POV Альбина.
Морозный ветер обжег мою щеку так сильно, словно её полоснули ножом. Ноги моментально застряли в сугробах, снег пробирался внутрь куртки, штанов, обуви. Ещё никогда я не была так унижена. Никогда не позволяла себе столько вольностей. Мерзопакостная погода Иркутска сразу привела меня в чувство, и я уже не так сильно злилась на весь мир. Я не хотела в ту квартиру, вот прям никак. Хоть куда, но только не в то место, где есть Ковалёв. Боюсь не совладать с эмоциями отвращения. Я была полностью уверена, что никакие заведения вокруг не работают, ни сколько из-за погоды, сколько из-за того, что света, скорее всего, нет. Как назло, шапки в куртке не оказалось, возможно что выпала по дороге. Да и чёрт с ним! Катилось бы все к чертям! Ветрище был такой, что даже глаза толком открыть не удавалось, не то что сдвинуться с места. Я вдохнула побольше воздуха и пошла вперед, выглядела наверное, как злая дура. — Альбина! Мне пришлось обернуться и максимально напрячь своё зрение, чтобы понять кто это. Ну как я могла не догадаться? Это же мистер мудак собственной персоной! — Послушай Анквиц, мне очень жаль! — он кричал сквозь вьюгу, чтобы я его услышала, но теперь я его не услышу никогда, хотя бы, потому что моим глазам больно видеть его лицо. — Ну ответь мне хоть что-нибудь! — его ладонь пыталась соприкоснуться с моей, но я одернула руку, быстро почувствовав тепло его кожи. — Пойдём вернёмся, там Олимпия горячий шоколад приготовила. — Да пошёл ты со своим шоколадом знаешь куда?! — крикнула я ему, а сама развернулась и пошла дальше, чуть не упав. — Анквиц, я люблю тебя! — Не смешная шутка!!! Оставь меня в покое, мне нужно побыть одной. — вот же дурак, любит, ага конечно. Сначала целует за слабо, а потом в любви признаётся, когда по уши в снегах. Точно идиот, а я ещё влюбится в него могла. Несмотря на холодную вьюгу я чувствовала, что он идёт за мной и это жестко бесило. — Я тебе не ясно разъяснила?! — выкрикнула я и казалось, что в пустоту. — Да успокойся ты! Ну облажался, но сколько раз это было? Не сосчитать ведь. Я промолчала. Мне не хотелось плакать, мне хотелось остыть и побыть одной и не видеть никого, хотя бы пару часов. Я злилась, я ненавидела, я обижалась, и все его извинения были из того рода, типа: — Ой да ладно тебе, Альбин, я уже не специально. — Ну хватить дуться, я просто пошутил. — Ну да виноват, а че ты обижаешься то сразу? Господи, (вроде так говорят Остальцы) и так каждый раз, словно ему плевать. ПЛЕВАТЬ НА ВСЕ ПРОСТО. Ощущение, что все для него пустое место. Так хотелось все высказать ему в лицо, вот просто все, что накапливалось эти два года. Но вспоминая слова папы, я останавливаю себя. — Не истери, — говорил он. Я шла, шла и все больше мне хотелось вызвать стрелу и сразится с Егором. Чтобы он меня победил, чтобы убивал медленно и осторожно, проводил наконечником стрелы по моим рукам, оставляя глубокие царапины, а я бы шептала с каждой новой каплей крови слово: — Ненавижу. Я бы его непременно выиграла, когда говорила бы всё, что только думала о нём. Вспоминала ему всё плохое и хорошее, чтобы он позже понял, что девушки все воспринимают по-другому. Воспринимают все серьёзно, без смешков, без всяких там пари и без оскорблений. Ведь в первый раз со мной, он вел себя также как с Олимпией. Это выводило меня из себя, потому что смотря на Олимпию, я вспоминала те дни, когда мне хотелось так вмазать Егору, чтобы его нос был искривлен до конца его жизни. Но это так и не осуществилось, потому что я стала притягиваться к нему. Справа от себя я заметила светящуюся вывеску. Марина. Зашла внутрь, колокольчики приятно звякнули при открытии двери. Меня обдало запахом корицы. Это была кофейня. Помещение полностью пустовало, хотя чему я удивляюсь. Метель такая, что мама не горюй. Кофейня располагала в себе множество темных деревянных столов, те что были у окна содержали в себе два стула. Те которые стояли посередине кафе имели кожаные диваны болотного цвета. Если бы вы зашли внутрь, то сразу бы приметили винтажный стиль этого места. Вместо обычных люстр хозяин повесил множество обыкновенных лампочек, они излучали теплый свет. Стены были из красного кирпича, а пол покрыт темным ламинатом. У большой витрины стоял старичок с седыми волосами и небольшой бородой. Но он меня не заметил, был очень увлечен книгой. Я тихо подошла к нему и спросила: — А можно сделать заказ? Старик моментально поднял глаза, мило улыбнулся и ответил: — Конечно, дочка. Меню находится у той книжной полки, — он показал пальцем на синюю полку. — Как выберешь, подойдешь ко мне, ладно? — Без проблем. Егор стоял у дверей, выглядел как абориген. Но затем он быстро сел у окна, вытащив телефон. — Эй парень! — Егор удивленно поднял голову. — Посмотри внимательно на стену напротив тебя. Я быстро перевела взгляд, а увидев сводку правил, улыбнулась. В нашем заведении не принято пользоваться с телефонами, мы настаиваем на живом общении. Егор сразу же убрал телефон и уставился на погоду за окном. Время тикало. Изучив меню, я выбрала имбирный чай с горячей большой шоколадной булочкой. Какая ещё диета тебе, Анквиц? Будем жить в своё удовольствие! Я сделала заказ, подойдя к дедушке, он кивнул и ушел на кухню, крикнув что-то. Я села у своего места и обомлела. А деньги у меня хоть есть? Просмотрела карманы куртки и нашла две тысячи, шумно выдохнув, я взяла рядом со стоящей полкой книгу. Она меня заинтересовала, потому что начиналась со слов: Когда мне было 16, я влюбилась.***
POV Егор.
