«Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра.» Мацуо Монро «Научи меня умирать»
***
Иногда мы бросаемся в омут с головой. Не задумываясь о завтрашнем дне, не задумываясь о последствиях, потому что это неважно, если сегодня мы чувствуем себя хорошо, если сегодня — тот самый прекрасный день, и нам не хочется, чтобы он вообще заканчивался. Завтра — просто завтра. Порой нам не интересно, что может произойти через двадцать четыре часа. Нам хочется поставить «сегодня» на паузу и наслаждаться моментом, который в итоге станет обычным «вчера». Иногда это так необходимо — сказать себе «стоп», сказать жизни, бегущей со скоростью света, «стоп». Ведь все моменты в ней — лишь короткие эпизоды, которые останутся позади, канут в прошлое. Забудутся. А ведь так хочется, чтобы всё прекрасное не заканчивалось. Чтобы отпечаталось на подкорке, стало с нами одним целым. Эва Мун решительно поставила свою жизнь на паузу. Не так много в ней было хорошего, о чём она вспоминала бы с улыбкой на лице. Эти моменты она может пересчитать по пальцам. Сегодня девушка дала себе слово, что прошлое в прошлом. Что вчера это вчера. Что всё плохое позади, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на переживания и раздумья. Если жить, то только одним днём. Если принимать решения, то здесь и сейчас. И пусть голова болит завтра. Пусть очередные неудачи и проблемы подождут до завтра. Эва Мун сказала своей жизни «стоп». Она приняла решение. — Эва... В комнате, пропахшей вишней, той самой, от которой у Шистада раньше болела голова и тошнота подкатывала к горлу, пахнет им. Эта крохотная комнатка приняла парня. Повсюду витает его аромат, он осел на каждой поверхности, «поселился» в каждой разбросанной вещи. Кристофер Шистад словно стал одним целым с этим местом. И пусть сам господь Бог проклянет его, если парень скажет, что ему это не нравится. У него просто не найдётся слов, чтобы описать, насколько внутри всё переворачивается от ощущения нужности, от ощущения близости. Ведь Эва Мун, которая называла его мудаком, которая плакала из-за его мерзких выходок, которая пошла на танцы с другим, сейчас сидит на его бёдрах, гладит его шею, целует его и улыбается ему. Ни кому-то другому. Только ему. И пошло всё на хер, если не в этом счастье. — Эва, — Крис вновь предпринимает попытку отстранится от девушки, которая снова тянется к нему за очередным поцелуем. — Мне нужна передышка. Ты что, поставила себе цель съесть меня? Она, прильнув к нему телом, лукаво улыбается пухлыми губами. В её глазах Шистад видит веселье, но от её вздохов, от её запаха и от её прикосновений ему явно не до смеха. На щеках парня — румянец. Губы ещё влажные после поцелуя. Руки с выпирающими линиями вен держат Эву, которая не торопится слезать с Криса. Сегодня она не намерена его никуда отпускать. — Ты против? Рука, до этого обнимающая шею Криса, опускается на крепкие плечи, затем — на широкую грудь, после — на живот. Пальцы гладят горячую кожу и выступившие под ней мышцы. Проходятся по бокам, затем снова возвращаются на живот. Шистад напрягается, ощущая каждой клеточкой своего тела эту легкую, но в то же время дразнящую ласку прохладных пальцев Эвы. Сглатывает, поднимая томный взгляд из-под приоткрытых глаз на Мун. Улыбающуюся, с озорством и вызовом смотрящую на него сверху вниз. — Может быть, и против, — с беспечностью в голосе тянет он, на что Эва щурит глаза и... усаживается на парне поудобнее, вынуждая Шистада вдохнуть кислород через сжатые зубы. Нет, она точно доведёт его до ручки своими действиями. — Эва. — Да, Крис? Он смотрит на неё. Пытается взглядом сказать, что если она не перестанет дразнить, если не остановится хотя бы на секунду, терпение Шистада лопнет как шарик. Парень же не железный. Ещё одно такое трение бёдрами о бёдра — и она ощутит, что он — живой. — Минуту. Дай мне минуту. Пожалуйста. Она снова улыбается. Заправляет за ухо волосы, что так настойчиво лезут в глаза. Склоняет голову, блуждая оценивающим взглядом по лицу парня, далее опуская его на