Кровь моей Крови

Многие верят в неподвластные времени вещи, которые не меняются. У каждого есть вера во что-то, и он вкладывает в неё всё; смертные верят в своих ненастоящих Богов, дарующих вечную жизнь их бессмертным душам. Правда была разочаровывающей, ведь Боги далеко не бессмертны, даже они уходят. Глупцы верили в вечное, а мудрецы в себя. Сигюн не верила ни в то, ни в другое. Но для неё существовала магия, связывающая их с Локи. Однажды пришло осознание, что когда-нибудь дружба кончится, как и всё в этом мире, не бывает ничего бесконечного, но ей хотелось верить, что Локи будет с ней всегда. Они неделимы с детства: помогали друг другу справляться с гнетущей реальностью Асгарда, где магов не особенно-то и почитали, выросли вместе, стали первыми друг для друга. Локи любил её, а она его. Но судьбою начертано будущее друг без друга. Девушка чувствовала это, наблюдая как он менялся, как мрак сгущался внутри, как мысли становились тяжелее и яснее, как тяготил Асгард, сама эта яркая светлая атмосфера билась с его внутренней тьмой. Он был другим, не нужно знать правду о его настоящем происхождении, чтобы это заметить. Дело было даже не в том, что Локи йотун, он просто был не таким, как другие. Его разум, мысли, ход рассуждений — всё это чуждо для асов. И вана понимала, не отталкивая его тьму, старалась стать связующей нитью между Асгардом и Локи, но сама забывала, что она тоже тут чужая. Они — парочка отверженных миром друзей, которые любили друг друга когда-то. Но это осталось в прошлом, Локи её больше не любил, Сигюн знала, что он променял её на трон, бросил ради власти, и не могла злиться за это, ведь она по правде понимала, почему всё случилось так. И затем Локи умер… Его смерть почти что убила её, мир потерял краски, все вокруг стали немыми, а время будто закольцевалось. Дни сменяли друг друга, одинаковые и серые, наполненные болью и ноющей ностальгией. Сигюн потеряла единственного друга. Вскоре он вернулся, просто появился из ниоткуда, полный терзаний и страданий, раздавленный и бешено злой, будто адский пёс. Сигюн видела в его глазах Бездну, которая поглощала душу, которая тащила за собой всё окружающее его пространство. И она не могла ничем помочь, не могла вытащить, потому что вытаскивать было нечего. Тот Локи, которого она знала, и вправду умер, сорвавшись с Радужного моста, а к ней явился кто-то другой, более устрашающий и грозный, но до страшного пустой. Целительница поняла это только спустя много дней, когда разобралась в том, что ей казалось странным в облике друга. Он был пуст. Как фарфоровая кукла. В нём ничего не осталось, и чтобы не умереть, чтобы не стать пустотой, трикстер наращивал себя изнутри, заполнял новыми целями и эмоциями, строил новый фундамент без прежней семьи, Асгарда и глупой ваны, с которой вырос. Всё это до чёртиков пугало. Особенно поцелуй, до боли желанный, но натянутый. Локи цеплялся за неё, чувствуя, как проваливается всё глубже и глубже в пустоту внутри, пытался ухватиться хоть за что-то: за своё прошлое. И почему-то Сигюн казалось, будто он сорвался, и что теперь стало с другом, вана не знала. Неизвестность страшила. Она прекрасно осознавала отсутствие своей необходимости в новой жизни Лафейсона. Он стал другим: семья, цели, мир — всё поменялось. Девушка видела, как трикстер вырывал из себя корни прошлого, возможно, вместе с сердцем. Тягучая тоска окутала целительницу, мир перевернулся с ног на голову, тревожное волнение не давало спать, проникая в сознание, заполняя его страшными образами. Сигюн переживала за друга, которого искренне и долго любила, но мысль, что теперь она ему не нужна, убивала. Но страшнее была возможность Лофта возвращения ради мести всем, кто превращал его жизнь в ад, чтобы справедливо залить кровью золотой дворец. Возможно, придётся лечить тех, кого ранит трикстер, возможно, придётся выбирать сторону, и она не знала, сможет ли остаться верной Асгарду. Только одна вещь хоть немного успокаивала вану: у него есть сестра, есть союзник, родственник. Аннабелла — враг Асгарда, жаждущий разрушить