Кровь моей Крови

Сигюн неприятно передёрнуло от такого тона. Трикстер выглядел странно, будто удивлён, хоть и пытался это скрыть. Внимание гостьи привлекла незнакомка, сидящая рядом с Лафейсон и внимательно изучающая её; Аннабелла, должно быть. Не сказать, что вана хотела знакомиться с сестрой Локи, она вообще не ожидала увидеть её с утра в покоях друга. — Привет, Локи. — Девушка не знала, как разговаривать с ним… таким; вести себя, как раньше — глупо. Присутствие Аннабеллы только усложняло ситуацию. — Соскучилась, — сквозь натянутую улыбку прозвучал ответ. — Тогда, раз уж представился случай, — трикстер видел зажатость ваны, что его невероятно веселило. Также он заметил внутреннее раздражение сестры. Занятно, — хочу познакомить тебя с сестрой. — Сигюн, — неловко представилась девушка. Она испытывала смешанные чувства: с одной стороны, ей радостно от того, что появилась возможность узнать родственника Локи, с другой стороны — Аннабелла Царица вражеского народа с крайне губительным влиянием на брата. Лафейсон сухо представилась. Ледяная Царица Йотунхейма была невероятно похожа на трикстера, только взгляд у неё куда более пугающий, даже голос сквозил холодом и отрешённостью. — С чего вдруг ты решила потревожить нас? «Нас». Что-то содрогнулось внутри ваны. — Локи, у меня тревожные новости, — начала гостья, игнорируя Анну, — Тор и Один догадываются, что ты жив и находишься в Йотунхейме. — Как? — с преувеличенной небрежностью спросил трикстер, косясь на сестру, буквально прожигающую вану взглядом. Конечно, ей понадобилась доля секунды, чтобы начать подозревать Сигюн. — Великое Древо пало, — в горле пересохло, слова давались тяжело, — магия на мгновение перестала существовать, и Хеймдалль что-то увидел на Абруптуме. Тор приходил ко мне спрашивать, не жив ли ты, сказал, что в Обители Древа было два человека, невероятно похожих на тебя. — Сердцебиение участилось. Настало время главного вопроса. — Это были вы? Вы уничтожили Древо и тэйнебрионов? — Да, — равнодушно ответил Локи, хотя внутри у него что-то перевернулось. Увидев целый коктейль эмоций в глазах подруги, его нутро истошно завыло. Сигюн было страшно и больно, разочарование и непонимание рвали её изнутри. — Тогда Одину понадобится немного времени, чтобы догадаться, — через силу проговорила Сигюн. Ей казалось, что она провалилась в пропасть. — А может, это ты рассказала Тору? — придирчиво спросила Анна. — И какой мне смысл Вам тогда сообщать о слежке? — дерзко бросила гостья. Девушке было наплевать, что сестра Локи сразу начала вести себя так, будто увидела перед собой врага. — Хорошо, — задумчиво проговорил трикстер, — будем держаться на связи. — Нет, — отрезала Сигюн. Брови Локи удивлённо взлетели вверх, Анна хмыкнула. — Я больше не стану связываться с тобой, и помощи от меня не жди. — Говорить сложно. Целительница понимала, что разрывала последние нити с Локи, но лучше так, чем страдать, смотря на то, что с ним стало. — Скоро я покину Асгард, меня здесь больше ничего не держит. Локи, ты — мой друг и я люблю тебя, ты сам это знаешь, но я не могу работать на два лагеря. Я была и останусь верна Асгарду. — Вана остановилась, переводя дыхание. — Мне уже пришлось соврать Тору, я больше такого не вынесу. Он горюет, ходит сам не свой. Я не могу смотреть, что стало с твоей семьёй, скрывая от них правду. Тор скучает, пропадает часами в лесу, и никто не знает, что он там делает, Один злой, словно цербер, срывается на всех, дерёт с Хеймдалля три шкуры, чтобы просмотрел космос от и до. А Царица… — Сигюн знала, как дорога Фригга для трикстера, поэтому говорить ему эту печальную правду не хотелось, но пришлось. Он должен знать. — Ни с кем не общается, кроме мужа и сына, выходит только на пиры, делает вид, что с ней всё в порядке, но сама обращалась ко мне за лекарством от бессонницы, рассказывает о мучащих её кошмарах… После падения Древа вообще не выходит из своих покоев. Они страдают, и… я… тоже, поэтому не жди больше помощи. Прости. — Хорошо, дорогая, я тебя услышал. — Такой гадкой и ядовитой улыбки Сигюн никогда не видела. Анна, смотря на брата, надевшего очередную маску, почувствовала, как его ломает изнутри, как трещат от боли кости, как его выворачивает наизнанку. — Дай им второй шанс. Они тебя любят…. — Прощай, — отрезал Локи, развеяв рукой иллюзию. В комнате повисло тяжёлое молчание, воздух стал тягучим и сухим. Локи, уставившись в одну точку, сжал кулаки до белых костяшек. Казалось, что он вообще забыл о существовании сестры. Глаза его залило красное марево, стол под руками покрывался коркой льда. — Локи? — начала было Анна. — Ни слова, — перебил он, поднимаясь со своего места. Движения сделались резкими и быстрыми, лицо побледнело, казалось, что сейчас он рассыплется на осколки. Трикстер быстро направился к двери, не обращая внимания на тяжёлый взгляд Аннабеллы. Девушка просто застыла, ей нечего было сказать. Дверь хлопнула так, что по стене расползлась паутина трещин. Послышались быстрые шаги, которые неожиданно прекратились. Анна, словно вырвавшись из оцепенения, бросилась в коридор, но её встретил лишь ветер, оставленный только что закрывшимся порталом.