хорошо сложенное тело перед собой. Эва солжет, если начнёт отрицать красоту Кристофера. Эти мышцы притягивают глаз. От этих рельефов учащается сердцебиение. От одного только аромата её голова кружится, а разум мутнеет. Эва рассматривает его. Щёки парня покрывает румянец. Пухлые губы расслаблены, рот приоткрыт. Глаза наблюдают за ней из-под прикрытых век и пушистых ресниц, и она отвечает на зрительный контакт, чуть улыбаясь уголками губ. Реакция Шистада на прикосновения девушки веселит её. Едва заметная дрожь побуждает Эву касаться парня снова и снова, в надежде ещё раз увидеть, как Крис будет вздрагивать от этих легких ласк. Ладони Кристофера лежат на её бёдрах, и пальцы впиваются в тёплую кожу, стоит Мун снова податься вперёд, случайно потеревшись о самое чувствительное место парня. С губ девушки слетает тихий смешок, ведь она слышит шипение со стороны Шистада. — Конечно, — почти мурлычет она. Крис наблюдает за ней. В ушах гулко стучит кровь, по загривку ползут мурашки, когда девушка садится к нему спиной и начинает разминать шею, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. От этих прекрасных изгибов контроль, который Шистад держит на коротком поводке, постепенно... исчезает. Крис пытается мыслить трезво, буквально уговаривает себя держать ситуацию под этим самым контролем, но как, черт возьми, это возможно, если Эва Мун тянется руками к своим стопам, игриво выгибая спину? И Крис готов дать свою голову на отсечение, потому что он слышит, как девушка тихо посмеивается себе под нос. Наглая... чертовка. — Тебе смешно, да? — недовольно подмечает парень, сверля испытующим взглядом затылок Эвы. Она не скрывает озорства, однако с притворно удивлённым взглядом оглядывается на него из-за плеча: — Конечно, нет. — Конечно, да, — едко отвечает Шистад и вытягивается на кровати в полный рост, не сводя с девушки глаз. — Смешно наблюдать за мужчиной, чей контроль висит на волоске. Не так ли, Эва? — Я думала, парням нравится, когда девушки заигрывают с ними. Это же так... сексуально. Не так ли, Крис? Шистад на мгновение закрывает глаза. С губ слетает тяжёлый вздох. Ему крайне непросто не прикасаться к девушке. Крайне непросто не целовать эти пухлые губы, не вдыхать аромат кожи, волос. Его пальцы почти наизусть знают изгибы тела Эвы, и они всякий раз буквально «горят», потому что одних только прикосновений чертовски мало. Внутренний голос твердит, что переступать тонкую грань слишком опасно. Назад дороги не будет. Но желание... Желание сопротивляется голосу разума. И оно вот-вот выиграет: Эва всячески пытается способствовать этому. — Значит, ты заигрываешь со мной, потому что хочешь понравиться мне? Она замирает. Улыбка застывает на лице Эвы, сменяя веселье растерянностью. — Тебе незачем это делать, — продолжает Шистад. Тембр его голоса становится с каждым словом ниже, вызывая этим мурашки на коже девушки. — Ты уже мне нравишься. С губ Мун слетает судорожный вздох. Она отводит взгляд, глазами натыкаясь на валяющиеся возле кровати вещи парня, узнавая в них рубашку и пиджак Шистада. Его обувь стоит возле рабочего стола, а носки лежат внутри чёрных ботинок. От этой картины улыбка снова появляется на лице Эвы. Ещё несколько секунд спустя — и улыбка переходит в хихиканье. Шистад внимательно смотрит на девушку. Брови медленно опускаются к переносице. Он в растерянности. Так же, как и Эва две минуты назад. Крис садится, подаваясь корпусом тела вперед, чтобы быть ближе к девушке, и смотрит на тихо смеющуюся Эву через её плечо. — Почему ты смеёшься? — сердитые ноты слышны в его голосе. Он ждал совершенно другой реакции на своё признание. Никак не издевательского смеха. Рёбра отчего-то сдавливают лёгкие. Ему становится тяжело дышать. — Ты, — продолжая посмеиваться, Эва тычет куда-то в сторону, призывая Криса посмотреть туда же, — оставил свои носки в обуви. Кристофер ещё сильнее хмурится. Он ничего не понимает. — Это тебя развеселило? Мои носки? Она оборачивается и выдыхает резко через приоткрытые губы, снова замирая. Лицо