Вот же нервные эти девочки! И так и сяк перед ними, даже не знаешь как ещё можно. Пальцы на ногах предательски дрожали, но если кинуть Анквиц, то мало ли куда она может зайти. За этой цунами надо всегда глаз держать. Я весь промок, как будто только из душа вышел, надо бы заказать чего-нибудь, но встать было такой проблемой. Я не знал как унять дрожь. Пришлось преодолеть себя и подойти к дедуле, надо хоть изнутри себя согреть. Водкой, например. — Дедуль, здрасте. А можно мне чего-нибудь горячего. — старик поднял глаза и его добрый взгляд сразу отогрел меня. — Как насчёт супчика с морепродуктами? — любезно спросил он. Я ответил положительно. — А можно мне еще вон ту булку, — я показал на витрину. — И горячее молоко. — Хорошо, сынок, — дед зашел на кухню, а от слова сынок, сразу мать вспомнилась. И Катька ведь на Эфларе, опять далеко от меня. , Я повернул голову к Альбине. Та читала какую-то книгу, закусив губу и подняв указательный палец к подбородку. Её коронная поза. Всё-таки она никогда не поменяется. Останется всё той же вспыльчивой девкой, которую так и хочется отогреть водой. Когда дедушка вышел и сел обратно на своё место, то спросил: — Поссорились? Я не сразу понял о чём он, но посмотрев на Альбину, ответил: — Ну да. Дед улыбнулся краешком губ, странный тип. — Когда я с женой ссорился, то приносил ей букет полевых цветов. Их всегда любезно мне продавала одна женщина. Жена, увидев этот букет, сразу улыбалась и мы забывали обо всём. Я не особо понял к чему дед рассказал эту историю. Он видимо, по моему взгляду это понял. — Когда ты ссоришься с дорогим тебе человеком, нужно просто найти предлог, чтобы помириться. Для меня с женой это были цветы. Затем старик открыл какую-то дверь и ушел, а я снова смотрел на Анквиц. Не понимал, почему раньше не видел её как девушку что ли. Это сложно объяснить. И теперь сложно будет помириться. Но что станет предлогом для неё? Для девушки, которая была похожа на стальной огонь, несмотря на свои мягкие отливающие золотом волосы и зеленые глаза? За столько лет он так и не понял, что она любит, а что нет. Но почему-то даря ей на день рождения открытку с чайным набором и небольшой плиткой шоколада, она всегда улыбалась и говорила спасибо. Но даже тогда, могу поклясться, её руки были холодны. Но почему-то мы пили этот чай из набора только вдвоём, уже на моё день рождение. Когда в моём личном уголке, она швыряла тысячу снежков мне в лицо, но я никогда не болел. Альбина всегда мне дарила что-то из теплых вещей. Ей нравилось вязать. Но я всегда поражался тому, как она успевает это. Но она никогда не отвечала мне однозначно, хотя я был уверен, что она точно не часовала. В тот год, она связала шарф, и этот свитер, который сейчас на мне. Тёмыч обычно дарил ножи, я любил их метать. Мне всегда с ней было комфортно, если бы не этот чертов спор. Даже если бы мы не встречались, то остались хотя бы друзьями. Дело в том, что я никогда по правде не встречался с тем, кого люблю. А их было так много, что я даже всех имён не запомнил до сих пор. Может быть, мы с ней просто рядом всегда пересекаемся, видимся ежедневно, и я привык к ней. Но я всегда тянулся к ней, а когда почувствовал вкус этих алых губ, то осознал, что слишком долго думал. Её кудряшки щекотали шею, а холодные руки заставляли вздрагивать. Если бы я раньше все это понял, то мы были бы с ней счастливы ещё больше, не боясь своих чувств. — Эй, сынок. Забирай свой заказ. — дедушка указал на мой поднос и на второй поднос. Видимо для Альбины. Взглянув на чай, я взял два подноса, а старик подмигнул мне, косясь в сторону Альбины, говоря слова, которые я никогда не слышал: — Пробуй, пока не получится. Подсаживаясь к ней, я смахнул слезу с её щеки. Видимо, книга была грустной. Она отшатнулась от меня. — Уйди пожалуйста, — её губы отпили глоток чая. — Ты… короче ты мне нравишься. — сказал я, не дав ей договорить. — И я плевал на то, что ты не хочешь меня видеть, то что ты меня ненавидишь. Я