Мертвец

      Розы благоухали, заполняя своим ароматом все помещение. Рангику завистливо вздохнула:       — Ну, Момо, тебе везет! Шуухей на такие подарки не способен — слишком уж брутальный.       Нанао улыбнулась:       — А Шунсуй часто дарит мне цветы. Только я ему запрещаю это делать. Не люблю нежности.       Момо засуетилась в поисках вазы, чтобы поставить в нее букет. Ваза нашлась в шкафу, и Рангику помогла Хинамори налить в сосуд воды. Вазу с букетом поставили на стол, и все три девушки мечтательно на него уставились.       Мацумото снова разлила по пиалкам саке.       — Ну что, девочки, выпьем за Киру и Момо! За то, чтобы Момо скорее стала госпожой Кира! — провозгласила она, поднимая свою пиалку.       Нанао тоже взяла пиалку, а Момо немного колебалась, не зная, стоит ли ей пить еще. Пьянеть ей совсем не хотелось, но как отказать? Как не выпить за то, чтобы ей стать госпожой Кира? Она ведь так этого хочет! Так что Момо вместе с подругами выпила саке и немного покраснела — то ли от выпитого алкоголя, то ли от мыслей о Кире, который первый попросил у нее прощения. Да еще и в стихотворной форме! Момо знала, что обязательно сохранит открытку на долгие годы, и этот клочок бумаги станет символом их и Изуру союза — одним из символов. И спустя много лет они будут сидеть рядом и читать строки, выведенные рукой влюбленного юноши, что писал их, думая о своей любимой девушке… Будут вспоминать, какими они были молодыми и как любили друг друга… И тогда, спустя много лет, даже состарившиеся, они будут друг друга любить…                         Алые розы                         Скажут тебе о любви.                         Простишь ли?       — Эй, Момо, хватит мечтать! — вырвал Хинамори из сладких грез голос Мацумото. — Я говорю: Хицугая-тайчо часто в мир Живых стал наведываться! Ты ведь знаешь?       Момо знала о том, что Тоширо влюблен в Куросаки Карин, и удивилась, что Рангику не знает — ведь на празднике в Третьем отряде ее брат и Карин были вместе. Видимо, Мацумото была слишком увлечена обществом Хисаги. Думая об этом, Хинамори не сдержала улыбки — после смерти Гина ее подруга слишком страдала, и заслужила счастья, как никто другой.       — Вам нравится Хисаги-семпай, Рангику-сан? — невинно спросила Момо.       — Ну, мы провели вместе ночь, ты же знаешь, — беззаботно ответила Мацумото, накручивая локон на указательный палец.       — Нет-нет, я думаю, Момо-чан имела в виду: у вас это серьезно? — спросила Нанао. — Или просто на одну ночь?       — Я не знаю, — задумчиво протянула Рангику. — Шуухей забавный и добрый… И я ему давно нравлюсь…       — Да он влюблен в тебя! — не выдержала Исе. — Бедный парень, неужели ты ни разу не замечала?       Пока подруги то ли спорили, то ли беседовали, Момо села за стол, облокотилась о столешницу и принялась рассматривать розы, вдыхая их тонкий аромат. Открытку она заложила в книгу, которую сейчас читала — Дюма «Королева Марго», заодно сравнив Киру с Ла Молем и при этом испытав внутреннее содрогание — слишком ужасной была судьба Ла Моля. Судьба Киры тоже была жестока с ним, но теперь — Хинамори думала об этом с уверенностью — он будет счастлив. Она не позволит ему страдать.       Из размышлений Момо вырвал шум, поднявшийся на улице. Галдели рядовые, кричали старшие офицеры, какие-то девушки-шинигами плакали… Рангику и Нанао, оставив обсуждение отношений Мацумото и Хисаги, бросились к окну, а Момо не успела вскочить со стула — ей не казалось, что могло случиться что-то плохое, что-то, что требовало ее вмешательства — и ей просто не хотелось смотреть, разрушать свой уютный мирок фантазий…       Гул голосов перекрыл крик Хирако-тайчо:       — Ану заткнулись! Докладывайте, что произошло!       Голоса снова смешались, и снова заплакала девушка — и только тогда Хинамори полностью осознала, что случилась беда — настоящая беда, и, возможно, она нужна там — вскочив из-за стола, лейтенант бросилась во двор отряда, где собирались отстраивать очередной барак.       По пути Хинамори столкнулась с Хирако — лицо капитана напоминало застывшую маску.       — Что случилось?! — буквально вцепилась в него Момо. — Кто кричал?       — Несчастный случай, — сухо ответил Хирако. — Рядовой погиб. Кажется, его звали Акира Мурасаки. На него упала балка.       Момо застыла на месте, не в силах поверить в услышанное. Она довольно хорошо знала Акиру, он был забавным и веселым, очень заботился о лейтенанте, когда та попадала в лазарет, умел играть на гитаре, был хорошим человеком и душой компании… Но не это поразило Момо в первую очередь — в первую очередь ее шокировало известие о смерти в мирное время. Даже не на вылазке в Руконгай. Акира Мурасаки, рядовой солдат Пятого отряда, идущий на повышение в двадцатые офицеры, погиб не от руки врага и не от зубов Пустого, а от какой-то упавшей на него балки…       Все же шинигами — воины, а не строители. Ошибки допустимы. Но такие!..       Момо уже не могла думать о своем счастье и своей любви. До нее дошло, какая женщина плакала — Харука Мэй, невеста Акиры. Кажется, еще недавно они приходили к лейтенанту и сообщали о своей помолвке, держались за руки, радостно улыбались, а теперь…       Хирако не мог понять чувств Хинамори — он не успел привыкнуть к новым служащим Пятого отряда, но все равно попытался утешить Момо, потянулся к ней — она оттолкнула капитана и бросилась прочь из казарм на улицу, где офицеры Четвертого уже уносили на носилках накрытое простыней тело.       Харука бросилась к Момо и крепко ее обняла, ища в лейтенанте поддержки.       — Хинамори-фукутайчо, — всхлипывала она. — Как же так… Не могу поверить!.. Не хочу верить! Ведь даже не война! В войне победили, не погибли, а теперь… теперь!..       «Даже не война» — эхом отдалось в голове Момо. Не война — и от этого больнее. Глупо как-то, нелепо, что ли — упала балка, проломила череп…       Харука истерически зарыдала. Хинамори погладила ее по спине, но не знала, как утешить девушку, потерявшую возлюбленного — сама недавно была в похожей ситуации, только Кира выжил, а вот Акира…       Момо взяла лицо Харуки в ладони и внимательно посмотрела ей в глаза.       — Слушай меня, Харука-сан, — заговорила Хинамори. — Сейчас ты пойдешь в Четвертый отряд и попросишь у Котецу-тайчо успокоительное. Поняла?! — Момо пришлось повысить на нее голос, чтобы слова лейтенанта дошли до сознания рядовой.       Харука кивнула. К ней подошла ее близкая подруга Мидори, и Хинамори передала пострадавшую девушку ей на руки.       — Момо! — как только подчиненные ушли, за спиной Хинамори раздался голос Киры. — Что случилось? Ты в порядке?       Это нечестно, думала Хинамори. Это нечестно, то, что Кира жив, а Акире пришлось умереть. Ей было даже неловко от такого своего счастья, такого своего везения — ее любимый человек рядом с ней, хотя мог умереть — им с Изуру дали второй шанс, а Акире с Харукой — нет. Конечно, Момо была счастлива, но это счастье омрачало чувство вины.       — Я в порядке, — ответила Хинамори, и резко обернулась к Кире, — Ох, Изуру!       Она сделала движение, как будто хотела побежать к нему, но остановилась. Не сейчас, не здесь… только что здесь погиб человек, ее подчиненный, ее хороший знакомый, и в знак уважения к его памяти Момо не должна целоваться с Кирой у всех на виду. Изуру это тоже понял — ему доложили о смерти рядового, и, если со своими подчиненными Кира не был особенно близок, то у Момо все было иначе, и он знал это. Хинамори относилась к своим солдатам, как к младшим братьям и сестрам — чего стоит тот случай с пожаром, когда Момо так расстроилась, что и говорить с Кирой не захотела! А сейчас — сейчас ситуация намного серьезнее…       — Выпьем чаю? — предложила Момо.       Кира кивнул. Он подошел к Хинамори и взял ее за руку — ладошка девушки была влажной и холодной. Изуру крепче сжал ее пальцы и переплел их со своими. Момо взглянула на него и благодарно улыбнулась. Так они и пошли в отряд — держась за руки.