***

Локи не помнил, как провёл эти несколько часов, все они слились в какой-то непонятный и странный ком неумолимой боли, рвавшей его на части. Чувства, которые он зарыл в себе так глубоко, что думал, будто избавился от них, вырвались наружу, расплавленной лавой растекаясь по нутру. Всё это слишком даже для него. Сигюн — да чтоб Хела её растерзала! — знала, куда бить. Трикстер понимал, она не хотела сделать ему больно, не хотела резать по зарастающей ране, но так и сделала. Прошлое, как цунами, накрыло его. Они страдают… Да неужели?! А как он страдает! Как он страдает знает кто-нибудь? Знает хоть одна душа во всей этой грёбаной Вселенной, что ему пришлось рассыпаться на миллиарды осколков, а потом вновь собраться, знает, что ему пришлось сделать с собой, чтобы выжить? Локи разодрал своё существо, удушил собственными руками маленького мальчишку. Он видел, как затухал свет в чистых изумрудных глазах, как хрустели кости, как ломался мир ребёнка. Ребёнка, которым он когда-то был. Почему ему теперь так больно? Почему, чёрт его дери?! Один, Тор, да даже Фригга смотрели на то, как их сын и брат умирает, ломается, тонет в своих страдания, но и пальцем не пошевельнули. А теперь страдают. Да чтоб их! Трикстера тянуло назад, в те дни, когда этот кошмар, ныне зовущийся его жизнью, был так далёк, когда солнце светило ярко, а душа была светла и спокойна. Воспоминания яркими вспышками мелькали перед глазами, обжигая лёгкие. Беззаботный смех от удачной шутки в компании Тора, нежный голос матери, горящий о том, как прекрасен мир, редкий одобрительный взгляд Одина и еле заметная улыбка на суровом лице, целая тысяча лет обрушилась на него, как огромная лавина, перемоловшая все кости в пыль. Ложь! Бесконечная ложь, который была окутана вся его жизнь, казалась такой сладкой, что реальность выглядела Адом, настоящим, почти таким, каким представляют смертные. У него ничего не осталось. Только Анна, которую он так слепо и глупо отталкивал. В упёртости и гордыне лишь сестра могла составить конкуренцию, но всё равно была рядом, не покинула даже после того, как он отобрал у неё отца и возлюбленного. Более того отдалась ему, будто всегда знала, будто доверяла ему свою жизнь. Но одной её мало, чтобы окончательно восстановиться. Трикстер обнаружил себя лежащим в своих покоях. Вокруг царил сверкающих порядок, все вещи сложены, а мебель в целости стояла на своём месте, сам Локи неподвижной статуей лежал на постели. Только иней, покрывший всю комнату, выдавал его внутреннее состояние. Почувствовав что-то на лице, мужчина провёл рукой щеке и удивился, коснувшись влаги; он плакал и даже не заметил этого. Нельзя. Нельзя сейчас проявить слабость. Его жизнь началась заново, он переродился подобно фениксу, воспылав в новом, совершенном обличии. Нельзя давать затухнуть его возрастающему величию. Судьба прописала великий путь, и он не мог просто сойти с него, поддавшись мукам прошлого. Там, где-то в непонятной мути будущего, его ждала Аннабелла, ждал титул царевича Йотунхейма, ждал Мидгард, горящий и пылающий от его деяний. Вселенная дала ему второй шанс, и он не должен его упустить. Нужно было отыграть последний аккорд его асгардской истории, чтобы идти дальше. Решительность появилась так же быстро, как и боль, заполнив собой всю душу. В голове созрел план, который бы раз и навсегда поставил точку в его семейной драме. Поднявшись, Локи стал искать в шкафах нужные зелья. Авантюра должна занять не так много, потому брать больше, чем три колбы он не стал. И вот, уже собравшись уходить, трикстер успел лишь подумать о сестре, которая ворвалась в его покои. Она выглядела странно. Обеспокоенно что ли. Неужели, волновалась за его душевное здоровье? Как мило. — Куда ты? — спешно спросила она, оглядывая небольшую сумку на плече брата. — В Асгард, — честно ответил он. — Нет, — отрезала повелительным тоном Царица. — Один ты туда не пойдёшь, что бы ты ни задумал. — Боюсь, слова ничего не значат, Анна, — хмыкнул он. Нет, только не она. С этим он должен разобрать сам, без помощи кого-либо. — Я не знаю, что ты собрался делать, — растерянно ответила девушка, — потому не могу отпустить тебя одного. — Ты, кажется, не понимаешь. — То, что он собирался сказать, могло уничтожить их, но иного пути не было. Аннабелла должна остаться в Йотунхейме, чтобы не влиять на его решения. — Это семейное, и тебя уж точно не касается. — Голос Локи даже не дрогнул, а Анна застыла, будто её парализовало. — Не волнуйся, если что-то пойдёт не так, Норны тебе сообщат. Прощай, — сказал он, растворившись в портале.

