POV Фэш.
Иногда мне кажется, что всю нашу жизнь можно охарактеризовать тысячами вспышками. Вспышка. И ты родился. Вспышка. Ты влез в первую драку. Вспышка. Первая двойка. Вспышка. Предательство друга. Вспышка. Удар в спину. Вспышка. Смех из-за шутки. Вспышка. И ты влюблён. Можно перечислять наши вспышки вечно. Так же как и время, проведённое на разных этапах жизни. Сегодня ты любишь макароны, а через два года ты перейдёшь на рисовую кашу. Возможно, что сравнение странное, но более жизненное. Это также как, сейчас ты любишь человека, а потом всё станет настолько сложно, что покажется будто чувства были фикцией. Я понимаю это, но не знаю насчет Василисы. Конечно же, я люблю её. Без какой-либо причины. Наш пройденный путь и есть фундамент любви, которую мы так сильно пытаемся сохранить. С каждым новым днём мы боимся с ней, что работа отнимет все. Всё что у нас есть и будет. Но мы отлично знаем, что сами творим свою судьбу, поэтому все в наших руках. Часто я жалею о своей судьбе, но есть люди, которые всячески задерживают меня здесь. Василиса первая в этом списке. Наверное, она всегда поймет. Вот просто в любой ситуации. В отличие от меня, она более мягко обращается с нашими учениками, но разумеется её огонь может вылезти наружу. К 18 годам её черты стали мягче, тело ещё более гибким. Она стала ещё красивей и я понимал, что уже никто более не нужен мне. Родителей нет, из другой родни была только Захарра. С другими мы разорвали связь, что ещё сильнее подействовало на нас с Василисой. Благо, что хоть наши друзья с нами. Если бы не вес короны, мы бы давно поженились, обустроили дом. Как бы Огнев нам не мешал. Но время уготовило нам другую ветвь вероятности. Я часто думал, что если бы на моём месте был Маар, а не я? Если бы нам вернули память, как бы я смотрел на неё? Как бы мы с Мааром воспринимали друг друга? Столь мал процент того, что мы с Огневой были бы вместе. Во-первых, потому что Маар был бы всегда рядом, тем более она ему нравилась. Во-вторых, я предпочту скорее уйти там, где шанс слишком мал и недосягаем. Но покуда судьба распорядилась так, значит нам уготовано идти рука об руку всю жизнь. Пока следующее поколение не сменит нас. Эфларус, пройдёт целых 1000 лет! Я и век устану жить. Я ненавижу работу из-за того, что мы с Василисой слишком мало проводим времени вместе. А мы сами Время, черт побери! Мы даже им распоряжаться не можем именно для себя. Ещё и накинулось столько новых проблем. Враг, который неумолимо наступает нам на ноги должен быть устранен. Как? Ответ мы уже знаем, но нужна помощь. И она таится в наших ребятах. Что именно они должны сделать, им предстоит понять самостоятельно. Пока, мы будем давать им подсказки, а позже догадаются сами, они отнюдь не глупы. Но всё было бы хорошо, если бы не наша с Василисей неосторожность. Это чуть не стоило жизни Альбины Анквиц. Если меня трясло от такой новости, то что с Огневой было? Нам нужно будет ещё поговорить. И не только об этом… Но сейчас нет сил об этом думать. Сейчас мы спасаем жизнь ребенка. Черт возьми, стоило им хоть немного пожить для себя, как случилось какое-то происшествие! Неужели этот мир не сможет жить без нас?! Пока мы торчали в подземелье, пришлось уговаривать этого пустоголового Ковалёва в том, чтобы он вернул свою подружку назад. Иначе без этих двоих нам не выиграть Изольду. На самом деле, Альбину не просто заперли в коридоре. Эта ведьма смогла наставит дополнительную защиту, чтобы девочка сама не смогла выйти. На практике не бывает такого, ты не теряешь зрение в собственном коридоре. Такого в принципе быть не может. Но она не особо сильная часовщица. В основном, в её силе применяется другая так скажем, магия. Конкретно, мы не представляем зачем ей нападать на Эфлару, но суть в том, что она охотиться именно на нас с Василисой. Видимо, разгадав наш план, она решила действовать через главных фигур конечной нашей цели. Мы знаем, что нужно делать, но нам надо всё хорошо разработать. С Зодчим кругом и нашими друзьями. Но план обязан сработать, не зря же мы всю библиотеку перерыли. Выйдя с коридора Анквиц мы снова оказались в лесу. Но выходить за пределы замка — предельный риск. Поэтому нам пришлось сразу же смыться, оставив письмо ребятам. Мы уверены, что они сразу же справятся со своей задачей. А пока мы с Василисой готовимся к собранию. Главное, чтобы все сработало…***