его до основания, но Сигюн была уверена, что она не бросит брата. Можно назвать это интуицией. Царица йотунов поможет брату построить нового себя. Только неизвестно, не станет ли новый трикстер монстром, которым так всегда боялся однажды проснуться. Сигюн не пыталась найти Локи, не хотела находить его, потому что боялась, что её опасения могли оправдаться. Вана старалась закрыться, уйти в работу, попробовать наладить отношения с асами, чтобы жить дальше. Но долгими ночами, когда весь этот напускной шарм слетал с неё, когда она оставалась одна в покоях, демонические образы Локи настигали её. Трикстер тянул вниз, даже не подозревая об этом. А потом случилось это. Сигюн не знала, как описать произошедшее. Она была магом и воспринимала мир иначе, магия была везде, невидимые потоки энергии пронизывали пространство, наполняя его. И на секунду оно опустело, буквально на мгновение вана ощутила, что потеряла свою связь с природой. Это было страшно, будто смерть настигла её на это короткое мгновение, словно сердце остановилось, а потом заново запустилось. Слухи по дворцу разносятся быстро. Великое Древо пало… Она узнала об этом от одной из служанок Тора, которая случайно услышала разговор царевича с Одином в его покоях. Вана не могла в это поверить. Великое Древо было одним из столпов, на которых держалась магия всей Вселенной. Сигюн слышала про тэйнебрионов, которым было поручено охранять Его. Они питались его силой, жили благодаря ей. Когда Великое Древо пало, на секунду магия перестала существовать, оборвалась связь. Но пространство имеет свойство заполнять собой пустоты, и оно быстро залатало брешь, на счастье всех колдунов. Прошла примерно неделя, а все молчали, будто ничего не произошло, никто не упоминал катастрофу, даже маги Совета молчали. А потом к ней явился Тор, с этими его кристально-голубыми глазами, полными растерянности и надежды. — Сигюн, — он обошёлся без приветствий, — есть дело. — Видеть наследника трона таким растрёпанным и уставшим было непривычно. — Ваше Высочество, — девушка учтиво поклонилась. Тор пропустил мимо ушей вежливость. — Тебе, должно быть, известно, что случилось с Великим Древом. — Я знаю, что Его больше нет, а причин не ведаю. — Вся злость мигом ушла, царевич пришёл, чтобы поговорить о серьёзном. — Кто-то уничтожил тэйнебрионов, используя их же оружие против них. Я… я… — растерялась целительница, будто её прямо обвинили в страшном преступлении, — Тор, я не понимаю, причём здесь я. — Есть предположение, — он замялся, будто не знал, как сказать, — что это был Локи. — Что? — глаза Сигюн вспыхнули. — Как вы можете?! Даже после смерти Вы вешаете на него все грехи. — Это не моё предположение, — честно сказал Громовержец. — Мы с отцом пытались выяснить у Хеймдалля, не видел ли он чего на Абруптуме, обители Древа. Он сказал, что в момент, когда во Вселенной на мгновение исчезла магия, он видел кого-то… образ был смазан и… в общем, кого-то похожего на Локи. Хеймдалль сказал, их было двое… ну, два Локи. Мне кажется, это бред… — Постой, а что ты хочешь от меня? — девушка была поражена. Что-то внутри болезненно сжалось. Это не могло быть правдой. — Я подумал, что если Локи действительно жив, то он… ну, мог бы показаться тебе. — Тор выглядел, как девчонка, признающаяся в любви, очень смущённо и озадаченно. Он понимал, что шанс хоть что-то узнать ничтожен. Локи сорвался в Бездну, а оттуда не идут крушить миры. Но он хотел, что это был сводный брат. Только Тор не понимал, что если это и был он, то уже не тот, кого знал весь Асгард. Это кто-то новый и, по всей видимости, ужасно злой. — Я понимаю, что ты не стала бы сдавать Локи моему отцу, но я прошу, не как наследник Одина, а как брат. Скажи мне, Сигюн, если он тебе являлся или давал какой-то знак, я никому не расскажу, просто… мне нужно знать, что он… жив. — Тор… — На глазах от чего-то навернулись слёзы. Ей хотелось кричать и рушить всё вокруг. Почему именно она должна это делать? Почему, Локи, ответь?! Сигюн верила царевичу, он действительно просто хотел знать. И это знание могло