жалею, что раньше не понял, что ты мне нравишься. Теперь мне приходится расхлёбывать все то, что случилось. Твой друг, Ян, вроде поспорил со мной, что я не смогу поцеловать тебя. Я повелся, как идиот. Вроде бы ничего нового, но всё же, — Альбина не рассмеялась, а обычно она это и делала, — В общем, когда мы с тобой целовались, я…- он замялся. — Я охренел, ладно не то сказал, — Егор мог поклясться, что увидел её улыбку. — Я понял, что втрескался в тебя, еще до этого, еще когда ты обнималась с этим болваном-Яном. Я действительно что-то к тебе испытываю, любовь, наверное. Я в этом вообще полный ноль. Прости, что я так поступил с тобой, прости, что не сказал этого раньше. Прости, что я полный идиот и трус, который боялся потерять единственного друга женского пола. Слушай, я хотел бы, чтобы ты стала моей девушкой, потому что рядом с тобой я ощущаю себя собой, как ни странно. Короче, Альбина, прости меня и могу ли я рассчитывать на то, что ты в одно из столетий сможешь стать моей девушкой? Он не понял её взгляда. Она никогда не глядела в пустоту. Он хотел прикоснуться к её плечу, почувствовать вкус её губ, но понимал, что больше никогда этого не будет. — Егор, я к тебе ничего не чувствую и не чувствовала. Никогда. Ты был отличным другом до поры до времени. И как оказалось, ещё и сверх каким мудаком. До твоего поступка, я ещё хоть как-то могла что-то к тебе там испытывать. Но сейчас нет и нет. Я теперь тебя ненавижу, Ковалёв. За твою болтливость, за твою безразличность к чувствам других людей, за то что ты никогда не признаешь своей ошибки. Ты всегда влезаешь в какое-то дерьмо, которое расхлебывают другие люди, но только не ты. Ты потерял меня тогда, когда принял вызов моего друга, напрочь забыв о том, что я могла чувствовать в тот момент, Егор. Ты не боялся влюбиться в меня, потому что был уверен, что этого не случится. Но ты даже не подумал о том, что я могла влюбиться в тебя, напрочь выкинув все те развлечения. Потому что влюбленная девушка — девушка, которая боится, что даже мелкий торчащий волосок сможет все испортить. Я терпеть тебя не могу, Егор. Понимаешь меня? — её лицо искривила улыбка. — Я давала тебе шансы мысленно, когда ты неумело просил у меня прощение. Этот раз был наилучший, но теперь поздно. Теперь нас с тобой будут связывать только официальные отношения, нейтральные. Я больше не буду кидать снежки тебе в лицо, ты больше не польёшь меня соусом из-под тефтелей. Это закончилось, мы разойдемся и больше никогда не вспомним друг о друге. Отныне ты просто мой однокурсник и ни грамма больше, — она взяла свой поднос и села за другой стол.***
— Василис, ты уверена, что они смогут занять наше место? — спросил Фэш, глядя в стеклянный купол. — Более чем. Они самые достойные, Альбина любит его и простит, но может быть не сейчас, а потом, когда ситуация остынет. — Они на нас совсем не похожи, — заметил Король с улыбкой. — Потому что Егор слишком безалаберный, — Королева наблюдала за потерянным лицо своего ученика через купол. - Вот чем он только думал? — Я его понимаю, в какой-то степени. — Хочешь сказать, что поцелуй на водопаде был из-за спора с Ником? — Василиса уже хотела бить парня в брюхо. — Разумеется, — ответил Фэш, обнажая ямочки. Сильные руки Фэша обняли Королеву за талию, его пальцы убрали непослушную прядь за ухо. — Могу ли я поцеловать её Величество? — насмешливо спросил он. — С каких это пор… — но она не успела договорить, потому что её заткнули губы партнёра. Рядом никого не было, только он и она. Ещё незаметно тикали часы или же это тикали их сердца. Точно сказать нельзя. Чем старше они становились, тем меньше стеснялись друг друга, тем больше хотелось застывать в объятиях, тем больше хотелось целоваться, пока не взойдёт солнце и не наступит новый день. — Мне боязно за них, Фэш. Может они не справятся… — Вряд ли, они же наши ученики. Время взаимно улыбнулись друг другу и растворились в серой дымке, оставив на столе купол и древний манускрипт.