Первый закон автоматики

Тело лежало в переулке. Хотя вернее было бы сказать, тело лежало по переулку. Даже Джона, навидавшегося на войне всякого, слегка замутило, когда он увидел это. Крови было очень много. Сперва Джон даже подумал, что жертв было больше одной. Но нет, кажется, все части тела принадлежали одному и тому же человеку. Мужчине средних лет, судя по… трети головы, находившейся в поле зрения Джона. Разбросанные тут и там части покойного все вместе походили на какую-то адскую, завораживающе страшную композицию. Картину безумного живописца. Вроде того голландского парня, как бишь его звали?.. — Джон, — позвал Шерлок, прерывая ход его мыслей. — Подойди сюда. Мне нужно, чтобы ты посмотрел на это. Джон вздрогнул. Прошло уже несколько месяцев, но он все еще не мог привыкнуть к тому, что автоматон отдает ему указания. И, что самое удивительное, он этим указаниям следует. Впрочем, это не было единственной странностью в их общении и в самом Шерлоке. Честно говоря, Шерлок почти целиком состоял из странностей. Например, помимо имени, которые автоматонам его категории давали довольно часто, у него была фамилия. «Довольно логично, — сказал Шерлок в ответ на удивленный взгляд Джона. — Что я взял себе фамилию создателя. Формально его можно считать моим родителем». Мистер Холмс, создатель Шерлока, несколько лет назад покинул этот бренный мир, и теперь мастерская принадлежала его единственному наследнику, странному типу с не менее странным именем Майкрофт, которого Шерлок называл своим старшим братом. «Формально», разумеется. Хотя, глядя на непроницаемо равнодушного мистера Холмса, иногда казалось, что он тоже автоматон. Просто еще более гениальной конструкции, чем его «брат» — настолько гениальной, что не отличишь от человека. И еще глаза. Джон был уверен, что эти невозможные синие глаза мистер Холмс позаимствовал у своего сына. Или у себя самого? На фото, висевшем в мастерской, разумеется, не было видно цвета. Но монохромный взгляд основателя мастерской, глядевшего с портрета, совершенно точно был столь же пронизывающим. Делами мастерской Майкрофт интересовался не особенно сильно, отдавая все время и силы своей политической карьере. Текущие дела вел управляющий, парень по прозвищу Спиди, который и нанял Джона на работу. Шерлок же, в свою очередь, считал контору своими владениями и распоряжался ей по-хозяйски, полностью игнорируя мнение на этот счет не только Спиди, но и Майкрофта. И уж, тем более, мнение Джона, которому уже давно приходилось делить с автоматоном не только рабочее место, но и квартиру на втором этаже. — Как ты это делаешь? — поинтересовался Джон однажды утром, в очередной раз обнаружив Шерлока у себя на кухне, занятого каким-то химическим опытом: «Здесь держать лабораторию намного удобнее, чем в мастерской. Она совершенно не помешает тебе жарить яичницу». — Что «это»? — поинтересовался Шерлок, не отрывая взгляда от колбы. — Игнорируешь то, что говорят тебе люди. — Их указания нерациональны. Рациональные указания я всегда выполняю в точности. Но люди дают их не слишком часто. — Это… ненормально. И, возможно, нелегально. — Отец не вносил изменений в блок Кэмпбелла. Все законно. Он просто усовершенствовал передающий механизм. Можешь посмотреть, если хочешь. Это было в высшей степени разумно с его стороны. Если бы мне приходилось выполнять любые указания, я не смог бы работать. «Работа» была еще одной странностью Шерлока. Точнее, его профессия. Он так и называл ее — «профессия», так же, как называют род своих занятий люди. Словосочетание «техническое назначение», которым пользовались остальные автоматоны, Шерлоку не нравилось. Он был детективом. Единственным в мире автоматоном-детективом. По словам самого Шерлока, это также было рационально и разумно: расследования были областью, в которой его гениальный логический механизм можно было задействовать в наибольшей степени и с наибольшей пользой. Но последнее время Джону казалось, что это не вся правда. Он всерьез подозревал, что Шерлок свою работу… любит. Как бы странно это ни звучало по отношению к автоматону. Эмоциональный блок Шерлока занимал и удивлял Джона даже больше, чем логический механизм. Конечно, все автоматоны высоких категорий могли воспроизводить некий набор реакций, идентичных человеческим эмоциям. Но эти реакции были стандартны и всегда возникали по одной и той же, заранее спланированной техником, схеме. Шерлок был другой. Иногда он реагировал очень… живо. Почти по-человечески непредсказуемо. И порой Джон ловил себя на том, что удивляется уже не эмоциональным реакциям автоматона, а тому, что тот периодически ведет себя механистично, как и положено машине. Словно подсознательно ждал от него именно человеческих реакций. Вот и сейчас, подойдя поближе к месту преступления, он удивился, с каким равнодушием Шерлок осматривает части несчастной жертвы, валяющиеся в переулке. Глупо было ждать сопереживания от автоматона. Но Джон его почему-то ожидал. Или лучше сказать — надеялся на него? Это пугало Джона, но за то время, которое они провели вместе, он стал испытывать к Шерлоку что-то вроде привязанности. Он говорил себе, что автоматон не способен ответить на его чувства. Автоматон вообще не способен ответить на чувства. И все это — лишь нелепые домыслы Джона, который просто страдал от скуки и одиночества. До тех пор, пока не появился Шерлок. Завести дружеские отношения с машиной... Только такой несчастный идиот, как Джон, мог представить себе такое. И все же… все же… Шерлок с металлическим щелчком склонил голову на бок. — Что ты думаешь об этом? — Я?! Что я могу думать? Я не врач. И не полицейский. Я техник. — Именно поэтому мне нужно твое мнение. Посмотри внимательно. Шерлок небрежным жестом показал на кусок плоти, лежащий неподалеку. Кажется, это была… часть ноги? Джона снова замутило, но он быстро взял себя в руки. — Это нога, — как можно более невозмутимо ответил он. — Бедро, если быть точным, — поправил Шерлок. — Посмотри на срез кости. — И?.. — Ты что, действительно не понимаешь? — воскликнул Шерлок, и в его обычно мягком голосе прорезались механические нотки. Это означало раздражение. — И что только творится в ваших маленьких смешных мозгах? Его убил не человек. — А… кто? — Автоматон. Такая же машина, как и я. — Этого не может быть. Нельзя взломать первый механизм блока Кэмпбелла. Не… — Если отбросить все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Я исключил остальные версии. И полностью уверен, что его убил автоматон. Я не спрашивал тебя, согласен ли ты со мной. Меня интересует твое мнение о конструкции автоматона, который мог это сделать.