***

      Рангику и Нанао в кабинете Хинамори уже не было, равно как и бутылки саке с пиалками. Остались только душистые розы и томик Дюма с открыткой внутри. Кира осторожно прошел внутрь, пока Момо заваривала чай. Возясь с чайником и чашками, Хинамори то и дело посматривала на Изуру, но прятала свои взгляды. Еще час назад она бы уже рыдала у него на груди, а сейчас… все как-то изменилось, хотя Момо и хотелось разрыдаться.       Поставив перед Кирой чашку чая и тарелочку с печеньем, Хинамори взяла свою чашку и села напротив. Она перемешивала сахар, постукивая ложечкой о края чашки и на первый взгляд была полностью занята этим делом, но наблюдала за Кирой из-под ресниц.       — Мне очень жаль, — сказал Изуру. — Насчет того парня, и… вообще.       — Спасибо, — ответила Момо, понимая, что это означает, что он просит прощения и за свою небрежность, и за свои слова. Вдруг Хинамори почувствовала, что по ее щекам текут слезы.       — Изуру, — прошептала она. — Прости меня, пожалуйста. Я так люблю тебя… не знаю, что на меня нашло… Я… вспыльчивая слишком…       — Я знаю это, как никто другой, — улыбнулся Кира, вспоминая стычку с Хинамори у Совета Сорока Шести.       — Ты простишь меня? — спросила Момо. — Я больше не буду так резко… честно!       — Ты же огненная натура, Момо, — ответил Изуру. — За это я тебя и люблю. Хотя нет, я люблю тебя за все. За все твои достоинства и недостатки, ведь все твои качества в целом делают тебя такой, какой ты есть — моей самой любимой девушкой на свете. И я повторю: Момо, ты правда согласна стать моей женой? Учитывая то, что я мертв и зависим от таблеток?       — Я любила тебя до твоей смерти и люблю тебя после нее, — сказала Момо. — И знаешь, Изуру… никто не любит меня так, как ты. И я люблю тебя так, как никого другого. Поэтому я не просто согласна, я хочу стать твоей женой. И я буду следить, чтобы ты пил свои таблетки, буду заботиться о тебе и подарю тебе всю свою любовь.       — Протяни руку, — попросил Кира, и, когда Момо повиновалась, достал из кармана кольцо и надел его на ее безымянный палец, а потом поцеловал внутреннюю сторону ее ладони.       — Вечером будем ужинать уже в нашем поместье, — улыбнулся Изуру. — Я не отменял приказа переносить твои вещи, Рюджи с Амико готовы.       Момо просияла улыбкой в ответ и потянулась через стол, чтобы поцеловать его. Кира ответил на поцелуй.       Счастье вернулось.