***

Похороны в Асгарде всегда были пышными и громкими, но сейчас никто не смел даже шёпотом хоть что-то сказать. Все смотрели на удаляющуюся по морской глади ладью, уносящуюся в бесконечную даль космоса. Весь Асгард молчал, будто замерев. Время остановилось, и только лишь гулкое дыхание разрезало тишину. Один возвышался над толпой, смотря только перед собой. Его лицо бесстрастно, но вот глаза — в них виднелась боль и вина человека, который потерял сына, позволив ему сорваться в Бездну. Подняв копьё, он гулко ударил им о землю. Одинокая стрела горящей звездой взмыла в небо. Ладья, в которой покоилось бездыханное тело, вспыхнула, озарив водную толщу ярким светом. Тысячи стрел полетели ввысь, сопровождая усопшего в последний путь. Тор смотрел на огонь вдали, стараясь осознать и принять. Мир будто потерял краски. Что-то влажное покатилось по щеке, заставляя нахмуриться. Чья-то лёгкая рука коснулась щеки. Мать осторожно утёрла слезу с лица сына, хоть у самой глаза на влажном месте. Она плакала, не стыдясь, показывая свою боль и скорбь, что было так на неё не похоже. Всегда спокойная и мудрая Царица смотрела, как горела её душа, как она сама сгорала в отражении спокойного моря, и её слёзы были лишь крохой таившейся в ней боли. Весь Асгард накрыло горе, заставив замолкнуть птиц. Тяжёлые тучи нависли над водной гладью, грозясь обрушить ливень, но никто и не думал уходить. Сноп сверкающих искр растворился в бесконечном космосе. Так умирают достойные, так умирают воины, отдавшие жизнь за благую цель, так умирают члены царской семьи. Затрубили прощальные горны, запевая величественную и печальную песню, асы подняли руки, выпуская в небо тысячи светящихся огней, отдавая честь тому, кто не раз спасал их жизни, тому, кто умер, предотвращая войну, которая могла уничтожить все Девять Миров. Асгард прощался со своим героем, отпуская ему все грехи, снимая с его души тяжкий груз. Этот конец был не самым худшим. Наверное, о таком он никогда и не мечтал. Таким оказался финал истории Локи, царевича Асгарда, сына Одина и Фригги, героя и спасителя города Богов, о котором будут написаны легенды. Мир и покой его душе.