Создатель

      Солнце уже давно появилось из-за горизонта, господствуя высоко в небе. Его лучики проникали через открытую дверцу палатки и слепили глаза. Пытаясь от них спрятаться, я натянула плед до самой макушки и отвернулась к стенке. Голова сильно болит. Что вчера было? Вообще ничего не помню.       Сквозь шум в ушах слышу оживлённые разговоры. Громкий смех сковывает голову в тиски. Из груди вырывается болезненный стон. Чтобы хоть как-то спрятаться от всех этих звуков, прячу голову под подушку и прижимаю её как можно сильнее к ушам. Это не сильно помогло, но всё же немного заглушило невыносимый гул.       В голове была полнейшая каша. Воспоминания смешались в одну общую массу. Временные рамки все стёрлись. Границы исчезли. Образы и события перемешались между собой. Это всё доходило до абсурда. Я не помню не то что месяц, а даже какой сейчас год. Кошмар!       Любые попытки спрятаться от внешнего мира не увенчались успехом. Я всё также слышала разговоры снаружи, которые с каждым словом били по моей многострадальной головушке. Хныкаю от несправедливости жизни и всё же отбрасываю от себя подушку и плед. Солнце сразу же ослепляет своим ярким светом, не давая даже возможности открыть глаза. Закрываясь одной рукой от лучей, я удосуживаюсь приподнять своё бренное тело. Это даётся нелегко — тело болит так, как будто по нему прошлось стадо слонов.       Взъерошиваю волосы. Удивительно! С них почти сошла вся краска. Остался только огненно-рыжий цвет, что окрашивал концы. На душе становится так тепло от осознания того, что они скоро вернутся к своему истинному цвету. Не могу дождаться, когда это произойдёт! Поскорее бы!       И тут моё внимание привлекает мой внешний вид. Я не помню, чтобы брала собой платье. Да и такого у меня и не было вовсе. Или было? Оно кажется знакомым, но когда и где я его видела, понятия не имею. По расцветки он сильно смахивал на мой истинный костюм. Белый лиф плотно прилегал к груди. Поверху крепился широкий золотой ободок, что так же опутывал руки. С него воланом струилась белая прозрачная ткань. Плечи были открыты. На талии крепился тонкий золотой пояс, от которого волнами струилась вниз юбка.       Я бы могла ещё долго разглядывать себя, если бы меня не привлёк заливистый смех ребят. Поморщилась от новой порции головной боли. Зачем же делать это так громко? И вообще, чем они там занимаются?       Выползаю, аккуратно придерживая подол юбки, на который я так и норовила наступить. Как только выбираюсь из убежища, сразу же отпускаю белую ткань. Спереди юбка оказалась выше колен, а со спины доходила до щиколоток. Сами щиколотки спиралью опутывали тонкие золотые браслеты. Зарываюсь босыми ногами в траву. Подул прохладный ветерок, касаясь полностью оголённой спины. От него вся съёживаюсь. До этого я как-то и не обратила внимания, что спина открыта. Меня не сразу заметили. Пока я спала, здесь вовсю кипела жизнь. Первая увидела меня Хлоя. Она замолчала на полуслове при виде меня.       — Ты как себя чувствуешь? — незамедлительно последовал от неё вопрос. Все сразу же посмотрели на меня. Почему она это спрашивает? И почему они так на меня смотрят? Пытаюсь напрячь память и вспомнить вчерашний день, но от этого только сильнее разболелась голова. Походу я знатно всем нервы потрепала.       — Как-будто с бодуна. Словно я всю ночь пила, а сегодня у меня просто ужасно болит голова, и я ничего не помню, — честно призналась им. — Как долго я спала? И… — оглядываюсь. Места кажутся знакомыми, я точно здесь бывала. Как же плохо, когда вообще голова не хочет соображать, а все воспоминания смешались в сумбурную массу. — Когда мы успели сюда прийти?       — Ты вообще ничего не помнишь? — изумилась Тара, вставая со своего места и подходя ко мне.       — Не-а, — дом. Там стоит дом. Точно! Всё, я, кажется, поняла, где мы. Моменты жизней, связанных с этим местом, словно стали раскладываться по полочкам. Это не могло не радовать. — Я помню как мы вышли из дома. Весь путь прошёл как в тумане. Возможно, я была не совсем в сознании, поэтому всё мутно, — с интересом осматриваю всё вокруг. Тут чего-то не хватает, точнее кого-то. — А где Нуар? И Рапи не видно.       — Он от тебя не отходил ни на шаг. Всё ждал твоего пробуждения. Кажется его убедили всё же прогуляться. Рапи пошёл с ними, — ответила на интересующий меня вопрос блондинка.       — С ними? С кем? — я ничего не понимаю.       — Да. С ними — это с той лисицей и волком, с которыми ты вчера виделась и которых знатно пристыдила, — её ответ загнал меня в тупик. Когда это я виделась с ними? — Мы тогда ещё были в том заброшенном городе. Припоминаешь? — словно прочитала мои мысли. Или у меня сейчас всё на лице написано? Так, ладно, неважно. Заброшенный город. Заброшенный город. А-а-а, тот город. Мы даже там побывали? Что там потеряли то?       — Да, я, кажется, понимаю о чём ты. Они приходили сюда? — Господи, что же вчера произошло?       — Да. Они прибежали минут через пятнадцать, как твой крик разнёсся по всей округе, — резко перевожу взгляд на неё. Она смотрит на меня грустно и взволнованно. Оглядываю остальных. На их лицах застыло тоже волнение. Хочу что-то спросить, но все слова застревают в горле. Хмурюсь. Облизываю пересохшие губы. Пытаюсь хоть что-то вспомнить из вчерашнего дня, но ничего так и не хочет всплывать в памяти.       — Хэй, успокойся, — передо мной возник Ливеро. Когда он успел подойти?       Я, если честно, чувствовала себя перепуганным загнанным зверьком. Голову пронзает резкая боль, да ещё такая невыносимая, что из груди вырывается вскрик. Падаю на колени и хватаю её руками.       — Проснись! — детский смех зазвенел в ушах.       Сижу на земле и корчусь от боли. Что это? Кто-то пытается меня растормошить. Словно через толщу воды слышу крики.       — Открой глаза! — смех сменяется ужасом. — Прошу тебя, Маринетт, открой глаза! — в девичьем голосе слышна накатывающая истерика. — Ну же! Пожалуйста! Вставай! — она плачет очень громко и надрывно. — Нет! Нет! Не забирайте её! Она сейчас откроет глаза, улыбнётся и скажет, что с ней всё хорошо. Мари, пожалуйста, открой глаза! Пожалуйста! — она кричит. Повторяет слова раз за разом как мантру. — Не трогайте её! Нет! Не-е-ет! — крики становятся всё тише и слабее. Пока совсем не стихают.       По щекам бегут слёзы. Кажется, меня саму накрыла истерика. Не могу нормально вздохнуть. Меня крепко кто-то обнимает и шепчет слова утешения. Уже была подобная ситуация! Вчера! Все воспоминания встали на свои места, будто по щелчку пальцев. Помню, как проснулась после кошмара с громким криком. Помню, как Бриджит меня успокаивала. Помню, как вылезла из палатки и долго не могла прийти в себя; крепко обнимала себя за плечи и ходила по берегу; как села у озера и прижала колени к груди, покачиваясь вперёд-назад. А вот, что было дальше, осталось в забытье. Я просто не помню.       Медленно я всё же начала успокаиваться. От истерики осталось только надрывное дыхание, всхлипы и красные глаза.       — Я забыла, — вслух озвучила свои мысли, даже не замечая этого. Я просто очень устала. Как же я от всего устала. — Забыла. Что-то важное забыла, — будто в бреду повторяла слова. — Что-то очень важное.       У меня нет сил. Я вымотала их и себя. И я ничего не могу с этим поделать. От этого состояния не избавиться просто так. Я не смогу стабилизироваться без энергии последних четырёх талисманов. Пока мы здесь, моя память будет играть со мной. И есть огромная вероятность, что я не смогу это контролировать. Это всё выльется во что-то мне пока неизвестное. Будем надеяться, что ничего ужасного не произойдёт.

Хм… Так откуда это платье? И не менее важный вопрос — откуда появились эти браслеты?