Им никто и не обещал счастливого конца, так почему же на душе так тошно? Сколько Джека внутрь не заливай, лучше все равно не станет. Он скорее топливом для розжига дополнительной боли станет, не более. Пустые бутылки приобрели облик лучших друзей, а их содержимое стало единственной пищей для разума и желудка.
Чарли еще удерживал остатки сознания, не отпуская воспоминания в дальний полет. Хранил при себе, дорожил сокровищем, но как печально – единственным. Джей называл его «пропившим мозги придурком», но может оно и правда. Только сидеть здесь – на чистом и таком родном пляже малышки Кали – без виски практически невозможно. Они должны были сидеть здесь вшестером, но судьба – сука редкостная – решила иначе. Он сидит один и изредка за ним приходит Деккер.
Мечты о золотом закате на шестерых растворились в золотой жидкости.
Вторая революция окончательно подкосила страну, окончательно добила Подполье. Получив свободу и освобождение от ЮКР, они практически потеряли себя. Жалкие остатки людей теперь наконец могли взглянуть на настоящее голубое небо, без страха быть застреленными включить любимые мелодии, и, наконец, вздохнуть. Вздохнуть настоящий кислород, без пыли подвалов и порушенных городов. Кислород, пьянящий получше всяких спиртных напитков. Каждый, кто выходил из ставшего родным бара в последний раз, едва сдерживал слезы. Или не сдерживал вовсе. Все было кончено.
Конец режиму начался лишь через два года. Две тысячи двадцать первый обещал быть таким же ужасным годом, как и предыдущие. Но смерть одного человека стала сигналом для действия остальных. «Великий» Чарли Син собственноручно соорудил этот флаг второй революции. Дьюсу, мерзкому предателю (причем, предателю не единожды) пришел конец. И пусть не так кроваво, как того требовали, но тело в земляной яме стало красивым символом. Маленькая пуля с большим количеством яда поразила сердце и заставила страдать от такой агонии, что за последние секунды существования Арон мог прочувствовать все свои грехи. Чарли, увы, плохо помнил все, что тогда происходило. Уже после своей попытки суицида тогда, в две тысячи девятнадцатом, он запил больше прежнего. Ну а к двадцать первому уже мог носить звание алкоголика. Совсем не гордо и без шуток. Отвратительно, но мир не хотел относиться к Hollywood Undead иначе. Назвались Нежитью – так и не живите.
Никто не знал, как именно погиб Дэнни. Но это было их первой личной потерей после Мэтти. Джей тогда вышел из себя окончательно и не мог собраться несколько недель. Джонни поломал много мебели, лишь Фанни пытался всех образумить. Чарли усмехнулся своим воспоминаниям: он и тогда пил.
Потом ушли и Джонни с Фанни. Где-то через год после Дэнни. Какая-то особо неудачная попытка «скрытого» концерта оказалась для них последней попыткой в жизни. И как же после этого вообще можно сочинять и петь свою музыку? Джордан завязал, так сделал и Джей-Дог. Они остались друг у друга, последние части второго блока. Шэддикса давно уже списали со счетов, несмотря на его редкостную живучесть и везение. «С твоей шизой ты поопасней Сэма будешь» – Джорел вроде пошутил, а вроде сказал слишком правдиво.
Еще глоток. Горло уже не опаляет огнем, давно перестало.
Где-то рядом гуляли счастливые люди. Джордан их не видел, просто знал. Иногда выбирался из своего разбитого состояния, проблески сознания помогали хотя бы узнать, что находится вокруг. Пит, Хейли и Патрик до сих пор были вместе и тоже все свое время проводили на берегу. Братья Уэи же наоборот сюда не совались – свалили в бесконечное путешествие по остальным штатам, всегда объезжая Калифорнию. Поговаривают, с ними всегда призрак Айеро, но в такую ересь может поверить разве что поехавший. Обдолбанные фрики.
Для Нила и его группы благодатные дни теперь растянулись навсегда. Они вернулись в Канаду, как только открыли границу. Они все остались живы, как и их семьи. Действительно, Сандерсону всегда благоволила эта сволочь – Судьба. Наверное, вежливых канадцев она любит намного больше американцев.
– Может пойдем?
Вода в океане была на удивление спокойна. Практически не волны – только персиковые разводы неба, растворенные на поверхности. Золотистый шар опускался за горизонт, довольно рассматривая гостей побережья перед сном. Их было не так много и ему это явно нравилось – сегодня Солнце не палило, а только ласково обогревало. Пальмы снова стали высокими стражами сумерек, а яркая трава и кустарники – главными жителями. Жизнь налаживалась, а с наступлением сумерек менялась. Она превращалась в красивую напуганную девушку после сильной панической атаки, но уже приходящей в форму.
«Жизнь выебала нас конкретно, Джей. И сил после этого оправляться у меня уже нет. Фанни говорил, я самый веселый. А я хочу только пулю в башку себе пустить. Я не протяну долго, я знаю. И я ненавижу Судьбу за все это дерьмо, но из Калифорнии я не уеду никогда», – Джорел как-то уговаривал Чарли свалить подальше от этого места и начать нормальную жизнь. Но Террелл был далек от согласия. Хотел умереть прямо здесь – в лучах калифорнийского солнца. Здесь, на белоснежном – от пепла – песке. Здесь, совсем рядом с океаном и бывшими друзьями.
– Вали. Я отсюда не уйду до ночи.
Джорел недовольно вздохнул и все же сел рядом. Он отобрал практически пустую бутылку у друга и приложился. Ни раз пытался увести Сина, но получалось все время одно и то же. Деккер даже не понимал, почему Чарли сидит здесь – в состоянии вечного опьянения он не мог видеть ни волн, ни солнца, ни песка – ни-че-го. Но он сидел до первой звезды – словно чувствовал – и потом уходил домой, сильно качаясь из стороны в сторону. Его ноги заплетались так, что было неясно, каким образом он все еще держится. Джорела и его помощь отталкивал.
– Я думаю, я все же увезу тебя отсюда скоро. Мне твоя смерть нахер не сдалась, Террелл.
Он ничего не слышал.
Где-то далеко отсюда также смотрели на океан Джерард и Майки, сидели дома и старались не провалиться в сон Патрик, Хейли и Пит, а в другой стране в крепких объятьях сына спал Нил Сандерсон. Жизнь стала спокойной, но страх не ушел окончательно. ЮКР больше не было, не было мерзких предателей, черноволосых государственных ублюдков и запретов. Была только бесконечная свобода действий, свободы, может, было даже слишком много, но это и есть главное богатство.
Солнце окончательно заснуло. Джей-Дог, отныне звавший себя исключительно Джорел Деккер, пошел домой, поддерживая рядом единственного и последнего друга.
I look in the mirror, and I hate what I see,
No, it's not somebody else that's always fucking with me,
No, it won't let me rest, no, it won't let me be,
Just put a bullet in my head, we'll both go to sleep.
***
*Я смотрюсь в зеркало и ненавижу отражение,
Нет, не кто-то другой мне всё портит,
Нет, он не даст мне передохнуть, нет, он не оставит меня в покое,
Пущу себе пулю в голову — так мы оба успокоимся. (Hollywood Undead – “Enemy”) 