вытащить его из глубокой ямы скорби, в которой он гнил последние месяцы, оно могло бы отрезвить, дать надежду. Но потом это разрушило бы его, Тор бы понял, что стало с братом, что теперь он не царевич Асгарда и не правая рука Одина, он нечто новое и опасное. Тор бы стал искать его, а Локи этого не хотел бы. Не хотел, чтобы призраки прошлого настигали в новой жизни. — Я понимаю, что ты хочешь верить, будто Локи жив. Я тоже этого желаю. Но он мёртв, понимаешь? — из глаз потекли крупные, честные слёзы. Она обманула! Солгала. Лишила надежды. Святой Бёр, как хотелось, чтобы весь этот ужас оказался лишь ночным кошмаром. — Я тоже по нему скучаю. Громовержец поник, будто его оглушили чем-то тяжёлым. Сигюн не была уверена, что он слышал её, просто смотрел потухшим взглядом. Конечно, она самолично задушила в зародыше его надежду. Это было подло и низко. После такого хотелось кинуться в Бездну. Ему оставалось лишь кивнуть и хмурой тучей покинуть покои ваны. Сигюн тихо опустилась на кровать, беззвучно роняя слёзы на свои ладони. Чтож, в этот день она стала предателем и лгуньей. В этот день умерла её честь. *** Локи всегда был умным и изворотливым. В детстве, когда они с Сигюн шкодили и их наказывали за невинные шалости, не разрешая видеться целыми неделями, трикстер придумал для них особые кольца, которые были неким подобием земного телефона. Только в отличии от мидгардского мобильника, кольца могли передавать ещё и изображения. Можно сказать, что Локи придумал магический Скайп, только для него не нужен интернет или другие электронные сети, нужна была магия. Когда Лафейсон подарил подруге такое кольцо, она буквально визжала от счастья, потому что недели без друга были настоящим адом для маленькой ваны. Тогда лучшие друзья могли сутками пропадать в своих покоях, вместе придумывая новые забавные заклинания и пакости. А потом, когда они выросли, и их уже не наказывали подобным способом, кольца остались при них, ведь оказались очень полезной вещью в боевых походах. Если войско Локи попадало в ловушку, то он мог с лёгкостью связаться с девушкой, которая обычно руководила спасательным отрядом лекарей. В общем, эти простенькие штучки не раз спасали и трикстера, и вану. После того, как Локи якобы умер, Сигюн знала, что кольцо лежит на его столе, что с собой он его не носил, но девушка не проверяла наличие игрушки после визита йотуна, она была слишком запутана и разбита, чтобы об этом думать. А вот после внезапной встречи Тора она поняла, что нужно связаться с Локи, чтобы предупредить. Ей не хотелось верить, будто друг действительно уничтожил целую расу. У него могли быть свои причины, но какие бы они не оказались, это не станет оправданием. Ване было необходимо знать, чтобы понять. Если все слова Тора окажутся правдой, то она, наверное, уедет из Асгарда, наплевав на все уверения отца. Её тут больше ничего держать не будет. Сигюн могла простить Локи всё, но её друг умер. И тэйнебрионов уничтожил кто-то другой, его личность девушка знать бы не хотела. Она уже чувствовала подступающую боль. Боги, как хотелось, чтобы это оказалось неправдой. Как ей не хотелось верить… Но ужасное предчувствие говорило о только начавшихся страданиях. В этом случае её предупреждение станет последним, прощальным подарком в память о былой дружбе. *** Пробуждение было приятным. Локи не помнил, когда в последний раз утро не тяготило, когда новый день не вызывал отвращения или злости. Даже холодное Солнце Йотунхейма, казалось, светило ярче. Сонное марево сползало не спеша, медленно возвращая мысли и воспоминания вчерашнего дня. От них приятное тепло расползлось по телу. Локи не спешил окончательно просыпаться. Голова была пустой, будто наполненной ватой. Трикстер не испытывал угрызений совести. Да, Аннабелла его родная сестра, с которой он делил ложе этой ночью. И этот факт вызывал лишь желание повторить это бесчисленное количество раз. Повернув голову, трикстер увидел спящую сестру. Эта картина от чего-то вызвала непонятное тепло в районе груди. Девушка выглядела такой спокойной и расслабленной, слишком