Тихий всхлип заставил троих сразу же подойти к хрупкому телу. Лесную тишину нарушали подростковые шорохи и нахлынувшие рыдания. Альбина плакала так, как не плакала никогда. Артём впервые видел её в такой истерике. Подруга ещё никогда не теряла рассудок и самообладание, а сейчас он просто не узнавал её. Всегда сильная, бойкая. Никогда ни на что не жаловалась. Слёзы лились градом, не прекращая, словно нахлынувший фонтан. Солёные капли заполнили глаза, она опять ослепла. Все казалось размытым, лишённым четкой картинки. Лицо горело, не давая замерзнуть. Всё плыло, все перестало иметь смысл. Не хотелось учиться, продолжать борьбу против черт пойми кого, надоело волноваться за тех, кто не волнуется за тебя. Надоело. Всё. Егор очнулся от того, что кто-то неистово кричал и бил ногами снег. Ему надо срочно протрезветь. В ушах до сих пор звенело и даже крик любимой девушки не мог привести его в чувство. Олимпия сжимала в руках подругу, гладила её по волосам. Она знала, каково это. Чувствовать, что чуть не умер. Когда тело ощущается чуть тяжелее чем раньше, когда сердце не на месте, когда понимаешь, что через секунду не сможешь самостоятельно вдохнуть. Она понимала. Гладила по мокрым волосам, ощущая жар её головы. Шептала слова, которые могли хоть немного успокоить. Все хорошо. Всё прошло, Альбина. Ты жива. Полно, не надо плакать. Я понимаю, как тебе тяжело. Грудь Анквиц содрогалась от новых всхлипов. Она кричала, кричала, что всё достало, что все её действия были ошибкой. Что она хочет уйти из школы. — Я не хочу больше так жить, — слёзы еще больше хлестали лицо. — Я уйду, буду проводить время с семьёй. Стану учителем, как раньше хотела. А не это всё. Плевать на карьеру, плевать на блистательное будущее. Я устала, Олимпия. Я черт побери, нормально перестала спать последние два года. Мне вечно выносят мозги. Меня достало то, что вечно приходится волноваться за не сделанное домашнее задание. Меня убили из-за этого, понимаешь?! Из-за того, что я никогда не жила для себя! Я делала все, чтобы мной были довольны. А в итоге?! Меня убили, прочертили две линии. Они лишили меня крыльев, моей первой степени. Что я сделала ему? За что меня зачасовали… И она затихла, стала снова как гладь воды. Безмолвной, спокойной. Хватит плакать, ничего назад уже не вернешь. — Ты не в чем не виновата, — глаза цвета кофе сощурились. — Аля, ты сделала всё, что было в твоих силах. Ты отдавал себя без остатка, и получила бы в конце концов награду. Ты знаешь, что тебя всегда ставят в пример? Как самого лучшего ученика. Ты видела как ты дерешься? Словно богиня войны. Ты — богиня, Альбина. Всегда помни и знай это. Каждый раз посылай свой пессимистический голос нахрен и работай снова. Борись, но живи. Не бросай что-то на не достигнутом. Помни, что ты это делаешь для себя и для людей, которые тебя любят. — Мы тебя любим, Альбина — подал голос Артём. — Мы волновались, когда тебя зачасовали. Я наверное, никогда за три часа так не волновался. Меня трясло как в горячке. Олимпия тут рыдала через каждую секунду. Ты вообще крутая, и никуда ты из школы не пойдешь. Мы тебя не пустим. Улыбки осветили лица всех ребят. Только Егор продолжал жадно впитывать взглядом каждый волосок, каждую клеточку бледной кожи. Почему он никогда не замечал, как она прекрасна в жизни? В то время, когда её кровь течет в жилах, когда тонкие вены видны на запястьях? И почему так хотелось остановить этот крик, её крик, который словно нож, вскрывал мышцы? Неужели любовь такая болезнь? Даже надоедает так страдать и восхищаться одновременно. Думать и ежесекундно возрождать её образ перед глазами. Видимо, те книги про любовь не абсолютная брехня. Это правда, которая предстоит понять позже. После слов Артём и Олимпии, он промолчал. Не знал, что ещё сказать, хотел оставить другие слова на потом. Когда они смогут побыть наедине без всяких свидетелей. Альбина ничего не сказала. Лишь оторвалась от объятий Олимпии и встала на ноги. - Как тяжело, - подумала она. — Идёмте домой, — проговорил Егор, поднимаясь. — Ты как? — спросил Артём, хлопая друга по плечу. — Как обычно. Отлишна, — он поднял большой палец вверх, Белов усмехнулся. — Эй, идем, — Артём подал руку Рождественской, она встала. Альбина шла одна. Вроде бы все выплакала, но было мало. Хотелось побыть одной и съесть несколько коробок конфет с горячим чароладом. Но вот кое-что её остановило. Злочастный крест не исчез. Просто переместился в другое место. Но когда Альбина обернулась, то поняла, что стоит посреди леса совершенно одна. Она написала ребятам, что немного ушла вперед. Про крест решила умолчать. — А что если я сама лягу на него? — шаг за шагом и она оказалась рядом с кровавым знаком. Красный цвет притягивал как магнит и Анквиц сама не поняла, как легла в ценрт креста. Косые линии ярко вспыхнули, освещая весь лес. Рядом стоящие деревья закачались, нервно перешептываясь друг с другом. Альбина беспокойно открыла глаза и увидела листок, оторванный от какой-то старинной книги. Черными чернилами был начерчен часовой круг, а на обратной стороне явилось слово: Убийство.