Кристофера в нескольких сантиметрах от её лица. От вновь возникшей близости между ними сердце снова быстро бьется в груди Эвы. — Забавно, — тихо отвечает она, смотря в тёмные глаза напротив. Крис выгибает бровь. — Забавно? Эва чуть кивает. — Твои дорогие шмотки валяются на полу. Могут помяться. А носки, — девушка усмехается, — аккуратно лежат в обуви. — Так их не нужно искать, когда уходишь, — говорит Крис. Эва открывает рот, чтобы что-то ответить, но слова застревают где-то в глотке. Она смотрит на него. Как и он — на неё. Парень закрывает глаза и качает головой, запоздало понимая, что фраза получилась весьма двусмысленной. Но слово — не воробей, а вылетит — не поймаешь. — Черт, — голова парня опускается на плечо Эвы. — Я не это имел в виду, Мун. — Всё в порядке, — отвечает она, поведя плечом. Крис отстраняется, поджимая губы. — Ты же ничего не обещал мне, а я не просила этих обещаний. Всё честно. Честность — это просто. Он хмыкает, качая головой. — Ты же слышала, что я сказал, не так ли? — Крис смотрит на Мун, которая отводит взгляд, рассматривая свои пальцы, что теребят подол платья. — Ты просишь честности? Я не солгал. — Ладно. — Ладно? — Шистад снова хмурится. Он кладёт руку на плечо Эвы, вынуждая ту снова взглянуть на него. Между тёмных бровей залегает морщинка. — Это всё, что ты можешь мне на это ответить? Ладно? — Я не хочу, чтобы ты думал, будто я вынуждаю тебя говорить что-то против твоей воли. — Эва, — Шистад сползает с кровати на пол и садится возле Эвы, положив руки на её голые ноги. Смотрит на неё снизу вверх, поглаживая пальцами нежную кожу икр Мун. Сглатывает, подбирая в голове правильные слова, дабы не ляпнуть чего лишнего. — Я сказал это, потому что хотел сказать. Слышишь? Я хочу, чтобы ты это знала. Тебе не нужно стараться понравиться мне. Знаешь, почему? Зелёные глаза неотрывно смотрят на парня. Эва блуждает взглядом по его лицу, замечает, как дергается кадык, когда Шистад сглатывает. Видит, как сжимаются и разжимаются полные губы, как по ним проходится язык, увлажняя их. От прикосновений рук Шистада её ноги покрываются мурашками. А в животе словно миллион маленьких бабочек взлетает, щекоча всё внутри. — Почему? — тихим шепотом слетает с губ Мун. — Потому что... — он приподнимается с пола, кладя руки по обе стороны от бёдер Эвы, тем самым нависая над ней. — Я... — Ты?.. Эва ложится на спину, глядя на Кристофера, и кладёт ладонь на его щеку, проводя пальцами по идеально выбритой линии челюсти. Шистад опускает голову и касается губами губ Мун, даря ей легкий, почти нежный поцелуй. Затем отстраняется и тихо произносит: — Уже влюбился в тебя. Она смотрит на него так, будто видит впервые. Касается его лица, словно раньше никогда этого не делала. Пытается найти во взгляде Кристофера хоть малейший намёк на шутку, найти оправдание внезапно остановившемуся сердцу. Губы приоткрываются — ощущения от подаренного поцелуя ещё свежи, — но слова висят на кончике языка. Вместо них Эва Мун обхватывает обеими руками голову парня и притягивает к себе. Целует его, закрывая глаза, чувствуя жжение в них от нахлынувших эмоций. Ей не хочется, чтобы этот момент испортили чертовы слёзы. Кристофер отвечает. Мнёт её пухлые губы своими, ласкает их языком, покусывает легонько зубами, наслаждаясь звуками, издаваемыми Эвой. Его руки гладят шею Мун, снова изучают изгибы её податливого тела, что жмётся к нему, требуя внимания. И он даёт его Эве. Не только потому что ей этого хочется. Просто не трогать Эву Мун просто невозможно. Её руки гладят спину парня. Ладони ощущают перекатывающиеся мышцы под горячей кожей. Ногами Эва обхватывает бёдра Криса, чтобы стать ближе к нему, и парень толкается вперёд, отчего оба сдавленно охают, на мгновение остановившись. Мун прерывисто дышит. С пылающими щеками лежит под парнем, первые секунды после поцелуя не смея открывать глаз. Лишь только тогда, когда дышать становится легче, она смотрит на задумчивого Криса, уставившегося на стену позади её головы. — Что такое? Шистад опускает глаза на