похожа на смертную. Всё-таки было в этих странных созданиях что-то завораживающее. Локи медленно вдохнул запах, витающий в комнате. Пахло холодом, сексом и Аннабеллой. Мужчина потянулся, приятная дрожь пробежала по телу. Сколько у него не было женщины? Ответить сложно. Лафейсон любил развлекаться со служанками во дворце, но в последнее время не до того. Дворцовые интриги, разоблачение лжи, падение в Бездну… Да, определённо не лучший период для мимолётных интрижек. Хотя служанки сами любили Локи, ведь как может не привлечь всегда холодный и таинственный царевич, колдун и чертовски красивый сукин сын? Ох, сколько сердец он разбил… Как ни странно, женщины любили его больше, чем Тора. Может быть, потому что старший Одинсон всегда придавал сексу какое-то сакральное значение и редко заводил романы на одну ночь, только после особенно удачных пиров, где после выпитого алкоголя он искренне любил всех женщин, а может, дело было в том, что Локи имел природный магнетизм. Тор всегда был более доступен, открыт; он мог влюбляться по семь раз в неделю и каждый раз искренне, он не был загадкой. А Локи был. Как говорят, запретный плод сладок. Женщины от природы любопытные существа, пытались его разгадать, но на деле просто попадали в ловушку. Любимое развлечение трикстера — обольщение знатных дев при царском дворе. Дочери самых почётных приближённых Царя считались особенно сладким злодеянием. Локи подпускал их к себе, давал копнуть поглубже, говорил, что именно они покорили его сердце, открыли его тёмную душу, а молодые дурочки велись на эти сладкие речи. Локи даже откладывал момент их секса, чтобы отогнать все сомнения. А потом, когда всё уже случилось, он их просто игнорировал, как будто они никогда и не были знакомы. А девушки не могли рассказать никому, потому что это означало бы вселенский позор, никто не заставлял их прыгать в кровать к царевичу, он не обещал им любви до гроба, не обещал женитьбы. Все они знали о слухах, ходивших вокруг младшего царевича, а то, что ему удалось их обольстить — это их ошибка. Так и оставались страдать маленькие, обманутые девочки с разбитыми сердцами и позором. Локи делал это не ради секса, а ради упоения своего самолюбия. Тор знал о том, что творит его брат, но никак не мог остановить. А что бы он сделал? Донёс отцу? Один не стал бы позорить семьи своих приближённых. Он мог, конечно, женить сына в наказание за его издевательства, но вряд ли что-нибудь путное вышло бы из этого. Локи всегда находил лазейку, он бы и с этим разобрался. Единственная женщина, которая не поддалась ему, была Игрид. Дочь одного из советников Одина. Она всегда была странной, такой же слегка отстранённой и холодной. Забавно вышло, что отец её был родным братом Фарбаути, матери Локи и Анны. Видимо, судьба очень сильно не хотела, чтобы Локи спал со своей двоюродной сестрой. Ха! Но даже тут он её переиграл. «Не двоюродная, так родная», — насмешливо подумал мужчина, улыбнувшись. Первой женщиной Лафейсона была Амора, могущественная колдунья, в которую он по глупости влюбился, пока она готовила его к турниру магов Девятимирья. Опытна и обольстительна, неудивительно, что мальчишка пал жертвой красоты и хитрости. С Аморой, впрочем, всё вышло не очень хорошо, но именно она научила Локи использовать его привлекательность в своих целях. Она стала отправной точкой, она превратила трикстера в коварного обольстителя и тайную мечту каждой женщины во дворце. За это ей нужно сказать «спасибо». Локи перевернулся на бок, смотря на спящую Анну. Эта женщина была чем-то другим, неизведанным и непонятным. Царевич впервые в своей жизни не знал, что делать дальше. Он понимал только, что сестру ему не хочется оставлять, не хочется отпускать или делить с кем-то, а ещё ему хотелось повторить эту ночь. Трикстер навис над спящей девушкой и медленно припал губами к открытой шее, терзая кожу зубами. Девушка застонала сквозь сон, начиная возиться, но это не остановило Локи, который всё настойчивее целовал её, опускаясь ниже. Анна положила руку на спину брата, мягко водя по перекатывающимся