла в руку расчёску и провела ею по волосам, спутанным после сна, слегка морщась, когда почувствовала, что некоторые волоски остаются на расчёске, отрываясь. Самое неприятное ощущение после похмелья. Джеймс молча следил за манипуляциями женщины, которая не стремилась отвечать на его вопрос, продолжая мучать свои волосы уже надоевшей расчёской. Маритте посмотрела на мужчину через отражение в зеркале и поражённо вздохнула, небрежно бросая элемент средства для ухода на столик. Пальцы обхватили края мебели.
— Он ещё не знает, — утвердительно сказал Джеймс, поджимая губы в недовольном жесте.
Маритте покачала головой.
— И когда ты собиралась ему рассказать? Про перелёт, про дом, про поступление... про развод.
Шистад повернулась к Джеймсу лицом, выглядя как никогда уставшей.
— Я расскажу ему обо всем, не нужно на меня давить, Джеймс, — голос женщины немного дрогнул. — У моего сына сейчас на носу выпускные экзамены, выпускной вечер. Кристофер слишком переменчивый, я не могу быть уверена на сто процентов, что на такую новость он отреагирует позитивно. Всему своё время...
— Ты сделаешь только хуже, — перебил брюнет, подскакивая с кровати на ноги и начиная мерить комнату шагами. Его руки эмоционально дергались под потоком слов. — Он подумает, что ты специально скрывала от него всё это столько времени, и я уверен: такому решению он явно рад не будет. Ещё наверняка твой муженёк подсуетится. Зная его, сто процентов какую-нибудь ерунду скажет, лишь бы в свою пользу. Очернить тебя для него —
сплошное удовольствие. Особенно если Эрин захочет оставить сына себе.
— Не говори так, будто мой сын — какая-то марионетка!
— Амбициозные подростки, находящиеся под влиянием взрослых, у которых гормональные перебои в организме, невольно становятся гуттаперчевыми марионетками, которыми верти как захочешь. Он будет расстроен вашим разрывом, а если Эрин начнёт ему промывать мозги и говорить о том, что тому будет лучше остаться с ним, ведь ты «ветреная шлюха, смевшая разрушить семейное счастье и решившая упорхнуть со своим новым любовником на другой конец света», всё станет только хуже. Именно так он выразился или я что-то пропустил?
Маритте прикрыла глаза, чувствуя, как внутри что-то с болью сжимается, ведь слова мужа, с которым она прожила бок о бок столько лет, подобно клейму оставили на сердце кровавый рубец. Она открыла глаза и посмотрела на серьёзное лицо напротив. Джеймс утвердительно кивнул головой, понимая, что он чертовски прав. Попал в яблочко.
— Ты должна рассказать ему, — уверенно повторил мужчина. — В ближайшее время. Иначе будет поздно.
С этими словами брюнет развернулся и пошел в сторону ванной комнаты, скрываясь за широкой белой дверью и оставляя молчащую женщину стоять на месте и думать о том, как тяжело придётся ей в их с Кристофером встречу.
Разговор обещал быть долгим, откровенным и болезненным.