Мун, настороженно рассматривающую его. — У тебя злая мама? Минуту Эва таращится на Кристофера как на умалишенного. Её брови взметаются вверх, глаза удивленно распахиваются, рот приоткрывается. — Что? — недоуменно тянет Эва, замерев под тяжелым телом парня. В следующую секунду дверь в комнату Эвы открывается и на пороге появляется Анна-Марит, которая застывает с широко распахнутыми глазами и приоткрытыми ртом, будто намереваясь что-то сказать. Но так ничего и не произносит. Эва отталкивает Криса и вскакивает на ноги, быстро одёргивая задранное платье и поправляя взъерошенные волосы. — Привет! — восклицает нервно девушка, стоя напротив молчаливой матери. Глаза женщины смотрят на дочь, затем на парня, и наоборот. Анна-Марит поджимает губы, кивая сама себе. — Привет, — наконец произносит женщина. — Не знала, что у тебя... гости. Кристофер встаёт с кровати и подходит к Эве, вставая рядом с ней. Улыбается, глядя на смущенную мать девушки, после же протягивает руку, которую Анна-Марит пожимает, окидывая Шистада оценивающим взглядом. — Крис. Мать Эвы поджимает губы, изображая подобие улыбки, и отпускает руку парня, скрещивая собственные за спиной. — Я не знала, что у Эвы есть парень. — М-мы... Мы не вместе! — быстро отвечает Мун, после чего в комнате возникает неловкое молчание. Щёки Эвы мгновенно вспыхивают, когда она замечает растерянность в глазах матери. Анна-Марит снова открывает рот, но ничего не произносит. Молчит, опешив от заявления дочери. Шистад на долю секунды закатывает глаза. Если Эва ещё что-нибудь скажет в подобном духе, её мать точно больше никогда не откроет ему дверь. Ещё одной ненавидящей его женщины ему не надо. Поэтому говорит с милой улыбкой на лице: — Пока что. Анна-Марит делает шаг назад, наступая на какой-то предмет, валяющийся под ногами. — Что ж. Вы, наверное, сами во всём разберётесь. Я... уже ухожу. Улыбается несколько нервно, поглядывая на пунцовое лицо Эвы и на довольное — Криса, но прежде, чем уйти, оставив ребят наедине, она быстро наклоняется и хватает с пола плотный комок бумаги, который суёт в карман кофты, наконец покидая спальню дочери. Эва накрывает лицо руками, пряча в ладонях свой стыд. Бормочет в них что-то неразборчиво, игнорируя довольный смех Кристофера. Парень присвистывает, поворачивая голову к Эве, которая убирает руки от лица и с возмущением глядит на него. — По-твоему, это смешно? — По-моему, — беспечно тянет Шистад, обхватывая рукой плечи девушки и подталкивая её обратно к кровати. — Твоя мама меня уже любит. Эва спотыкается, падая на кровать. Бормочет под нос проклятья, пряча за короткими волосами рвущуюся наружу улыбку, но взвизгивает, когда ладонь Криса шлепает девушку по ягодице со словами: — Люби меня. И тогда Эва Мун больше не прячет свою счастливую улыбку от Кристофера Шистада.***
Телеведущая новостей вещает всей Норвегии о происходящем в мире. Чайник, стоящий на плите, вот-вот закипит. Занавеска колышется от тёплого ветра, сочящегося из приоткрытого окна. Омлет подгорает на раскалённой сковороде, оливковое масло с шипением «стреляет» в разные стороны. Анна-Марит стоит возле столешницы. Моргает пару раз, возвращаясь в реальность из своих бесконечных мыслей, и накрывает крышкой сковороду, выключив плиту. Женщина трёт ладонью лоб, вздыхая. Оборачивается к двери, услышав визг дочери, а затем и последовавшее за ним хихиканье, и... ...улыбается. Нет ни напряжения. Ни ненависти. Ни обиды. Внутри ничего не переворачивается вверх дном, материнская опека и любовь абсолютно спокойны. Ощущения такие, словно... Всё так и должно быть. Рука исчезает в кармане. Анна-Марит вытаскивает бумажный комок, подобранный в комнате Эвы. Не имея ни малейшего желания проверить, что это, она открывает дверцу и бросает комок в мусорное ведро, после чего продолжает приготовление завтрака. Который теперь придётся делить на троих. И никто никогда не узнаёт, что бумажка, подобранная с пола и ставшая теперь частицей мусора в ведре — билет в один конец. До Флориды. Может, всё так и должно быть?