мышцам, в ответ мужчина хмыкнул. В одно мгновение тонкие пальцы с неожиданной силой схватили Локи за подбородок, заставляя его на время оставить своё увлекательное занятие, пара зелёных глаз настойчиво смотрела на трикстера, только больше разжигая его желание. Анна притянула его, вовлекая в глубокий поцелуй, сразу вторгнувшись в его рот своим языком, девушка ярко выразила своё мнение о всём, что сейчас происходило, и Локи её реакция понравилась. — И тебе доброе утро, братец, — сказала она, разорвав поцелуй. Её глаза улыбались, хоть она и старалась выглядеть спокойно. — Тебе по нраву такое пробуждение? — спросил он, наклонившись так, что их лица почти соприкасались. — Если ты будешь будить меня так каждое утро, я даже перестану ругать тебя на тренировках. — Очень непедагогично, Анна, — сказал он, снова целуя девушку. Аннабелла обхватила ногами торс Локи и ловко перевернула брата, оказавшись сверху. Ему такая смена позиций не очень-то понравилась, он нахмурился. — Что? Думал, я тебе позволю всегда быть главным? — хмыкнула она, подняв одну бровь. — Нет, просто внезапно осознал, что тебе нужно похудеть, тяжеловата ты, — гаденько улыбнувшись, ответил он. Анна лишь коротко хохотнула. — Ты так и будешь на мне сидеть? — Приказываешь? — она начала ёрзать на животе Локи, отодвигаясь назад. — Ну, что ты, — он положил свои ладони на её бёдра, — просто призываю к действию. — Он резко притянул девушку к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Трикстер любил игры, любил доводить партнёра до точки кипения, но сейчас судьба сыграла с ним злую шутку — оппонент тоже оказался умелым игроком. Аннабелла была прекрасна, особенно сейчас: полностью обнажённая, с растрёпанной копной чёрных волос. Совершенство в утренних лучах. Хотелось растянуть этот момент, возможно, на целую вечность. Локи хотел Анну до неприятного зуда на коже, хотел владеть ею, заполучить её всю. Анне же просто снесло крышу. Остатки благоразумия сгорели в пылу страсти этой ночи, она не думала о том, что под ней её брат и она отдалась ему, готовая сделать это ещё много-много раз. Осознание того, что вот он — великий пакостник, Бог обмана, весь в её власти, полный желания, с горящими от страсти глазами, дурманило. Но девушка знала, что это не просто мимолётное наваждение, это нечто стойкое и надёжное. Её порочное желание имело глубокие корни. И что же это? Любовь? Возможно, но вряд ли это всё подходило под привычное определение слова «любовь». Эта была страсть, горячая, сжигающая дотла, приносящая некое подобие счастья. Аннабелла всё ещё не была готова бросить всё, чтобы сбежать с Локи, чтобы стать свободной, она всё ещё не была готова оставить свой народ ради него. А мужчина даже и не думал отказываться от своих намерений избежать унизительной участи пешки Таноса. Но они оба чётко осознавали, что и расстаться теперь тоже не смогут. Неизвестно, сколько времени они бы ещё провели в постели, если бы комнату не наполнил непонятный звон, доносящийся откуда-то со стола. Локи нехотя разорвал поцелуй, пытаясь понять, что стало источником этого звука. Аннабелла вопросительно оглянула брата. — Слезай, — коротко сказал он, начиная подниматься. Анна, заинтересованно смотря на брата, легла на пустую половину кровати. Локи поднялся, сбрасывая с себя одеяло. Девушка загляделась на оголённое тело, подмечая про себя как чертовски красив трикстер. Секунда и зелёное свечение охватило Локи, и теперь он оказался полностью одет, что не могло не вызвать возмущённого стона Аннабеллы. — Оденься, — так же лаконично приказал Локи, подходя к столу. Анне ничего не оставалось, как повиноваться. Через несколько мгновений они оба стояли около стола. Локи взял в руку небольшое кольцо, которое, судя по всему, и издавало этот звон. Вытянув раскрытую ладонь с кольцом перед собой, он прошептал какое-то заклинание и перед ним появилась иллюзия какой-то миловидной светловолосой девушки. Анна лишь хмыкнула. — Здравствуй, Сигюн, — ехидно ухмыльнулся он, нацепляя на себя маску злобного шутника, — соскучилась по старому другу?